алеко  не  редко  случалось  так,  что  подчиненные  по  приказанию  своего
господина или госпожи засекались до смерти.
     В старых иллюстрированных журналах и книгах  мы  встречаем  изображения
процедуры наказания розгами  в  Саксонии.  На  одной  из  таких  иллюстраций
изображено  наказание  преступника  двумя  помощниками  палача.   Жертва   -
совершенно нагая, ноги ее плотно привязаны к скамье,  экзекуторы  награждают
ее ударами маленьких розог, состоящих их трех  прутьев.  Саксонки  также  не
брезгали  собственноручно  наказывать  своих   служанок   розгами.   Виллиам
Мальмесбери  рассказывает,  что  король  Этельред,  будучи   еще   маленьким
мальчиком, так сильно разгневал как-то раз свою мать, что она за недостатком
розги схватила попавшиеся  ей  под  руку  свечи  и  нанесла  ими  наследнику
престола так много ударов, что несчастное дитя вскоре лишилось  сознания.  В
славные времена великой  Елизаветы  в  каждом  городе  и  в  каждой  деревне
находилось особое "позорное место". Тейлор говорит:

           "В Лондоне и на целую милю вокруг него
           Имеется, по крайней мере, восемнадцать тюрем, и даже больше!
           Кроме того, шестьдесят лобных мест, кутузок и палка!"

     Государственные отчеты того времени указывают  нам,  что  за  экзекуцию
палач получал две  копейки  с  персоны.  В  общественном  отчете  Гунтигтона
имеется  такая  статья:  "восемь  шиллингов  и  шесть   пенсов   за   поимку
умалишенной, за мытье ее и порку на следующий день, и затем еще два шиллинга
за приставленную к ней сиделку". Заправилы этого города  считали  плеть  или
розгу каким-то универсальным средством,  ибо  они  заплатили  восемь  пенсов
"Томасу Хью-кинсу за порку двух  человек,  заболевших  оспой".  В  одной  из
деревень было уплачено некой женщине четыре пенса  за  выполнение  телесного
наказания над Еленой Шав и потом еще  три  пенса  -  во  избежание  скверных
последствии - "за пиво, поднесенное экзекуторше по окончании ее работы".
     В 39 статуте Елизаветы, глава 4,  определено,  что  "каждый  бродяга  и
праздношатающийся  подвергается  публичному  наказанию   розгами   и   затем
посылается из общины в общину до тех пор, пока  не  дойдет  до  места  своей
приписки на родине. Если же последнее  остается  невыясненным,  то  бродягу,
будь он мужчина или женщина, водворяют в то место, где он или  она  проживал
или проживала, не подвергаясь никаким наказаниям в течение одного  года.  По
совершении телесного наказания виновный или виновная получает удостоверение,
подписанное рукою и скрепленное печатью судьи, в том,  что  означенное  лицо
было подвергнуто наказанию согласно статуту".  Яков  I  еще  более  расширил
право этого закона, но в царствование королевы Анны всякие  излишества  были
из него изъяты.
     В  царствование  Карла  I  преступления  и  проступки  наказывались   в
большинстве  случаев  розгами,  причем  приговор  конфирмировался   звездной
палатой.  Полны  интереса  некоторые  выдержки  из  сочинения  Русворта  под
заглавием "Исторический сброник".
     В 1628 году, в царствование Карла I, две молодые девушки подали  жалобу
на мирового судью, который  за  легкомысленное  поведение  приговорил  их  к
заключению в исправительный дом с  тем,  чтобы  там  их  подвергли  телесным
наказаниям. Вследствие этого они  серьезно  заболели,  причем  одна  из  них
находится в смертном одре. В том, насколько жестоки были наказания,  девушки
ссылаются на свидетелей. Один из судей дал такое объяснение: "Девушки  очень
далеки от того, чтобы пострадать от перенесенных  экзекуций,  ибо  они  даже
пили за здоровье его, судьи, они просили  дать  им  колокольчик,  в  который
звонили в виде насмешки над судьей и продолжали вести прежний образ жизни".
     Доротея  Блекберн,  желая  отомстить  Монку,  посадившему   на   скамью
подсудимых ее мужа из-за денежных рассчетов, перехватила два письма Монка  у
его адвоката и вставила в них несколько в высшей степени предательских слов.
За это Монка посадили в Тауэр и подвергли там пытке. Через  некоторое  время
правда всплыла наружу, и Доротею Блекберн подвергли тюремному заключению  до
тех пор, пока король не  помилует  ее.  Она  была  лишена  затем  всех  прав
состояния  и  на  возвышенном  месте  подверглась  в  вестминстерском  дворе
наказанию  плетьми,  имея  на  голове  бумагу  с  надписью   о   совершенном
преступлении. Затем ее подвергли клеймению и выжгли две буквы: Л. Д., т.  е.
ложная доносчица; в конце концов ее высекли еще раз публично в Лечестере.
     Ричард Бек и Элеонора Бек были уличены в ложном доносе против Дальтона;
их посадили  на  три  месяца  в  тюрьму,  назначили  принудительные  работы,
жесточайшим образом высекли и вдобавок приговорили к  40  фунтам  стерлингов
штрафу каждого.
     Мы могли бы привести еще много примеров, но  все  они  похожи  друг  на
друга и поэтому не могут интересовать наших читателей.


        ^TНАКАЗАНИЕ РОЗГАМИ УГОЛОВНЫХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРЕСТУПНИКОВ^U

     Телесные наказания применялись не только  по  отношению  к  бродягам  и
праздношатающимся; во время преследования за еретичество пробовали применять
плети и розги также и к не поддававшимся исправлению фанатикам,  имея  таким
путем в виду либо возвратить их на путь истинный, либо - в худшем  случае  -
просто наказать за отступление от  веры.  Овен  Хойтон,  офицер  из  Тауэра,
приказал самым жестоким  образом  высечь  одну  из  своих  пленниц,  молодую
девушку, за то, что она  уклонялась  от  присутствования  на  богослужениях.
Поэтому администратор счел ее еретичкой.
     Когда впервые появились квакеры {Квакерами назывались члены основанного
Джорджем Фоксом в 1646 году  в  Англии  религиозного  общества,  называемого
своими членами "христианским обществом друзей" и признающего главные догматы
протестантской церкви. Лозунг основания: "Не буква, но дух; не  Христос  для
нас, но Христос в нас самих".  Главным  основанием  их  учения  является  то
убеждение, что единственным источником познания христианской  веры  есть  не
Библия, а непосредственное внутреннее откровение в каждом  человеке  Святого
Духа. Таинство, присяга, духовенство, иконы и богослужение отрицаются ими. В
молитвенных собраниях, по учению их, говорит  и  поучает  тот  или  та,  кто
чувствует вдохновение, в противном случае все молча расходятся.
     Квакеры строго нравственны, избегают роскоши,  в  знак  братской  любви
говорят всем "ты", ни перед кем не снимают шляп и отрицают военную службу. В
Северной Америке секта эта существует и до сего времени,  где  насчитывается
до 2000 квакеров. - Прим, переводчика.}, их вероучение было церкви  особенно
не по нутру, вследствие чего  "друзьям"  пришлось  испытать  много  горестей
Севелль, делая исторический обзор квакерству, в нескольких местах  упоминает
о том, что старшины квакеров подвергались ужасным экзекуциям.  В  1654  году
Варвара Блангдон говорила в "сообществе друзей" речи и проповеди.  Кончилось
тем, что ее посадили в  тюрьму,  а  затем  суд  приговорил  ее  к  наказанию
плетьми. Приговор в присутствии шерифа был тут же приведен  в  исполнение  с
такой строгостью, что кровь так и лилась по спине несчастной женщины. Тем не
менее она перенесла страдание с большой силой  воли  и  затем  сказала,  что
нисколько не испугалась бы, если бы ее приказали засечь до смерти.
     В том  же  самом  году  тяжелую  муку  должны  были  претерпеть  и  два
проповедника из мужчин-квакеров. Странствуя с места на место, они  появились
как-то  в  Медстоне,  но  здесь  были  арестованы  и  подвергнуты  тюремному
заключению, причем все имущество их, библии, чернильницы и  прочее  были  у*
них  отняты.  Затем  несчастных  раздели  догола,  привязали  к   столбу   и
безжалостно высекли. Описывая  этот  случай,  автор  прибавляет:  "Это  было
крайне тяжелым  наказанием,  особенно  для  младшего  квакера,  но  какая-то
невидимая рука поддерживала их".
     В конце семнадцатого столетия телесные наказания  стали  очень  усердно
применять по отношению к политическим  преступникам.  В  то  время  славился
большой властью судья Джефрейс, пользовавшийся за  свои  жестокие  приговоры
крайне плачевной репутацией. Как-то раз  король  Карл  II  выразился  о  нем
следующими словами: "Этот человек ничему  не  учился,  не  обладает  здравым
разумом, не имеет  приличных  манер  и  более  беззастенчив,  нежели  десять
высеченных мазуриков, взятых вместе".
     Джефрейс,  будучи  еще   школьником,   за   леность   и   бесшабашность
неоднократно  подвергался  наказанию  розгами,  причем  пресловутый   Бусбей
основательно обновил в нем сведения по этой части, когда Джефрейс  находился
в  вестминстерской  гимназии.  Особенное   удовольствие   доставляло   этому
жестокому человеку издеваться над теми подсудимыми, которые имели  несчастие
предстать перед судейским столом его камеры; он буквально  наслаждался  теми
страданиями,  которыми  награждались  обвиненные.  Если,  например,  женщина
приговаривалась к телесному наказанию, то он имел обыкновение говорить  так:
"Палач, обратите на эту даму особенное свое внимание! Я прошу вас  об  этом.
Секите ее добросовестно! Жарьте ее до тех пор, пока кровь не польется из  ее
ран! Теперь Рождество, и нашей  даме  немного  холодно  оставаться  нагишом!
Смотрите, нагрейте ей плечики хорошенько!"
     В 1685 году, когда Джефрейс сделался лордом и верховным судьей, к  Титу
Вату было применено  ужасно  тяжелое  телесное  наказание;  такой  строгости
прежде никто не видывал. Тит Ват был сыном анабаптиста-учителя и после того,
как он сделался священником, ему  предоставлено  было  в  одном  из  военных
кораблей место капеллана. Затем его уволили, ибо  заподозрили  в  совершении
ужасных противоестественных преступлений; последующая жизнь его  была  цепью
самых отвратительных гнусностей. Неоспоримо  было  доказано,  что  он  путем
лжесвидетельства довел многих  невинных  до  смертной  казни.  Возмездие  не
заставило себя долго ждать, и бывший капеллан попал под суд по  обвинению  в
даче ложного показания. Снятые с него портреты представляют нам  косоглазого
и кривоносого человека, снабженного "низким лбом преступника" и сине-красным
цветом лица.
     Во время допроса он остался возмутительно дерзким и отрицал свою  вину,
несмотря на то, что в самых достоверных показаниях недостатка не было. Судьи
признали его виновным по обоим вменяемым ему преступлениям; приговор гласил:
"за каждое из двух преступлений наложить денежный  штраф  в  размере  тысячи
марок; лишить его обычного канонического одеяния;  подвергнуть  пожизненному
тюремному заключению; в ближайший понедельник выставить на позорном плацу  с
привязанной  ко  лбу  бумагой,   на   которой   пояснить   род   совершенных
преступлений; на следующий день в таком же виде выдержать на позорном  плацу
у королевской биржи; в среду повести от Старой до Новой тюрьмы и подвергнуть
по дороге наказанию плетьми; в пятницу повести от Новой тюрьмы в  Тайберн  и
там подвергнуть наказанию плетьми. Каждый год до самой его смерти в день  24
апреля ставить в Тайберне на позорном  плацу  против  виселицы.  10  августа
ежегодно выставлять на позорном плацу Черинг-Кросс, на следующий  день  -  в
Темпль-Баре, 2 сентября  на  королевской  бирже",  и  затем  судьи  выразили
глубокое свое сожаление в том, что больше сделать они ничего не  могут,  ибо
"с удовольствием вынесли бы ему смертный приговор".
     Не было никаких оснований  надеяться  на  то,  что  из  этого  ужасного
приговора кое-что преступнику будет  прощено.  Король  Яков  сказал:  "Пусть
испытает все это, пока в нем сохранится  искра  жизни!"  Королева  также  не
нашла возможным замолвить за капеллана  доброе  слово.  Когда  Ват  стоял  в
Вестминстере на позорном плацу, его безжалостно забрасывали камнями  и  чуть
не разорвали на куски. В то утро, когда  его  должны  были  впервые  высечь,
огромная толпа народу буквально запрудила путь от Новой  тюрьмы  до  Старой;
палач  же,  получивший,  по   всем   вероятиям,   особые   инструкции,   так
неистовствовал  плетью,  что  кровь  преступника  лилась   ручьем.   Сначала
несчастный переносил боли терпеливо и молча, но затем болевые ощущения взяли
верх над силой воли, и вопли его невозможно было хладнокровно слушать.
     Несколько раз впадал он в обморочное  состояние  и  полумертвым  достиг
цели своего путешествия. Спустя сорок восемь часов, его  снова  вызвали  для
новой экзекуции, но он находился  почти  без  сознания,  вследствие  чего  в
Тайберн его пришлось отвезти на дровнях. В альманахе "Партридж" за 1692  год
говорится, что Вата секли плетью, состоявшей из шести ремней; всего  получил
он 2 256 ударов, итого, следовательно, 2 256 х 6 = 13 536 полос, если  можно
так выразиться! Сверх всяких ожиданий, бывший капеллан пережил столь тяжелое
наказание, и когда в царствование очередного короля был выпущен на  свободу,
то жил, что называется, в свое удовольствие.
     Во времена  достопамятной  "кровавой  судебной  расправы"  Джефрейса  в
восточной части Англии экзекуции применялись  широкой  рукою.  Если  ему  не
удавалось изобличать арестованных квакеров в государственной измене,  то  он
приговаривал их к жестокой порке за  вовлечение  ближнего  в  соблазн  и  за
произнесение возбуждающих  толпу  речей.  Одну  женщину  этот  человек-зверь
приговорил к порке во всех местечках  в  округе  Дорсетшийра,  причем  часть
приговора  действительно  была  приведена  в  исполнение.  После  того,  как
Джефрейс возвратился в Лондон, магистрат распорядился освободить  несчастную
женщину от оставшейся части наказания.
     Некий молодой человек, почти  еще  мальчик,  обвинялся  в  произнесении
возбуждающих речей, за что Джефрейсом был приговорен к семилетнему тюремному
заключению.  Один  раз  в  год,  гласил  приговор,  обвиняемый  должен   был
подвергнуться наказанию плетью во всех поселках дорсетширского округа. Когда
несчастный  юноша  узнал  о  столь  суровом  приговоре,   он   обратился   с
ходатайством о замене последнего виселицей. Джефрейс и слушать  не  хотел  о
смягчении своего решения, но, по счастью, приговоренный заразился оспой,  и,
подкупленный огромной суммой денег, Джефрейс выпустил юношу на свободу.
     Кергер рассказывает об  одном  довольно  смешном  случае,  который  ему
пришлось лицезреть. Однажды он увидел следующую картину: привязанный  плотно
к  позорной  тачке  вор  тащился  по  улицам  города,  подвергаясь  жестокой
экзекуции со стороны палача. Красные полосы на обнаженной  спине  вызвали  у
всех очевидцев  сострадание  к  наказуемому,  причем  публика  не  могла  не
поражаться тому долготерпению и стойкости, с которыми этот человек переносил
свою участь. Но все это оказалось блефом. Исполнявший экзекуцию  палач  умел
великолепно обращаться с плетью и при каждом новом ударе проводил ею сначала
по своей левой руке; последняя была снабжена достаточным  количеством  охры.
Разумеется, при каждом ударе на коже грешника  оставался  рельефный  красный
след, производивший впечатление кровавого. Один из  констеблей  заметил  эту
грубую "подделку" и со всего размаху ударил своей палкой  палача,  напоминая
ему таким путем  о  необходимости  добросовестного  отношения  к  исполнению
возложенных и принятых на себя обязанностей. Присутствовавшая среди зрителей
молодая деревенская девушка отнеслась сочувственно к сострадательному палачу
и набросилась на бессердечного констебля. "Оказалось, -  говорит  Кергер,  -
что палач бил  вора,  констебль  дубасил  палача,  девушка  угощала  ударами
констебля, а вор среди них был единственным человеком, который не  испытывал
ни малейшей боли".
     Последний раз прибегли к телесному наказанию 8 мая 1822 года в  Глазго.
В полдень большой отряд драгунов  выстроился  перед  зданием  тюрьмы;  затем
прибыла  значительная  команда  чинов  полиции.   Преступник   обвинялся   в
мятежнических действиях, был признан действительно виновным и  приговорен  к
телесному наказанию плетью при содействии палача. Его  вывели  из  камеры  и
привязали к задку позорной тачки. Палач  раздел  его  до  поясницы  и,  пока
шествие направлялось по улицам, отсчитал ему первые двадцать ударов. Орудием
исполнения приговора служила плеть, составленная из двадцати девяти "кошек".
После незначительного антракта преступник получил  еще  двадцать  ударов,  а
всего на его долю досталось их восемьдесят штук.  Во  все  время  приведения
приговора в исполнение  мятежник  оплакивал  горькими  слезами  свою  жалкую
судьбу.
     "Пример этот, - говорит один автор, - произвел крайне благоприятное  по
своей целительности впечатление. Простой народ воочию убедился  в  том,  что
над ним имеется сильная рука, и мятежническим действиям  был  таким  образом
положен предел!"


        ^TНАКАЗАНИЕ РОЗГАМИ ВОРИШЕК И КАРМАННИКОВ^U

     В течение долгого времени  розги  служили  обычным  наказанием  как  за
воровство, так и  за  бродяжничество  и  склонение  других  к  мятежническим
действиям и бунту.
     Заимствуем из тюремного календаря издания 1688 года  следующие  строки.
"Мария Ламб обвиняется  в  краже  серебряной  чайной  ложечки  и  признается
виновной в краже на сумму 10 пенсов. Прислуга Жана Пель обвиняется  в  краже
40 фунтов стерлингов и вещей на 30 фунтов стерлингов, признается виновной  в
воровстве на сумму до 10 пенсов. Анна Бастель обвиняется в краже  носильного
платья стоимостью 4 фунта стерлингов  и  признается  виновной  в  краже,  не
превышающей  десяти  пенсов".  Всех  преступниц  приговорили   к   телесному
наказанию: одну выпороть по дороге от Новой тюрьмы до Польборна, других - от
Новой тюрьмы до Старой. Ограничение стоимости  украденных  вещей  до  десяти
пенсов спасло воровок от обвинения в посягательстве на  присвоение  крупного
капитала.
     Закон о телесном наказании женщин  удержался  до  последнего  столетия.
Публичные экзекуции были отменены, в 1817 году королем Георгом III. Порки  в
тюрьмах оставлены в царствование Георга IV. Телесные наказания  оставлены  а
силе только по отношению к  грабителям,  разбойникам  и  преступникам  юного
возраста.
     Под современной экзекуцией не следует понимать практиковавшегося прежде
способа: фиксирования преступника у позорной тачки и дефилирования с  ним  с
одной  улицы  города  на  другую.  В  настоящее  время  телесное   наказание
приводится  в  исполнение  в  стенах  тюремного  здания  и   в   присутствии
незначительного количества зрителей.
     Первыми разбойниками, к которым было применено телесное наказание, были
сорокасемилетний Фома Бомонт и сорокашестилетний Михаил Гинтей. Прежде,  чем
начать отбывать пяти- и десятилетнее  тюремное  заключение,  каждый  из  них
должен был получить  двадцать  пять  ударов  плетью,  состоявшей  из  десяти
"кошек".  Инструмент  приготовлялся  из  длинной  палки,  к   которой   были
прикреплены десять веревок, длиной приблизительно с локоть. Веревки эти были
закреплены узлами и так плотно скручены  на  концах  своих,  что  напоминали
заборную проволоку. Руки и ноги Бомонта были плотно  привязаны  к  какому-то
орудию, похожему на треугольник,  голова  его  была  защищена  от  ударов  с
помощью кожаного ремня, зато вся спина была до поясницы обнажена. Каждый  из
тюремных сторожей отсчитывал ему по двенадцати  ударов.  Преступник  страшно
кричал, после первых же ударов впал в полуобморочное состояние, а под  конец
был почти вовсе без признаков жизни. Вся спина его была  исполосована,  хотя
после первой дюжины ударов кровь еще не выступала. Товарищ его также  сильно
кричал и вырывался, и сторожа принуждены были из всех сил удерживать его  на
месте. Первая экзекуция продолжалась полторы минуты, вторая-две.
     Относительно  телесных  наказаний,  произведенных  над  разбойниками  и
грабителями, в  соответствующей  литературе  встречается  масса  аналогичных
описаний, хотя все они страдают одним и тем же  недостатком-неполнотою,  ибо
"господа из прессы" не всегда доп