ело   форму  Кэр  баннавг,   что   означает  "квадратный"  или
"четырехугольный  замок",  то  есть,  другими  словами, это  тот  самый  Кэр
Педриван,  который упоминается в поэме  Талиесина.  О  характере  же  места,
именуемого Замком богачей и Замком веселья, где "густое вино лилось рекой, и
его пили все",  мы находим в тексте  "Смерти Артура"  целых  два упоминания.
Одно  из них  повествует о том,  как  после  явления Грааля -  принесенного,
кстати   сказать,  девой  или   ангелом  -  весь  замок  наполнился   дивным
благоуханием,   и  каждый  из  рыцарей  обнаружил  на   столе  перед   собой
всевозможные яства и  напитки, какие только можно  себе  вообразить.  Грааль
недоступен  для взоров грешников (христианская облагороженная версия мысли о
том, что  котел  не  станет  варить пищу для  трусов  и лжецов), однако один
взгляд на него  исцеляет  достойных от ран и хворей, а рядом  с  Граалем  не
страшны ни болезни,  ни старость: последний из этих атрибутов не упоминается
Мэлори,  но  присутствует  в  более  позднем романе  под  названием  "Святой
Грааль". И хотя  у Мэлори  мы не встречаем  никаких упоминаний  ни о  котле,
окруженном со всех сторон водой, ни  о "поворачивающемся"  замке, достаточно
отложить "Смерть Артура" и взять  в руки  "Святой  Грааль", чтобы найти оба.
Гвалхмей, прибыв к замку короля Пелеура (Придери), видит, что тот окружен со
всех сторон водой, а  Передур, оказавшись на том  же  самом месте, изумленно
замечает,  что  замок этот поворачивается, да  притом так быстро,  что  даже
обгоняет ветер.  Более того, лучники,  стоящие  на  стенах  замка,  стреляют
настолько метко, что их стрелам не могут противостоять  никакие доспехи, чем
и объясняется  странная  строка из  поэмы,  гласящяя,  что  из  всех воинов,
ушедших с Артуром в поход, из Кэр Сиди вернулись лишь семеро.
     Весьма  показательно, что сам Артур никогда не  делает попытки овладеть
Граалем, хотя  его языческий прототип  в  более древнем мифе  и  захватывает
прообраз  Святой  чаши.  У  Мэлори  мы находим  сразу четырех  соперников  -
претендентов на мантию Артура:  это сэр Пеллеас,  сэр Борс, сэр Персиваль  и
сэр  Галаад. Первого из них, сэра Пеллеаса,  можно сразу сбросить со счетов.
Дело в  том, что Пеллеасу, бывшему Пеллесу или  Пвиллу, было незачем  искать
Грааль, ибо он некогда  был владельцем ее прообраза. Участие в  поисках сэра
Борса также весьма  сомнительно, ибо Борс - не кто иной,  как бывший  Эмрис,
или Мирддин.  Если обратиться к старой британской мифологии, легко заметить,
что  бог  неба  никогда  не принимал участия  в насильственном  захвате  или
похищении сокровищ у  владык подземного царства. Итак, остаются два реальных
претендента  -  сэр  Персиваль   и  сэр  Галаад.   "Сэр  Персиваль"  -   это
франко-норманнское  имя  Передура, героя истории, входящей  в состав Красной
Гергестской книги. В этой истории излагается наиболее ранняя  из дошедших до
нас  версий  захвата  Грааля.  Она  возникла  еще  задолго  до  формирования
основного  корпуса норманнских  романов об Артуре,  представляя собой  некое
промежуточное звено между мифологическими преданиями  и описаниями рыцарских
подвигов. Таким  образом, наиболее  архаичным и "примитивным"  персонажем  -
искателем Святого Грааля надо признать Передура,  то есть сэра Персиваля.  С
другой стороны, самым поздним и молодым соискателем бесспорно  является  сэр
Галаад. Однако есть все основания  полагать, что Галаад, или,  по-валлийски,
Гвалхавед, то есть "Летний Сокол", - это тот же самый солнечный герой, что и
Гавэйн,  по-валлийски Гвалхмей,  то  есть  "Майский Сокол". Оба, как  гласит
история "Куллвх и  Олвен", были сыновьями одной  и той  же  матери -  Гвиар.
Именно  сэру Галааду  в  одном из романов Артуровского круга  удается добыть
Святой Грааль.  Попытки  провести  разграничение  между ними  ни к  чему  не
привели.   Оба    персонажа   обладают   свойствами   солнечного   божества.
Гвалхмей-Гавэйн,  преемник  Ллеу  Ллоу  Гиффеса,  и  Передур  Паладрир,  что
означает  "Копейщик с длинным копьем", вправе претендовать на равную  честь.
Еще более важно, что поиски Грааля, почитавшегося некогда главным сокровищем
Аида, ведет персонаж, занявший в позднейших легендах место Ллеу Ллоу Гиффеса
и Луга  Ламфады в  более ранних мифах гэлов и  бриттов,  сохранив  при  этом
атрибуты долгорукого солнечного  божества,  ведущего  вечную борьбу с силами
Тьмы.



Глава 26
     УПАДОК
     И НИЗВЕРЖЕНИЕ БОГОВ

     Если для сознания небожителей доступно такое  понятие, как жажда славы,
то оба этих божества,  образы  которых  трансформировались  в Артура, вправе
считать себя счастливцами. Да, они лишились своего божественного статуса, но
их  новые  роли или,  лучше  сказать, инкарнации,  превратившие их в  героев
рыцарских  романов, принесли им  куда больше славы.  Имена  рыцарей Артура и
рыцарей Круглого стола хорошо знакомы всем и каждому, тогда как имена богов,
не удостоившихся  чести восседать  за  Круглым столом, можно встретить разве
что в антикварной  лавке. Да, в  отдаленных районах  Уэльса в  XII веке  еще
бытовали старинные  предания, в  которых  так  или  иначе  упоминались имена
Гвидиона,  Гвина,  Аранрод  и Дилана, но они  были  настолько  перепутаны  и
употреблялись  до  такой  степени  бессистемно,  что  по   ним  нет  никакой
возможности восстановить нить древнего мифа.  Они  не имели никакой связи  с
современными им гэльскими  народными  преданиями,  изложенными в  предыдущих
главах и сохранившими память  о таких  персонажах, как  Гоибниу,  Луг, Киан,
Мананнан, Этлин и Балор.
     Были, однако, и другие пути, по которым слава старых  богов могла дойти
до потомков, давным-давно утративших веру в их божественный статус. Скрижали
ранней истории Британии с  готовностью распахивались навстречу бесчисленному
множеству мифических  персонажей  -  при  условии,  что легенды, связанные с
ними, обладали достаточнойпритягательностью. Так, знаменитая книга Гальфрида
Монмутского,  несмотря  на  все  ее  пышные  претензии  на  роль исторически
достоверного труда, является памятником ничуть  не менее мифологическим, чем
"Смерть  Артура"  или  даже  "Мабиногион".  Анналы,  хранящие  имена  ранних
британских святых, тоже не составляют  исключения. Древнего  бога,  традиция
почитания которого была  слишком развитой,  чтобы попросту игнорировать  ее,
церковные  круги обычно предпочитали поскорее  канонизировать, придерживаясь
неписаного   правила,  что  "терпимое  отношение  к   кромлеху[1]  облегчает
восприятие евангельской проповеди". Такой участи сумели избежать  лишь самые
"непримиримые" боги, такие, как Гвин  ап Нудд, который,  будучи  бесполезным
для  Гальфрида   Монмутского  и  совершенно  неприемлемым  для  монастырских
хронистов, так и остался осколком древнего пантеона,  уменьшившимся, правда,
до крошечного эльфа, но тем не менее так и оставшимся непобежденным.

     [1]  Кромлех  -  древнекельтское  надгробие,  языческое  капище  (прим.
перев.).

     Столь стойкое сопротивление достойно всяческого уважения, ибо множество
древних  богов  по капризу  ретивых  эвгемеристов подверглись насильственной
трансформации. Так, богиня  Дон,  которую  кельты почитали  праматерью  всех
небесных  богов,  по  непонятной  причине  превратилась в короля  Лохлина  и
Дублина, который якобы привел в 267 году  н. э. ирландцев в  Северный Уэльс.
Еще более выразительный пример -  его сын Гвидион, подаривший жителям  своей
страны  знание  букв,  то  есть  письменность. Династия  "короля"  Дона,  по
свидетельству  манускрипта  Йоло, правила  в  Северном  Уэльсе сто  двадцать
девять  лет, после  чего  Кунедда,  король  Северной  Британии,  в  решающем
сражении нанес  ирландцам  сокрушительное  поражение и изгнал их за море, на
остров Мэн. Это сражение  действительно носит исторический  характер и, если
оставить  в  стороне  имена  Дона и Гвидиона,  было, по-видимому,  последней
попыткой  туземных  жителей-гэлов,  обосновавшихся  на  крайней  оконечности
западной    Британии,   противостоять   второй   и   более   мощной    волне
интервентов-кельтов.  В  составе  того же манускрипта  из  Йоло  сохранилась
любопытная  и  почти  комичная  эвгемеристическая версия  странного  мифа  о
костяной  тюрьме  Оэт и  Аноэт, которую воздвиг в Гоуэре  сам Манавидан  фаб
Ллир.  Новая  редакция мифа  утверждает, что  это  мрачное  сооружение  было
реальным зданием, возведенным якобы из  костей  "цезариан" (то есть римлян),
погибших в  битве  с Кимрами.  Это мрачное сооружение  состояло из множества
больших и  малых камер, некоторые из них  возвышались над  землей, а  другие
располагались под ней. Пленники, захваченные на поле боя, помещались в более
удобных   камерах,  тогда  как  в  подземных   томились   изменники  родины.
"Цезариане" несколько раз  сносили эту тюрьму  до основания, но кимры всякий
раз восстанавливали ее и делали даже  более прочной, чем предыдущая. В конце
концов кости переломались и, будучи рассеянными по  земле, стали  прекрасным
удобрением! "С  тех  самых пор соседи не переставали  удивляться,  что в тех
местах из года в год выращивали невиданные  урожаи пшеницы, ячменя и прочего
зерна,  и продолжалось  это  много-много  лет". Однако лучше всего  с нашими
старыми  британскими богами  мы можем познакомиться не по этим, так сказать,
неавторизованным  преданиям, а в  компактном,  информативном и местами почти
убедительном  труде  все  того  же  Гальфрида  Монмутского  "Historia  Regum
Britanniae",  впервые  опубликованном  в  первой  половине  XII  века  и  на
протяжении многих  веков  считавшемся наиболее  авторитетным  источником  по
ранней  истории  наших островов. Разумеется,  строгие критики нашего времени
относят эту  книгу  к  историческим басням. Увы, мы больше не можем признать
достоверной  столь заманчивый рассказ  о происхождении британцев от выживших
защитников Трои, которых послал на запад, на поиски новой родины, сам  Брут,
праправнук благочестивого Энея. В самом  деле, позднейшие читатели просто не
могут признать достоверным ни  один из фрагментов этой  "Истории", начиная с
Энея  и  кончая  Ательстаном.  Короли  в  ней  сменяют   друг  друга  вполне
убедительным образом, но, увы, все они не более чем герои народных легенд.
     Значительная часть хроники Гальфрида Монмутского, а именно две книги из
двенадцати, естественно, посвящена Артуру. В ней автор  рассказывает историю
о том, как сей славный  паладин сражался с саксами,  ирландцами,  скоттами и
пиктами не только в своей собственной  стране, но и по всей Западной Европе.
Мы  видим, как британский владыка,  после  присоединения Ирландии, Исландии,
Готланла и Оркни, одерживает  большие  и малые  победы,  захватив  Норвегию,
Дакию (под  которой, по всей вероятности, следует понимать Данию), Аквитанию
и Галлию. После  столь громких  триумфов ему не остается ничего другого, как
свергнуть власть Римской  империи, что Артур и делает  та страницах  той  же
книги),  но  мятеж Мордреда вынуждает  его  вернуться  на  родину, где  он и
находит  свою смерть, или (ибо даже "реалист" Гальфрид не вполне расстался с
верой в бессмертие Артура) отправляется  на остров Аваллон,  где  залечивает
свои старые  раны.  Корона  Британии  тем  временем переходит  к "его родичу
Константину,  сыну Кадора,  герцогу  Корнуолльскому,  в лето  пятьсот  сорок
второе  от Рождества по плоти Господа Нашего  Иисуса  Христа".  Об  одном из
эпизодов,  касающихся  лично   Артура,   Гальфрид  откровенно   предпочитает
умалчивать,  считая, по-видимому, что такие подробности не  вполне уместны в
его "Истории"; правда, он кратко сообщает нам, как Мордред, воспользовавшись
отбытием Артура на континент, захватил трон, женился на Гуанхамаре (Гиневре)
и заключил союз с саксами,  и все это - ради того, чтобы потерпеть поражение
в  той  поистине  фатальной  битве,  которую  Гальфрид  Монмутский  называет
"Камбула",  -  той  самой, в  которой нашли свою смерть и  Мордред, и Артур,
Валган -  "сэр Гавэйн" Мэлори и Гвалхмей более ранних легенд. Более того, мы
видим,  что  боги  "старшего  поколения"  занимают  в  "Истории"   Гальфрида
Монмутского примерно  такое  же положение по отношению  к  Артуру, какое они
занимают  и   в   позднейших  валлийских  триадах  и  преданиях.   Оставшись
правителями,  они  в то  же  время  становятся  вассалами.  В "трех  братьях
королевской  крови",  носящих  имена  Лот,  Уриан и Аугустель и  считающихся
правителями северных земель, нетрудно  узнать Ллудда,  Уриена и Аравна. Этим
трем братьям Артур дарует  восстановление "исконных прав их предков", вручая
Аугустелю  полусуверенную  власть над Шотландией, Уриану вверяя  власть  над
Муриефом и восстанавливая Лота в  правах  "консула в Лудонезии  [Лотиане]  и
других   провинциях,    по   праву   ему   принадлежащих".   Двумя   другими
правителями-вассалами Артура были Гунвазий, король Оркнейский, и  Мальвазий,
король  Исландии.   В   этих   королях   мы  без  труда   узнаем  Гвина   по
латинизированной  форме его валлийского имени Гвинвас и корнуолльскому имени
Мелвас. Но  такова  уж характерная черта  писаний Гальфрида Монмутского, что
он, не вникая в суть  материала и не владея им,  сперва переносит  некоторых
старых богов в эпоху  Артура, а затем  наделяет  их собственными владениями.
Уриен был вассалом Артура, но  Урианус сам был королем Британии за несколько
веков до рождения Артура. Луд (то есть Ллудд)  был наследником  трона своего
отца, Бели. Правда, мы не слышим здесь ни каких упоминаний  о его серебряной
руке,  однако  узнаем,  что он  "славился как  строитель  городов и  зодчий,
сумевший восстановить стены Триновантума[1], которые он укрепил бесчисленным
множеством башен... и хотя он построил немало других городов, более всего он
любил именно Триновантум и проводил в нем  большую часть года,  почему город
этот впоследствии стали именовать Кэрлудом,  затем,  когда название это было
испорчено,  -  Кэрлондоном,  а еще позже,  когда  язык со  временем  заметно
изменился, -  Лондоном.  Иноземцы  же,  прибывшие  в Британию  и захватившие
власть в ней, стали  называть его Лондрес. В конце концов, когда он  [Ллудд]
умер,  его  тело  было предано  земле возле  ворот,  которые  к тому времени
именовались на языке бриттов  Партлуд,  а на  языке саксов - Лудесгата". Его
преемником на  троне стал его родной брат,  Кассибеллавн (Кассивеллавнус), в
годы правления которого в Британии впервые высадился Гай Юлий Цезарь.

     [1] То есть Лондона,  упомянутого  под его ранним названием, Троя  Нова
(то есть Новая Троя - Прим. перев.), данным ему Брутом.

     Впрочем, своей репутацией короля Британии Ллудд обязан не одному только
Гальфриду  Монмутскому.  Один из старинных  валлийских романов,  "История  о
Ллудде   и   Ллефелисе",   входящий   в   состав   "Мабиногиона",  связывает
восстановление Лондона  с Ллуддом, повествуя  об этом  практически  в тех же
выражениях, что и Гальфрид. И тем не менее история, вводящая, так сказать, в
научный обиход эти  псевдоисторические  детали, носит  вполне мифологический
характер.  В  ней  рассказывается  о  том,  как  в  дни  Ллудда на  Британию
обрушились  сразу  три  бедствия. Первым из них стало вторжение  на  острова
странного племени  чародеев,  получившего  название коранайд  (что  означает
"карлики"), обладавшего тремя качествами, делавшими их весьма непопулярными:
во-первых,  за  пищу  и кров  они  расплачивались с хозяевами так называемой
"волшебной  монетой",  деньгами,  которые  хотя  внешне   и   выглядели  как
настоящие,  вскоре,   как   только   кончалось   действие   магических  чар,
превращались  -  как  и щиты,  кони и псы, сделанные Гвид ионом,  сыном Дон,
чтобы обмануть Придери, - в комочки обычного мха; во-вторых, коронайды могли
слышать все, что говорилось в  любом уголке Британии, даже  шепотом, лишь бы
только  сказанное подхватил ветер; и,  в-третьих, они были  неуязвимы ни для
какого оружия.
     Вторым  стал  "ужасный  вой,  возникавший каждый  год вечером  накануне
первого мая над кажым очагом на острове Британия, вой,  проникавший в сердца
людей и повергавший их в отчаяние, так что мужчины теряли силы и мужество, у
беременных женщин случались выкидыши, а юноши и  девушки лишались  чувств  и
падали в обморок, и все животные и деревья, а также источники вод утрачивали
свою жизненную силу". Третьим было внезапное исчезновение запасов провизии в
королевском дворце; это произошло так  неожиданно, что запасы пищи на  целый
год  бесследно исчезли  за одну ночь,  и  никто  не  мог понять, куда же они
подевались.
     По совету  знатных мужей Ллудд отправился во Францию,  чтобы  попросить
помощи  у своего собственного брата, Ллефелиса,  который "был мужем большого
ума и мудрости". Решив  переговорить с  братом так, чтобы об этом  не узнали
коронайды,  Ллефелис приготовил длинную  медную  трубу, через которую  они и
побеседовали друг с другом.  Коварные карлики не могли слышать, о чем именно
говорили  братья через эту  трубу,  они  подослали  злобного демона, который
проник  в трубу и стал  нашептывать  в нее разные  оскорбительные  словечки,
чтобы  поссорить братьев  между собой. Однако те слишком  хорошо  знали друг
друга, чтобы поддаться  на такую  лукавую уловку,  и мигом  выгнали  демона,
наполнив  трубу вином. Затем Ллефелис посоветовал Ллудду захватить с собой в
Британию горстку  волшебных  насекомых, которых он даст ему,  и настоять  их
дома в  воде.  Когда вода достаточно пропитается  их ядом, Ллудду  останется
только пригласить и своих подданных, и карликов якобы на совет, и неожиданно
облить этой водой  всех присутствующих.  Обычным людям эта  вода не причинит
никакого вреда, а вот для карликов окажется смертельным ядом.
     Что же касается дикого  воя, то  Ллефелис заявил,  что вой этот издавал
дракон. Это  чудовище  именовалось Красным Драконом Британии,  и  вопит  оно
потому, что  на  него  нападает  Белый  Дракон  саксов,  пытающийся убить  и
поглотить его. Французский король посоветовал  своему брату измерить длину и
ширину острова Британия,  определить самый центр  его и приказать вырыть там
яму. В  эту яму нужно  будет поставить котел с хмельным медом и прикрыть его
атласным покрывалом. Сам Ллудд  должен будет наблюдать из укромного места за
всем происходящим. Драконы вскоре появятся и начнут  сражаться друг с другом
в  воздухе,  а когда  совсем ослабеют -  упадут прямо на атласное покрывало,
провалятся  в яму  и обнаружат в ней котел с медом  Разумеется, они  упьются
медом  и тотчас  заснут.  Как только  Ллудд  убедится,  что  они  совершенно
беспомощны, он должен  будет  спуститься в  яму,  завернуть их в то те самое
атласное покрывало и похоронить в каменном гробу в самом безопасном месте на
всей Британии. И если он сделает все  как следует, ни он,  ни его  подданные
никогда больше не услышат драконьего воя.
     А  исчезновение  съестных  припасов произошло по вине  "могущественного
мага и чародея", который своими чарами наслал  на обитателей дворца глубокий
сон и, пока они спали,  беспрепятственно вынес из  дворца все запасы. Впредь
Ллудд  должен  будет  наблюдать за  ним, усевшись возле  котла, наполненного
холодной водой.  И как только он почувствует, что его  одолевает дремота, он
должен тотчас плюхнуться в  котел, чтобы прогнать  сон и обескуражить  вора.
Выслушав  советы брата,  Ллудд поспешил в Британию.  Дома  он тотчас  бросил
насекомых в воду, хорошенько размешал их и пригласил на совет мужей Британии
и  коронайдов.  В нужный момент он внезапно выплеснул на них воду. Британцам
она не причинила никакого вреда, а все карлики, как и предсказывал Ллефелис,
умерли на месте.
     После  этого  Ллудд  решил  покончить  с  драконами. Осторожно  обмерив
остров, он отыскал  его середину.  Ею оказался  Оксфорд, и  король  приказал
вырыть  глубокую яму, поставить  в нее котел  с хмельным медом и прикрыть ее
атласным покрывалом. Когда все было исполнено, король спрятался в  укрыт