ргундия, Бретань,
Мудрейших же - французская страна,
Недолго Ганелону ждать суда.

CCLXVII
Карл прибыл из испанского похода,
Вернулся в Ахен, свой престольный город.
По лестнице взошел он в зал дворцовый,
Был дамой Альдой встречен на пороге.
Та молвит: "Где Роланд, отважный воин,
Что клятву дал назвать меня женою?"
Король в унынье и великой скорби
Рвет бороду свою и плачет горько:
"Сестра, меня спросили вы о мертвом.
Я вам воздам заменою достойной:
То - первый мой вассал и сын Людовик,
Наследник всех моих земель и трона".
Она в ответ: "Мне странно это слово.
Да не попустят бог с небесным сонмом,
Чтоб я жила, коль нет Роланда больше".
Пред Карлом дама, побледнев, простерлась.
Она мертва - помилуй Альду, боже!
Скорбят о ней французские бароны.

CCLXVIII
Она скончалась - нет прекрасной Альды,
Но мыслит Карл, что дама - без сознанья.
Над нею, сострадая, он заплакал,
Ее приподнял, на ноги поставил.
Она к его плечу челом припала.
Тут Карл увидел, что она скончалась.
За нею четырех графинь прислал он
И тело в женский монастырь отправил.
Над нею там всю ночь псалмы читали,
Зарыли гроб у алтаря во храме.
Большую честь воздал ей император.
                                     Аой!

CCLXIX
В престольный Ахен прибыл вновь король,
В оковах там изменник Ганелон
На площади стоит перед дворцом.
К столбу привязан дворней Карла он,
Прикручен крепко за руки ремнем.
Бьют и бичами и дубьем его.
Не заслужил он участи иной.
Пускай суда предатель в муках ждет.

CCLXX
Написано в одной старинной жесте,
Что Карл созвал людей из всех уделов,
На суд собрал их в ахенской капелле.
Сошлись они в господний праздник светлый,
В день божьего барона, в день Сильвестров,
Дабы воздать по совести и чести
Злодею Ганелону за измену.161
Карл привести велел его немедля.
                                  Аой!

CCLXXI
"Сеньеры и бароны,- молвил Карл.-
Вот Ганелон на суд явился ваш.
Со мною он ходил в испанский край,
Сгубил двадцатитысячную рать.
Из-за него погибли и Роланд,
И Оливье, что был учтив и храбр.
Он пэров предал маврам, деньги взял".
Ответил Ганелон: "Не стану лгать,
Лишил меня моих сокровищ граф.
Вот я Роланду смерти и желал.
Нельзя изменой это называть".
Бароны молвят: "Суд решит, кто прав".

CCLXXII
Предстал суду и Карлу Ганелон.
Он свеж лицом, на вид и смел и горд.
Вот был бы удалец, будь честен он!
Бросает на собравшихся он взор,
Стоят с ним тридцать родичей его.
Суду он громко говорит потом:
"Бароны, да хранит вас всех господь!
Ходил я с императором в поход,
Ему был предан телом и душой.
Но на меня Роланд замыслил зло,
Ко мне жестокой воспылал враждой,
На муки и на казнь меня обрек,
Послал меня к Марсилию послом.
При всех Роланду вызов брошен мой,
Его и пэров вызвал я на бой.
Всю нашу ссору видел сам король.
Я только мстил, и нет измены в том".
Бароны молвят: "Суд все разберет".

CCLXXIII
Увидел Ганелон, что дело плохо.
Зовет он тридцать родственников кровных.
Один из них над всеми верховодит.
То - Пинабель, что из Сорансы162 родом.
Он на язык остер и ловок в споре,
А коль дойдет до боя - воин добрый.
                                Аой!

Граф молвит: "Будьте мне в беде оплотом,
Не дайте кончить жизнь на месте лобном".
А тот ответил: "Ничего не бойтесь.
Кто здесь о казни вымолвит хоть слово,
С тем тотчас я вступлю в единоборство
И дам отвод оружьем приговору".
Тут ниц пред ним граф Ганелон простерся.

CCLXXIV
Сошлись на суд бургундцы и баварцы,
Французы, пуатвинцы и нормандцы.
Есть там саксонцы, есть и алеманы.
Всех судей остальных овернцы мягче -
Жестокий страх им Пинабель внушает.
Все говорят: "Покончим с этой тяжбой.
Оставим суд, пойдем попросим Карла,
Чтоб Ганелону дал король пощаду,
И тот ему опять слугою станет.
Погиб Роланд и не придет обратно.
Не воскресить его сребром иль златом.
От поединка проку будет мало".
Так мыслят все, кто там на суд собрался.
Один Тьерри, брат Жоффруа, - иначе.
                                          Аой!

CCLXXV
Вот судьи к императору пришли
И молвят: "Мы решили вас просить,
Чтоб Ганелона пощадили вы.
Он будет впредь вам ревностно служить.
Он знатен родом - сжальтесь же над ним,
Ведь все равно племянник ваш погиб.
Златой казной его не воскресить".
Король ответил: "Все вы подлецы!"
                                Аой!

CCLXXVI
Увидел Карл - оставлен всеми он,
Нахмурил брови и поник челом,
Стал от тоски и горя сам не свой.
Вдруг предстает Тьерри пред королем163.
То Жоффруа Анжуйца брат меньшой.
Он строен, худощав и быстроног,
Кудрями черен, смугловат лицом,
А ростом и не мал и не высок.
Учтиво Карлу молвил он: "Сеньер,
Умерить постарайтесь вашу скорбь.
Вы знаете: вам предан весь наш род,
И я, как предки, вам служить готов.
Да, отчима Роланд обидеть мог,
Но кто вам служит - нет вины на том,
А Ганелон его на смерть обрек,
Нарушил клятву и презрел свой долг.
На рель его! - таков мой приговор.
А труп изрежут пусть в куски потом.
Подлец не стоит участи иной.
А если кто из родичей его
Посмеет приговору дать отвод,
Я подтвержу свои слова мечом".
Все молвят: "Рассудил он хорошо".

CCLXXVII
Вот Пинабель пред королем предстал.
Велик он ростом, быстр, могуч и храбр.
Его удар смертелен для врага.
Он молвил: "Воля ваша, государь.
Пусть понапрасну судьи не кричат.
Я слышал, что Тьерри изрек сейчас,
И докажу мечом, что он не прав".
С тем он свою перчатку Карлу дал.
Король спросил: "А кто заложник ваш?"
Тот три десятка родичей призвал.
Король велел под стражей их держать,
Своих взамен представить обещал.
                                Аой!

CCLXXVIII
Тьерри увидел - бой не за горами.
Вручил он Карлу правую перчатку.
Тот взял, своих заложников назначил.
Четыре Карл велел скамьи поставить -
Пусть сядут там противники до схватки.
Счел суд законным бой единогласно.
Ожье Датчанин споры все уладил.
Бойцы коней и брони просят дать им.
                                 Аой!

CCLXXIX
Как только бой судом дозволен был,
К обедне в храм отправились враги,
Покаялись во всех грехах своих
И вклад большой внесли в монастыри.
Вернулись вместе к королю они.
Надели шпоры на ноги бойцы,
В надежные доспехи облеклись,
Ремнями подвязали шишаки,
На пояса привесили мечи.
Взял каждый свой четырехпольный щит.
Копье в руках у каждого из них,
И слуги скакунов им подвели.
Вокруг сто тысяч рыцарей скорбит:
Роланд им дорог, жалко им Тьерри.
Ведь знает только бог, кто победит.

CCLXXX
Под Ахеном обширное есть поле.
Отправились туда враги для боя,
Могучи и неустрашимы оба.
Их скакуны легки и быстроноги.
Бароны шпорят, отпускают повод,
Друг другу что есть сил удар наносят.
Раздроблены щиты, пробиты брони.
Подпруги рвутся, и сползают седла.
С коней на землю валятся бароны.
Сто тысяч человек глядят и стонут.
                                 Аой!

CCLXXXI
Бойцы на землю рухнули с седла,
Но тут же встали на ноги опять.
Проворен Пинабель, могуч и яр.
Друг к другу поединщики спешат.
Меч с золотым эфесом каждый взял.
Клинки о шлемы крепкие звенят,
Ударом отвечают на удар.
Скорбят французы, плачет Карл, молясь:
"О господи, дай правде воссиять!"

CCLXXXII
"Тьерри, сдавайся! - Пинабель кричит. -
И я вассалом сделаюсь твоим,
Отдам тебе владения свои,
Лишь Ганелона с Карлом помири".
Тьерри в ответ: "Об этом помолчи.
Я был бы низок, если б уступил.
Один господь нас может рассудить".
                                 Аой!

CCLXXXIII
Тьерри кричит." "Ты, доблестный барон,
Могуч, сложен на славу и высок.
Известно всем, что ты вассал лихой.
Сдавайся мне, сопротивляться брось,
И короля я помирю с тобой.
А Ганелона не спасет ничто.
Неслыханную казнь претерпит он".
Ответил Пинабель: "Не дай господь.
За родичей стоять - мой долг прямой.
Вовек не уклонюсь я от него.
Уж лучше гибель, чем такой позор".
И вот удары зазвенели вновь.
По шлему золотому бьет клинок.
Взлетают к небу искры и огонь.
Теперь никто не разведет врагов.
Их поединок только смерть прервет.
                                      Аой!

CCLXXXIV
Могуч и ловок Пинабель Сорансский.
В шлем провансальский он врага ударил.
От искр на поле запылали травы.
Так метко Пинабель свой меч направил,
Что расколол он на Тьерри забрало.
Клинок рассек ему шишак с размаху,
И лоб, и щеку правую поранил,
До живота насквозь прорезал панцирь.
Но спас Тьерри от гибели создатель.
                                Аой!

CCLXXXV
Тьерри увидел - ранен он в лицо.
Стекает на траву из раны кровь,
По голове врага ударил он
И до забрала шлем рассек на нем.
Из раны наземь вывалился мозг.
Пал Пинабель, издав последний вздох.
Закончился ударом этим бой.
Кричат французы: "Суд свершил господь!
Повешены должны быть Ганелон
И тридцать поручителей его".
                                Аой!

CCLXXXVI
Бой кончен, поле за Тьерри осталось.
Как победитель, он предстал пред Карлом,
И с ним четыре знатные вассала:
Анжуец Жоффруа, Немон Баварский,
Гильом из Бле и граф Ожье Датчанин.
Тьерри в объятья принял император,
Стер кровь с него плащом на горностаях,
Плащ отшвырнул, в другой облекся сразу,
С Тьерри доспехи осторожно сняли,
На мула он арабского посажен
И в город с ликованием отправлен.
Вот возвратились все на площадь в Ахен,
А там уже виновных ждет расправа.

CCLXXXVII
Сзывает Карл баронов на совет:
"Как поступить с задержанными мне?
За родича они пришли радеть.
В залог их нам оставил Пинабель".
Французы отвечают: "Всех на рель"
Наместнику Бабрюну Карл велел;
"Ступай и всех задержанных повесь,
Клянусь седою бородой моей:
Коль хоть один сбежит, тебе конец".
"Исполню все",- Бабрюн ему в ответ.
Сто стражей силой тащат их на смерть.
На казнь пошло их тридцать человек.
Предатель губит всех - себя, друзей.
                                     Аой!

CCLXXXVIII
Единодушно порешили судьи:
Баварцы, пуатвинцы и бургундцы,
Бретонцы и особенно французы,-
Чтоб Ганелон погиб в жестоких муках.
Вот к четырем коням злодей прикручен.
Привязан крепко за ноги и руки,
А кони эти дики и могучи.
Четыре стража отпускают узды,
Летят по лугу кони что есть духу,
На все четыре стороны несутся.
У Ганелона жилы растянулись,
Оторвались конечности от трупа.
Трава от крови покраснела густо.
Он умер смертью пленника и труса.
Изменой да не хвалится преступник.

CCLXXXIX
Возмездие свершил король наш славный.
К себе своих прелатов он сзывает -
Французов, алеманов и баварцев.
"С собой привез я полонянку в Ахен.
Ее здесь долго вере поучали.
Крещение она принять желает,
Чтоб спас ее от вечных мук создатель".
Все молвят: "Восприемниц ей назначьте,
Двух знатных дам и добрых христианок".
У Ахенских ключей народ собрался,
И в них крестилась королева мавров,
И восприяла имя Юлианы,
И добровольно христианкой стала.

CCXC
Когда король свой правый суд закончил,
И гнев излил, и сердце успокоил,
И приняла крещенье Брамимонда,
День миновал и ночь настала снова.
Вот Карл под сводом спальни лег на ложе,
Но Гавриил к нему ниспослан богом:
"Карл, собирай без промедленья войско
И в Бирскую страну иди походом,
В Энф, город короля Вивьена стольный164.
Языческою ратью он обложен.
Ждут христиане от тебя подмоги".
Но на войну идти король не хочет.
Он молвит: "Боже, сколь мой жребий горек!" -
Рвет бороду седую, плачет скорбно...
Вот жесте и конец. Турольд умолкнул165.



                                 Примечания

     Из всех национальных эпосов феодального средневековья наиболее цветущим
и  разнообразным  является  эпос  французский.  Он  дошел до нас в виде поэм
(общим  числом  около  90),  из которых древнейшие сохранились в записях XII
века,   а  наиболее  поздние  относятся  к  XIV  веку  Поэмы  эти  именуются
"жестами"  (от французского "chansons de geste", что буквально значит "песни
о  деяниях"  или "песни о подвигах"). Они имеют различный объем - от 1000 до
2000  стихов  -  и  состоят  из неравной длины (от 5 до 40 стихов) строф или
"тирад",  называемых  также  "лэссами" (laisses). Строки связаны между собой
ассонансами,  которые  позднее,  начиная  с  XIII  века,  сменяются  точными
рифмами.  Поэмы  эти  предназначались  для  пения  (или,  точнее, декламации
нараспев).  Исполнителями  этих  поэм,  а  нередко  и  составителями их были
жонглеры - странствующие певцы и музыканты.
     "Песнь  о  Роланде",  самая знаменитая из героических поэм французского
средневековья,  сохранилась  в нескольких списках, из которых наиболее важны
следующие:
     1.   Так   называемый   "Оксфордский   вариант",   о  котором  один  из
исследователей  сказал,  что  "ценность  его  превышает ценность всех других
редакций,  вместе  взятых".  Эта  рукопись, иногда обозначаемая Digby 23 (по
имени  ее  владельца,  завещавшего  всю  свою коллекцию древних манускриптов
библиотеке  Оксфордского университета), сделана примерно в середине XII века
довольно  тщательно  англо-нормандским  писцом с оригинала, диалект которого
неясен,  и  дошла до нас в относительно хорошем состоянии. Она содержит 4002
ассонансированных стиха.
     2.  Венецианский  ассонансированный  текст  по  рукописи  XIV  века  на
французском  языке  с  большой примесью итальянских слов и словесных формул:
6012 стихов.
     3.  Рифмованные  тексты,  представленные  двумя  группами рукописей: из
Шатору  и  из  библиотеки  св.  Марка  в  Венеции; из Парижской национальной
библиотеки,  из  Муниципальной  библиотеки  г. Лиона и из библиотеки Trinity
College  в  Кембридже;  в  каждой  более  800  стихов. Все это - обычные для
зрелого   и   позднего  средневековья  переработки  старых  редакций  поэм с
тенденцией к "романтическому" развитию сюжета.
     Сохранилось  также  несколько  иноязычных  переводов "Песни о Роланде",
восходящих  к  французским  подлинникам, непосредственно нам неизвестным; из
них   стоит   упомянуть   так   называемую  "Карламагнуссагу",  прозаическую
компиляцию  нескольких  французских  эпических  поэм, выполненную около 1240
года  по  повелению норвежского короля-просветителя Хакона V. Основой той ее
части,  которая  соответствует  "Песни  о  Роланде",  послужила  французская
версия, довольно близкая к Оксфордской.
     После  многовекового забвения "Песнь о Роланде" была заново "открыта" в
начале  XIX  века,  в  эпоху  романтизма,  для  которого,  как известно, был
характерен интерес ко всему средневековому, "готическому".
     Честь   первого   издания  поэмы  принадлежит  французскому  медиевисту
Франсиску-Ксавье   Мишелю  (1809-1887),  который  наткнулся  на  Оксфордскую
рукопись,   разбирая   старинные   манускрипты,   хранившиеся  в  библиотеке
Оксфордского  университета.  Издание  это  вышло  в  Париже в 1837 году ("La
Chanson  de Roland ou de Roncevaux", du XII siecle; publiee pour la premiere
fois  d'apres  le  manuscript  de la Biblotheque Bodieienne d'Oxford, par F.
Michel;
     "Песнь о Роланде, или Песнь о Ронсевальской битве", изданная Ф. Мишелем
впервые   по   рукописи  Бодлеянской  библиотеки  в  Оксфорде).  Критическое
издание  и  перевод  поэмы на современный французский язык осуществил в 1850
году  Ф.  Женен  ("La Chanson de Roland", poeme de Theroulde, texte critique
accompagne  d'une traduction et de notes, par F. Geriin"; "Песнь о Роланде",
поэма   Турольда,  критическое  издание  текста,  перевод  и  примечания  Ф.
Женена").
     В  последующие  годы  во Франции "Песнь о Роланде" издавалась множество
раз  и  многократно  переводилась  на  современный французский язык; особого
внимания  заслуживает  факсимильное издание Оксфордской рукописи, вышедшее в
1932  году  в  Париже  с  историческими  и палеографическими примечаниями Ш.
Самарана.
     Несколько  слов  о  русских  переводах  поэмы.  Наиболее  старые из них
принадлежат  Б.  Алмазову  (М.,  1868)  и А. Чудинову (Пг., 1917). Первый из
них  -  вольный  пересказ  на  основе  французского перевода, второй - также
весьма    свободное    прозаическое    переложение,   не   дающее   никакого
представления о поэтическом звучании и образной системе подлинника.
     Наоборот,  большого  внимания  и  высокой оценки заслуживают два других
перевода:  первый  из  них,  выполненный  Ф. де ла Бартом, был опубликован в
1897  году  и затем неоднократно переиздавался, а второй, принадлежащий перу
ученого-филолога Б. И. Ярхо, вышел в 1934 году в издательстве "Асаdemia".
     Помещенный  в  данном томе перевод Ю. Б. Корнеева выполнен по одному из
новейших    изданий,   точно   воспроизводящих   Оксфордский   текст   ("Das
altfranzosische  Rolandsiied  nach  der Oxfordcr Handschrift". Herausgegeben
von  Alfons  Hilka. Dritte verbesserte Ausgabe, besorgt von Gerhardt Rohlfs.
Halle (Saale).
     Этот  перевод,  впервые  напечатанный в 1964 году в серии "Литературные
памятники",  основан  на  следующих принципах: он выполнен силлаботоническим
стихом  -  белым пятистопным ямбом - с соблюдением системы ассонансов; имена
собственные  приближены  к  современному звучанию, за исключением княжеских,
которые  даны,  согласно  обычаю,  в  условной латинизированной форме (Карл,
Людовик  и  т. п.); но главная задача, которую ставил собой переводчик,- это
верно передать эмоциональное и смысловое содержание подлинника.

     1)  Карл - франкский король Карл Великий (768-814), коронованный в Риме
в  800  г. императором Запада. Во время испанского похода императором он еще
не был.
     В   778   г.   Карл   Великий,   имевший   определенные  политические и
экономические  интересы  в  северо-восточной Испании, вмешался во внутренние
раздоры  испанских мавров. Призванный на помощь Иба аль-Араби, мусульманским
властителем на севере страны, которого сместил кордовский халиф Абдеррахман,
стремившийся  создать  в Испании самостоятельную мусульманскую державу, Карл
предпринял   поход   в   Испанию,   приведший  к  созданию  испанской  марки
(пограничная область до Эбро). Поход Карла Великого в Испанию продолжался не
семь  лет,  а  лишь  несколько  месяцев.  Однако вполне возможно, что еще до
сложения  "Песни  о  Роланде"  эти семь лет были уже заполнены какими-нибудь
сказаниями  о  гибели  Роланда  и  двенадцати  пэров.  Позже  (в XIII в.) на
итальянской  почве  (на смешанном франко-итальянском языке) появились поэмы,
описывающие  этот период: "Вступление в Испанию" (первые пять лет) и "Взятие
Пампелуны" (последние два года).
     До  моря  Карл  в  778  г. не дошел; но его сын, будущий король Людовик
Благочестивый,   еще   при   жизни   отца   (801   г.)  завоевал  Барселону,
расположенную у моря.

     2)  Марсилий  -  имя неясного происхождения, по форме скорее романское,
чем  арабское,  быть  может,  вымышленное,  а  быть  может,  искажение имени
Amoroz,как   звали,  согласно  Эгинхару  (IX  в.),  мавританского  правителя
Сарагосы,  просившего  Карла  Великого  помочь  ему против эмира Кордовского
Абдеррахмана.
     Христианские  проповедники  старались  изобразить  магометан язычниками
("нехристями",   безбожниками).   Отсюда   -   приписываемое   им  почитание
античного  бога  Аполлона  (Аполлена)  и  превращение  Магомета,  основателя
мусульманской религии, в языческого бога.

     3)  В конце большинства тирад стоит "аой!", которое до сих пор не нашло
вполне  удовлетворительного  объяснения.  В  тех тирадах, где оно поставлено
не   на   месте  (иногда,  например,  в  середине),  следует  видеть  просто
небрежность или ошибку последнего переписчика.
     Существует   несколько  толкований  этого  "аой"  ("aoi"),  из  которых
наиболее   правдоподобны   следующие:   1)  "aoi"  -  нечто  вроде  припева,
междометие,  которое  встречается  также  в  эпической  поэме "Алисканс"; 2)
условное  обозначение  музыкальной модуляции saeculorum amen (во веки веков)
или   pax  vobiscum  (мир  вам),  воспроизводящее  гласные  этих  слов.  Это
толкование менее правдоподобно, чем первое.

     4)  Под  "Францией" в поэме разумеется то Иль-де-Франс, то все владения
Карла.   Эпитет   "милая"   принадлежит   к  числу  "устойчивых  эпитетов" и
употребляет