Стендаль
   "Жизнь Наполеона".

     ЖИЗНЬ НАПОЛЕОНА

                           ПРЕДИСЛОВИЕ

      Nam neque te regni summa ad fastigia vexit Lucinae favor et
 nascendi inglorius ordo, Vivida sed bello virtus tutataque ferro
                                                        Libertas.
                                         Aldrich, 1669, 50, 497[1].

Это жизнеописание объемом в триста страниц inoctavo есть
произведение двухсот или трехсот авторов. Редактор лишь собрал те
фразы, которые показались ему верными.
Поскольку каждый имеет определенное суждение о Наполеоне, это
жизнеописание никого не сможет удовлетворить полностью. Одинаково
трудно удовлетворить читателей, когда пишешь о предметах либо
малоинтересных, либо представляющих слишком большой интерес.
Каждый последующий год обогатит нас новыми сведениями. Знаменитые
люди умрут; будут издаваться их мемуары. Эта книга есть изложение
того, что нам известно на 1 февраля 1818 года.
Через пятьдесят лет придется наново писать историю Наполеона
каждый год, по мере выхода в свет мемуаров Фуше, Люсьена, Реаля,
Реньо, Коленкура, Сьейеса, Лебрена, и пр., и пр.

[1] Ибо к высшей и твердой власти в государстве тебя вознесла не
благосклонность Луцины, и рождение твое бесславно, а живая
доблесть в войне и защищенная железом свобода. Олдрич, 1669, 50,
497 (лат.).



                             ГЛАВА I

Quelle partie du monde habitable n'a pas oui les victoires de ce
grand homme et les merveilles de sa vie? On les raconte partout;
ie Francais qui les vante n'apprend rien a l'etranger et quoi que
je puisse aujord'hui vous en rapporter, toujours prevenu par vos
pensees, j'aurai encore a repondre au secret reproche d'etre
demeure beaucoup en dessous. Bossuet: Oraison funebre du prince
de Conde[1].
Я пишу историю Наполеона в ответ на пасквиль. Безрассудное
начинание, ибо пасквиль этот написан самым талантливым пером
нашего столетия и направлен против человека, уже четыре года
страдающего от мести всех держав мира. Я связан в выражении своих
мыслей, лишен таланта, а мой благородный противник располагает
поддержкой всех судов исправительной полиции. Вдобавок, помимо
громкой его славы, этот противник обладал большим состоянием, был
широко известен в европейских салонах и пользовался всеми
преимуществами высокого положения в обществе. Он возвеличил даже
людей безвестных, и посмертная его слава, без сомнения,
воодушевит всех тех благородных писателей, которые всегда готовы
посочувствовать злополучию власти, какова бы ни была сущность ее.
Нижеследующий очерк не есть история в собственном смысле этого
слова; это - история для современников, очевидцев событий.
Наполеон родился 15 августа 1769 года в Аяччо, от Конде. Карла
Бонапарте и Летнции Рамолини. Его отец, человек отнюдь не
бездарный, служил под начальством Паоли, а после того как Франция
заняла остров Корсику, несколько раз избирался депутатом от
дворянства. Семья эта родом из Тосканы, точнее говоря, из городка
Сан-Миньято, где она обитала в течение нескольких веков. Историк
Мадзукелли упоминает о некоторых членах этой семьи, составивших
себе имя в литературе. В 1796 году в Сан-Миньято еще жил
представитель этого рода; он был кавалер ордена св. Стефана,
человек богатый и весьма уважаемый, гордившийся своим родством с
юным полководцем, завоевавшим Италию. Когда Наполеон был
всемогущ, льстецы разыскали - или состряпали - документы,
доказывавшие, что он происходит от тиранов, в средине века
властвовавших в Тревизо, - утверждение, по всей вероятности,
столь же мало обоснованное, как и домыслы эмигрантов, силившихся
изобразить его выходцем из низов. Его старшая сестра
воспитывалась в Сен-Сире. Это одно уже доказывает, что Бонапарты
принадлежали к старому дворянству.
Имя Наполеон очень распространено в Италии; это - одно из имен,
принятых в семье Орсини; у Бонапарте оно стало встречаться после
того, как они в XVI веке породнились с семьей Ломеллини[2].
Граф де Марбеф, управлявший Корсикой, был почитателем г-жи
Летиции Бонапарте; по его ходатайству Наполеона приняли в
бриенский коллеж. Он поступил туда в очень юном возрасте.
Выделяясь своими способностями к математике и необычайным
пристрастием к чтению, он, однако, раздражал своих наставников
упорным нежеланием изучать латынь по обычному методу. Все попытки
заставить его заучивать латинские стихи и основы грамматики были
тщетны: он неизменно отказывался писать сочинения на латинском
языке и разговаривать на нем. В наказание за это упрямство его
заставили просидеть в коллеже лишний год или два. Эти годы он
продел в одиночестве, в угрюмом молчании; он никогда не принимал
участия в играх товарищей, никогда не заговаривал с ними.
Мечтательный, молчаливый, необщительный, он был известен среди
них своею страстью подражать манерам и даже речи великих людей
древности. В частности, он старался, подобно лакедемонянам,
облекать свои мысли в краткую и наставительную форму. Несчастьем
для Европы явилось то обстоятельство, что Наполеон был воспитан в
королевском коллеже, иными словами, в школе, где духовные лица
обычно дают молодежи образование в софистическом духе, притом
всегда на пятьдесят лет отстающее от века. Если бы он
воспитывался в учебном заведении, не состоящем в ведении
правительства, он, быть может, изучил бы Юма и Монтескье; быть
может, понял бы, какую силу дает правительству общественное
мнение.
Наполеон поступил в военную школу. В газетах тех лет сообщалось,
что во время одного из первых полетов Бланшара, происходивших на
Марсовом поле, какой-то молодой человек, воспитанник военной
школы, пытался невзирая ни на что силой проникнуть в гондолу: то
был Бонапарт.
До сих пор нам известно лишь очень немного эпизодов, относящихся
к этому периоду жизни Наполеона. Однажды, когда зашел разговор о
Тюренне, какая-то дама сказала: "Мне все же было бы приятнее,
если бы он не предал огню Пфальцекую область". "Что за важность,
- пылко возразил Наполеон, - если это было необходимо для его
замыслов!" В то время Наполеону было всего четырнадцать лет.
В 1785 году он сдал экзамен, необходимый для поступления в
артиллерию. Из тридцати шести вакантных офицерских мест ему
досталось двенадцатое; он был назначен сублейтенантом полка,
стоявшего в Ла-Фер. В списке отзывов преподавателей против его
имени значится: "Корсиканец по нраву и национальности, этот
молодой человек пойдет далеко, если обстоятельства будут тому
благоприятствовать".
В том же году Наполеон лишился отца, умершего в Монпелье. Эта
утрата до некоторой степени была возмещена нежной привязанностью,
которую питал к нему его двоюродный дед Люсьен, архидиакон в
Аяччо. В этом достойном старце глубокое знание людей сочеталось с
редкостной добротой. Говорят, он первый заметил необычайные
способности своего внучатого племянника и рано предсказал юноше
его будущее величие.
По рассказам, Наполеон в первые годы службы делил свое время
между лейтенантскими обязанностями и. частым посещением родных.
Он написал историю Корсики и послал ее в Марсель аббату Рейналю.
Знаменитый историк одобрил сочинение молодого офицера и
посоветовал ему напечатать эту книгу, добавив, что она сохранится
в веках. Рассказывают еще, что Наполеон написал свой труд в форме
докладной записки правительству; он представил ее по назначению,
и, по-видимому, она пропала бесследно (1790).
Началась революция. Сен-Сирский институт был закрыт. Наполеон
отправился за сестрой, чтобы отвезти ее на Корсику; когда они в
Тулоне шли по набережной, толпа, преследовавшая их с криками:
"Долой аристократов! Долой черную кокарду!" - едва не сбросила их
в море. Догадавшись, что почтенные патриоты приняли за кокарду
черную ленту на шляпе его сестры, Наполеон остановился, сорвал
ленту и швырнул ее в море. В 1791 году он был произведен в
штабс-капитаны четвертого артиллерийского полка. Зимой того же
года он снова посетил Корсику, где сформировал полк волонтеров;
ему разрешили командовать этим полком, оставаясь капитаном
французской службы. Во время столкновения, которое произошло
между его полком и национальной гвардией Аяччо, он имел случай
проявить как свою храбрость, так и хладнокровие. В этой стычке
было убито несколько человек, и город пришел в большое волнение.
Франция объявила войну королю Сардинскому. Захватом островов,
лежащих между Корсикой и Сардинией, молодой капитан впервые
доказал свою боевую отвагу.

[1] Какая часть обитаемого мира не слышала о победах этого великого
человека и о его изумительных деяниях? О них рассказывают
повсюду; француз, прославляющий их, ничего нового не сообщает
иностранцу, и, что бы я ни говорил вам о них сегодня, всегда
опережаемый вашими мыслями, я должен был бы еще принять тайный
ваш упрек в том, что далеко не достиг действительности. Босеюэ.
Надгробное слово принцу.

[2] Нижеследующая выдержка из написанной Сансовино истории рода
Орсини способна позабавить читателя:
"Ма molti piu furono i Napoleoni, perche in tutti I tempi gli
orecchi italiani, о nella pace, о nella guerra udirono questa
nobilissi-ma voce in uomini segnalati". Lib. II, p. 20*.
* Но было гораздо больше Наполеонов, ибо во все времена уши
итальянцев и в мирное время и во время войны слышали этот
благороднейший голос среди выдающихся людей. Книга II, стр. 20
(итал.).



                             ГЛАВА II

Наполеон близко сошелся со знаменитым Паоли и с Поццо ди Борго,
молодым корсиканцем, богато одаренным и очень честолюбивым.
Впоследствии они смертельно возненавидели друг друга. По словам
друзей Наполеона, он, будто бы догадавшись по приказам, которые
отдавал Паоли, что старик-генерал намерен восстать против
Франции, позволил себе так решительно возражать против этого
замысла, что был заключен в тюрьму. Он бежал, скрывался в горах,
но наткнулся там на крестьян, приверженцев враждебной ему партии,
и был отведен ими к Поццо ди Борго. Тот, чтобы избавиться от
опасного противника, решил выдать его англичанам. Если бы этот
приказ был исполнен, Бонапарту, вероятно, пришлось бы провести в
тюрьме несколько лет своей молодости; но крестьяне, которым было
поручено стеречь .его, движимые состраданием или, быть может,
подкупленные им, дали ему возможность бежать. Это вторичное
бегство произошло ночью, накануне того самого дня, когда его
должны были доставить на английский корабль, крейсировавший вдоль
берега. На этот раз ему удалось добраться до города Кальви. Там
он нашел двух французских комиссаров, которым открыл замыслы
Паоли и Поццо ди Борго. Вслед за тем он покинул Корсику и
отправился в Ниццу, где находилась армия, к которой принадлежал
его полк.



                            ГЛАВА III

Ему был поручен надзор за береговыми батареями между Сан-Ремо и
Ниццой. Вскоре его послали в Марсель и близлежащие города; он
раздобыл для армии различные боевые припасы. С такими же
поручениями его посылали в Осони, Ла-Фер и Париж. Поездки его по
Южной Франции совпали с гражданской войной, происходившей в 1793
году между департаментами и Конвентом. Получить от городов,
восставших против правительства, необходимые для войск этого
правительства боевые припасы было делом весьма нелегким. Наполеон
сумел с ним справиться, то взывая к патриотизму повстанцев, то
искусно пользуясь их опасениями. В Авиньоне несколько федератов
пытались уговорить его присоединиться к ним. Он ответил, что
никогда не согласится принять участие в гражданской войне. За то
время, которое ему для выполнения возложенной на него задачи
пришлось провести в Авиньоне, он имел случай убедиться в полной
бездарности генералов обеих враждующих сторон, как роялистов, так
и республиканцев. Известно, что Авиньон сдался Карто, который из
плохого живописца стал еще более плохим генералом. Молодой
капитан написал памфлет, где высмеял историю этой осады; он
озаглавил его: "Завтрак трех военных в Авиньоне" (1793).
По возвращении из Парижа в Итальянскую армию Наполеон получил
приказ принять участие в осаде Тулона. Этой осадой опять-таки
руководил Карто, смехотворный генерал, на всех смотревший как на
соперников и столь же бездарный, как и упрямый.
С прибытием Дюгомье и кое-каких подкреплений положение резко
изменилось. В одном из своих донесений этот талантливый
полководец Конвента с похвалой отзывается о гражданине
Бонапарте[1], начальнике осадной артиллерии, за его поведение в
деле, в котором был захвачен в плен генерал О'Хара.
Тулон был взят, а Бонапарт произведен в батальонные командиры.
Однажды вскоре после этого он показывал своему брату Луи осадные
сооружения; он обратил его внимание на участок, где Карто
неумелой атакой причинил республиканской армии потери столь же
значительные, как и напрасные. Земля была еще разворочена ядрами;
длинный ряд недавно насыпанных холмиков свидетельствовал о том,
какое множество тел было здесь погребено; повсюду, затрудняя
ходьбу, валялись клочья шапок, обрывки мундиров, обломки оружия и
осколки снарядов. "Молодой человек, - сказал Наполеон брату, -
посмотрите на это и запомните, что для военного основательное
изучение своего ремесла является в такой же мере делом совести,
как и благоразумия. Если бы негодяй, приказавший этим храбрецам
идти на приступ, знал свое ремесло, многие из них сейчас были бы
живы и служили бы республике. Из-за его невежества они и сотни
других погибли в цвете лет и в тот самый момент, когда они могли
завоевать себе славу и счастье".
Он произнес эти слова с волнением, почти со слезами на глазах.
Странно, что человек, в котором от природы так сильно было
чувство гуманности, впоследствии выработал в себе душевные
свойства завоевателя.
Бонапарт был батальонным командиром и начальником артиллерии
войск, действовавших в Италии. В этом чине он провел осаду
0н.ельи (1794). Он представил командующему, генералу Дюгомье,
план завоевания Италии; судьбе угодно было, чтобы он сам
осуществил этот план.
Его произвели в бригадные генералы; но вскоре все остальные
генералы Итальянской армии, которых раздражали и его манера
держать себя и его дарование, добились в Париже того, что его
послали в Вандею. Наполеон ненавидел гражданскую войну, в которой
проявление энергии всегда похоже на варварство. Он помчался в
Париж; там выяснилось, что его не только перевели из одной армии
в другую, но и назначили вместо артиллерии в пехоту. Обри,
председатель военного комитета, не пожелал даже выслушать его
доводы. В разрешении отправиться на Восток ему тоже было
отказано. В продолжение нескольких месяцев он оставался в Париже
без службы и без средств. Он сблизился со знаменитым Тальма, в ту
пору тоже начинавшим свою карьеру и снабжавшим его бесплатными
билетами в театр, когда ему удавалось их достать.
Наполеон чувствовал себя бесконечно несчастным. Избавителем от
унылой праздности, столь противной его натуре, явился Баррас,
оценивший его при осаде Тулона. В качестве члена Директории он
поручил ему командование войсками, которые должны были защищать
Конвент от парижских секций. Меры, принятые молодым генералом,
обеспечили Конвенту легкую победу.
Он задался целью устрашить парижских граждан, избегая, однако,
убивать их (5 октября 1795 г., 13 вандемьера). За эту важную
услугу он был награжден должностью дивизионного генерала
внутренней армии[2]. У Барраса он познакомился с г-жой де Богарне.
Она похвалила его действия; он влюбился в нее до безумия. Это
была одна из самых привлекательных женщин в Париже, редкая из них
обладала большим очарованием, а Наполеон не был избалован успехом
у женщин. Он женился на Жозефине (1796), и вскоре, в начале
весны, Баррас и Карно добились назначения его командующим армией,
действовавшей в Италии.

[1] "Moniteur" от 7 декабря 1793 г. В этом первом упоминании о нем
Наполеон именуется "гражданином Бона-Парте".
[2] См. в "Moniteur" доклад Барраса в Конвенте.




                             ГЛАВА IV

Слишком долго было бы описывать деяния генерала Бонапарта на
полях сражений - под Монтенотте, при Арколе, у Риволи. Об этих
бессмертных победах надо рассказывать со всеми подробностями,
которые дают понятие о том, насколько они сверхъестественны[1].
Время, когда юная республика одерживает эти победы над древним
деспотизмом, - великая, прекрасная эпоха для Европы; для
Наполеона это самая чистая, самая блестящая пора его жизни. За
один год, располагая крохотной армией, испытывавшей недостаток во
всем, он оттеснил немцев от средиземноморского побережья до гор
Каринтии, рассеял и уничтожил все армии, которые австрийский
царствующий дом посылал одну за другой в Италию, и даровал
европейскому континенту мир. Ни один из полководцев древнего или
нового мира не одержал столько великих побед в такой краткий
срок, с такими ограниченными средствами и над такими
могущественными противниками[2]. За один год молодой человек
двадцати шести лет от роду затмил таких полководцев, как
Александр Македонский, Цезарь, Ганнибал, Фридрих Великий. И
словно для того, чтобы вознаградить человечество за эти кровавые
успехи, он к лаврам Марса присоединил оливковую ветвь
цивилизации. Ломбардия была унижена и истерзана вековым
господством католичества и деспотизма[3]. Она являлась лишь полем
битвы, которое немцы оспаривали у французов. Генерал Бонапарт
вернул этой прекраснейшей области Римской империи жизнь и,
казалось, в один миг вернул ей и древнюю ее доблесть. Он сделал
ее самой верной союзницей Франции. Он создал из нее республику и,
введя в ней своей юной рукой новые установления, тем самым
совершил дело, которое являлось наиболее нужным для Франции, а в
то же время и для счастья вселенной.
Во всех случаях он выказывал себя горячим и убежденным
сторонником мира. Он достоин хвалы, никогда ему не возданной, за
то, что был первым выдающимся деятелем Французской республики,
который положил предел ее расширению и искренне старался вернуть
миру спокойствие. Несомненно, это была ошибка, но в ней повинно
его сердце, слишком доверчивое, слишком чувствительное к
интересам человечества. Такова причина самых крупных его ошибок.
Потомство, которому эта истина предстанет в полном свете, во имя
чести рода человеческого не захочет поверить, что зависть
современников могла изобразить великого человека бессердечнейшим
извергом[4].
Молодая Французская республика могла существовать, только окружив
себя со всех сторон республиками. Генерал Бонапарт нажил себе в
Париже много врагов той снисходительностью, какую он проявил по
отношению к папе, удовольствовавшись - в тот момент, когда Рим
всецело был в его власти, - миром, заключенным в Толентино, да
выдачей сотни картин и нескольких статуй. То, что он тогда мог
сделать с шестью тысячами солдат, ему пришлось выполнить девятью
годами позже, подвергаясь вдобавок большой опасности. Герцог
Лодийский (Мельци), вице-президент Италийской республики, человек
безупречно честный и поистине любивший свободу, утверждает, что
Наполеон заключил Кампоформийский мир вопреки секретным приказам
Директории. Верить в возможность длительного мира между юной
республикой и древними аристократиями Европы значило увлекаться
несбыточными мечтами.

[1] В ожидании, пока появятся лучшие труды, см. об этом "Историю
войн" генерала Дюма, "Историю Итальянских походов" генерала
Сервана, особенно же "Moniteur" и "Annual Register".
[2] См. Тита Ливия, кн. IX, стр 242 (франц. перевод Дюроде
Ла-Малля, т. IV, изд. Мишо, 1810).
[3] Подробнее об этом см. т. XVI соч. Сисмонди, стр. 414.
[4] См. все английские книги с 1800 по 1810 год, даже те из них,
которые считаются лучшими, и еще менее благородные "Размышления"
г-жи де Сталь, написанные после Нимских убийств.




                             ГЛАВА V

Стоит ли пересказывать нападки лиц, которые воображают себя
людьми тонко чувствующими, а на самом деле - только малодушны?
Они утверждают, будто Наполеон насаждал в Италии свободу теми же
способами, какими действовал Магомет, проповедовавший Коран с
мечом в руках. Новообращенных восхваляли, им