. Можно  провести целый ряд любопытных параллелей между
ним, с одной стороны, и Передуром и Овэйном - с другой. Небезынтересно также
сопоставить  легенды из позднейшего "Мабиногиона"  с  легендами о знаменитом
гэльском герое Кухулине.

     Именно оттуда  - из легендарного Элизиума кельтских народных преданий -
им  и  предстоит когда-нибудь  вернуться  в этот  мир. Но подобно тому,  как
гэльские  боги,  по преданиям, ныне влачат  бытие в  "Стране Живых", лежащей
где-то  за  кромкой  волн  на далеком Западе,  и иногда наведываются  в свой
дворец - безымянный полый холм,  так и Артур порой заглядывает на Авильон  и
даже  восседает  со  своими  славными  витязями, под чарами волшебного сна в
некоем сакральном месте, ожидая звука  архангельской трубы, которая призовет
их  в  бой  за освобождение Британии. Легенда  эта  записана в  окрестностях
холмов  Эйлдон  Хиллз, в округе Сноудаун, в Кэдбери  в  Сомерсете,  наиболее
аутентичном локусе легендарного  Камелота,  в  долине Нит в Южном  Уэльсе, а
также во многих и многих других местах. Артур погрузился  в глубокий сон, но
он  не  умер.  Старинное валлийское стихотворение,  озаглавленное "Стихи  на
могилах воинов" и  входящее в состав Черной Кармартенской книги, перечисляет
места вечного  покоя большинства богов и  полубогов древних бриттов. "Могила
Гвидиона  находится  в  болотах Диннлеу",  могила  Ллеу Ллоу Гиффеса -  "под
покровом  моря, которое он  так любил",  и там, где "волна издает прощальный
вздох, скрыта могила Дилана".  Благодаря ему мы знаем,  где  находятся места
вечного упокоения Придери, Гвалхмея, Марха, Мабона, даже великого Бели, но

     О могиле Артура и помыслить грешно.[1]

     [1] Такой перевод валлийской строки более точно передает ее смысл,  чем
знаменитая формула "Могила же Артура - неизвестна"



Глава 24.
     СОКРОВИЩА БРИТАНИИ

     Для мифологического Артура  весьма  характерно,  что  в ранневаллийских
преданиях  он  предстает  в  совершенно  ином   облике,   чем  тот,  который
присутствует  в псевдоисторических  писаниях Ненния и Гальфрида Монмутского.
Так, в легендах ничего  не  сказано о его набегах на страны Западной Европы,
которым Гальфрид уделяет так много места  в двух своих книгах. Да, Артур был
завоевателем,  но  завоевания  его  никак  не  затрагивали  стран  и земель,
известных  географам. Он сражался против Аида, а не Рима, и именно эти битвы
принесли ему поистине триумфальную  славу. Именно  такова подлинная  история
короля Артура,  и  значительное число  ее  фрагментов  и  просто  отрывочных
упоминаний сохранилось в составе Красной Гергестской книги. Обе эти истории,
в той форме, в которой они дошли до нас, уверенно датируются XII веком, но в
обоих  возникает впечатление,  что  их  автор-кодификатор  просто  собрал  и
положил  на пергамент  фрагменты угасающих преданий,  восходящих  к  гораздо
более отдаленному прошлому.
     Когда  некий  валлийский  тяжеловооруженный  рыцарь  по  имени  Ронабви
однажды вознамерился  улечься  спать на желтую  телячью кожу -  единственное
подобие ложа в той бедной хижине, на пороге которой его застала глухая ночь,
ложа, не слишком  усеянного клопами  и прочей  нечистью, - во сне  он увидел
видение,  которое  и описано в легенде  под  названием  "Сон  Ронабви".  Ему
почудилось, будто он странствует со своими спутниками, направляясь в Северн,
и  вдруг слышит позади себя оглушительный шум.  Оглянувшись назад, он  видит
некоего всадника-великана верхом на  исполинском коне. Облик  этого великана
был  настолько ужасен, что Ронабви и его  спутники бросились наутек от этого
чудовища.  Но их  бегство оказалось  совершенно бесполезным, ибо всякий раз,
когда конь великана  делал вдох,  он втягивал  в  себя  воздух и  подтягивал
беглецов  к  себе,  а  с  каждым  выдохом немного отбрасывал  их от  себя. В
отчаянии  они  пали  духом, запросили  пощады и, что  называется, сдались на
милость  победителя.  Тот пощадил  их,  пожелал  узнать  имена  незадачливых
беглецов,  а затем  поведал им  свое  собственное.  Оказалось, что  это  был
Иддавк,  Смутьян Британии, тот  самый, который из любви к  войне ради  войны
намеренно  развязал кровопролитную  Камлуанскую  битву. Артур  послал его на
переговоры к Медравду, но, хотя король и общался с ним  в предельно вежливых
выражениях, на которые только был способен, Иддавк тем  не менее обратил все
это в ссору и  свару. После этого он был на семь лет отправлен в ссылку, был
прощен  и теперь спешил  что  было духу в лагерь Артура. Туда-то он  и хотел
привести с собой Ронабви и его воинов.
     Войско  Артура стояло лагерем  в миле  от  брода Рид-и-Гроэс,  по обеим
сторонам  дороги, а  сам император  находился  на маленьком островке посреди
реки, где  он беседовал о чем-то с  епископом  Бедвини и Гвартхегидом, сыном
Коу. Как и Ойсин, вернувшийся в Ирландию после трехвекового пребывания в Тир
Таирнигириб,  "Земле  Обетованной" (см. главу  15, "Финн  и  фианы"),  Артур
своими волшебными чарами превратил пленников Иддавка в карликов,  ростом  не
больше пони.
     - И где это, Иддавк, тебе удалось найти таких малышей, а? - обратился к
нему король.
     - О мой повелитель, я встретил их только что, вон на той  дороге. Тогда
император заулыбался.
     - О мой повелитель, - удивленно  спросил его Иддавк,  -  над чем это вы
смеетесь?
     - Видишь ли, Иддавк,  - отвечал  император, -  я не смеюсь;  мне просто
подумалось,  какими  крошками  кажутся  эти  людишки  по  сравнению  с  теми
стражами,  что  стерегли  тебя  на  острове.  -  Сказав  это,  он с  улыбкой
отвернулся,  а Иддавк  поспешил  приказать Ронабви и его спутникам, чтобы те
помалкивали и глядели, что же будет дальше.
     К сожалению, объем этой книги не позволяет хоть сколько-нибудь подробно
описать  внешний  облик  и  вооружение  воинов,  которые  скакали  вслед  за
пленниками Иддавка, торопясь присоединиться к войску Артура, направлявшемуся
походным маршем на  поле,  на  коем вскоре произошла битва при Маунт  Бадон.
Впрочем, некоторые  историки  считают,  что  она  состоялась  в  Бате.  Если
читатель  захочет сам обратиться  к этой  истории, он сможет увидеть все то,
что видел Ронабви. Многие спутники Артура названы по именам:  это и Карадавк
Крепкая Рука,  который  здесь назван сыном  не  Брана, а  Ллира;  и  Марх ап
Мейрхион, владыка подземного  царства;  и  Гай, именуемый "самым  прекрасным
всадником во всей свите Артура"; и  Гвалхмей, сын Гвиар  и  самого Артура; и
Мабон,  сын  Модрона;  и  Тристан,  сын  Таллвха,  возлюбленный  "Прекрасной
Изольды"; и Гореу,  кузен Артура и его избавитель из  Аэт и Аноэт - костяной
тюрьмы Манавидана.  Эти  и  многие другие персонажи  проходят перед  глазами
читателя, точно так же как некогда они  прошли  перед глазами самого Ронабви
за те  три дня  и три  ночи,  которые  он  проспал на той  самой  знаменитой
телячьей  коже. История,  изложенная  в саге "Сон Ронабви",  столь  подробно
прописанная  в  деталях,  по  содержанию  мало  чем отличается  от  делового
каталога.  По всей  вероятности, ее  неизвестный автор поставил себе  задачу
представить  вереницу  картин, имевших, по  его  мнению, важное значение для
характеристики  сподвижников Артура.  Другая  история, знаменитая "Куллвх  и
Олвен", также имеет форму каталога,  однако принципы подачи материала в  нем
существенно  иные.  Это уже не просто перечень  людей,  поданных  как  некие
редкости. Ее тема - не герои минувших веков, а сокровища Британии. Ее вполне
можно  сравнить с гэльской историей о приключениях трех сынов Туиреанна (см.
главу к, "Гэльские аргонавты").
     "Тринадцать сокровищ  Британии"  часто упоминаются  и  ранних  легендах
бриттов. Они, естественно, принадлежали богам и героям и оставались на нашем
славном  острове  вплоть до конца эпохи  богов, когда Мерлин, расколдовавший
прежний мир,  унес  их с собой в свою воздушную усыпальницу, увидеть которую
не  позволено  никому  из  смертных.  По  преданию, к  числу  этих  сокровищ
относились  меч,  корзина,  рог  для  питья, колесница, поводья, нож, котел,
точильный  камень,  одежда, миска,  тарелка,  шахматная доска и  мантия. Они
обладали  не менее удивительными волшебными свойствами,  чем  яблоки, свиная
кожа, копье, упряжка коней и колесница, свиньи, щенки и вертел, которые сыны
Туиреанна с такими  трудностями раздобыли для Луга (см.  главу 8,  "Гэльские
аргонавты").  Это,  вне всякого сомнения, те же самые легендарные сокровища,
которые появляются в  истории "Куллвх и Олвен". Даже число их совпадает, ибо
и тех  и  других -  по  тринадцать. Одни из  них предположительно, а другие,
бесспорно,  восходят к  какому-то иному преданию. Неудивительно,  что  между
этими   двумя   перечнями  могут  существовать  значительные   несовпадения,
поскольку вполне вероятно, что  в древности  существовали различные варианты
(изводы) одной  и  той  же  легенды. Разумеется,  в древности  о  тринадцати
сокровищах Британии слышали все. Многие, конечно, задавали себе  вопрос, что
это  за  сокровища.  Другие   интересовались,  откуда  эти  сокровища  могли
появиться.  Так вот,  история  "Куллвх и Олвен" и должна была дать ответы на
все эти вопросы.  Оказывается,  эти сокровища сумели раздобыть для  Британии
Артур  и  его  грозные рыцари.  Куллвх  - герой этой истории,  а Олвен -  ее
героиня, но только, если так можно выразиться, ради соблюдения куртуазности.
Эту пару связывает взаимная любовь, пребывающая, как это часто имеет место в
преданиях архаических народов, на заднем  плане основной интриги.  Женщине в
таких легендах отведена роль золота и всевозможных  сокровищ, вокруг которых
закручивается сюжет приключенческих авантюр, более близких к нам по времени.
Ее можно добыть, преодолев множество внешних  препятствий и не утруждая себя
снисканием  ее собственного согласия. В этом романе Куллвх был сыном короля,
женившегося  впоследствии на вдове, у которой была взрослая дочь. На этой-то
девушке  и  заставляла  его   жениться   его  новоявленная  мачеха.  На  эти
домогательства  юноша  возразил,  что  он  еще  не  в  том  возрасте,  когда
благородному человеку подобает жениться, и мачеха наложила на него заклятие,
состоявшее в том, что он сможет найти себе жену  до тех пор, пока не завоюет
сердце Олвен,  дочери поистине ужасного отца  по прозвищу Готорн [1],  Вождь
Великанов, или, по-валлийски, Испаддаден Пенкавр.

     [1] Готорн (англ.  hawthorn)  -  боярышник,  колючий  кустарник  (прим.
перев.).

     Вождь  Великанов был столь  же  враждебен к  поклонникам своей  дочери,
сколь и уродлив. Это и не удивительно! Дело в том, что он отлично знал, что,
после того как его дочь выйдет замуж, ему самому  вскоре придет конец. И эта
фатальная  предопределенность,  и  даже  его  ужасные   брови,  столь  тяжко
нависавшие над глазами, что  он почти ничего не видел до тех пор, пока брови
не  приподнимались специальными вилами, делают  его  образ весьма похожим на
одного  из фоморов, легендарного  Балора. А вот  его  дочку Олвен валлийская
легенда, напротив, показывает нам  писаной  красавицей. "Кудри на ее головке
были светлее ракиты, кожа ее была пены морской белее, а ручки ее, и особенно
пальчики,  были  нежней и прекрасней,  чем лепестки  анемона на глади ручья,
бегущего посреди  медвяных  лугов. Очи ее были  быстры,  как  ученый ястреб;
резвость сокола-трехлетка не могла сравниться с ее быстротою. Грудь ее белая
была  белоснежнее, чем грудь белой лебеди; щечки  ее  алели алей самых  алых
роз. Всякий, кто  видел ее,  тотчас  влюблялся без памяти. Там, где  ступали
ножки  ее, распускались  четыре белых  трилистника.  Потому-то  ее и назвали
Олвен".
     Нечего  и говорить, что Куллвх, даже  еще не видя деву, воспылал к  ней
нежной страстью.  Он то и дело краснел при упоминании ее имени и выспрашивал
у отца,  каким образом он мог бы заполучить  ее в жены. Отец напомнил своему
влюбленному  детищу,  что он, как-никак, приходится кузеном самому Артуру, и
посоветовал  сыну попросить  Олвен у  короля в качестве дара.  Услышав  это,
"Куллвх  тотчас вскочил на своего скакуна серой масти,  в яблоках,  славного
коня-четырехлетка,  с  крепкими жилами  и  твердыми, как камень,  подковами.
Упряжь  на нем сверкала золотом, и седло на  нем было из чистого золота. А в
руке  пылкий   юноша   держал  два  копья   серебряных,  прочных,  тщательно
выкованных, с наконечниками из стали, в три эля [1] длиной. Наконечники были
настолько острыми,  что могли поранить даже ветер  и  заставить его  пролить
кровь. Падали же они еще легче и незаметнее,  чем падает наземь капля росы с
листьев камыша в  июньский день, когда росы особенно тяжелы. На ремне у него
висел  меч  с золотой рукоятью;  лезвие  же меча было из кованого золота,  и
крест накладного  золота сверкал  на нем светом небесным. Рог его боевой был
искусно сделан из кости. Впереди него мчались две белогрудых борзых; на шеях
у них сверкали литые ошейники, достающие от плеч до  ушей. У той, что бежала
слева, привязь держалась  на правом боку; у той, что летела справа, -  ясное
дело, на левом. Скакун его землю швырял в небеса сразу всей четверкой копыт;
казалось,  четыре ласточки взмывали под небеса над головой  у него, ныряя то
выше, то ниже. На нем красовалась пурпурная четырехугольная мантия; в каждом
углу  ее  сверкало по яблоку золотому,  и каждое  из тех яблок стоило  сотню
коров.  Башмаки на нем были из золота, ценою в три сотни коров. Стремена его
золотые доходили от башмаков до колен. Но когда он скакал, даже стебли травы
не прогибались под  ним:  такой  легкой  была  поступь  его  скакуна,  когда
подскакал он к самым воротам дворца короля Артура".

     [1] Эль (англ. ell) - старинная мера длины. 1 эль = 45 дюймам = 114 см.
Таким образом, три эля = 3,42 м (прим. перев.).

     Впрочем, этот отважный  кавалер не стал слишком  церемониться. Когда он
прибыл к дворцу, его ворота уже были заперты на ночь, но рыцарь, невзирая на
это, послал к Артуру,  требуя, чтобы его немедленно впустили. И хотя правила
этикета требовали,  чтобы гости  оставляли своих  коней  на привязи у ворот,
Куллвх не  сделал этого и повел своего  скакуна прямо  в  зал. Обменявшись с
хозяином  галантными приветствиями,  он  назвал  свое  имя  и  потребовал от
императора отдать ему Олвен в жены.
     Как оказалось, ни сам Артур и никто из его придворных даже и не слышали
об Олвен. Тем не  менее  император пообещал своему  кузену  отыскать  ее или
удостовериться, что такой девушки просто не существует. Затем он  послал  на
помощь  Кулвху  своих славных  рыцарей:  Гая вместе с его  другом  Бедвиром,
скорым на любое дело;  Киндделига, который всегда мог указать дорогу в чужой
стране как в своей собственной; Гвррира, знавшего все на свете языки людей и
прочих божьих тварей; Гвалхмея, который никогда не останавливался на полпути
и доводил всякое дело до  конца; и Менва, способного превратить себя и своих
спутников в невидимок.  Они  скитались до  тех пор, пока  им  не  встретился
замок, стоявший посреди  равнины. На лугах вокруг него паслись  бесчисленные
стада  овец, за  которыми  присматривали с  холма пастух-великан и такой  же
громадный  пес.  Менв  прочитал  против пса  магическое  заклинание,  и  они
направились  к пастуху. Как оказалось, его  звали Кустеннин;  он был  братом
Испаддадена,  а его жена приходилась сестрой  матери самого Куллвха. Злобный
повелитель  великанов  жестоко  унизил  своего брата,  сделав его  слугой, и
безжалостно  предал смерти  двадцати  четырех  его  сыновей,  за исключением
одного, которому удалось спрятаться в каменном сундуке. Пастух приветствовал
Куллвха и его спутников - рыцарей Артура, пообещав тайно помогать им, причем
сделал  это  весьма   охотно,  ибо  Гай  пообещал  взять  его  единственного
уцелевшего  сына под свое  покровительство.  Жена  Кустеннина  даже  взялась
устроить Куллвху  тайное  свидание  с  Олвен  [1],  и дева была  не  слишком
разочарована нарядом и манерами своего кавалера.

     [1]  То есть "Оставляющая Белый  След".  Красота  Олвен была  одним  из
поэтических штампов средневековой валлийской литературы.

     Свидание  состоялось в замке  Испаддадена. Спутники Куллвха без единого
звука  умертвили  девятерых  привратников и  столько  же сторожевых  псов  и
незамеченными проникли в зал. Затем они почтительно  приветствовали мрачного
великана и изложили причину своего появления.
     - Да где же мои верные слуги и служанки? - вопрошал тот. - Поставьте-ка
вилы под брови, опять  упавшие  мне на  глаза,  чтобы я смог увидеть  своего
будущего зятя. - Оглядев гостей, он велел им прийти на следующий день.
     Как  только гости повернулись к нему спиной,  Испаддаден  метнул  в них
отравленный дротик. Однако Бедвир перехватил его на  лету и  послал обратно,
ранив  самого  великана  в  колено.  После этого  спутники Куллвха  поспешно
оставили стонущего  хозяина, переночевали в доме Кустеннина, а  на следующее
утро вернулись в замок.
     Они  вновь потребовали  отдать  им Олвен, угрожая ему смертью, если тот
откажется   выполнить  волю  Артура.  "Видите   ли,   еще   живы  четыре  ее
прапрапрабабушки  и четыре  ее прапрапрадеда,  -  возразил  Испаддаден.  - Я
должен непременно посоветоваться  с ними,  прежде  чем  дать ответ". И  едва
только  гости  повернулись  к  нему  спиной,  собравшись покинуть  зал,  как
коварный  хозяин  вновь  метнул  в  них  второй  дротик.  Однако  Менв опять
перехватил  его  и  направил  в  самого великана,  на этот  раз ранив его  в
туловище.  Когда на следующее  утро они  опять явились  к Испад-дадену,  тот
сразу  же предупредил  их,  чтобы они не стреляли  в  него,  если  не  хотят
расстаться с  жизнью.  Затем он  приказал  приподнять себе  брови  и, увидев
поклонника дочери, тотчас метнул в Куллвха отравленный дротик. Но влюбленный
сам   перехватил  его  на  лету  и  пустил  в  неприветливого  тестя,  попав
Испаддадену прямо в глаз, так что дротик насквозь пробил  ему  голову. Здесь
мы явно имеем  дело с  аналогом мифа о  Луге и Балоре.  Испаддаден,  однако,
остался жив,  но страшно  разгневался.  "Проклятый зятек!  Подумать  только,
какой  невежа! - воскликнул  он. - Никогда в жизни мои  глаза не видели  так
плохо. Когда я иду против ветра, вода  застилает  мне глаза, а  голова так и
пылает.  Во время новолуний меня  мучают головокружения. Будь проклят огонь,
на котором был выкован этот дротик! Это отравленное железо терзает меня хуже
бешеной собаки".
     Теперь уже Куллвху  и его спутникам настал черед предостеречь великана,
чтобы  тот  больше не метал  в них  свои  отравленные  дротики.  Эта  угроза
неожиданно подействовала  на  него, и он, взгромоздившись  в кресло напротив
Куллвха,  принялся  обсуждать с ним, каков  должен  быть  выкуп за  невесту.
Условия, выдвинутые  им,  были поистине чудовищными.  По  сравнению  с  ними
выкуп, который потребовал  Луг за убийство Киана, - сущий пустяк (см.  главу
7, "Возвышение бога Солнца"). Чтобы вырастить достаточно зерна и приготовить
вволю  вина  для свадьбы  своей  дочери,  великан потребовал,  чтобы  Куллвх
сровнял с землей огромный холм,  вспахал поле на его месте, посеял пшеницу и
собрал  урожай,  и все это - за один и тот же день... С этой задачей  не мог
справиться никто,  кроме  Амаэтона,  сына богини  Дон,  бога  -  покровителя
земледелия  и  всяких  хозяйственных  дел,  и  Гофаннона, сына  той  же Дон,
бога-кузнеца, да и то если у них под рукой окажется упряжка волшебных быков.
Кроме  того, жених должен будет достать  ему те же девять  бушелей[1]  семян
льна,  которые он некогда посеял в молодости, да так и не собрал, ибо только
из  этого льна  можно было сделать  белоснежную фату для подвенечного платья
Олвен. Вдобавок  жених должен приготовить мед для застолья, "вдевятеро слаще
меда из улья диких пчел".

     [1] Бушель (англ. bushel) - мера  емкости  и объема, 1 бушель = 36,4  л
(прим. перев.)

     Но  и  это  еще  было  не  все.  Далее последовал  перечень  трина