он  увидел  деву из сидха,  стиравшую одежду и омывавшую
доспехи, и она  поведала ему, что  это - одежда  и доспехи Кухулина, который
скоро должен погибнуть.  Затем ему встретились  три старухи-ведьмы, жарившие
собаку  на  рябиновом  вертеле;  они  пригласили  героя  присоединиться к их
трапезе.  Тот  отказался, ибо  помнил свой гейс,  запрещавший ему  есть мясо
своего тезки, но ведьмы принялись стыдить  и укорять его, сутея, что  он ест
только за столами  богачей,  а гостеприимством  бедных пренебрегает. Кухулин
решил отведать их угощение, и не успел он проглотить первый кусок запретного
мяса, как у него отнялась половина тела.  В этот момент он увидел, что враги
приближаются на колесницах и окружают его со всех сторон.
     У  Кухулина  было  три  боевых копья,  и  о каждом из  них  пророчество
предсказывало, что им  будет  убит король. К  герою  по очереди подошли  три
друида, и  каждый  из них  вопросил  дать  ему  копье,  ибо  отказать друиду
считалось очень недобрым  предзнаменованием. Первый из  них по  явился перед
ним, когда Кухулин бился с врагами, залив долину их кровью.
     - Отдай мне одно из  своих копий,- заявил он, - не то я опозорю тебя за
твою жадность.
     - Что ж, возьми, - отозвался Кухулин. - Меня никто не собирался покрыть
позором за то, что я отказал ему в каком-нибудь  даре. - С этими словами  он
метнул копье в друида и убил его на  месте.  Но  Лугайд,  сын Ку Роя, дернул
копье из его  раны и  поразил им  Лаэга.  Лаэг  был королем  всех колесничих
Ирландии.
     - Дай и мне одно  из своих копий, Кухулин, - обратился  к  нему  второй
друид.
     - Оно мне самому понадобится, - возразил герой.
     - Тогда я покрою несмываемый позором весь твой Ольстер, если ты не дашь
мне копья.
     - Я  вовсе  не  обязан  давать больше одного дара  в  день, - отозвался
Кухулин,  - но Ольстер никогда не будет терпеть позор из-за  меня. -  Сказав
это,  он метнул копье во второго  друида, и оно насквозь пробило ему голову.
Но Эрк, король Лейнстера, извлек  копье из раны и смертельно ранил им Серого
из Махи, короля коней Ольстера.
     - Дай копье и мне, - потребовал третий друид.
     - Я уже отдал все, что мог, и за себя, и за Ольстер, -возразил Кухулин.
     - Если  ты не дашь мне его, я  жестоко  высмею тебя, - стоял  на  своем
друид.
     - Хоть я уже и не вернусь домой, мне не хочется быть причиной насмешек,
-  отвечал  Кухулин. Он метнул  свое последнее копье в просителя и  убил его
наповал.  Но  Лугайд выдернул  копье  из тела  друида  и  ударил  им  самого
Кухулина, нанеся ему смертельную рану.
     Во время агонии умирающего героя мучила невыносимая жажда. Он обратился
к врагам с просьбой, чтобы те от  пустили его к озеру: он ляжет у самой воды
и будет пить  и пить, чтобы утолить свою ужасную жажду, а потом сам вернется
к ним.
     - Если же  я не  смогу вернуться, придите и заберите меня, - проговорил
он, и те отпустили его.
     Кухулин долго пил и купался в озере  и наконец  вышел  из воды.  Тут он
почувствовал, что  не может больше идти, и окликнул врагов, чтобы те забрали
его. У самой  воды  высился  стоячий  камень,  и  Кухулин, подойдя  к  нему,
привязал себя к нему ремнем, чтобы умереть не  лежа,  а стоя,  как  подобает
герою.  Его смертельно раненный конь, Серый из Махи, сам отправился в битву,
чтобы отомстить за Кухулина, и насмерть загрыз пятьдесят воинов, а каждым из
копыт  поразил еще по тридцать врагов. Но "сияние славы" уже замерло на лице
Кухулина, и оно осталось бледным, как "свежий снег, выпавший с вечера", а на
плечо героя  с криком опустился ворон.- Правду говорят, что птицы не садятся
на стоячие камни, - заметил Эрк.
     И  только тогда, когда стало  ясно,  что Кухулин мертв, враги собрались
вокруг него, и Лугайд отрубил  ему голову, чтобы отвезти и показать ее Медб.
Но скоро последовала расплата: пришел Коналл Кирнах и беспощадно расправился
с убийцами Кухулина.
     Так погиб величайший гэльский герой; ему было всего  двадцать семь лет,
и  с  ним не осталось и следа от прежнего  могущества Эмайн Махи  и  Красной
Ветви Ольстера.

Глава 13.
     СТРАНА КАРЛИКОВ

     Из всех легенд о мужах Ольстера, не связанных непосредственно с образом
Кухулина, одна из наиболее интересных  - легенда о Фергусе Мак Леде и короле
карликов. В  этой истории Фергус предстает королем Ольстера, но поскольку он
жил  в  одно  время  с Конхобаром и  в  "Тайн Бо  Куальгне"  сказано, что он
последовал  за Конхобаром на войну, мы вправе считать его, как  и  Кухулина,
чем-то вроде  младшего короля. Действие легенды происходит  в  Файлинне, или
Стране карликов, среди племени эльфов, представляющих собой забавную пародию
на  обычные общественные  отношения.  Эти существа очень малы (подобно  всем
карликам и литературах архаических народов), но наделены волшебной властью и
силой. Иубдан, король Файлинна,  упившись на пирах волшебным вином, в полной
мере ощущал величие и непобедимость  своих войск; в  самом деле, разве среди
его воинов не было знаменитого силача Гловера  [1], способного  одним ударом
топора  перерубить  стебель  чертополоха?  Однако  Эйсирт,  придворный  бард
короля,  слышал  кое-что о племени гигантов, обитающих  в Ольстере;  один их
воин способен уничтожить целый отряд или даже  войско карликов.  Бедный бард
имел  неосторожность рассказать об  этом  надменному королю, и тот  приказал
немедленно  заключить  его  в  темницу  до тех пор,  пока тот  не поклянется
отправиться  в страну  грозных великанов и  не  привезет  туда  какие-нибудь
доказательства справедливости своей истории.

     [1] Гловер (англ. Glower) - сердитый взгляд (Прим. перев.).

     Эйсирт  покорно отправился в страну великанов, и в один прекрасный день
король  Фергус  со  своими  лордами  заметил  у  ворот своего дуна  какое-то
крошечное существо, облаченное в пышные  одежды королевского барда. Существо
потребовало впустить его, и Аэда,  любимый карлик и  бард  короля, осторожно
посадил гостя на ладонь и внес его в зал. Там малыш совершенно очаровал всех
придворных  своими  мудрыми  и  остроумными  суждениями,  удостоился  особой
милости сидеть рядом с первыми поэтами и благородными мужами  Ольстера и был
отпущен  обратно  в  Файлинн.  Ему было позволено увезти  с собой  в гости и
карлика Аэду,  увидев которого карлики сочли  его  "фоморским великаном", но
Эйсирт объяснил своим собратьям, что в Ольстере средний мужчина вполне может
носить его  под мышкой, как  ребенка. Итак, Иубдан убедился  в существовании
великанов,  но  Эйсирт поведал ему  под  страхом  гейса  об  особом  правиле
рыцарского этикета, заключавшемся в том, что никто из ирландских вождей, под
страхом  оказаться  опозоренным,  не имел права, подобно  Эйсирту, самочинно
явиться  во  дворец  Фергуса  и  отведать  королевской  каши.  Увидев   Аэду
собственными  глазами,  Иубдан  порядком перепугался, но  все же  решил  сам
поехать в страну  великанов и даже попросил свою  жену,  Бебо,  сопровождать
его.
     - Ты, видно, совсем рехнулся, - отвечала та, - когда  приказал запереть
Эйсирта в  тюрьму, - но и то сказать: во  всем свете не найдется никого, кто
смог бы убедить тебя выслушать здравые доводы.
     Итак,  они все же отправились, и волшебный скакун Иубдана мигом перенес
их  через  море, так что царственные карлики  оказались  в  Ольстере и около
полуночи появились на пороге королевского дворца.
     -  Давай   поскорее  отведаем  королевской   каши,  как  собирались,  -
предложила Бe6o, - и убежим подобру-поздорову, пока не настало утро.
     Итак,  они тихонько  проникли  во дворец и обнаружили  горшок  с кашей.
Иубдану  удалось  дотянуться  до края  горшка, только встав на спину  своего
коня. Поднявшись на цыпочки, чтобы зачерпнуть  каши, король карликов потерял
равновесие  и упал в горшок.  Там он накрепко прилип к густой каше, и наутро
повара Фергуса обнаружили его  в горшке  с кашей, возле  которого заливалась
горючими слезами бедная Бебо. Повара тотчас вытащили Иубдана и отнесли его к
Фергусу,  который был  немало  удивлен,  увидев  у  себя  во  дворце  нового
крохотного гостя,  да еще в  придачу и не  одного,  а  с женой. Он милостиво
принял их, но наотрез отказался  отпустить их, сколько  они  ни умоляли его.
Далее  история  развивается  уже  совершенно в духе  сочного  раблезианского
юмора, описывая всевозможные  приключения, а затем  приводится замечательное
стихотворение,  написанное,  по-видимому,  в  форме  совета  слуге  Фергуса,
разводящему огонь  в очаге. В нем  сравниваются  свойства  разных  деревьев.
Приведем несколько выдержек из него:
     "Не жги в очаге прекрасную яблоню с опущенными ветвями, сплошь покрытую
белыми цветками, к нежным бутонам которых  все мужчины протягивают руки.  Не
руби  на  дрова  благородную  иву,  это прелестное украшение лучших поэм: из
цветков  ее пчелы пьют  нектар, раскидистые  ветви  дают  прохладную тень...
Лучше  уж  жги рябину со всеми ее  кистями:  это нежное,  воздушное  дерево,
любимец мудрых друидов. Но избегай тонкоствольных деревьев,  не руби зеленый
орешник... Не бросай в очаг и  ясеня с черными почками - дерево, из которого
вытачивают колеса, мчащие воинов в битву; древки копий у них сделаны тоже из
ясеня".Наконец,  обитатели  Страны  карликов  огромными  толпами  прибыли  в
Ольстер,  умоляя  освободить  Иубдана.  Когда  же  король  отказал  им,  они
напустили на землю Ирландии  всевозможные бедствия и моры, похищали зерно из
колосьев,  сделали  так,  что у  коров пропало  молоко и телята  умирали  от
голода, отравили родники и  так далее. Но Фергус бы неумолим. Тогда карлики,
вспомнив  о своем статусе земных  богов, del  terrem,  обещали  устроить так
чтобы равнины перед дворцом  Фергуса ежегодно сами собой, без пахоты и сева,
покрывались  толстым  слоем зерна, но  все  было  напрасно.  Наконец  Фергус
согласился отпустить Иубдана,  но взамен  потребовал в качестве выкупа самые
удивительные  из его  сокровищ.  Иубдан  поспешно  принялся перечислять  их:
котел,  который  никогда  не пустеет, арфа, играющая сама собой, и, наконец,
упомянул о паре удивительных башмаков, надев которые можно идти  по воде так
же свободно, как по суше. Фергус выбрал эти башмаки и отпустил Иубдана.
     Однако для смертных очень опасно требовать от богов выкупа и тем  более
лучших  сокровищ;  дело  в том, что  в магических  дарах часто  присутствует
скрытая месть. Так оказалось и на этот раз. Получив башмаки, Фергус надел их
и  никак не  мог  остановиться, исходив  вдоль  и  поперек  все озера и реки
Ирландии.  Однажды,  на  озере Лох  Рури, ему  встретилось  ужасное  водяное
чудовище  - Муирдрис, или  речной конь, обитавший  в  озере, и  незадачливый
Фергус  едва  ноги  унес  от  него.  Лицо  его  от  ужаса   так  и  осталось
перекошенным, но,  поскольку  человек  с  телесным изъяном не мог править  и
оставаться королем, королева  и  приближенные поспешили убрать из дворца все
зеркала,  чтобы король не увидел себя со стороны  и не  испугался.  И все же
как-то  раз,  когда он принялся распекать  служанку за  какую-то оплошность,
девушка обиженно воскликнула: "Уж лучше бы ты, Фергус, отомстил за себя тому
проклятому речному коню,  который  перекосил тебе  лицо,  чем проявлять свое
геройство  с  девушками!"  Фергус  тотчас  потребовал подать ему  зеркало  и
заглянул в него. "Да,  это правда,  -  проговорил он, - во всем  виноват тот
самый речной конь из Лох Рури".
     Окончание  этой  истории  прекрасно  описано  в  поэме   сэра   Сэмюэля
Фергюсона. Фергус  сбросил  заколдованные башмаки, схватил свой старый меч и
поспешил к озеру Лох Рури:

     На целый день и ночь
     Под волны он ушел и скрылся прочь,
     И все увидели, как вновь и вновь
     Бурлит вода и в ней алеет кровь.
     На третий день король из волн восстал -
     В руке он голову Муирдриса держал!
     И спали чары! Все его черты
     Вновь обрели покой державной кpacoты,
     И каждый, кто узрел его таким.
     Не в силах был не любоваться им.
     И Фергус, на берег швырнув трофей,
     Воскликнул: "Вот и я!" - и сел скорей.

     Явно ироническая трактовка сказочного элемента в этой истории позволяет
отнести ее  к  позднему периоду  формирования  ирландских легенд, однако  ее
трагическая  и  благородная развязка  со всей  определенностью  говорите  ее
принадлежности к памятникам  литературы бардов  Ольстера. Содержание истории
вполне  вписывается в  тот  круг идей, который сложился  едва ли не  в ту же
эпоху, что и легенды о Кухулине.

Глава 14.
     СТАРИННЫЕ ГЭЛЬСКИЕ
     ИСТОРИИ О ЛЮБВИ

     Однако  следует  отметить,  что  эпоха ирландских героев  вовсе не была
сплошной кровавой  оргией  битв, как могло показаться читателю по  прочтении
главы  12. В  ту эпоху  нашлось место  не  только для  ирландских  Ахилла  и
Гектора, но и  гэльских Елены и Андромахи. Герои тех славных времен находили
время не только для постоянных войн, но и для любви.  Более того, легенды об
их  любовных  похождениях   и  приключениях  часто  несут   на  себе  печать
романтической   прелести,  не   встречающейся  в  других  памятниках  ранней
кельтской  литературы.  Женщины  могли сами  выбирать  себе  возлюбленных  и
пользовались   большим  уважением  у   своих   поклонников.  В  самом  деле,
исследователи  уже не  раз отмечали  тот  факт,  что  именно  мифологические
любовные  истории  кельтов  породили  основной  круг идей рыцарских  романов
средневековой Европы. В них, как ни в  каких других  литературных памятниках
той эпохи, мы находим совершенно рыцарское отношение к противнику (легенда о
поединке  Кухулина  с  Фердией)  или  поразительное  по  своей  деликатности
обращение к женщине (история о сватовстве к Эмер, сохранившаяся во фрагменте
Книги  Бурой Коровы).  А  диалог между мужчиной  и девушкой,  когда  Кухулин
прибыл на своей колеснице, чтобы нанести визит Эмер в дун Форгалл, благодаря
своей странности кажется сошедшим со страниц современных женских романов.
     Эмер  подняла свое  прелестное  личико, узнала Кухулина и сказала:  "Да
благословит Бог пути твои!"
     - А тебя, - отвечал тот, - да сохранит Он от всякою зла!
     Эмер спросила героя,  откуда  он  прибыл, и тот ответил.  Затем Кухулин
задал ей такой же вопрос.
     - Я - Тара среди женщин, - отвечала та, -  самая  белоснежная  из  всех
дев, которая может смотреть на всех, но  никто не вправе глядеть на нее; я -
порыв, за которым никто не  может  угнаться; я  - неисхоженная тропинка Я не
знаю  равных  в старинных добродетелях, в искусном  обхождении, в соблюдении
приличий, в величавой гpaции, подобающей королеве, в гармоничности облика, и
во мне одной можно найти благородные черты самых знатных Эрина.
     В  более  хвастливом тоне  Кухулин  рассказывает  о  своем  собственном
рождении и деяниях. Он ведь был призван, двору Конхобара не как крестьянский
сын,  но  как  один  из героев и  богатырей,  шутов и  друидов. Даже  совсем
выбившись  из сил, он может сражаться с двадцатью воинами; обычно же он один
выходит  против сорока;  а под  его защитой чувствует  себя  в  безопасности
добрая сотня.
     Нетрудно представить, какая насмешливая улыбка заиграла на губах  Эмер,
когда она слушала всю эту похвалу:
     -  По правде  сказать,  -  заметила  девушка, - все подвиги,  достойные
безусого мальчишки, а не воина на боевой колеснице!
     Вполне  современным представляется и описание сцены,  в которой девушка
напоминает своему поклоннику, что ее старшая  сестра пока еще не замужем. Но
когда  герой  сам говорит ей об  этом,  девушка дает  ему  ответ,  мягкий  и
одновременно достойный. Ее можно покорить не словами, а только  благородными
подвигами. Человек, за которого она согласится выйти замуж, должен  добиться
того,  чтобы  его имя  было на  устах у  всех и упоминалось всякий раз,  как
только речь заходит о подвигах славных героев.
     - Ради тебя я сделаю все, что ни прикажешь, - отвечал ей Кухулин.
     - В таком случае я принимаю твое предложение и обещаю сдержать слово, -
поклялась Эмер.
     Очень жаль, что после столь благородного ухаживания Кухулин не сохранил
верность невесте, руку  которой он сумел  завоевать. Но таков  уж удел  всех
славных героев, которых  не  только  смертные женщины,  но  и богини нередко
соблазняют сойти с пути добродетели.  Так, в истории  под названием "Кухулин
на одре болезни" рассказывается  о том,  как Фанд, жена Мананнана  Мак Лира,
покинутая богом моря, поручила своей сестре, Ли Бан, роль посланницы любви и
отправила  ее к  Кухулину.  Поначалу  тот  отказывался заглянуть  к богине и
приказал своему колесничему, Лаэгу, отправиться с Ли Бан в Маг Мелл, "Долину
Счастья", чтобы осмотреть ту страну. "Если бы мне принадлежала вся Ирландия,
-  заявил  он  по  возвращении своему  господину,  -  и  я был бы  верховным
правителем над всеми ее племенами, я без  малейшего сожаления бросил бы ее и
поселился в том дивном дворце, который мне довелось повидать".
     Тогда  Кухулин  сам  поспешил  к  богине и целый месяц  провел  в  этом
кельтском  парадизе  с  Фанд,  самой  прекрасной  женщиной  в  сидхе.  Перед
возвращением в страну смертных он условился с богиней, что вскоре встретится
с ней в своей собственной стране, под старым тисом на берегу Байле.
     Однако Эмер каким-то  образом услышала об  этом и  сама  отправилась на
место свидания вместе с пятьюдесятью служанками, каждая из которых захватила
с  собой  нож, чтобы  убить соперницу  своей  госпожи. Придя  на берег,  они
застали там Кухулина с Лаэгом и Фанд.
     - Что заставило тебя, Кухулин, - начала  Эмер,  - опозорить  меня перед
женщинами Эрина и всеми достойными людьми? Я вошла в  твой  дом, положившись
на твою верность, и вот теперь ты ищешь повода поссориться со мной.
     Но Кухулин,  этот прославленный герой, никак не  мог понять, почему его
жена не желает  делить его с другой женщиной. Та  ведь не  собирается отнять
его  насовсем; к тому же она так прекрасна и происходит из рода богов. Далее
мы узнаем, с каким поистине королевским пафосом отвечает ему Эмер.
     - Я не стану мешать  этой женщине,  раз  ты пылаешь  к ней страстью,  -
проговорила  она,  - ибо я  знаю, что  новое  и  свежее  порой кажется самым
прекрасным, а  привычное и знакомое  -  надоевшим. Доступное  перестает быть
желанным,  и все, что мы имеем, - не бережем И все же, Кухулин, вспомни, что
и я была желанной для тебя. Как бы мне хотелось опять стать ею.
     В сердце героя проснулась совесть.
     -  Клянусь, - с трудом  произнес он, -  что  ты и сейчас желанна  мне и
останешься такой до конца моих дней.
     - В таком случае позволь мне уйти, - заметила Фанд.
     - Нет, уж лучше уйду я. - возразила Эмер.
     -  Нет и нет, - возвысила голос Фанд, - уйти должна  я  и  только  я. Я
ухожу, но сердце мое разрывается от скорби. Я куда больше хотела бы остаться
с  Кухулином,  чем жить в  солнечном дворце  богов. О  Эмер,  он твой, и  ты
поистине  достойна  его. Но того,  чего не вправе коснуться  мои руки, будет
вечно желать мое сердце. Поистине,  самое  горькое - это  любовь без  ответа
Лучше уж  вообще отречься от любви, чем не встретить взаимности. Как же тебе
не стыдно, о прекраснокудрая Эмер, убивать несчастную Фанд...
     И пока богиня и смертная женщина состязались друг с другом в готовности
к  самоотречению, Мананнан  Мак  Лир узнал о  печальных  похождениях  Фанд и
принялся  горько  сожалеть, что покинул ее. Затем  он, невидимо для  простых
смертных, явился богине. Он попросил у нее прощения, но она не могла забыть,
как еще  недавно была счастлива  с "всадником,  скачущим по волнам" и вполне
могла бы вновь обрести  счастье с ним. Тогда бог попросил ее выбрать  одного
из двух, и, когда богиня направилась к герою, Мананнан взмахнул своим плащом
между нею  и Кухулином. Одно из  волшебных свойств его  плаща  заключалось в
том,  что тем, между кем бог взмахнул  им, было не суждено больше увидеться.
Фанд поневоле вернулась к своему cyпругу-богу в