городов,   как  легендарный  Камелот,  и  локусов  двенадцати
знаменитых  сражений  Артура. Преданиям и историям об Артуре  и его рыцарях,
вне всякого сомнения, присущ подлинный исторический колорит, но они  имеют и
столь же  бесспорно  мифический  характер,  как  и  истории  об их  гэльских
коллегах - богатырях Красной Ветви Ольстера и пресловутых фианах.
     Из  этих  двух  циклов  к  кругу  артуровских  легенд  наиболее  близок
последний. Ранг Артура  в качестве верховного военного вождя Британии являет
собой весьма  показательную параллель  роли Финна как предводителя "местного
ирландского  ополчения".  А  знаменитые  артуровские рыцари  Круглого  стола
весьма  и  весьма  напоминают  фианов  из  окружения  Финна,  так  и  ищущих
всевозможных  приключений. И те и другие с равным успехом вступают в бой как
с людьми, так и  со  сверхъестественными существами. Оба совершают набеги на
земли  Европы, вплоть до самых стен Рима. Перипетии любовной интриги Артура,
его  жены Гвенвивар (Гиневры)  и племянника Медравда  (Мордреда) в некоторых
отношениях  напоминают  историю  Финна,  его  супруги  Грайне  и  племянника
Диармайда.  В  описаниях последних битв Артура и фианов чувствуется  дыхание
глубокой архаики первобытных мифов, хотя  их  реальное содержание  несколько
отличается.  В битве  при  Камлуане в  последнем поединке  сходятся Артур  и
Медравд,  а  в последнем  бою фианов при  Габре  первоначальные протагонисты
поневоле вынуждены уступить место своим потомкам и вассалам. Дело в том, что
сам Финн и Кормак уже  успели погибнуть, и вместо них сражаются  Оскар, внук
Фиана, и Кэйрбр, сын  Кормака, которые поражают один другого и тоже умирают.
И,  подобно тому, как Артур, по мнению многих и многих  его приверженцев, на
самом  деле  не погиб,  а  просто  скрылся  в "островной  долине  Авильона",
шотландская легенда  повествует  о том, как спустя  много веков после земной
жизни фианов некий странник, случайно  оказавшийся на таинственном  западном
острове, встречает  там Финна  Мак Кумалла  и  даже  разговаривает с  ним. А
другая версия легенды, которая заставляет Артура и его рыцарей пребывать под
землей, будучи погруженными в магический сон, ожидая грядущего возвращения в
земной мир в славе и могуществе, прямо перекликается с  аналогичной легендой
о фианах.
     Однако, хотя эти параллели  и выделяют  особую роль Артура, они тем  не
менее  не  конкретизируют то место,  которое он занимает среди  богов. Чтобы
выяснить,  каково  же  оно  было,  мы  должны   внимательно   проштудировать
династические родословные кельтских небожителей и определить, не отсутствует
ли  в  них какой-нибудь персонаж, чьи  сакральные атрибуты мог  унаследовать
новоприбывший бог. Там, бок о бок с Артуром,  нам встречаются знакомые имена
- Ллудд и Гвинн,  Аравн, Придери и Манавидан. С детьми Дон мирно соседствуют
Амаэтон  и  Гофаннон.  А  далее  зияет  явный  провал.  В  позднейших  мифах
отсутствуют упоминания о  Гвидионе. Этот  величайший из  сыновей  богини Дон
геройски погиб  и совершенно пропал из  поля  зрения  творцов  мифов. Весьма
показательно,  что  те  же  самые   истории   и  легенды,   которые  некогда
рассказывали о  Гвидионе, позднее стали  ассоциироваться с именем  Артура. А
раз  так,  то мы  вправе  предположить,  что  Артур,  верховный  бог  нового
пантеона,  попросту занял  место Гвидиона в  старой  родословной.  Сравнение
мифов о Гвидионе с новыми мифами об Артуре показывает почти полное тождество
между ними во всем, кроме имен.
     Артур, как и Гвидион,  - покровитель  культуры и всевозможных искусств.
Так, мы видим его ведущим  ту же самую войну против  сил подземного мира, во
имя блага и процветания людей, в которой Гвидион и сыны богини Дон сражались
с сынами Ллира Повелителя Моря и  Пвилла Владыки  Аида. Как и Гвидион, Артур
поначалу  испытал  горечь поражений.  Он терпел поражения даже там, где  его
прототип  одерживал блестящие победы.  Гвидион,  по свидетельству  "Мабиноги
Мэта",  с успехом похитил  свиней  Придери, тогда как Артур  потерпел полный
провал,  попытавшись точно так же похитить тех же свиней у  такого  же князя
подземного царства  по имени  Марх ап Мейрхион  [1].  Как и у  Гвидиона, его
первый контакт с подземным царством окончился полным крахом; он был разбит и
даже  попал  в темницу.  Манавидан фаб  Ллир  посадил его  в  свою ужасную и
мрачную тюрьму  из человеческих  костей -  знаменитый Оэт и  Аноэт,  и Артур
провел в ней три дня и три ночи, прежде чем к нему явился избавитель  в лице
его кузена  Гореу (см. примечание к  главе 24, "Сокровища  Британии"),  но в
конце  концов Артур все-таки  одержал победу.  Старинная  валлийская  поэма,
приписываемая  барду   Талиесину   и   озаглавленная   "Ограбление  Аннвна",
рассказывает о смелом  рейде  Артура и его  дружины в самое сердце вражеской
земли, откуда он, по всей вероятности (ибо смысл старинных стихов достаточно
туманен),  возвратился, потеряв почти  всех своих спутников, но зато в конце
концов  добыл  предмет своих  вожделений -  волшебный  котел  вдохновения  и
поэзии.

     [1] Об этом рассказывается в одном из текстов Хенгвртского манускрипта.
Когда свинопас отправился в качестве гонца в Эссилт (Изолт), свиней сторожил
не кто иной, как Тристан, "и Артур попытался было выкрасть хоть одну свинью,
но ему не удалось этого сделать".

     Талиесин излагает эту историю  так, словно сам был ее очевидцем. Вполне
возможно,  что  так оно  и было, ибо  он по натуре  был  человеком,  который
просто-напросто  не  способен  пропустить  ни   одно  сколько-нибудь  важное
событие.  Так,  он  сообщает  нам,  что  присутствовал   на  небесах,  когда
совершилось падение Люцифера,  и  не преминул оказаться при дворе богини Дон
буквально накануне рождения Гвидиона. Вместе с Марией Магдалиной и языческой
богиней  Аранрод   бродил  посреди   созвездий  прямо  по  небесам.  Он  был
знаменосцем   Александра  Македонского   и  главным  зодчим  при  возведении
Вавилонской  башни.  Видел он и падение  Трои, и  закладку первого камня при
основании Рима.  Вместе  с  Ноем он  носился в ковчеге  по волнам всемирного
потопа,  был  свидетелем  гибели  Содома и  Гоморры, побывал  в  вифлеемском
вертепе и стоял на Голгофе перед Крестом Господним.
     Появление Талиесина в  валлийской мифологии относится к весьма и весьма
поздним  временам.  Впервые он упоминается в манускрипте конца XVI  - начала
XVII  веков  и  никогда  не  пользовался  в  Уэльсе  сколько-нибудь  широкой
популярностью. По традиции он считается сыном Керридвен, появившимся на свет
при   весьма  странных,   сверхъестественных  обстоятельствах.  До  рождения
Талиесина Керридвен уже была матерью двоих  или даже  троих детей. Одной  из
них  была  дочь  Крерви,  девушка  необыкновенной красоты,  а  другим -  сын
Афагдду,  существо на редкость уродливое. Чтобы  хоть  как-то компенсировать
столь некрасивую  внешность  сына, Керридвен  решила попытаться наделить его
всеми возможными достоинствами, в частности, невероятным даром вдохновения и
познания. Для  этого  она  приготовила в огромном  котле волшебный  отвар из
всевозможных  магических  трав.  Чтобы  добиться желаемого  результата,  она
кипятила  это  варево  в  котле целый  год и  один  день, и в  итоге  у  нее
получились  три  капли магической  жидкости, которая  должна  была  наделить
Афагдду всеми мыслимыми талантами. Помешивать  варево в  котле было поручено
Гвион Баху, и ближе к концу срока он по рассеянности обмакнул в котел палец,
и  к  нему пристали ровно три  капли  волшебной  жидкости. Не раздумывая, он
тотчас сунул  палец в рот  и  принялся  дуть на  него,  чтобы  хоть  немного
остудить, и невольно  отведал этот волшебный напиток. Опомнившись и опасаясь
за свою жизнь, он пустился в бегство, а котел,  в котором теперь недоставало
ровно трех  капель магической  жидкости, треснул, и  остатки  варева вытекли
прямо  в ручей. Керридвен пустилась  в  погоню  за Гвионом;  тот часто менял
облик,  чтобы избавиться  от  преследования,  но она  тоже  тотчас принимала
другой облик и продолжала погоню, стараясь схватить его.  После бесчисленных
превращений Гвион принял облик пшеничного зерна, валявшегося на полу амбара,
и  Керридвен,  на этот  раз - в образе курицы,  мигом склевала его.  Однако,
проглотив  это  странное зернышко, Керридвен обнаружила,  что она  сделалась
беременна,  и  вскоре  родила  очаровательного  мальчика.  После  этого  она
положила новорожденное  чадо  в суму и  бросила  его  в реку. Вскоре суму  с
малышом вытащил  из реки Элффин, который, как гласит предание, был настолько
очарован  красотой  бровей ребенка, что тотчас воскликнул: "Талиесин!",  что
означает "лучистая бровь".  Так  малыш  получил  имя.  Талиесин  унаследовал
волшебную  силу  вдохновения,  предназначавшуюся для  Афагдду, и прославился
своим  поэтическим  талантом,  а  также, по преданию, и  замечательным даром
пророчества.
     Но, к сожалению, в  качестве  реальной исторической  личности  Талиесин
вызывает не меньше вопросов, чем сам Артур. Современные ученые  не отрицают,
что в  VI  веке действительно жил  некий бард  по  имени Талиесин,  которому
приписывается   авторство   многочисленных  произведений,  входящих   в  так
называемую Книгу Талиесина [1]. Возможно, он действительно  был автором хотя
бы  некоторых из  них.  Однако нам известен и  другой  Талиесин, которого, в
качестве мифического  барда кельтов  Британии,  вполне можно отождествить  с
гэльским Ойсином [2]. В преданиях явно произошла активная контаминация обоих
прототипов в рамках единого образа, в результате чего реальный, исторический
Талиесин   был   наделен   чертами   и   атрибутами   своего   божественного
предшественника,  а  мифический  Талиесин кельтского  пантеона  накинул плащ
барда богов на своего вполне земного коллегу.

     [1]  Реальность  существования  в  VI  веке барда,  носившего  это имя,
современника  героического  сопротивления  бриттов  вооруженной  интервенции
германских  племен,  не  вызывает  сомнений.  В   средневековых   валлийских
манускриптах обнаружен целый ряд поэм  и  стихотворений,  центральное  место
среди  которых  занимает  так  называемая Книга Талиесниа, приписываемая все
тому  же поэту  VI  века.  Некоторые  из них не  уступают по своей древности
наиболее ранним образцам валлийской поэзии и восходят к началу Х или даже IX
веков.  Остальные представляют  собой  творения поэтов  XI, XII и даже  XIII
веков.
     [2] Т. е. легендарным Оссианом (прим. перев.).

     Остается   лишь   сожалеть,  что   наш  бард  порой   пел   слишком  уж
невразумительно,  ибо  его творения содержат  подробное описание всего того,
что  ожидает  нас  в загробном  мире,  каким  его  представляли себе древние
бритты. Утомительное множество не повторяющихся  и практически непереводимых
названий  указывает  на  одну  и  ту же  юдоль  скорби,  и  единственное  их
назначение  - показать  или  хотя  бы  намекнуть, на  что  же все-таки похож
пресловутый  Аннвн.   За  исключением  вдохновенных  заключительных  стихов,
произведение  это проникнуто напыщенно языческим духом, являя  собой  этакое
древлехранилище мифологии бриттов.

     Пою благого Сюзерена, Владыку сей страны,
     Что власть высокую свою по всей земле простер.
     Мрачна была темница Гвейра [1], угрюмый Кэр Сиди,
     Страшась коварной мести Пвилла и злобы Придери,
     Никто на свете до него в нее не проникал.

     [1] Гвейр - один из вариантов имени Гвидион.

     Тяжелая синела цепь на шее у него,
     Средь воплей Аннвна горькой скорбью напев его звучал,
     Но даже там великим бардом сумел остаться он.
     Нас было втрое больше тех, что могут сесть в Придвен [2],
     Но только семеро вернуться смогли из Кэр Сиди.

     [2] "Придвен" - название корабля Артура.

     О, я ль не стою громкой славы, и песен, и хвалы
     За то, что сам четыре раза бывал в Кэр Педриван?[3]
     Когда впервые слово правды послышалось в котле?[4]
     Когда его своим дыханьем согрели девять дев.
     А разве он владыке Аннвна встарь не принадлежал?

     [3] Кэр Предриван - вращающийся замок.
     [4] Волшебный котел вдохновения и поэзии.

     По краю этого котла жемчужины блестят.
     Он никогда не сварит пищи для труса и лжеца.
     Но меч сверкающий над ним взметнется к небесам
     И в крепкой длани Ллеминавга изведает покой.
     У тяжеленных врат Уфферна [1] чуть теплился огонь,
     Когда мы прибыли с Артуром - вот славный был денек!
     Нас только семеро вернулось домой из Кэр Ведвид![2]

     [1] Уфферн - обитель холода.
     [2] Кэр Ведвид - замок веселья.

     Я ль не достоин громкой славы, и песен, и хвалы,
     Чтоб пели их в Кэр Педриван, на Острове Дверей,
     Там, где рассвет и тьма ночная встречаются всегда,
     Там, где хозяин дорогим вином поит гостей?!
     Нас вышло в море втрое больше тех, что вместит Придвен,
     Но только семеро вернулись домой из Кэр Ригор! [3]

     [3] Кэр Ригор - королевский замок.

     Я не позволю славным бардам восторги расточать:
     Не зрели подвигов доблести Артура они у Кэр Видир! [4]
     На стенах там пять дюжин сотен стояло день и ночь,
     И было очень трудно их дозорных обмануть.
     Ушло с Артуром втрое больше, чем мог вместить Придвен,
     Но только семеро вернулись назад из Кэр Колуд! [5]

     [4] Кэр Видир - стеклянный замок.
     [5] Кэр Колуд - замок богачей.

     Нет, бездарям я не позволю пустой хвалой бряцать.
     Они не видели той сечи и тех, кто бились в ней,
     Неведом им тот ясный день, когда родился Гви,
     Они не знают, кто его не отпускал в Девви.
     Они не видели быка с повязкою на лбу:
     Ярмо его - сто сорок ровно ладоней в ширину.
     О, много нас ушло с Артуром! Печально вспоминать...
     Но только семеро вернулись домой из Кэр Вандви! [6]

     [6] Значение этого  названия неизвестно. См. главу 18  - "Боги  кельтов
Британии".

     Я не позволю петь хвалы трусливым болтунам:
     Они не знают дня, когда герой наш в мир пришел,
     Ни часа славного, когда на свет родился он,
     Ни среброглавого быка, похищенного им.
     О, много нас ушло с Артуром на славные дела,
     Но только семеро вернулись назад из Кэр Охрен [7].

     [7] Значение этого названия  неизвестно. См.  главу  22  - "Победы  сил
света над тьмой".

     По  всей  вероятности,  многие  аллюзии  этой поэмы  навсегда останутся
непонятными. Не больше нам известно и о "славных бардах", которых знаменитый
Талиесин упрекает  в  недостатке вдохновения и пророческого  духа, а также в
незнании часа рождения Гвина  или даже того, кем он  был, равно как и о тех,
кто не отпускал его в поход  в Девви.  Тьма  забвения навсегда скрыла от нас
то, кем  они  были  и какую  роль  играл  бык  с повязкой  на лбу  и  прочие
среброглавые  животные;  нам известно  лишь  то,  что это, по-видимому,  был
"желтый бык с повязкой", упоминаемый в истории "Куллвх и  Олвен"  (см. главу
24,  "Сокровища  Британии").  Однако более  ранняя  часть поэмы,  к счастью,
является  более  понятной   и  позволяет  по  достоинству  оценить   величие
поэтической фантазии. Крепковратная  четырехугольная крепость  из стекла,  в
которой несут  дозор угрюмые  призрачные стражи, крепость, вечно вращающаяся
вокруг собственной оси, так что лишь немногие  могут  заметить  вход в  нее,
крепость,  тусклая лампада у  врат  которой едва мерцала в густом полумраке.
Внутри  этой  странной  крепости,  в  самом ее  центре, хранилось величайшее
сокровище - магический котел вдохновения и поэзии, по краю которого сверкали
жемчужины, котел, клокотавший от дыхания девяти британских пифий, которых  с
полным  правом  можно  считать  его  оракулами.  К  этим  более чем  скудным
сведениям мы можем прибавить разве  что несколько строк,  приписываемых тому
же  Талиесину  и  входящих в  состав  стихотворения,  озаглавленного "Песня,
посвященная сынам Ллира аб Брохвел Повис":

     Прекрасен трон мой славный в Кэр Сиди:
     Сидящего на нем не тронут мор и старость -
     И знают то Манавидан и Придери.
     Вокруг огня под ним играют три органа,
     А над подставкою кипят три океана,
     А выше них бурлит и пенится ручей;
     В нем варево - вина душистей и белей.

     Однако и это мало что добавляет  к  нашим представлениям о предмете. Мы
узнаем, что Аннвн был со всех  сторон окружен морем - "тяжелой синей цепью",
которую крепко держал Гвейр. Далее сказано, что "сверкающее вино", служившее
"питьем  призраку",  пенилось  в ручье.  Упоминается  также  о  звуках  трех
органов;  сказано и о том,  что пребывающие  в  нем  не знают  ни  мора,  ни
старости,  ни  смерти;  и, наконец,  перед нами,  как  и следовало  ожидать,
предстает  главный  обитатель этой  невероятной резиденции - сам  вездесущий
Талиесин. Мы располагаем двумя ключами, позволяющими  определить,  где может
находиться эта  волшебная  страна. Так, остров  Ланд и, лежащий у  побережья
Девона,  в давние времена именовался Инис Вейр, то есть "остров Гвейра", или
Гвидиона.    Валлийский    перевод    "Сейнт    Греаль"    (Seint    Greal),
англо-норманнского романа, активно  использующего  многие элементы старинной
мифологии,   помещает  пресловутый  "Вращающийся  замок"  который,  по  всей
вероятности, можно отождествить с Кэр Сиди - в районе, прилегающем к острову
Паффин  у побережья Англси, но все это - довольно  хрупкие ниточки,  вряд ли
способные   низвести   творения  поэтической   фантазии  на  твердую   почву
реальности.
     Таким образом,  вместе  с  Гвидионом  сошли со  страниц мифов множество
персонажей,  так или иначе связанных с  ним в  той  части "Мабиноги Мэта фаб
Матонви", которая излагает миф о рождении бога Солнца. Отныне ни сам Мэт, ни
Ллеу  Ллоу  Гиффес,  ни  их мать  Аранрод не  играют  в мифах сколько-нибудь
заметной роли; они совершенно исчезают из легенд вместе с  Гвидионом. Однако
жизнь  самого  мифа, участниками которого они  были,  продолжается.  Гвидион
становится  отцом  своей  сестры Аранрод, супруги исчезнувшего  бога неба по
имени Нвивре (Пространство), которая родила от него двух сыновей: Ллеу, бога
света, и Дилана, бога тьмы. Позднее мы увидим, что эта история была включена
в саму ткань легенды об Артуре. Эта  новая Аранрод, хотя сэр  Томас Мэлори в
своем романе "Смерть Артура" и именует  ее Моргау, а  Гальфрид  Монмутский -
Анной,  известна  в  более  раннем  валлийском  мифе под именем  Гвиар.  Она
считалась сестрой Артура и женой бога  неба Ллуда, а само ее имя, означающее
"пролитая  кровь" или "запекшаяся кровь", напоминает  о  генетической  связи
Морриган, богини - воительницы древних ирландцев, с богом неба Нуадой. Новый
вариант Ллеу  Ллоу Гиффеса  получил  имя  Гвалхмей,  что  означает  "Майский
Сокол", а новый Дилан стал Медравдом, в одно и то же время и сыном Артура, и
братом Гвалхмейса, и - непримиримым врагом их обоих.
     Помимо этих  "старых  знакомых с новыми лицами", Артур принес  с  собой
целый  новый пантеон  персонажей, большинство которых просто заменили старых
небесных божеств, а также  богов-правителей земли и подземного царства. Так,
Зевс  Артуровского цикла  получил  имя  Мирддин, и  этот  персонаж  вошел  в
норманно-французские романы об Артуре под более привычным именем  -  Мерлин.
Все  мифы  особо  подчеркивают  его  высокое  положение.   Первым  названием
Британии, которая она носила еще до  активного заселения острова, как гласят
старинные рукописи,  было Клас  Мирддин,  что означает  "Удел Мирддина".  Он
получил  в жены  женщину, атрибуты которой  напоминают  черты союза Нуады  и
Ллуда.  Она предстает  в новых мифах  всего лишь дочерью  Кела -  британская
версия имени  галльского Камулуса,  бога войны и неба, - и получает имя Элен
Лвиддавг, то есть "Элен, Повелительница Призраков". Память о  ней до сих пор
сохраняется в Уэльсе,  будучи тесно связанной  со старинными дорогами. Такие
топонимы, как Ффорд Элен ("Дорога Элен") и Сарн Э