был в Тегею и рассказал кузнецу о своей беде.
Затем он просил отдать ему в наем двор, но кузнец сначала не соглашался. В
конце концов Лиху удалось уговорить кузнеца. Он поселился потом на этом
дворе, раскопал могилу и собранные кости привез в Спарту. С этого времени и
всякий раз, когда дело доходило до столкновения, лакедемоняне неизменно
оказывались гораздо сильнее [тегейцев]. И они покорили, таким образом, уже
бoльшую часть Пелопоннеса.

69. Все это Крез узнал и отправил послов в Спарту с дарами и предложением
союза. Царь указал послам, что они должны говорить, а те по прибытии в
Спарту сказали вот что: "Прислал нас Крез, царь лидийцев и других народов,
и говорит вам так: "Лакедемоняне! Бог возвестил мне через оракул, чтобы я
заключил союз с эллинами. Вы же, как я слышу, – самые могущественные люди в
Элладе. Поэтому-то я по повелению оракула и обращаюсь к вам и желаю быть
вашим другом и союзником без коварства и обмана"". Это Крез приказал
объявить через своих послов, а лакедемоняне, которые уже слышали о
прорицании, данном Крезу, обрадовались приезду лидийцев и заключили с ним
освященный клятвой договор о дружбе и союзе, тем более что уже раньше Крез
оказывал им некоторые услуги. Так, когда лакедемоняне послали с Сарды
купить золото для статуи Аполлона, которая ныне стоит в Форнаке в Лаконии,
Крез отдал им золото в дар58.

70. Ради этого-то (а также и потому, что Крез предпочел их в качестве
союзников всем прочим эллинам) лакедемоняне и заключили этот союз. Сами же
они не только приняли предложение царя, но даже хотели сделать Крезу
ответный подарок, если бы он того потребовал. Так лакедемоняне изготовили
медную чашу для смешивания вина, украшенную снаружи по краям всевозможными
узорами, огромных размеров, вместимостью на 300 амфор. Впрочем, эта чаша
так и не попала в Сарды по причинам, о которых рассказывают двояко.
Лакедемоняне передают, что на пути в Сарды чаша оказалась у острова Самоса.
Самосцы же, узнав об этом, подплыли на военных кораблях и похитили ее. Сами
же самосцы, напротив, утверждают: лакедемоняне, везшие чашу, прибыли
слишком поздно и по пути узнали, что Сарды взяты [персами], а Крез пленен.
Тогда они будто бы предложили продать эту чашу на Самосе, и несколько
[самосских] граждан купили ее и посвятили в храм Геры. Возможно также, что
люди, действительно продавшие чашу, по прибытии в Спарту объявили там, что
их ограбили самосцы.

71. Так-то обстояло дело с чашей для смешивания вина. Крез же неправильно
истолковал оракул и выступил в поход на Каппадокию, надеясь низвергнуть
Кира и сокрушить персидскую державу. Во время приготовлений к походу на
персов один лидиец дал царю такой совет (этот лидиец – имя его было
Санданис – и прежде слыл благоразумным, а благодаря этому совету он и
подавно прославился у лидийцев)59: "Царь! Ты собираешься в поход на людей,
которые носят кожаные штаны и другую одежду из кожи; едят же они не
столько, сколько пожелают, а сколько у них есть пищи, так как обитают в
земле суровой. Кроме того, они не пьют вина, довольствуясь лишь водой. Нет
у них ни смокв и никаких других полезных плодов. Если ты и одолеешь их, то
что возьмешь у народа, лишенного всех благ? С другой стороны, подумай о
том, чего ты можешь лишиться в случае поражения. Ведь, вкусив прелести
нашей жизни, они так привяжутся к нам, что мы не сможем уже их изгнать [из
нашей страны]. Я благодарю богов за то, что они не внушают персам мысль
воевать с лидийцами!". Эти слова, впрочем, не убедили Креза. Я рассказываю
это потому, что до покорения Лидии персы действительно вовсе не знали ни
роскоши, ни богатства.

72. Каппадокийцев эллины называют сирийцами. А сирийцы эти до персидского
владычества были подвластны лидийцам, а потом [подчинились] Киру. Границей
же мидийского и лидийского царств была река Галис, текущая с Арменского
горного [хребта] через Киликию; затем она протекает справа по области
матиенов, а с левой стороны – по земле фригийцев. Минуя Фригию, река
поворачивает на север и затем образует границу между сирийскими
каппадокийцами на правом берегу и пафлагонцами – на левом. Таким образом,
река Галис рассекает почти всю нижнюю часть Азии от моря, лежащего против
Кипра, до Евксинского Понта. Это самое узкое место всей страны, и хороший
пешеход пройдет этот путь за 5 дней.

73. А начал Крез войну с Каппадокией вот почему: во-первых, из страсти к
земельным приобретениям (он стремился присоединить и эту область к своим
владениям), а главным образом потому, что, доверяя изречению оракула, желал
отомстить Киру за Астиага60. Кир, сын Камбиса, победил Астиага, сына
Киаксара, царя мидян и шурина Креза. Астиаг же стал шурином Креза вот как.
Орда мятежных скифов-кочевников переселилась в Мидийскую землю. Царем же
мидян в то время был Киаксар, сын Фраорта, внук Деиока. Царь сначала
дружественно принял этих скифов, так как они пришли просить убежища, и даже
отдал им своих сыновей в обучение искусству стрельбы из лука. Однако по
прошествии некоторого времени вышло так, что скифы, которые постоянно
занимались охотой и всегда добывали дичь, ничего не убили. Когда они
вернулись с пустыми руками, Киаксар (человек, очевидно, вспыльчивый)
обошелся с ними весьма сурово и оскорбительно. Получив такое незаслуженное
оскорбление от Киаксара, скифы решили разрубить на куски одного из
мальчиков, бывших у них в обучении. Затем, выпотрошив, как обычно потрошат
дичь, подали на стол Киаксару как охотничью добычу. После этого скифы
хотели немедленно бежать в Сарды к Алиатту, сыну Садиатта. Так это и
произошло: Киаксар и его гости отведали этого мяса, а скифы отдались под
защиту Алиатта.

74. Так как Алиатт, несмотря на требования Киаксара, не захотел выдать
скифов, то у лидийцев с мидянами началась война. Пять лет длилась эта
война, причем верх одерживали то мидяне, то побеждали лидийцы и однажды –
даже в какой-то ночной битве. Так с переменным успехом продолжалась эта
затяжная война, и на шестой год во время одной битвы внезапно день
превратился в ночь. Это солнечное затмение предсказал ионянам Фалес
Милетский и даже точно определил заранее год, в котором оно и наступило61.
Когда лидийцы и мидяне увидели, что день обратился в ночь, то прекратили
битву и поспешно заключили мир. Посредниками [при этом] были киликиец
Сиеннесий и вавилонянин Лабинет. Они-то и добились, чтобы лидийцы и мидяне
принесли клятву примирения и скрепили ее заключением брака. Они убедили
Алиатта выдать замуж свою дочь Ариенис за Астиага, сына Киаксара. Ведь без
таких родственных уз мирные договоры обычно непрочны. Скрепленные же
клятвой договоры эти народы заключают так же, как и эллины, и, кроме того,
слегка надрезают кожу на руке и слизывают друг у друга [выступившую] кровь.

75. Этого-то Астиага, своего деда по матери, Кир низложил. Причины этого я
расскажу в последующем рассказе. За это Крез упрекал Кира и послал
вопросить оракул: идти ли ему войной на персов. И, даже получив
двусмысленный ответ, Крез истолковал его в свою пользу и пошел войной на
персидские владения. Подойдя к реке Галису, Крез, как я по крайней мере
думаю, переправил свое войско по существующему теперь мосту. Эллины же
обычно рассказывают, что переправил войско Креза через реку Фалес
Милетский. [Как передают эллины], царь был в затруднении, как ему перевести
войско через реку, потому что теперешнего моста в то время еще не
существовало. Фалес же, который, как говорят, находился в стане Креза,
сумел сделать так, что река потекла не только с левой стороны войска, но и
с правой. Устроил же Фалес это так: он велел прокопать выше стока глубокий
канал в виде полумесяца так, чтобы река обходила стан с тыла. Отклоняясь
этим путем по каналу от старого русла, река затем снова проходила мимо
стана и потом опять возвращалась в старое русло. Таким образом, после
разделения реки на два рукава оба они стали проходимыми. Некоторые даже
утверждали, что старое русло тогда совершенно пересохло, чему я, впрочем,
не верю. Как же тогда на обратном пути они снова могли перейти реку?

76. Так вот, Крез, перейдя с войсками Галис, прибыл в так называемую Птерию
в Каппадокии62 (Птерия – весьма сильно укрепленное место в этой стране –
лежит приблизительно около Синопы, города на Евксинском Понте). Там царь
разбил свой стан и начал опустошать поля сирийцев. Город птерийцев он
захватил, а жителей продал в рабство. Он взял также все окрестные города, а
ни в чем не повинных жителей-сирийцев изгнал. А Кир собрал свое войско,
присоединив к нему воинов всех народностей, через земли которых он
проходил, и пошел в поход на Креза. Еще до своего выступления Кир послал
вестников к ионянам побудить их к отпадению от Креза. Ионяне, однако,
отказались. Когда Кир с войском прибыл, он разбил свой стан против [стана]
Креза. Здесь, на Птерийской земле, персы и лидийцы померялись своими
силами. Сеча была жестокой, и с обеих сторон пало много воинов. В конце
концов ни той, ни другой стороне не удалось одержать победы, и с
наступлением ночи противники разошлись.

77. Так сражались оба войска друг с другом. Крез же считал свое войско
слишком малочисленным (и действительно, оно значительно уступало
численностью войску Кира). На следующий день Кир не возобновил битвы, и
Крез с войском отступил к Сардам. Он хотел призвать на помощь своих
союзников-египтян (с Амасисом, царем Египта, Крез заключил союз еще раньше,
чем с лакедемонянами). Крез собирался отправить послов и к вавилонянам,
также бывшим с ним в союзе (царем Вавилона был тогда Лабинет). Наконец,
Крез велел сообщить лакедемонянам, чтобы те явились на помощь в условленное
время. Собрав все эти вспомогательные боевые силы и объединив их со своим
войском, Крез по окончании зимы, в начале весны, намеревался выступить
против персов. Таковы были его замыслы. По прибытии в Сарды царь послал
вестников к союзникам, предлагая собраться на пятый месяц в Сарды. Войско
же свое, состоявшее из наемников, которое сражалось с персами, он распустил
по домам. Крез ведь вовсе не ожидал, что Кир после столь нерешительной
битвы пойдет [прямо] на Сарды.

78. Пока Крез обдумывал эти свои замыслы, все окрестности города внезапно
наполнились змеями. С появлением змей кони бросили пастбища и поедали змей.
Это явление Крез счел божественным знамением, как это и было в
действительности. Тотчас царь отправил послов к тельмесским толкователям
знамений. Послы прибыли к тельмессцам и узнали смысл этого чудесного
знамения. Но им не пришлось уже передать ответ Крезу: ибо не успели они
отплыть в Сарды, как Крез был уже взят в плен. Тельмессцы же истолковали
знамения так: Крезу следует ожидать нападения чужеземного войска на свою
страну. Войско это придет и истребит туземных жителей. Ведь змея, говорили
они, – дитя родной земли, конь же – нечто враждебное и чуждое ей. Такой
ответ дали тельмессцы [послам] Креза, вовсе ничего не ведая о Сардах и об
участи самого Креза, бывшего тогда в плену.

79. А Кир, лишь только узнал после битвы при Птерии об отступлении Креза и
о том, что тот намерен распустить свое войско, то решил как можно скорее
идти на Сарды, пока лидийцы не успели снова собрать войска. Этот свой
замысел Кир быстро привел в исполнение. Он совершил вторжение с войском в
Лидию и сам явился вестником к Крезу. Крез оказался в весьма
затруднительном положении, так как ход событий оказался совершенно иным,
чем он предполагал. Тем не менее царь повел своих лидийцев в бой. В то
время не было в Азии народа, сильнее и отважнее лидийцев. Они сражались
верхом на конях63, вооруженные копьями, и были прекрасными наездниками.

80. Так вот, оба войска сошлись на большой, лишенной растительности равнине
перед городом Сардами. Через эту равнину протекало много рек, и среди них
Гилл64, впадающий в самую большую реку под названием Герм. Герм берет
начало со священной горы Матери Диндимены и впадает в море у города Фокеи.
Тут Кир, увидев, что лидийцы стоят в боевом порядке, готовые к бою, в
страхе перед их конницей по совету мидянина Гарпага поступил вот так: всех
вьючных и нагруженных продовольствием верблюдов, следовавших за войском,
Кир велел согнать, разгрузить и посадить на них воинов в одежде всадников.
Затем он поставил верблюдов впереди войска против конницы Креза, пехоте же
приказал следовать за верблюдами, а позади пехотинцев расположил все
остальное войско. После того как все заняли свои места, Кир отдал приказ
умерщвлять без пощады всех попадавшихся лидийцев, только самого Креза не
убивать, даже если тот будет защищаться при захвате в плен. Таково было
приказание Кира, а верблюдов он велел поставить против неприятельской
конницы потому, что кони боятся верблюдов и не выносят их вида и запаха.
Эта хитрость была придумана для того, чтобы сделать бесполезной именно ту
самую конницу, которой лидийский царь рассчитывал блеснуть. Битва началась,
и лишь только кони почуяли верблюдов и увидели их, то повернули назад и
надежды Креза рухнули. Но все же лидийцы и тут не потеряли мужества. Когда
они заметили происшедшее, то соскочили с коней и стали сражаться с персами
пешими. Наконец после огромных потерь с обеих сторон лидийцы обратились в
бегство. Персы оттеснили их в акрополь и начали осаждать [Сарды].

81. Так-то лидийцы были осаждены, а Крез, рассчитывая на долгую осаду,
отправил из города новых послов к своим союзникам. Прежние послы были
посланы к союзникам с приказанием собраться в Сарды на пятый месяц, а на
этот раз они просили немедленной помощи, так как Крез был в осаде.

82. Среди других союзников Крез отправил послов также и в Лакедемон. В это
время у самих спартанцев была война с аргосцами за область под названием
Фирея. Эта Фирея, собственно, была частью Арголиды, но лакедемоняне
завладели ею. Аргосцам принадлежали также материковая область на запад
вплоть до Малеев, затем остров Кифера и другие острова. Аргосцы прибыли на
защиту своей земли, захваченной [спартанцами]. Здесь они вступили в
переговоры со спартанцами и сошлись на том, что с каждой стороны вступят в
бой по 300 воинов. Спорная же область останется за победителями. Остальные
бойцы обеих сторон должны были возвратиться домой и не участвовать в битве,
для того чтобы в случае поражения своих они не вмешались в схватку.
Условившись так, оба войска удалились, а оставшиеся отборные бойцы вступили
в схватку. Однако силы противников оказались настолько равными, что после
боя из всех 600 воинов осталось в живых только трое: у аргосцев Алкенор и
Хромий, а у лакедемонян – Офриад. Этих только и застала в живых наступившая
ночь. Тогда двое аргосцев, считавшие себя победителями, поспешили в Аргос,
а лакедемонянин Офриад снял с павших аргосцев доспехи и отнес их в стан
спартанцев, а затем оставался на поле битвы, как бы удерживая свое место [в
строю]. На следующий день оба войска прибыли на поле боя узнать об исходе
битвы. Сначала победу приписывали себе обе стороны: одни говорили, что у
них осталось больше людей в живых, другие же объявляли противников
беглецами, [утверждая], что их воин не покинул поля битвы и даже снял
доспехи с павших противников. Наконец после долгих споров они вновь
бросились в рукопашную схватку. Несмотря на огромные потери с обеих сторон,
победителями все же остались лакедемоняне. С этого времени аргосцы стали
коротко стричь себе волосы (прежде, по обычаю, они отращивали длинные
волосы). Они даже ввели закон и изрекли проклятие, чтобы ни один аргосец не
смел отращивать себе длинные волосы и ни одна женщина – носить золотых
украшений, пока Фирея не будет отвоевана. Лакедемоняне же, напротив,
установили законом отныне носить длинные волосы (до этого они коротко
стригли их). Передают, что единственный, оставшийся в живых из 300
лакедемонян, Офриад, стыдясь возвратиться в Спарту, так как все его
соратники пали, лишил себя жизни в Фирее.

83. Таковы в то время были дела у спартанцев, когда прибыл к ним посол из
Сард с просьбой о помощи Крезу. Выслушав посла, лакедемоняне все же решили
отправить помощь царю. Но когда все уже было готово и корабли снаряжены к
отплытию, пришло другое известие о том, что город лидийцев взят и сам Крез
захвачен в плен. Это великое несчастье заставило лакедемонян отложить поход.

84. Сарды же были взяты персами вот как65. На четырнадцатый день осады Кир
отправил всадников к своему войску и объявил, что щедро наградит первого
взошедшего на стену города. После неудачного первого приступа, когда все
остальные воины уже отступились, некий мард по имени Гиреад сделал попытку
подняться на стену в том единственном месте акрополя, которое не
охранялось. С этой стороны нельзя было когда-нибудь опасаться штурма, так
как здесь скала акрополя круто спускалась вниз и была совершенно
неприступной. Только в одном этом месте древний царь Сард Мелес не обнес
льва66, которого ему родила наложница (хотя тельмессцы предсказали ему, что
Сарды будут неприступны, если льва обнесут вокруг стен). Мелес же приказал
обнести льва вокруг остальной стены, где крепость была легко уязвимой для
нападения. Это же место он оставил незащищенным, так как оно было
неприступное и обрывистое [по природе]. Эта часть города обращена к Тмолу.
Этот-то мард Гиреад увидел накануне, как какой-то лидиец спустился здесь с
акрополя за упавшим шлемом и поднял его наверх. Гиреад заметил это место и
затем сам поднялся здесь на стену, а за ним и другие персы. После того как
большой отряд воинов оказался на стене, Сарды были взяты и весь [нижний]
город разрушен.

85. Самого Креза постигла вот какая участь: был у него еще сын, о котором я
упоминал уже раньше, весьма одаренный юноша, но немой. Прежде, в счастливую
пору своей жизни, Крез сделал все возможное для исцеления ребенка. Так,
пытаясь помочь сыну, царь, между прочим, отправил послов в Дельфы вопросить
оракул о сыне. Пифия дала ему вот какой ответ:

Многих народов властитель, о мидянин, Крез неразумный!
 Не пожелай ты услышать вожделенного лепета сына
 В доме твоем: лучше б навеки устам его быть неотверстым!
 В оный ведь день, для тебя роковой, возгласит он впервые!

При взятии акрополя какой-то перс, не узнав Креза, бросился на царя и хотел
уже умертвить его. Крез заметил нападающего, но тяжкое горе сделало его
равнодушным к смерти. Когда же глухонемой сын увидел перса, устремившегося
на отца, он вдруг обрел от страха и горя дар речи и произнес: "Человек, не
убивай Креза!". Это были первые слова, сказанные юношей, и затем уже до
конца жизни он мог говорить.

86. Так-то персы овладели Сардами и самого Креза взяли в плен живым67.
Царствовал же Крез 14 лет, и 14 дней продолжалась осада [столицы], и, как
предсказал оракул, он разрушил свою великую державу. Пленного Креза персы
отвели к Киру. А Кир повелел сложить огромный костер и на него возвести
Креза в оковах, а с ним "дважды семь сынов лидийских"68. Быть может, Кир
хотел принести их в жертву как победный дар некоему божеству или же
исполнить данный обет. Быть может, наконец, так как Киру было известно
благочестие Креза, Кир возвел лидийского царя на костер, желая узнать, не
спасет ли его от сожжения заживо какое-нибудь божество. Так поступил Кир,
[по словам лидийцев]. А Крез, стоя на костре, все же в своем ужасном
положении вспомнил вдохновенные божеством слова Солона о том, что никого
при жизни нельзя считать счастливым. Когда Крезу пришла эта мысль, он
глубоко вздохнул, застонал и затем после долгого молчания трижды произнес
имя Солона. Кир услышал это и приказал переводчикам узнать у Креза, кого
это он призывает, и те, подойдя, спросили его. Крез некоторое время хранил
молчание, но затем, когда его заставили [говорить], сказал: "Я отдал бы все
мои сокровища, лишь бы все владыки могли побеседовать с тем, кого я
призываю". Так как ответ Креза был непонятен, то переводчики опять стали
настаивать, [чтобы пленник объяснил свои слова]. Наконец, в ответ на
настойчивые просьбы Крез рассказал о том, как однажды прибыл в его царство
афинянин Солон. Он осмотрел все царские сокровища и презре