к и умирали под  плетью.  Подобная
смерть считалась в  высшей  степени  почетной,  похороны  несчастной  жертве
устраивались самые торжественные, и голова покойника  украшалась  венком  из
прекрасных цветов. Происхождение  этого  празднества  остается  до  сих  пор
неисследованным. По мнению некоторых, учреждение его  относится  к  Ликургу,
который таким путем имел в виду приучить спартанское юношество  к  лишениям,
болям и терпеливому отношению к ранам. Это называлось  "закалить  мальчика".
Другие же утверждали, что  такие  экзекуции  были  предписаны,  но  смягчены
впоследствии оракулом, который требовал, чтобы на алтарь Дианы приносилась в
качестве жертвы человеческая кровь; учредил их, будто  бы,  по  словам  этих
историографов, Орест после того, как привез изображение Дианы из  Тавриды  в
Грецию. По другим  преданиям,  Павзаний,  совершая  жертвоприношение  богам,
перед началом войны  против  Александра  Македонского,  подвергся  нападению
огромного количества лидийцев, помешавших обряду и  обратившихся  в  бегство
после того, как на них посыпался град палок  и  камней,  служивших  в  руках
спартанцев единственным оружием самозащиты. В воспоминание этого  события  и
было введено избиение мальчиков, которое почиталось всеми так  глубоко,  что
пережило  многие  политические   течения,   существовавшие   в   спартанской
республике О фракийцах также  рассказывается,  что  в  определенных  случаях
народ этот прибегал к порке юношей  из  лучших  семейств,  причем  экзекуция
производилась самым жестоким образом.


        ^TФЛАГЕЛЛЯЦИЯ В ХРАМАХ^U

     К сожалению, не сохранилось никаких указаний  на  то,  существовало  ли
бичевание в первых монашеских орденах, а статуты, установленные основателями
их, не упоминают о добровольном  употреблении  плети  или  розог.  Предания,
дошедшие до нас об этом периоде, говорят, главным образом, о тех наказаниях,
которые применял "отец лжи" по отношению  к  святым;  основанием  для  этого
служило, по всем  вероятиям,  то  обстоятельство,  что  чрезмерная  святость
казалась ему невыносимой.
     Святой Антоний, основатель монашеской  жизни,  был  особенно  в  данном
случае почтен. Диавол часто навещал его, испытывал  его  добродетели,  всеми
способами старался искоренить в нем все хорошее и очень часто  прибегал  при
этом к применению плети и розог.  Такой  же  участи  подвергались  и  другие
святые. Хотя самобичевание и не требовалось древними монашескими  статутами,
тем не менее  оно  считалось  превосходным  исправительным  методом,  причем
власть начальника ордена всегда  простиралась  до  того,  что  наказание  им
телесного наказания  считалось  безапелляционным.  И  еще  до  возникновения
монастырей  вообще  епископы  первых  христиан  пользовались   преимуществом
наказывать телесно членов как своей, так и другой общины.
     В  подобных  экзекуциях  настоятели  монашеских  орденов   пользовались
неограниченными полномочиями. И если кто-либо из монахов попадался  в  краже
или  в  членовредительстве,  либо  изобличался  во  лжи   и,   несмотря   на
предостережение братии, все-таки не исправлялся, то, провинившись  в  третий
раз,  должен  был  в  присутствии  всех  братьев   подвергнуться   процедуре
увещевания. Но если и это оставалось без результата, то порочный брат должен
был понести самое строгое наказание розгами.  В  другом  монашеском  правиле
говорится  о  воровстве:  "Если  монах  уличается  в  воровстве  -  если  он
заслуживает еще, чтобы его  называли  монахом!  -  то  должен  подвергнуться
телесному наказанию, как за  повторный  случай  распутства,  и  даже  еще  с
большей строгостью, ибо  только  развратное  поведение  могло  побудить  его
совершить кражу". В числе преступлений или проступков, подлежащих  наказанию
поркой, значился также каждый вид  непристойных  действий,  совершенных  над
мальчиками  или  братьями-монахами,  причем  в  подобных  случаях  наказание
приводилось в исполнение публично. Жесточайшие порки назначались  всем  тем,
которые упорно отказывались раскаиваться в своих грехах, проявляя  при  этом
чрезмерную гордость и не желая явиться к своему непосредственному начальству
с полной повинной. Попытки убежать из монастыря также наказывались  розгами,
а  за  распутное  поведение  полагалось  публичное  наказание.  Само   собой
разумеется, что общение с представительницами другого  пола  было  строжайше
запрещено монахам, и за малейшее отступление от предписанных на сей  предмет
правил полагался жестокий штраф. Среди правил этого рода находим  следующее:
"Тот монах, который остается наедине с  женщиной  и  ведет  с  ней  интимные
разговоры, переводится на два дня  на  хлеб  и  на  воду  либо  подвергается
двумстам ударам". Такое назначение наказания, т. е. приравнение  основателем
монашеского ордена лишения  пищи  к  телесному  наказанию,  является  липшим
доказательством того,  какое  высокое  значение  придавалось  монашествующей
братией  еде  и  питью.  Следующий   рассказ   служит   также   великолепной
иллюстрацией того, какую чувствительность  проявляли  эти  "друзья  хорошего
стола".  "Один  монах-бенедиктинец  разжился   где-то   хорошим   винцом   и
несколькими вкусно приготовленными блюдами; желая в то же время  насладиться
всем этим с возможно большим комфортом, гурман в рясе  пригласил  нескольких
товарищей и отправился с ними в монастырский погреб, где  духовная  компания
расположилась в большой бочке так, чтобы быть скрытой от посторонних взоров.
Настоятель, заметив отсутствие нескольких монахов, пустился на поиски их  и,
к огромному изумлению пировавшей братии, влез  головой  в  бочку,  служившую
временной столовой. Само собой разумеется, что монахи сильно испугались,  но
настоятель успокоил их тем, что сам забрался  в  бочку  и  разделил  с  ними
трапезу. Спустя несколько чрезвычайно  приятных  часов,  настоятель  покинул
бочку, причем некоторые монахи были в восторге от  его  снисходительности  и
общительности, в то время как другие не могли отрешиться  от  самых  мрачных
предчувствий. Насколько последние были основательны, оказалось на  следующий
день, когда настоятель попросил игумена (приора) занять  его  место,  а  сам
предстал пред всей братией и покаялся в том преступлении,  которое  совершил
накануне. Вместе с  тем  он  ходатайствовал  о  назначении  соответствующего
наказания. Провинившиеся  монахи  должны  были  последовать  примеру  своего
непосредственного начальника.  В  конце  концов,  благодаря  умелому  выбору
экзекутора,  настоятелю  удалось  угостить  каждого   из   своих   вчерашних
собутыльников изрядной порцией солидных ударов".
     Поспешность и  аккуратность,  с  которой  монахи  торопились  "вкусить"
трапезу, дала повод к известной пословице:  "Поджидают  его,  словно  монахи
настоятеля". Иначе говоря - вовсе не ожидают, а усаживаются  за  стол  после
звонка, явился ли настоятель или еще не пришел.
     Преступное общение с женщинами влекло за собой повторное  покаяние  при
помощи плети, причем существовало правило, в силу которого каждый, взирающий
плотоядным взором на женщину  и  не  исправляющийся  под  влиянием  телесных
наказаний, исключался вовсе  из  состава  братии,  дабы  не  заражать  своим
поведением собратьев-монахов.
     Основатели  монашеского  ордена  питали   такое   большое   доверие   к
внушительности  розги,  что  за  всякий   проступок   непременно   назначали
"березовую кашу",  причем  духовному  начальству  предоставлялось  право  по
своему усмотрению и желанию увеличивать количество установленных ударов. Нет
ничего,  разумеется,  удивительного  в  том,  что   подобными   полномочиями
начальствующие лица пользовались  зачастую  очень  широко,  вследствие  чего
верховная власть нередко должна была напоминать своим подчиненным, чтобы они
не особенно-то увлекались и  не  засекали  преступивших  монастырский  устав
положительно  до  смерти.  Законы  не  щадили  также  послушников  и  вообще
кандидатов на духовное звание и предписывали телесное наказание во всех  тех
случаях, когда,  по  мнению  старших,  требовалось  улучшить  нравственность
будущих монахов и священников.
     В  женских  монастырях  настоятельницы  в  смысле  назначения  телесных
наказаний пользовались  теми  же  правами,  что  и  настоятели.  Чаще  всего
экзекуции  подвергались  те  монашенки,  которые  погрешали  против   правил
приличия или не совсем строго относились к своим  религиозным  обязанностям.
Наказание, по уставу, должно было производиться в присутствии  всех  сестер,
причем в данном  случае  руководством  служили  слова  апостола:  "Наказывай
грешащих во всеобщем присутствии".
     О самом способе выполнения экзекуции существовали в то время  различные
взгляды и мнения. На состоявшемся в 817 году  съезде  духовенства  в  Аахене
постановлено было запрещение наказывать  обнаженных  монахов  в  присутствии
орденской  братии.   Некоторые   монастыри   строго   придерживались   этого
постановления, хотя в других  настоятели  предпочитали  сечь  по  обнаженным
участкам тела, оставаясь при глубоком убеждении, что достоинство покаяния от
этого только повысится. Что касается самой наготы, то некоторые зашли в этом
направлении  очень  далеко,  и  существовало   даже   мнение,   что   нагота
представляла  собой  особую  заслугу  и  должна  была  играть  роль  чего-то
священного. Греческие  философы,  носившие  название  циников,  очень  часто
появлялись в публичных местах в таком виде, как их мать родила, не  прибегая
ни к лоскутам материи, ни к фиговому  листу,  причем  их  примеру  следовали
также и индийские "гимнософисты", каковое слово означает почти  то  же,  что
"нагое состояние". Святой  Августин  рассказывает  об  адамитах,  населявших
Европу. Адамиты придерживались того мнения, что- скорее всего будут походить
на прародителей наших по грехопадению тогда, когда будут пользоваться тем же
костюмом, что и они. Поэтому на всех  празднествах  своих  они  игнорировали
платья, а по временам в таком виде появлялись даже на улицах. Приблизительно
в 1300 году во Франции возникла подобная же секта,  которой  народ  присвоил
кличку скоморохов  (Turlupins);  последователи  ее  проповедовали  учение  о
наготе. Аналогичная секта образовалась  в  следующем  веке  в  Германии  под
именем пикардов. Они упорно проповедовали свое учение и постоянно появлялись
повсюду нагишом. В 1535 году секта анабаптистов сделала попытку  устроить  в
Амстердаме  процессию  в  костюмах  Адама,  но  была   встречена   враждебно
городскими  властями  и  разогнана  по   домам.   В   "De   Conformitatibus"
францисканских  монахов  помещена  заметка  о  брате  Юпитере,   который   в
упомянутом выше виде самолично устроил подобную процессию,  не  обращая  при
этом никакого внимания на насмешки и презрение народа,  равно  как  и  своих
собратьев по ордену.
     Такие процессии и появление совершенно  обнаженных  людей  в  публичных
местах, какое бы участники процессии название и прозвище ни носили,  тем  не
менее возбуждали в массе большой интерес и вербовали каждый раз все новых  и
новых последователей и подражателей. Экзекуции без  обнажения  так  же  мало
нравились народу, как обнажение без порки.  Оба  момента  должны  были  быть
соединены вместе, причем кающиеся в грехах должны были совершать умерщвление
своей плоти сознательно, с чувством заслуженности  и  с  проявлением  полной
терпеливости. Только при этих условиях был обеспечен успех,  а  праздники  и
всякие торжественности казались благословенными!
     Кардинал Дамиан, считавшийся большим авторитетом  в  деле  всевозможных
экзекуций, решительным образом высказывался за обнажение во время приведения
в исполнение телесного наказания, причем защищал свой взгляд довольно смелым
доказательством: никто, говорил он,  не  должен  стесняться  показываться  в
таком виде, в каком не конфузился сам Спаситель!
     Еще  задолго  до  того,  как  умерщвление  плоти  было  санкционировано
церковью целым рядом возведенных в систему правил и предписаний, оно было  в
обращении среди единичных фанатиков и святых. Пустынник Петр вырвал  из  рук
некоего офицера молодую девушку, которую тот хотел соблазнить, но тут у него
самого проснулась настолько сильная страсть, что он вынужден был  запереться
и заняться самым жестоким самобичеванием. Таким образом на глазах  сыгравшей
столь неожиданную роль девушки Петр восторжествовал над своей похотью!
     Святой Бардульф, живший в 737 году, во время  поста  приказывал  своему
прислужнику  бичевать  себя;  к  тем  же  мерам  покаяния  прибегал   герцог
Аквитанский святой Вильгельм. Святой Рудольф был одним из самых  строгих  по
отношению к себе, ибо он накладывал на себя часто так  называемое  столетнее
покаяние и выдерживал его кряду в течение  двадцати  дней.  Он  запирался  в
своей келий, брал в каждую руку  по  пучку  розог  и  усердно  стегал  себя,
прочитывая в то же время весь псалтырь.  За  триста  ударов  и  произнесение
нараспев тридцати псалмов покаяния прощались грехи,  совершенные  в  течение
целого года; при этом считаем не лишним добавить, что,  в  силу  упомянутого
выше столетнего покаяния, полагалось во время нанесения себе ударов  пропеть
весь псалтырь двадцать раз! Эта метода была излюбленной у  святого  Доминика
Лорикатуса.  Он  обыкновенно  раздевался  донага  и  в  часы   отдохновения,
вооружившись двумя пучками розог, умерщвлял  свою  плоть.  Продолжительность
подобного раскаяния в грехах регулировалась в описываемые времена  временем,
потребным для прочтения  или  пения  псалмов.  В  настоящее  время  покаяния
значительно видоизменились, ибо продолжаются теперь  только  ровно  столько,
сколько требуется для произнесения в медленном темпе 51-го и 130-го псалмов.
Далее, рассказывают о святом Доминике, будто он носил  постоянно  плеть  при
себе и наносил ею себе удары регулярно каждый день перед сном, независимо от
того,  где  именно  приходилось  ему  ночевать.  Более  всего  способствовал
введению бичевания в церковном  обиходе  конечно  кардинал  Дамиан,  епископ
Остии, деятельность которого относится к 1056 году. Особыми предписаниями  и
личным примером он способствовал сильному распространению подобного  способа
умерщвления плоти, причем в его время сечение вошло положительно во всеобщее
употребление и сделалось необычайно модным. Повсюду можно было видеть  людей
святой жизни различного ранга и положения  с  плетьми,  розгами,  ремнями  и
вениками (метлы из прутьев) в руках,  которые  усердно  стегали  себя  этими
инструментами, мечтая таким  образом  достигнуть  благоволения  божественной
силы. Светская власть не в состоянии была спасти от подобных  покаяний  даже
самых могущественных королей, а знатные мира  сего  всех  стран  подчинялись
духовной власти добровольно и увеличивали собою ряды самобичующихся.
     В  действительности,  может   показаться   крайне   удивительным,   что
духовенство ввело столь болезненное обыкновение к применению розги  и  могло
выносить столько ударов при  экзекуциях.  Но  мы  не  должны  забывать,  что
могущество духовных отцов по отношению к накладываемым на  паству  покаяниям
было неограниченно. Само покаяние  представляло  собою  церковное  таинство,
причем духовник не успокаивался до тех пор, пока  его  пасомый  не  выполнит
всех обетов, наказаний и параграфов, относящихся к умерщвлению  плоти  путем
самобичевания. Из истории мы видим, что  короли,  по  простому  и  ничем  не
мотивированному приказанию своих духовников, объявляли войны и предпринимали
крестовые походы в Святую Землю, что королевы паломничали по опасным дорогам
в священные города. После всего этого нечего уж удивляться тому, что церковь
с успехом могла ввести в обычай и обряд болезненное и тяжелое по  жестокости
применение телесных наказаний.
     Со времени  введения  последних  многие  одухотворенные  и  талантливые
писатели рекомендовали розгу и прочие атрибуты экзекуции в  качестве  самого
действенного средства для подавления плотских вожделений. Да и на картинах с
религиозными сюжетами очень часто фигурировал этот метод умерщвления  плоти.
В  своей  "Ars  poetica"  Гораций  поет:  "Художники   и   поэты   постоянно
пользовались радостным для них преимуществом иметь право решительно на все".
И на самом деле, в картинах религиозного содержания  художники  пользовались
своим правом широкой рукою. Они никогда не изображали портретов  пустынников
и святых без того, чтобы в каком-нибудь углу полотна не фигурировали  розги,
плети или подобные им инструменты для телесных наказаний, и если  лики,  как
выразился   папа   Григорий   Великий,   представляют   собой    "библиотеку
невежественных христиан", то, по  мнению  художников  седой  старины,  розга
самым строжайшим образом должна была быть связана со святым образом жизни.
     Начав с самобичевания, святые отцы Церкви,  а  за  ними  и  духовенство
стали применять то же наказание по отношению к своей пастве,  а  с  течением
времени приняли  сами  на  себя  роль  исполнителей  экзекуции.  Само  собой
разумеется, что подобное положение вещей породило различные злоупотребления,
и особенно во время исповеди кающихся грешниц. Неудивительно, что  некоторые
духовники старались использовать каждый подходящий случай  и  с  неудержимым
усердием потворствовали собственным своим страстям.
     Всякий духовник, уже по своему амплуа, подвержен различным в упомянутом
смысле  опасностям.  Сплошь  и  рядом  ему  приходится  выслушивать  длинные
исповеди из уст женщин всякого возраста; при этом святому отцу передаются  и
совершенные уже грехи, и те, которые  вот-вот  собирается  совершить  данная
исповедница. Поэтому нечего удивляться, что в голове духовника порою  роятся
такие мысли, которые идут вразрез с данным им обетом. Зачастую  случается  и
так, что под  видом  серьезного  покаяния  молодые  грешницы  имеют  в  виду
исключительно соблазн  своего  исповедника.  Одна  из  таких  плутовок  сама
призналась, например, что, прельстившись  проповедническим  талантом  патера
Жирара и невзирая на то, что ему было уже за  пятьдесят  лет,  она  возымела
желание во что бы то  ни  стало  обладать  им.  В  руководствах,  специально
написанных для духовников, последние предостерегались от интимных разговоров
с прекрасным полом, который в деле соблазнения гораздо более искусен, нежели
мужчины.  Исповедникам  рекомендовалось  во  время  посещения  их  женщинами
оставлять все двери исповедальни открытыми и, кроме того, на  видных  местах
повесить те выдержки из  псалмов,  которые  наиболее  соответствуют  данному
положению и могут служить средством к укрощению животных инстинктов  и  злых
мыслей. Вот подходящее выражение из "Retro Satanes": "Изыди, сатана!"  Таким
образом имелось в виду устранить возможность соблазна.
     Впрочем, в нашем распоряжении имеется достаточное  количество  примеров
того,  что  духовные  лица  не   препятствовали   своим   духовным   дочерям
злоупотреблять подобными предписаниями; мало  того,  они  сами  очень  часто
употребляли все усилия для того, чтобы  злые  помыслы  кающихся  грешниц  не
явились общественным достоянием. В своем рассказе "Горы Каталонии"  Лафонтен
рассказывает о подобных случаях. Некий испанский монах, например, уговаривал
молодых женщин жить с ним в "святом общении". Другие для достижения  тех  же
целей  прибегали  к  розгам,  возражая  на   естественное   чувство   стыда,
появлявшееся при экзекуции у духовных  дочерей,  ссылкой  на  Адама  и  Еву,
которые пребывали в раю также оголенными, и на обряд крещения и  воскресения
Господня.
     Сечение рассматривалось  как  необходимый  симптом  подчинения  церкви,
равно как и род удовлетворения за совершенные грехи; при этом  отлучение  от
церкви  никогда  не  обходилось  без  того,  чтобы  кающийся  не   подвергся
предварительно публичному наказанию. Генрих II  Английский  безрассудными  и
наглыми речами старался убедить многих, что требуется смерть Фомы,  епископа