авного владыки. Это и неприятно, и нехорошо. Вы
знаете ведь, до чего дошло своеволие Камбиса, и испытали на себе
высокомерие мага. Как же может государство быть благоустроенным, если
самодержец волен творить все, что пожелает? И действительно, если бы даже
самый благородный человек был облечен такой властью, то едва ли остался бы
верен своим прежним убеждениям. От богатства и роскоши, его окружающих, в
нем зарождается высокомерие, а зависть и без того присуща человеческой
натуре. А у кого два этих порока, у того уже они все. Он творит множество
преступных деяний: одни – из-за пресыщения своеволием, другие – опять-таки
из зависти. Конечно, такой властитель должен бы быть лишен зависти, так как
ему, как государю, принадлежит все. Однако самодержец по своей натуре
поступает со своими подвластными, [исходя из] совершенно противоположного
[взгляда]. Ведь он завидует "лучшим" людям за то только, что те здравы и
невредимы, а любит самых дурных граждан. Более всего он склонен внимать
клевете. Это человек, с которым ладить труднее всего на свете. За
сдержанное одобрение [его поступков] он распаляется, видя в этом
недостаточную почтительность, а за высокое уважение он недоволен тобой, как
льстецом. Но вот я перехожу к самому плохому: он нарушает отеческие обычаи
и законы, насилует женщин, казнит людей без суда. Что до народного
правления, то оно, прежде всего, обладает преимуществом перед всеми
[другими] уже в силу своего прекрасного имени – "исономия". Затем
народ-правитель не творит ничего из того, что позволяет себе самодержец.
Ведь народ управляет, [раздавая] государственные должности по жребию, и эти
должности ответственны, а все решения зависят от народного собрания. Итак,
я предлагаю уничтожить единовластие и сделать народ владыкой, ибо у одного
народоправства все блага и преимущества"40.

81. Таково было мнение Отана. Мегабиз же советовал передать власть
олигархии и говорил вот что: "То, что сказал Отан об отмене самодержавной
власти, повторю и я. Но что до его второго предложения – отдать верховную
власть народу, то это далеко не самый лучший совет. Действительно, нет
ничего безрассуднее и разнузданнее негодной черни. Поэтому недопустимо нам,
спасаясь от высокомерия тирана, подпасть под владычество необузданной
черни. Ведь тиран, по крайней мере, знает, что творит, а народ даже и не
знает. Откуда же, в самом деле, у народа разум, если он не учен и не имеет
никакой врожденной доблести? Очертя голову, подобно [бурному] весеннему
потоку, без смысла и рассуждения, бросается народ к кормилу правления.
Пусть ценит народное правление лишь тот, кто желает зла персам! Мы же
облечем верховной властью тесный круг высшей знати (в их числе будем и мы).
Ведь от "лучших" людей, конечно, исходят и лучшие решения [в
государственных делах]"41.

82. Таково было мнение Мегабиза. Третьим же объявил свое мнение Дарий в
таких словах: "По-моему, Мегабиз верно отозвался о народе; на олигархию же
у меня взгляд иной. Если мы возьмем из трех предложенных нам на выбор форм
правления каждую в ее самом совершенном виде, т. е. совершенную демократию,
совершенную олигархию и совершенную монархию, то последняя, по-моему,
заслуживает гораздо большего предпочтения. Ведь нет, кажется, ничего
прекраснее правления одного наилучшего властелина. Он безупречно управляет
народом, исходя из наилучших побуждений, и при такой власти лучше всего
могут сохраняться в тайне решения, [направленные] против врагов. Напротив,
в олигархии, если даже немногие [лучшие] и стараются приносить пользу
обществу, то обычно между отдельными людьми возникают ожесточенные распри.
Ведь каждый желает первенствовать и проводить [в жизнь] свои замыслы. Так у
них начинается яростная вражда между собой, отчего проистекают смуты, а от
смут – кровопролития. От кровопролитий же дело доходит до единовластия, из
чего совершенно ясно, что этот последний образ правления – наилучший. При
демократии опять-таки пороки неизбежны, а лишь только низость и подлость
проникают в общественные дела, то это не приводит к вражде среди подлых
людей, а, напротив, [между ними] возникают крепкие дружественные связи.
Ведь эти вредители общества обычно действуют заодно, [устраивая заговоры].
Так идет дело, пока какой-нибудь народный вождь не покончит с ними. За это
такого человека народ уважает, и затем этот прославленный [вождь] быстро
становится единодержавным властителем. Отсюда еще раз ясно, что
единовластие – наилучший образ правления. Наконец, одним словом: откуда у
нас, персов, свобода? Кто даровал ее нам? Народ, лучшие люди или
единодержавный властитель? По-моему, все же если свобода дарована нам
единодержавным властителем, то мы должны крепко держаться этого [образа
правления] и вообще не нарушать добрых отеческих обычаев, ибо "мало
хорошего в этом""42.

83. Таковы были эти три мнения. А четверо остальных из семи примкнули к
мнению Дария. Когда же Отан, который стремился ввести у персов демократию,
понял, что его предложение отвергнуто, то сказал собравшимся вот что:
"Друзья! Итак, решено, что один из нас станет царем. Будет ли он избран по
жребию, решением персидского народа или как-нибудь иначе – я, во всяком
случае, не буду соперничать с вами. Не желаю я ни сам властвовать, ни быть
подвластным и отказываюсь от престола с тем условием, чтобы ни сам я, ни
мои потомки никогда не подчинялись никому из вас". После таких слов все
шестеро согласились на его просьбу. Поэтому Отан отказался от царства и
остался в стороне от борьбы за власть. И поныне еще его дом – единственный
независимый дом от царя в Персии – подчиняется царской власти, поскольку
сам желает этого, но не должен нарушать персидские законы.

84. Остальные же шестеро [персов] стали держать совет, как справедливее
всего поставить царя. Прежде всего, они решили: если один из них будет
избран царем, то должен жаловать Отану и всем его потомкам ежегодно по
наилучшей мидийской одежде и [посылать] другие самые почетные дары, обычные
в Персии. А решили они жаловать ему эти дары ради того, что он первым
задумал восстание и привлек [всех] их к заговору. Таковы были особые
преимущества, предоставленные Отану. А для всех семерых было постановлено,
чтобы каждый из них по желанию мог входить без доклада в царский дворец,
если только царь не почивает у своей жены. Далее, царь должен был брать
себе супругу только из семейств заговорщиков43. О царской же власти они
решили вот что: чей конь первым заржет при восходе солнца, когда они выедут
за городские ворота, тот и будет царем.

85. Был у Дария конюх, сметливый парень, по имени Эбар. Этому-то человеку
Дарий после собрания сказал вот что: "Эбар, вот как мы решили о царской
власти. Чей конь первым заржет при восходе солнца, когда мы поедем верхом,
тот и будет царем. Если ты знаешь какое-нибудь хитрое средство, то устрой
так, чтобы я, а не кто другой получил [персидский престол]". Эбар ответил
так: "Господин! Если только от этого зависит, быть тебе царем или нет, то
соберись с духом и не беспокойся, так как раньше тебя никто не будет царем.
Есть у меня такое зелье". А Дарий сказал ему: "Так, если ты действительно
знаешь какое-нибудь хитрое средство, то поспеши и не теряй времени: ведь
завтра [рано утром] дело у нас должно решиться". Услышав это, Эбар сделал
вот что. С наступлением ночи он привел за ворота одну из кобылиц, которую
жеребец Дария более всего любил, крепко привязал ее и затем подвел к ней
жеребца. Много раз он обводил его вокруг кобылицы и, наконец, пустил
покрыть ее.

86. На рассвете все шестеро мужей по уговору сели на коней. Когда они
оказались за воротами и приблизились к тому месту, где прошлую ночь была
привязана кобылица, конь Дария бросился вперед и заржал. На ясном небе в то
же время сверкнула молния и загремели громовые раскаты. Это неожиданное
значение посвятило Дария на царство, словно по предварительному условию.
Тогда другие соскочили с коней, пали к ногам Дария и поклонились ему, как
царю.

87. Так вот, по одному известию это [избрание Дария] подстроил Эбар. Но
есть и другое известие (ведь персы рассказывают об этом событии двояко),
будто тот же Эбар сунул руку в половые части кобылицы и затем спрятал руку
в штаны. Когда же затем с восходом солнца кони готовы были устремиться
вперед, Эбар вытащил свою руку и поднес к ноздрям Дариева жеребца, а тот,
почуяв кобылицу, зафыркал и заржал.

88. Так-то Дарий, сын Гистаспа, был провозглашен царем44. И были ему
подвластны, кроме арабов, все народы Азии, которые покорил Кир, а затем
вторично Камбис. Арабы никогда не были под игом персов. Они стали, однако,
друзьями персов после того, как пропустили Камбиса в Египет через свою
землю45. Дарий взял себе в супруги знатнейших персиянок, во-первых, двух
дочерей Кира – Атоссу и Артистону (Атосса уже была прежде женой своего
брата Камбиса, а потом мага; Артистона же была еще девицей). Затем он
вступил в брак с дочерью Смердиса, Кирова сына, по имени Пармис и, наконец,
с дочерью Отана, которая раскрыла обман мага. Могущество Дария было
беспредельно. Прежде всего, он повелел высечь из камня и поставить
рельефное изображение46 всадника с надписью, гласившей: "Дарий, сын
Гистаспа, обрел себе персидское царство доблестью своего коня (следовало
имя) и конюха Эбара".

89. А, сделав это, Дарий разделил персидскую державу на 20 провинций
[округов], которые у персов называются сатрапиями47. Учредив эти округа и
назначив их правителей, царь установил подати по племенам. Многие соседние
народности были объединены в одну сатрапию, а иногда. Кроме ближайших
соседей, к ней присоединялись и народности другой, более далекой сатрапии.
Распределение же сатрапий и ежегодных взносов податей он произвел следующим
образом: тем, кто вносил подати серебром, царь назначил плату по весу
вавилонского таланта, а платившим золотом – по евбейскому весу. Вес
вавилонского таланта составляет 78 евбейских мин48. В царствование Кира и
потом Камбиса не было еще установлено никакой определенной подати, но
только добровольные дары. Из-за этого обложения данью и некоторых других
подобных мероприятий Дария в Персии говорили, что Дарий был торгаш, Камбис
– владыка, а Кир – отец, потому что Дарий всю свою державу устроил
по-торгашески; Камбис – оттого, что был жесток и высокомерен; а Кир –
оттого, что был милостив и ему они обязаны всеми благами.

90. От ионян же, азиатских магнетов, эолийцев, карийцев, ликийцев, милиев и
памфилов (ибо для всех них была установлена единая подать) поступало 400
талантов серебра. Это была первая область, установленная царем49. А от
мисийцев, лидийцев, ласонцев, кабалиев и гитеннов [поступало] 500 талантов.
Это был второй округ. От геллеспонтийцев по правую сторону от входа, затем
от фригийцев, азиатских фракийцев, пафлагонов, мариандинов и сирийцев
налоги и подати составляли 360 талантов. Это был третий округ50. Из Киликии
доставляли 360 белых коней (по одному на каждый день в году) и 500 талантов
серебра. Из них 140 талантов расходовалось на содержание конницы,
охранявшей Киликию, а 360 талантов получал Дарий. Это – четвертый округ.

91. Область от города Посидея, основанного Амфилохом, сыном Амфиарая, на
границе между Киликией и Сирией, до Египта, кроме Аравийской земли,
свободной от податей, должна была платить 350 талантов подати. В этот округ
входят вся Финикия, так называемая палестинская Сирия и Кипр. Это пятый
округ51. Из Египта, из соседней с Египтом части Ливии, Кирены и Барки52,
которые были включены в египетский округ, получалось 700 талантов, не
считая доходов с рыбной ловли на Меридовом озере. Так вот, помимо этих
денег и поступающего в счет подати хлеба, с этого округа взималось еще 700
талантов. Ведь для персов и наемников, занимавших Белую крепость в Мемфисе,
доставляется 120 000 медимнов хлеба. Это – шестой округ53. Саттагиды же
вместе с гандариями, дадиками и апаритами платили 170 талантов. Это –
седьмой округ54. Из Сус и остальной Киссии поступало 300 талантов. Это –
восьмой округ55.

92. Вавилон же и остальная Ассирия платили 1000 талантов серебра и
доставляли 500 оскопленных мальчиков. Это – девятый округ56. Акбатаны,
остальная Мидия, парикании и ортокорибантии платили 450 талантов. Это –
десятый округ57. Каспии же, павсики, пантимафы и дариты вместе платили 200
талантов. Это – одиннадцатый округ58. Народности от бактрийцев до эглов
платили 300 талантов подати. Это – двенадцатый округ59.

93. Из Пактики, Армении и соседних областей до Евксинского Понта поступало
400 талантов. Это – тринадцатый округ60. Сагартии, саранги, фаманеи, утии,
мики и жители островов Красного моря, куда царь выдворяет так называемые
переселенные народности, вместе платили 600 талантов. Это – четырнадцатый
округ61. Саки и каспии платили 250 талантов. Это – пятнадцатый округ62.
Парфяне же, хорасмии, согдийцы и арии платили 300 талантов. Это –
шестнадцатый округ63.

94. Парикании и азиатские эфиопы платили 400 талантов. Это – семнадцатый
округ64. На матиенов, саспиров и алародиев была наложена подать в 200
талантов. Это – восемнадцатый округ65. Мосхам, тибаренам, макронам,
моссиникам и марам было приказано платить 300 талантов подати. Это –
девятнадцатый округ66. Что до индийцев, то этот самый многочисленный народ
из всех нам известных и подать должен был платить самую большую
сравнительно с другими, именно 360 талантов золотого песку. Это – двадцатый
округ67.

95. Так вот вавилонские серебряные таланты в переводе на евбейский вес
составляют 9880 талантов, и если принять отношение золота к серебру как 1 к
13, то ценность золотого песка составляет 4680 евбейских талантов. Таким
образом, общая сумма всех ежегодных поступлений Дарию составляла 14 560
евбейских талантов. При этом цифры более мелких доходов я не принимаю в
расчет.

96. Эти подати поступали Дарию из Азии и из небольшой части [стран] Ливии.
Позднее стали доставлять также подати с эллинских островов и от европейских
народностей вплоть до фессалийцев. А сохраняет царь эти свои сокровища, вот
каким образом: он приказывает, расплавив металл, выливать его в глиняные
сосуды. Когда сосуд наполнен, его разбивают. Всякий раз, когда нужны
деньги, царь велит отрубать, сколько требуется золота.

97. Таковы были эти округи и размеры податей. Только одну Персидскую землю
я не упомянул в числе земель, обложенных данью, потому что персы живут в
стране, свободной от податей. Но есть еще народности, которые, правда, не
платят дани, а доставляют дары. Это – эфиопы, живущие на границе с
Египтом68 (их покорил Камбис во время похода на долговечных эфиопов); затем
обитатели области у священной Нисы69, которые справляют известные
празднества в честь Диониса. Эти эфиопы и соседние с ними народы такого же
происхождения, как и каллатии в Индии; они живут в подземных жилищах. Оба
эти эфиопских племени доставляют в дар царю, каждые три года (и делают это
до нашего времени) 2 хеника самородного золота, 200 стволов эбенового
дерева, 5 эфиопских мальчиков и 20 больших слоновых клыков. Даже колхи и их
соседи до Кавказского хребта70 (до этих пор ведь простирается персидская
держава, области же к северу от Кавказа уже не подчинены персам) налагают
на себя подати в виде добровольных даров. Так вот, эти народы еще и поныне
посылают царю по 100 мальчиков и 100 девочек. Наконец, арабы ежегодно
посылают 1000 талантов ладана. Эти дары они шлют царю помимо подати71.

98. Большое количество этого золота, часть которого индийцы посылают царю в
виде упомянутого золотого песка, добывают вот каким способом. На востоке
Индийской земли есть песчаная пустыня72. Ведь из всех известных нам
восточных азиатских народов у восхода солнца индийцы – первый народ, о
котором у нас есть, по крайней мере, определенные сведения. Ибо восточнее
Индии простираются пески и пустыня. В Индии есть много разных племен,
говорящих на разных языках. Некоторые из них кочевники, другие же – нет.
Одни обитают в болотистой дельте реки [Инда] и питаются сырой рыбой,
которую они ловят со своих бамбуковых лодок (целая лодка делается из одного
колена этого бамбука). Эти индийские племена носят одежды из тростникового
[лыка]. Тростник они срезают в реке, затем разделяют на полосы, сплетают
наподобие циновок и носят в виде панциря.

99. Далее к востоку обитают кочевые индийские племена, питающиеся сырым
мясом. Они называются падеями73. Обычаи их, по рассказам, вот какие. Когда
кто-нибудь – мужчина или женщина – занедужит, то, если это мужчина, его
убивают ближайшие друзья – мужчины же. Ведь, по их словам, недуг, снедающий
больного, загубит для них его мясо. А тот уверяет, что вовсе не страдает от
недуга. Они же, не внимая его словам, умерщвляют его и затем поедают труп.
Если же недуг поражает женщину, то ближайшие родственницы больной поступают
с ней так же, как мужчины. Что же касается старцев, то их торжественно
закалывают [и приносят] в жертву [божеству] и также съедают. Впрочем, до
преклонного возраста доживает у них немного людей, так как всякого убивают
уже раньше, если он страдает каким-нибудь недугом.

100. Есть индийские племена, которые держатся иных обычаев, а именно вот
каких. Они не убивают ни одного живого существа, не трудятся на нивах, нет
у них жилищ, а питаются они травой. В их стране дико растет одно растение,
стручки которого величиной с просяное зерно. Эти зерна они собирают вместе
с шелухой, варят и употребляют в пищу. Если кого-нибудь из них поражает
недуг, то он уходит в пустыню и там ложится. Никто уже не заботится ни об
умирающем, ни о страждущем74.

101. У всех названных индийских племен половое общение совершается открыто,
как у скота. Цвет кожи у всех их одинаковый, именно такой, как у эфиопов.
Так же и семя, которым они оплодотворяют женщин, не белое, как у остальных
народов, а черное, под цвет их кожи. Такое же [черное] семя и у эфиопов.
Эти индийские племена обитают еще дальше к югу от персов и никогда не
подчинялись Дарию.

102. Другие индийские племена, напротив, обитают вблизи области Пактики и
ее главного города Каспатира севернее прочих индийцев. По своему образу
жизни они приближаются к бактрийцам. Это самое воинственное из индийских
племен, и они уже умеют добывать золото. В их земле есть песчаная пустыня,
и в песках ее водятся муравьи величиной почти с собаку, но меньше лисицы75.
Несколько таких муравьев, пойманных на охоте, есть у персидского царя.
Муравьи эти роют себе норы под землей и выбрасывают оттуда наружу песок,
так же как это делают и муравьи в Элладе, с которыми они очень схожи видом.
Вырытый же ими песок – золотоносный, и за ним-то индийцы и отправляются в
пустыню. Для этого каждый запрягает в ярмо трех верблюдов, по бокам –
верблюдов-самцов, которые бегут рядом, как пристяжные, а в середине –
самку-верблюдицу. На нее они и садятся, выбирая преимущественно спокойную,
которая только что ожеребилась. Их верблюды быстротой не уступают коням, а
помимо того, могут нести гораздо более тяжелые вьюки.

103. Описывать вид верблюда я не буду, потому что он известен в Элладе.
Скажу только то, что не знают о верблюде. На задних ногах у верблюда четыре
бедренных мускула и четыре сустава, и половые части, находящиеся между
задними ногами, обращены к хвосту.

104. В такой верблюжьей упряжке индийцы отправляются за золотом с тем
расчетом, чтобы попасть в самый сильный зной и похитить золото. Ведь
муравьи от зноя прячутся под землей. Солнце в стране этих народов самое
знойное утром, а не как в других местах в полдень. Лишь около полудня,
когда у нас расходится рынок, солнце стоит там уже высоко на небо. Именно в
это время оно припекает там гораздо сильнее, чем в полдень в Элладе, так
что, по рассказам, люди должны в это время освежаться купаньем. А в полдень
в Индии солнце припекает почти так же сильно, как и в других странах, после
полудня же солнце сияет там так же ярко, как у нас утром. А затем солнце
делается все холоднее, пока при закате не станет совершенно холодным76.

105. Когда индийцы приедут н