ить определенный участок земли (известная часть Персидской земли
площадью приблизительно 18 или 20 стадий была покрыта колючим кустарником).
По окончании этой тяжелой работы Кир приказал на следующий день явиться
снова, предварительно вымывшись. Между тем Кир велел собрать в одно место
всех коз, овец и коров своего отца, заколоть их и приготовить угощение для
персидского войска. Кроме того, он заготовил большое количество вина и
хлеба. На следующий день, когда персы явились, Кир предложил им,
расположившись на лугу, угощаться. После пиршества Кир спросил персов:
какой день им больше понравился – вчерашний или сегодняшний. "Между этими
днями есть, конечно, большое различие, – отвечали они,– ведь вчерашний день
принес нам только невзгоды, а сегодня – все прекрасно". Подхватив эти
слова, Кир открыл персам все свои замыслы и сказал: "Персидские воины! Дело
обстоит вот как: если вы пожелаете следовать за мною, то у вас будут и эти
блага, и еще в тысячу раз больше. Если же не захотите, то вас ожидает
бесконечный подобный вчерашнему тяжкий труд. Поэтому следуйте за мною и
обретете свободу. Я рожден, как я верю, по воле богов взять на себя дело
вашей свободы. Я думаю, что вы ничуть не уступаете мидянам во всем прочем и
в особенности как воины. Поэтому вам следует как можно скорее отложиться от
Астиага".

127. Отныне персы обрели вождя и были рады избавлению от мидийского ига.
Уже давно ведь мидийское владычество было им ненавистно. Астиаг же, когда
узнал о таких приготовлениях Кира, отправил к нему вестника с приказанием
явиться к себе. А Кир велел вестнику объяснить царю, что прибудет к нему
раньше, чем тому будет угодно. Услышав такой ответ, Астиаг призвал весь
мидийский народ к оружию и назначил военачальником Гарпага (бог ведь
помрачил ум царя, и он предал забвению все, что сам причинил Гарпагу).
Когда мидяне выступили в поход и начали битву с персами, то сражалась лишь
одна часть войска, не причастная к заговору, другая добровольно перешла на
сторону персов, большинство же воинов, изменив своему долгу, трусливо
обратилось в бегство.

128. Так-то мидийское войско позорно рассеялось. Астиаг же, узнав о
поражении, грозно воскликнул: "Все равно! Несдобровать же Киру!". Затем
царь велел сначала посадить на кол снотолкователей-магов, которые убедили
его пощадить Кира, а потом велел, чтобы все оставшиеся в городе мидяне –
стар и млад – взялись за оружие. С этим войском Астиаг сам выступил против
персов, но в битве потерпел поражение. Сам царь был при этом взят в плен, а
мидийское войско уничтожено93.

129. Тогда Гарпаг подошел к пленному Астиагу и стал злорадно издеваться над
несчастным. Обращаясь к пленнику с язвительными словами, между прочим,
спросил его: что такое для него потеря владычества по сравнению с тем
пиром, когда он, Астиаг, предложил на угощение ему, Гарпагу, мясо его же
сына. За это-то злодеяние он, Астиаг, и стал теперь из царя рабом. Астиаг
же посмотрел на Гарпага и в свою очередь заметил: не приписывает ли Гарпаг
себе деяние Кира. А Гарпаг возразил, что он сам написал Киру об этом,
[побуждая его к восстанию], и потому по справедливости – это его заслуга.
Тогда Астиаг стал приводить доводы в доказательство того, что Гарпаг
глупейший и самый негодный человек на свете. Самый глупый – потому что
возложил царский венец на другого, хотя мог бы сам стать царем (если,
действительно, как он уверяет, переворот – дело его рук). Самый же негодный
оттого, что "из-за своего пиршества" он сделал мидян рабами. Если уж
непременно нужно было кого-нибудь другого облечь царской властью вместо
него, Астиага, то справедливее было бы по крайней мере предоставить эту
честь мидянину, а не персу. Отныне же ни в чем не повинные мидяне стали из
господ рабами, а персы – прежние рабы – теперь владыки.

130. Итак, Астиаг после 35-летнего царствования лишился власти. Из-за его
жестокости мидянам пришлось подчиниться персам. Владычество же мидян над
Азией по ту сторону Галиса продолжалось 128 лет, исключая время господства
скифов94. Впоследствии мидяне раскаялись в том, что покорились персам и
подняли восстание против Дария. Однако они потерпели поражение в битве и
вынуждены были вновь подчиниться. Персы же, отложившись при Астиаге от
мидян, под предводительством Кира с тех пор владычествовали над Азией. Кир
между тем не причинил Астиагу никакого зла, но держал при себе до самой его
кончины. Такова история рождения, детства и восшествия Кира на престол.
Затем Кир победил также и Креза, который, как я уже сказал, первым напал на
него. Так-то после победы над Крезом Кир стал владыкой Азии.

131. Что до обычаев персов, то я могу сообщить о них вот что. Воздвигать
статуи, храмы и алтари [богам] у персов не принято. Тех же, кто это делает,
они считают глупцами, потому, мне думается, что вовсе не считают богов
человекоподобными существами, как это делают эллины. Так, Зевсу95 они
обычно приносят жертвы на вершинах гор и весь небесный свод называют
Зевсом96. Совершают они жертвоприношения также солнцу, луне, огню, воде и
ветрам97. Первоначально они приносили жертвы только этим одним божествам,
затем от ассирийцев и арабов персы научились почитать Уранию (ассирийцы
называют Афродиту Милиттой, арабы – Алилат, а персы – Митра)98.

132. Этим-то богам персы совершают жертвоприношения вот как. Персы не
воздвигают алтарей и не возжигают огня99. Нет у них ни возлияний, ни игры
на флейте, как нет и венков, и жертвенного ячменя. Если кто-нибудь пожелает
принести жертву указанным богам, то приводит жертвенное животное в
"неоскверненное" место и призывает бога, причем чаще всего украшает свою
тиару100 миртовыми ветвями. Приносящему жертву не дозволяется просить о
даровании благ только себе одному: он молится за всех персов и за царя, так
как и сам принадлежит к персам. Затем он разрезает жертву на части и варит
мясо, а потом подстилают самую свежую траву (чаще всего – трилистник) и
кладет на нее мясо. Тогда подходит маг с песнопением "теогонии"101, как они
называют это заклинание. Ведь без мага совершать жертвоприношение у них не
положено. Через некоторое время приносящий жертву уносит мясо домой и
поступает с ним, как ему вздумается.

133. Самым большим праздником у персов признается день рождения каждого
человека. В этот день они считают нужным устраивать более обильное, чем в
другие дни, угощение. Люди богатые тогда подают на стол целиком зажаренного
в печи быка102, коня, верблюда или даже осла, а бедные выставляют лишь
голову мелкого рогатого скота. Обеденных яств у них немного, зато в
изобилии подаются десертные блюда одно за другим. Поэтому персы утверждают,
что эллины встают из-за стола голодными, так как у них после обеда не
подают ни одного стоящего блюда. Если бы у эллинов подавался десерт, то они
бы ели не переставая. Персы – большие любители вина. В присутствии других
людей у них не принято извергать пищу и мочиться. Эти обычаи персы строго
соблюдают. За вином они обычно обсуждают самые важные дела. Решение,
принятое на таком совещании, на следующий день хозяин дома, где они
находятся, еще раз предлагает [на утверждение] гостям уже в трезвом виде.
Если они и трезвыми одобряют это решение, то выполняют. И наоборот:
решение, принятое трезвыми, они еще раз обсуждают во хмелю103.

134. При встрече двух персов на улице по их приветствию легко можно
распознать, одинакового ли они общественного положения: ведь в таком случае
вместо приветствия они целуют друг друга в уста. Если один лишь немного
ниже другого по положению, то целуются в щеки. Если же один гораздо ниже
другого, то низший кланяется высшему, падая перед ним ниц. Наибольшим
почетом у персов пользуются (разумеется, после самих себя) ближайшие
соседи, затем – более отдаленные, а потом уважением пользуются в
зависимости от отдаленности. Менее же всего в почете у персов народы,
наиболее от них отдаленные. Сами они, по их собственному мнению, во всех
отношениях далеко превосходят всех людей на свете, остальные же люди, как
они считают, обладают доблестью в зависимости от отдаленности: людей,
живущих далее всего от них, они считают самыми негодными. Во время
владычества мидян один народ также господствовал над другим, а мидяне – над
всеми, а также и над своими ближайшими соседями; эти же последние – опять
над своими соседями и т. д. Так же и персы [ныне] оценивают народы. Ведь
этот народ постепенно распространял свое влияние сначала непосредственно, а
затем с помощью других народов.

135. Персы больше всех склонны к заимствованию чужеземных обычаев. Они
носят ведь даже мидийскую одежду, считая ее красивее своей, а на войну
надевают египетские доспехи. Персы предаются всевозможным наслаждениям и
удовольствиям по мере знакомства с ними. Так, они заимствовали от эллинов
любовное общение с мальчиками. У каждого перса много законных жен, а, кроме
того, еще больше наложниц.

136. Главная доблесть персов – мужество. После военной доблести большой
заслугой считается иметь как можно больше сыновей. Тому, у кого больше всех
сыновей, царь каждый год посылает подарки. Ведь главное значение они
придают численности. Детей с пяти до двадцатилетнего возраста они обучают
только трем вещам: верховой езде, стрельбе из лука и правдивости. До
5-летнего возраста ребенка не показывают отцу: он среди женщин. Это
делается для того, чтобы в случае смерти ребенка в младенческом возрасте не
доставлять отцу огорчения104.

137. Я одобряю этот обычай, хвалю также и тот, что у них даже и сам царь не
имеет права казнить человека за один определенный проступок, да и вообще
никто из персов не может казнить своих слуг за единичное преступление.
Только если по зрелому размышлению он найдет, что слуга совершил больше
важных преступлений, чем оказал услуг, тогда господин может излить свой
гнев на него105. По утверждению персов, у них не было случаев убиения
родного отца или матери. В каждом подобном случае, по их словам, при
ближайшем рассмотрении оказывается, что это дело или незаконнорожденных
детей или подкидышей: ведь совершенно противоестественно, чтобы настоящего
отца, говорят они, убил собственный сын.

138. О том, что им запрещено делать, персы даже и не говорят. Нет для них
ничего более позорного, как лгать, а затем делать долги. Последнее – по
многим другим причинам, а особенно потому, что должник, по их мнению,
неизбежно должен лгать. Кто из горожан страдает проказой или белыми
лишаями, тот не входит в город и не вступает в сношения с другими персами.
Эти недуги персы приписывают какому-нибудь греху человека по отношению к
Солнцу. Всякого чужеземца, страдающего этими недугами, они изгоняют из
своей страны. По этой же причине многие убивают также белых голубей106. В
реку персы не мочатся и не плюют; рук они и сами не моют в реке и никому
другому не позволяют этого делать. К рекам вообще персы относятся с
глубоким благоговением.

139. Вот еще с какой своеобразной особенностью приходится встречаться у
персов, которой сами они не замечают, а для нас она, разумеется, ясна.
Собственные имена их, по значению соответствующие их телесной силе и
величию, все оканчиваются на одну и ту же букву, которую дорийцы называют
сан, а ионяне – сигма. На эту-то букву оканчиваются не только некоторые их
имена, а решительно все107, как это можно обнаружить при ближайшем
рассмотрении.

140. Эти известия о персах я могу сообщить как безусловно достоверные.
Напротив, сведения о погребальных обрядах и обычаях персы передают как
тайну. Лишь глухо сообщается, что труп перса предают погребению только
после того, как его растерзают хищные птицы или собаки. Впрочем, я
достоверно знаю, что маги соблюдают этот обычай. Они ведь делают это
совершенно открыто. Во всяком случае персы предают земле108 тело покойника,
покрытое воском109. Маги110 в значительной степени отличаются [одним своим
обычаем] как от остальных людей, так особенно от египетских жрецов.
Последние полагают свою обрядовую чистоту в том, что не убивают ни одного
живого существа, кроме жертвенных животных. Маги же собственноручно убивают
всех животных, кроме собаки и человека. Они даже считают великой заслугой,
что уничтожают муравьев, змей и [вредных] пресмыкающихся и летающих
животных. Впрочем, пусть этот обычай существует, как он был искони, я же
возвращусь к своему прежнему рассказу.

141. Тотчас после завоевания Мидии персами ионяне и эолийцы отправили
вестников в Сарды к Киру. Они велели объявить ему, что желают подчиниться
персам на тех же условиях, как ранее Крезу. Выслушав их предложение, Кир
рассказал им басню: "Какой-то флейтист увидел в море рыбу и принялся играть
на флейте, надеясь, что рыба выскочит на сушу. Обманувшись же в своих
ожиданиях, он закинул невод, поймал много рыбы и вытащил ее на берег. И
вот, увидев бьющуюся в неводе рыбу, он сказал: "Прекратите теперь у меня
пляску! Вы ведь даже не захотели выйти поплясать под мою флейту!"". Эту
басню Кир рассказал ионянам и эолийцам потому, конечно, что те прежде
отклонили предложение Кира отложиться от Креза, а теперь, когда все было
уже кончено, изъявили готовность подчиниться Киру. Таков был ответ
разгневанного Кира. Когда весть об этом пришла в ионийские города, то
ионяне обнесли каждый город стеной и все, кроме милетян, собрались в
Панионий (ведь только с одними милетянами Кир заключил союз на тех же
условиях, что и мидийский царь). Остальные ионян единодушно решили послать
вестников в Спарту с просьбой о помощи.

142. Эти-то ионяне, которым также принадлежит Панионий, основали свои
города, насколько я знаю, в стране под чудесным небом и с самым благодатным
климатом на свете. Ни области внутри материка, ни на побережье (на востоке
или на западе) не могут сравниться с Ионией. Первые страдают от холода и
влажности, а вторые – от жары и засухи. Ионяне говорят не на одном языке, а
на четырех различных наречиях111. Дальше всего к югу лежит Милет, затем
идут Миунт и Приена. Эти города находятся в Карии, и жители их говорят на
одном наречии. Напротив, следующие города расположены в Лидии: Эфес,
Колофон, Лебед, Теос, Клазомены, Фокея. [В этих городах] также говорят на
общем наречии, отличном от наречия вышеназванных городов. Кроме того, есть
еще три ионийских города: два из них – на островах, именно Самос и Хиос, а
один – Эрифры – на материке. Хиосцы и эрифрейцы говорят на одном наречии,
самосцы же – на своем особом. Это и есть четыре ионийских наречия.

143. Итак, из этих ионян милетянам нечего было страшиться, так как они
заключили союз с Киром. Впрочем, и островитянам не грозила
[непосредственная] опасность: ведь персы еще не покорили финикиян, а сами
они не были мореходами. От остальных ионян эти [азиатские] ионяне
отделились потому лишь, что ионийское племя было самым слабым и
незначительным среди вообще слабого еще тогда эллинского народа. Кроме
Афин, вообще не существовало ни одного значительного ионийского города.
Поэтому как остальные ионяне, так и афиняне избегали имени "ионяне", не
желая называться ионянами. И поныне даже, как я думаю, многие из них
стыдятся этого имени. А те двенадцать [азиатских] городов112, напротив,
гордились своим именем. Они воздвигли общее святилище, назвав его Панионий,
и постановили не допускать туда других ионян (о чем, конечно, кроме
смирнейцев, никто и не просил).

144. Точно так же и дорийцы113 из нынешней области пятиградья (которая
прежде называлась шестиградьем) не только запретили соседним дорийцам
доступ в Триопийское святилище, но даже не допускали и своих сограждан
участвовать [в религиозных обрядах] за непочтительность к храму. При
состязаниях в честь Аполлона Триопийского они издревле, по обычаю, давали
победителям в награду медные треножники. Победители, однако, не должны были
брать с собой эти треножники из святилища, но посвящать их богу. Как-то раз
победу одержал один галикарнассец по имени Агасикл, который пренебрег этим
обычаем, унес треножник домой и повесил там на гвозде на стену. В наказание
за это пять городов – Линд, Иалис, Камир, Кос и Книд – отстранили шестой
город – Галикарнасс от участия [в религиозных обрядах]. Так наказали они
этот город.

145. Так вот, ионяне, как я думаю, основали двенадцать городов и не
пожелали больше никого допускать в свой союз вот по какой причине. Когда
они жили еще в Пелопоннесе, у них, как и у ахейцев, которые их изгнали114,
было двенадцать городов. Ахейцы же еще и поныне занимают двенадцать
областей [в Пелопоннесе]. Это, во-первых, Пеллена, лежащая близ Сикиона,
затем Эгира и Эги (где течет неиссякающая река Крафис, по имени которой
названа и река в Италии); потом Бура и Гелика (куда бежали ионяне после
неудачной битвы с ахейцами), далее Эгий, Рипы, Патры, Фары и Олен (где
течет большая река Пир); наконец, Дима и Тритеи – единственные из этих
городов, расположенные внутри страны. Эти двенадцать областей теперь
принадлежат ахейцам, а прежде были ионийскими.

146. По этой же причине ионяне и основали двенадцать городов. И было даже
очень глупо утверждать, что эти азиатские ионяне чистокровнее и благороднее
остальных ионян. Добрую часть их составляют абанты с Евбеи, которые ничего
общего не имеют даже в имени с ионянами. Кроме того, ионяне смешались с
орхоменскими минийцами115, с кадмейцами, дриопами, фокейцами, отделившимися
[от своего народа], молоссами, пеласгическими аркадцами, дорийцами из
Эпидавра и многими другими племенами. Те же ионяне, которые выступали прямо
из афинского пританея и считали себя самыми благородными, не привели с
собой на новую родину женщин, но женились на кариянках, родителей которых
они умертвили. Из-за этой-то резни [родителей] карийские женщины под
клятвой ввели у себя обычай и передали своим дочерям: никогда не вкушать
пищи вместе со своими мужьями и не называть мужей по имени за то, что те
умертвили их отцов, мужей и детей, а затем взяли их в жены. Все это
произошло в Милете.

147. Царями же одни из этих ионийских городов выбрали себе ликийцев,
отпрысков Главка, сына Гипполоха, другие – кавконов из Пилоса, потомков
Кодра, сына Меланфа; иные, наконец,– потомков и того и другого. Конечно,
они несколько более держались за свое имя [ионян], чем остальные ионяне, и
их, пожалуй, все же можно назвать чистокровными ионянами. Впрочем, все они
ионяне, поскольку происходят из Афин и справляют праздник Апатурий. Это
празднество устраивают все ионяне, кроме эфесцев и колофонян. Это –
единственные ионийские города, где не празднуют Апатурий, будто бы из-за
какого-то убийства.

148. Панионий – это священное место на Микале, посвященное ионийским союзом
Посейдону Геликонию (расположено оно на северной стороне горной цепи).
Микале же – это мыс на западе [малоазийского] материка, напротив Самоса.
Туда собирались ионийские города на праздник, названный ими Панионии. 116.

149. Это – ионийские города. Эолийские же города вот какие: Кима,
называемая также Фриконидой, Ларисы, Неон Тихос, Темнос, Килла, Нотий,
Эгироесса, Питана, Эгеи, Мирина, Гриния. Это – одиннадцать древних
эолийских городов. Один из них – Смирну – ионяне отняли у эолийцев.
Первоначально ведь на [азиатском] материке было, [так же как и ионийских],
двенадцать эолийских городов117. Эти эолийцы заняли область плодороднее
ионийской, но не обладающую столь благодатным климатом.

150. Смирну же эолийцы потеряли вот каким образом. Жители Смирны дали
убежище беглецам из Колофона, побежденным при восстании и изгнанным из
своей родины. Впоследствии эти колофонские изгнанники воспользовались
случаем, когда горожане справляли за городскими стенами праздник в честь
Диониса, закрыли ворота и овладели городом. Остальные эолийцы поспешили на
помощь городу, но заключили [с колофонскими изгнанниками] соглашение, по
которому эолийцы оставили город, после того как ионяне отдали им домашнее
имущество. Затем одиннадцать ионийских го