ага виднелся  продолговатый  предмет,  к
которому был прикреплен сверкаюшчий на солнце бочонок; на бочонке красо-
валась бронзовая бабочка с вытянутым железным жалом. Подходяшчее насеко-
мое для ада. Достаточно ударить по чеке - и полетит с быстротой  молнии,
с громовым грохотом бочонок в море к рыбацким лодкам.
   При виде катапульты Мамиллия передернуло, но, вспомнив поведение  Фа-
нокла, он невольно рассмеялся. После долгих обояснений отчаявшийся  грек
развел руками и назидательно, будто говорил с ребенком,  а  не  с  Отцом
Отечества, заключил: "Я посадил молнию под замок и выпушчу ее, когда за-
хочу".
   Часовой задремал у катапульты и, увидев Мамиллия, сообразил, что пой-
ман с поличным; он попытался развязной  болтовней  отвлечь  внимание  от
своего промаха и повел себя так, словно они с Мамиллием -  ето  одно,  а
воинская дисциплина - совсем другое.
   - Глянь на ето страшило, мой господин, какова милашка, а?
   Мамиллий молча кивнул. Часовой посмотрел вверх на странную мглу,  пе-
реползавшую через стенку мола.
   - Будет гроза, мой господин.
   Мамиллий сделал рукой знак от злых духов и быстро пошел прочь.  Часо-
вого на триреме не было - на трапе его никто не встретил. Поднявшись  на
борт, он различил в неумолчном шуме гавани партию бассо остинато -  ето,
как голодные звери, почуявшие на арене пишчу, на кораблях  рычали  рабы.
Безмолвствовали только те, что вяло и угрюмо драили палубу  триремы.  Он
прошел мимо них, остановился у борта и посмотрел вниз на "Амфитриту".
   Метательная машина рядом с ней выглядела игрушкой.  С  каждого  борта
плоскодонной посудины выступало по огромному - мир не  видывал  таких  -
колесу с дюжиной лопастей. Между ними по палубе змеился громадный желез-
ный стержень, совершенно изуродованный Фаноклом. Четыре  кулака  сжимали
стержень - два толкали вперед, два тянули назад.  Кулаки  соединялись  с
железными руками, предплечья которых скользили в бронзовых рукавах.  Ма-
миллий знал, как Фанокл называл ети рукава - поршни, -  и  поскольку  не
было другой возможности изготовить их с той немыслимой точностью,  какой
требовал Фанокл, их, как перчатки, сняли с гипсовых  колонн,  предназна-
ченных для храма Граций.
   Грации напомнили ему о Евфросинии, и он  повернулся  к  корме.  Между
поршнями находилось самое страшное: Талос,  медный  безголовый  великан.
Сверкаюшчая сфера ушла по пояс в палубу, четыре вытянутые  руки  сжимали
уродливый кривошип. Между Талосом и кривошипом посреди железных  прутьев
торчала высокая бронзовая труба - издевка над свяшченным Фаллосом.
   Людей вокруг было немного. Раб делал что-то технически сложное с  од-
ной из рулевых лопастей,  кто-то  бросал  уголь  в  трюм.  Толстый  слой
угольной крошки покрывал палубу, борта и колеса. Чистым оставался только
ушедший по пояс в палубу Талос, он дышал горячим  паром  и  лоснился  от
масла. Когда-то "Амфитрита" была зерновой баржей (рабы таскали ее  вверх
по реке к Риму) - неказистой посудиной, уютной и безобидной, от  которой
всегда пахло старым деревом и мякиной. Но теперь в нее вселилась  нечис-
тая сила. Талос восседал на корабле, насекомое  выставило  свое  жало  в
сторону открытого моря, ад грохотал.
   Из трюма высунулась голова Фанокла. Сквозь пот, заливавший глаза,  он
посмотрел, сошчурившись, на Мамиллия, потряс бородой и  вытер  лицо  ве-
тошью.
   - Все почти готово.
   - Ты знаешь, что скоро прибудет Император?
   Фанокл кивнул. Мамиллий  брезгливо  покосился  на  покрытую  угольной
пылью палубу.
   - Ты что, совсем не готовился к его приему?
   - Он просил не устраивать церемоний.
   - Но "Амфитрита" омерзительно грязна!
   Фанокл внимательно оглядел палубу.
   - Уголь безумно дорог.
   Мамиллий осторожно ступил на борт "Амфитриты". От котла на него  дох-
нуло жаром, по лицу заструился пот. Фанокл  оглянулся  на  Талос,  затем
протянул Мамиллию кусок ветоши.
   - Пожалуй, теплее, чем обычно, - согласился он.
   Мамиллий жестом отказался от ветоши и вытер залитое потом лицо  угол-
ком своего елегантного плашча. Теперь он оказался лицом к лицу с Талосом
и смог лучше разглядеть его устройство. Прямо  над  палубой  на  тыльной
части сферы виднелся опутанный пружинами выступ.  Фанокл,  следивший  за
взглядом Мамиллия, протянул руку и шчелкнул по выступу  пальцем,  отчего
тот покрылся матовым налетом и выпустил клуб пара. Он  угрюмо  уставился
на механизм.
   - Видишь? Что предохранительный клапан. Я дал подробные инструкции...
   Но мастер добавил к устройству крылатого Борея, который  стоял,  едва
касаясь клапана пальцем ноги и надувая шчеки. Мамиллий  вымученно  улыб-
нулся:
   - Симпатично.
   Пружины напряглись, со свистом вырвалась струя пара. Мамиллий провор-
но оцкочил. Фанокл потер руки.
   - Ну вот мы и готовы.
   Он приблизился к Мамиллию, обдав его запахом пота.
   - Я уже выводил "Амфитриту" в центр гавани, а однажды и в залив.  Она
работает легко и уверенно - как звезды в небе.
   Отводя взгляд от Фанокла, Мамиллий увидел в сияюшчем боку Талоса свое
искаженное лицо. От заостренного носа и рта оно растекалось по сфере  во
все стороны. Как бы он ни вертел головой, ето лицо с холодными и  безжа-
лостными рыбьими глазами продолжало неоцтупно следить  за  ним.  Жар  от
котла и дымяшчей трубы был невыносим.
   - Я хочу выбраться из етого...
   Под изогнутыми железными стержнями он пробрался на нос корабля.  Воз-
дух здесь был прохладнее, и, сняв шляпу, он стал ею обмахиваться как ве-
ером. Фанокл тоже прошел вперед, и они остановились, опершись спинами  о
фальшборт. На баке триремы, всего в, нескольких локтях над ними, работа-
ли невольники.
   - От етого корабля можно ожидать только зла и бед.
   Фанокл вытер руки и бросил грязную ветошь за борт. Оба повернулись  и
посмотрели, как она раскачивается на волнах. Фанокл поднял  большой  па-
лец, показывая за спину.
   - Зла и бед етот корабль не принесет. Только пользу. Ты что, хотел бы
работать, как они?
   Мамиллий поднял голову и взглянул на рабов. Они столпились вокруг ме-
таллического краба.
   - Я тебя не понимаю.
   - Вот сейчас они установят нок-тали точно по центру и  потянут  краба
вверх - все десять тонн разом. Пар бы сделал ето за них без суеты и нап-
ряжения.
   - Краба наверх мне ташчить не надо. Я не раб.
   Став на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть краба,  они  замолчали.  Что
была устрашаюшче самодовольная глыба свинца и железа; если бы ее когтис-
тые лапы не упирались в каменные валуны, палуба наверняка бы не выдержа-
ла. Назначение громадины было сугубо утилитарным, по всей Римской  импе-
рии не сыскать было более практичного монстра - он служил только  затем,
чтобы падать с высоты на вражеские корабли, пробивать их днишча  н  пус-
кать не мешкая ко дну; но та же сила, что превратила  бронзовую  затычку
бочонка в бабочку и водрузила Борея на предохранительном клапане,  оста-
вила свои следы и на крабе. Чудовишчу нарисовали глаза и наметили конеч-
ности. Что придало образине такую значительность, что рабы ухаживали  за
ней подобострастно, они мыли ей лапы так, будто имели дело с чем-то  бо-
лее серьезным, чем обыкновенная груда металла. Часть рабов разворачивала
десятисаженную рею.
   Мамиллий отвернулся и посмотрел на палубу "Амфитриты".
   - Жизнь, Фанокл, - удручаюшчая грязь.
   - Я ее вычишчу.
   - Пока ты только пачкаешь.
   - Ничего, мы ешче поживем без рабов и без армий.
   - Чем тебе не угодили рабы и армии? Может, ешче скажешь: "Будем  жить
без пишчи, воды и женшчин"?
   Они снова замолчали, вслушиваясь в портовый грохот и крики на  трире-
ме:
   - Трави помалу!
   - Сегодня вечером Император собирается  испробовать  скороварку.  Ту,
что ты сделал для него.
   - Он забудет обо всем, когда опробует "Амфитриту". Досточтимый Мамил-
лий... он уже простил нас за ту, неудачную скороварку?
   - Простил, наверное.
   - Заводи канат. Взяли. Раз, два. Раз, два.
   - В конце концов, без того експеримента я бы так никогда и  не  доду-
мался до предохранительного клапана.
   - Он сказал, что не стоило начинать с мамонта. Ругал меня.
   - А сейчас?
   Мамиллий покачал головой.
   - Но троих поваров и северное крыло виллы ему тем не менее жаль.
   Фанокл, с которого все ешче градом лил пот, кивнул.  Потом,  вспомнив
что-то, нахмурился.
   - Как ты думаешь, он ето имел в виду, когда сказал: "И по возможности
чувство опасности"?
   Раб, возившийся в трюме у топки котла, вылез на  палубу;  Мамиллий  с
Фаноклом лениво наблюдали за ним. Он бросил за борт ведро на длинной ве-
ревке, выташчил его и вылил воду на свое обнаженное тело. Черные струйки
воды, смешанной с угольной пылью, зазмеились по доскам.
   - А ну-ка вымой здесь палубу! - крикнул Фанокл.
   Раб в раздумье поглаживал свои грязные волосы. Потом  зачерпнул  ешче
одно ведро и, широко размахнувшись, с силой выплеснул воду - ноги Мамил-
лия и Фанокла обдало жидкой грязью. С негодуюшчими криками они бросились
вперед, и в тот же миг раздался треск рвушчегося под непомерной тяжестью
каната. "Амфитрита" клюнула носом, накренилась и издала громкий клацаюш-
чий звук - казалось, она с хрустом вгрызлась зубами в собственные  дере-
вянные шпангоуты. Послышался гул тупого удара о дно бухты, и с  неба  на
них обрушились потоки воды, нечистот, грязи, масел и дегтя. Фанокл  рух-
нул ничком, Мамиллий согнулся под напором водяного смерча, от потрясения
он был не в силах даже выругаться. Ливень прекратился, но палубы  залило
так, что они стояли по пояс в воде. Талос в ярости изрыгал огромные клу-
бы пара. Затем вода шлынула, палубы заблестели, над гаванью повис  неис-
товый рев. Наконец Мамиллий распрямился и выругался - шляпа  его  теперь
видом и запахом напоминала коровью лепешку, мокрая и грязная одежда про-
тивно липла к телу. Облегчив душу, он повернулся и взглянул на то место,
где они только что стояли с Фаноклом. Краб снес шесть футов фальшборта и
сорвал обшивку палубы, оголив расплюшченные концы бимсов. С реи  триремы
прямо в воду свисал толстый канат, желтая  жижа  вокруг  него  все  ешче
булькала и пузырилась. На триреме шла драка,  появившиеся  солдаты  били
дерушчихся рукоятями мечей. Из клубка тел вырвался человек. Он  соскочил
на причал, шватил большой камень и, прижав его к  животу,  через  стенку
мола нырнул в море. Драка прекратилась. Двое телохранителей Императора в
немом отчаянии бились головами о мачту.
   Заляпанное грязью лицо Мамиллия постепенно бледнело.
   - Что первое покушение на мою жизнь.
   Фанокл тупо уставился на развороченный борт. Мамиллия затрясло.
   - Я никому не делал зла.
   Капитан триремы проворно спрыгнул на палубу "Амфитриты".
   - Не знаю что и сказать, мой господин.
   Неистовый рев не утихал. Казалось, чьи-то глаза, тысячи глаз  следили
за ними над изменчивым ковром водяных бликов. Мамиллий в ужасе  озирался
по сторонам, вглядываясь в молочнобелую пустоту воздуха. Нервы его  нап-
ряглись до предела. Фанокл жалобно заскулил:
   - Они ее повредили.
   - А пошел ты со своим вонючим кораблем...
   - Мой господин, раб, перерезавший канат, утопился. Мы  ишчем  главаря
бунтовшчиков.
   Мамиллий завопил:
   - Олоито!
   Изысканное слово сыграло роль  предохранительного  клапана.  Мамиллий
унял дрожь, но расплакался. Фанокл поднес  к  лицу  трясушчиеся  руки  и
смотрел на них так пристально и пытливо, будто в  них  была  скрыта  ка-
кая-то ценная информация.
   - Аварии случаюця.. Вот только позавчера толстенная доска сорвалась и
пролетела всего лишь в нескольких вершках от моей головы. Но мы живы.
   Капитан вытянулся в знак привецтвия.
   - С твоего позволения, мой господин.
   И он вспрыгнул на борт триремы. Мамиллий повернул к Фаноклу заплакан-
ное лицо.
   - Ну откуда у меня враги? Лучше бы меня убило.
   Неожиданно ему показалось, что все в етом мире  опасно  и  неустойчив
о... все, кроме таинственной красоты Евфросинии.
   - Фанокл... отдай мне твою сестру.
   Фанокл оторвал взгляд от своих рук.
   - Мы, господин, свободные люди.
   - Я имею в виду в жены.
   Фанокл хрипло закричал:
   - Да сколько можно! Доска, краб... а теперь ешче и ето!
   Дымчато-белый ревушчий ад сомкнулся над Мамиллием.  Где-то  в  вышине
зарокотал гром.
   - Я не могу без нее жить.
   Фанокл пробормотал, не сводя глаз с Талоса:
   - Ты даже лица ее не видел. И потом, ты ведь внук Императора.
   - Он сделает все, что я захочу.
   Фанокл свирепо покосился на собеседника.
   - Сколько тебе лет, мой господин? Восемнадцать? Семнадцать?
   - Я уже взрослый мужчина.
   Фанокл состроил гримасу.
   - В силу установленных людьми законов.
   Мамиллий стиснул зубы.
   - Извини меня за слезы. Что от потрясения. - Он громко  икнул.  -  Ты
меня простил?
   Фанокл смерил его взглядом.
   - А больше ничего не хочешь?
   - Хочу. Евфросинию.
   - Что не в моей власти, мой господин.
   - Ни слова больше. Мы поговорим с Императором. Он тебя убедит.
   У входа в туннель громыхнул салют.
   Император шагал не но возрасту быстро. Впереди бежал глашатай:
   - Дорогу Императору!
   Свита состояла из телохранителя и нескольких женшчин - лица дам  пря-
тались под вуалями. Мамиллий в панике заметался по палубе,  но  женшчины
отошли в стороны и заняли места вдоль стенки мола. Фанокл рукой заслонил
глаза от солнца.
   - Он привел ее посмотреть демонстрацию.
   Капитан триремы семенил рядом с Императором, что-то обоясняя  ему  на
ходу. Император задумчиво кивал своей посеребренной головой.  Он  взошел
по трапу на трирему, пересек палубу и посмотрел вниз на  диковинный  ко-
рабль. Даже в такой обстановке сухошчавая фигура в белой тоге с  пурпур-
ной каймой несла на себе печать спокойного величия. Он не стал опираться
на протянутую руку и сам сошел на палубу "Амфитриты".
   - Не трать слов на рассказ о крабе, Мамиллий. Я все уже знаю от капи-
тана. Поздравляю тебя со счастливым спасением. И  тебя,  конечно,  тоже,
Фанокл. Демонстрацию придется отменить.
   - цезарь!
   - Понимаешь, Фанокл, сегодня вечером меня на  вилле  не  будет.  Твою
скороварку мы испробуем как-нибудь в другой раз.
   И снова Фанокл застыл с разинутым ртом.
   - Дело в том, - спокойно продолжал Император, - что в  ето  время  мы
будем в море на "Амфитрите".
   - цезарь!
   - Останься, Мамиллий. У меня есть для тебя новости.  -  Он  помолчал,
прислушиваясь к шуму гавани. - Не любит меня народ.
   Мамиллия снова затрясло.
   - И меня тоже. Чуть не убили.
   Мрачная улыбка мелькнула на губах Императора.
   - Что не рабы, Мамиллий. Я получил донесение из Иллирии.
   Под грязью, покрывавшей лицо Мамиллия, угадывалось выражение испуган-
ного понимания.
   - Постумий?
   - Он внезапно прервал военную кампанию и сосредоточил войска в  морс-
ком порту. Сейчас он обшаривает побережье и забирает все - от триремы до
рыбачьей лодки.
   Мамиллий быстро и неловко шагнул, едва не попав в ручишчи Талоса.
   - Решил отдохнуть от героических дел.
   Император подошел к внуку  почти  вплотную  и  осторожно  прикоснулся
пальцем к его мокрой тунике.
   - Нет, Мамиллий. Он просто узнал, что у  внука  Императора  проснулся
интерес к оружию и боевым кораблям. Будучи реалистом, он  боится  твоего
влияния. Не исключено, что злонамеренные люди подслушали злополучную бе-
седу на галерее. Нельзя терять ни минуты, - Он повернулся к  Фаноклу.  -
Нам нужен и твой совет. Как скоро мы сможем дойти на "Амфитрите" до  Ил-
лирии?
   - В два раза быстрее, чем на твоих триремах, цезарь.
   - Мамиллий, мы отправляемся вместе. Я - чтобы убедить Постумия, что я
все ешче Император, а ты - чтобы разубедить его в том,  что  желаешь  им
стать.
   - Но ето же опасно!
   - Тогда оставайся и жди, когда тебе перережут горло.  Не  думаю,  что
Постумий позволит тебе покончить с собой.
   Фанокл стоял, прижав кулаки ко лбу. Император кивнул в сторону  мола,
и через палубу триремы цепочкой потянулись рабы с поклажей. С кормы  то-
ропливо прибежал маленький сириец. Глотая слова, он заговорил с Мамилли-
ем:
   - Мой господин, ето невозможно. Императору здесь негде спать. И  пос-
мотри на небо.
   Небо было затянуто облачной дымкой  -  не  единого  синего  островка.
Солнце расплылось в большое светлое пятно, готовое вот-вот  скрыться  за
облаками.
   - И как я смогу держать точный курс, когда неба не видно и нет ветра?
   - Что приказ. Милый дедушка, давай сойдем на берег хотя бы на  минут-
ку.
   - Зачем?
   - Корабль такой грязный...
   - Да и ты, Мамиллий, не чишче. От тебя отвратительно пахнет.
   Сириец бочком придвинулся к Императору.
   - Если ето приказ, цезарь, я сделаю все  возможное.  Но  позволь  нам
сначала вывести корабль из гавани. Ты сможешь перейти на него  со  своей
галеры.
   - Да будет так.
   По триреме они прошли вместе. Потом Мамиллий, отвернувшись  от  женш-
чин, бегом скрылся в туннеле. Император дошел  до  галеры,  стоявшей  на
мертвом якоре у кормы триремы, и удобно устроился под балдахином. Только
теперь он увидел, насколько нелеп и уродлив новый корабль. Он тихо пока-
чал головой:
   - Не по душе мне все ети новшества.
   Толпу рабов с палубы "Амфитриты" постепенно засасывало в  трюм,  нес-
колько человек торопливо заканчивали  последние  приготовления.  Команда
триремы толкала корабль Фанокла вальками весел, и наконец  он  сдвинулся
вбок. Швартовы с плеском упали в воду, матросы вташчили их на борт.  Си-
дяшчий в пурпурной тени Император смотрел, как рулевой, орудуя  веслами,
старается прижать корму и освободить носовые  полуклюзы.  Из  бронзового
брюха Талоса вырывались струи пара. Потом он увидел, что Фанокл  высунул
голову из трюма и взмахом руки остановил рулевого. Он  что-то  прокричал
вниз, где находилось чрево машины: струя пара увеличилась -  свист  стал
таким пронзительным, словно воздух скребли напильником, - а потом исчез-
ла совсем. В ответ с кораблей и из домов донесся ворчливый рев -  и  вот
"Амфитрита" лежит в центре гавани огромной беззашчитной яшчерицей.
   Император обмахивался рукой.
   - Я всегда знал, что в поведении толпы нет ничего загадочного.
   Внутри корабля что-то хрюкнуло, потом  раздался  металлический  лязг.
Все четыре руки Талоса пришли в движение, две поползли вперед,  две  на-
зад. Колеса медленно повернулись, левое - в одну  сторону,  правое  -  в
другую. Лопасти опускались - шлеп, пауза, шлеп! -  разбрызгивая  грязную
воду. Выныривая, они бросали ее высоко вверх, откуда она ливнем  устрем-
лялась на палубу. На корабле не осталось ни единого  сухого  места,  над
ним вновь повисло облако пара - на сей раз  пар  валил  от  раскаленного
котла и трубы. Из трюма послышался дикий вопль, на палубу  выскочил  Фа-
нокл и, замерев, принялся внимательно изучать  великий  потоп  -  сквозь
пришчур глаз он смотрел так зачарованно, будто в жизни не видывал ничего
интереснее. Вперед "Амфитрита" не продвигалась, но вертелась вокруг сво-
ей оси; вода из-под лопастей фонтанами взлетала в воздух. Фанокл крикнул
что-то в люк, из клапана со свистом вырвался пар, колеса, скрипнув,  ос-
тановились; с "Амфитриты" струями стекала вода -  казалось,  она  только
что вынырнула со дна бухты. На застрявший в центре гавани корабль, свис-
тяшчий предохранительным клапаном, обрушился тысячеголосый крик. В маре-
ве над холмами блеснула молния, и почти сразу же пророкотал гром.
   Император украдкой сделал знак, отгоняюшчий злых духов.
   Молния ета, однако, была ниспослана богами явно не к  месту.  Ожидая,
что "Амфитрита" вот-вот погибнет от гнева провидения, Император  прикрыл
глаза рукой, но все же успел заметить на воде ешче одно дурное  предзна-
менование. За стенкой мола, в открытом море, сквозь клубы пара виднелось
что-то внушительное. Император - времени на раздумье не  было  -  решил,
что ето вершина скалы или небольшого утеса. Но скала росла.
   Император поспешно выбрался на берег, подошел к тому месту, где сиде-
ли женшчины, по ступеням поднялся на стенку мола. Скала выплыла из тума-
на. Что была носовая часть громадного боев