Н.А. Бердяев
Труды

Вселенскость и конфессионализм
Демократия, социализм и теократия
Духи русской революции
Истина Православия
Новое средневековье
Проблема человека
РАЗМЫШЛЕНИЯ О РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
СМЫСЛ ТВОРЧЕСТВА
Судьба России
ФИЛОСОФИЯ  СВОБОДЫ.
Царство духа и царство кесаря


                                  Бердяев

                               Н.А. Бердяев

                             Проблема человека





Часть первая

Часть вторая

Часть третья

Часть четвертая

Часть пятая





                                  Глава 1

Оглавление
(К построению христианской антропологии )

"In die Mitte der Welt habe ich Dich gestellt, damit Du frei nach allen
Seiten Umsehen zu halten vermoegest und erspoehest, wo es Dir behabe. Nicht
himmlisch, nicht irdisch, nicht sterblich und auch nicht unsterblich habe
ich Dich geschaffen. Denn Du selbst nach Deinem Willen und Deiner Ehre dein
eigener Werkmeister und Bildner sein und Dich aus dem Stoffe, der Dir
zusagt, formen, so steht es Dir frei, auf die unterste Stufe der Tierwelt
herabzusinken. Doch kannst Du dich auch erheben zu den hoechsten Sphaeren
der Gottheit".

Pico della Mirandola*

"Nulie autre religion que la chrtienne n'a connu que I'homme est la plus
excellente crature et en mme temps la plus misrable".

Pascal**

"Nun siehe, Mensch, wie Du bist irdisch und dann auch himmlisch in einer
Person vermischt, und traegest das irdische, und dann auch das himmlische
Bild in einer Person: und dann bist Du aus der grimmigen Quaal und traegest
das hoellische Bild an Dir, welches gruenet in Gottes Zorn aus dem Quell
der Ewigkeit".

Jacob Boehme***

I

Бесспорно, проблема человека является центральной для сознания нашей эпохи
(на этом особенно настаивал Макс Шелер). Она обострена той страшной
опасностью, которой подвергается человек со всех сторон. Переживая агонию,
человек хочет знать, кто он, откуда он пришел, куда идет и к чему
предназначен. Во второй половине ХIХ в. были замечательные мыслители,
которые, переживая агонию, внесли трагическое начало в европейскую культуру
и более других сделали для постановки проблемы человека, - это, прежде
всего, Достоевский, Ницше, Кирхегардт. Есть два способа рассмотрения
человека - сверху и снизу, от Бога и духовного мира и от бессознательных
космических и теллурических сил, заложенных в человеке. Из тех, которые
смотрели на человека снизу, быть может, наибольшее значение имеют Маркс и
Фрейд, из писателей последней эпохи - Пруст. Но целостной антропологии не
было создано: видели те или иные стороны человека, а не человека
целостного, в его сложности и единстве. Я предполагаю рассматривать
проблему человека как философ, а не как теолог. Современная мысль стоит
перед задачей создания философской антропологии как основной философской
дисциплины. В этом направлении действовал М.Шелер, и этому помогает так
называемая экзистенциальная философия. Интересно отметить, что до сих пор
теология была гораздо более внимательна к интегральной проблеме человека,
чем философия. В любом курсе теологии была антропологическая часть. Правда,
теология всегда вводила в свою сферу очень сильный философский элемент, но
как бы контрабандным путем и не сознаваясь в этом. Преимущество теологии
заключалось в том, что она ставила проблему человека вообще, в ее целости,
а не исследовала частично человека, раздробляя его, как делает наука.
Немецкий идеализм начала ХIХ в., который нужно признать одним из величайших
явлений в истории человеческого сознания, не поставил отчетливо проблемы
человека. Это объясняется его монизмом. Антропология совпадала с
гносеологией и онтологией, человек был как бы функцией мирового разума и
духа, который и раскрывался в человеке. Это было неблагоприятно для
построения учения о человеке. Для специфической проблемы человека более
интересны бл.Августин или Паскаль, чем Фихте или Гегель. Но проблема
человека стала особенно неотложной и мучительной для нас потому, что мы
чувствуем и сознаем, в опыте жизни и опыте мысли, недостаточность и
неполноту антропологии патристической и схоластической, а также
антропологии гуманистической, идущей от эпохи Ренессанса. В эпоху
Ренессанса, быть может, наиболее приближались к истине такие люди, как
Парацельс и Пико делла Мирандола, которые знали о творческом призвании
человека (см. блестяще написанную, хотя и очень неполную историю
антропологических учений: Bernhard Groethuysen: "Philosophische
Antropologie"). Ренессансный христианский гуманизм преодолевал границы
патристически-схоластической антропологии, но был еще связан с религиозными
основами. Он, во всяком случае, был ближе к истине, чем антропология Лютера
и Кальвина, унижавшая человека и отрицавшая истину о богочеловечестве. В
основе самосознания человека всегда лежало два противоположных чувства -
чувство подавленности и угнетенности человека и восстание человека против
этой подавленности, чувство возвышения и силы, способности творить. И нужно
сказать, что христианство дает оправдание и для того, и для другого
самочувствия человека. С одной стороны, человек есть существо греховное и
нуждающееся в искуплении своего греха, существо низко павшее, от которого
требуют смирения, с другой стороны, человек есть существо, сотворенное
Богом по Его образу и подобию, Бог стал человеком и этим высоко поднял
человеческую природу, человек призван к сотрудничеству с Богом и вечной
жизни в Боге. Этому соответствуют двойственность человеческого самосознания
и возможность говорить о человеке в терминах полярно противоположных.
Бесспорно, христианство освободило человека от власти космических сил, от
духов и демонов природы, подчинило его непосредственно Богу. Даже
противники христианства должны признать, что оно было духовной силой,
утвердившей достоинство и независимость человека, как бы ни были велики
грехи христиан в истории.

Когда мы стоим перед загадкой человека, то вот что прежде всего мы должны
сказать: человек представляет собой разрыв в природном мире, и он
необъясним из природного мира (см. замечательный опыт христианской
антропологии Несмелова "Наука о человеке"). Человек - великое чудо, связь
земли и неба, говорит Пико делла Мирандола (см. Pico della Mirandola.
Ausgewaehlte Schriften. 1905.) Человек принадлежит и природному миру, в нем
весь состав природного мира, вплоть до процессов физико-химических, он
зависит от низших ступеней природы. Но в нем есть элемент, превышающий
природный мир. Греческая философия увидела этот элемент в разуме.
Аристотель предложил определение человека как разумного животного.
Схоластика приняла определение греческой философии. Философия просвещения
сделала из него свои выводы и вульгаризировала его. Но всякий раз, когда
человек совершал акт самосознания, он возвышал себя над природным миром.
Самосознание человека было уже преодолением натурализма в понимании
человека, оно всегда есть самосознание духа. Человек сознает себя не только
природным существом, но и существом духовным. В человеке есть прометеевское
начало, и оно есть знак его богоподобия, оно не демонично, как иногда
думают. Но самосознание человека двойственно, человек сознает себя высоким
и низким, свободным и рабом необходимости, принадлежащим вечности и
находящимся во власти смертоносного потока времени. Паскаль с наибольшей
остротой выразил эту двойственность самосознания и самочувствия человека,
поэтому он более диалектичен, чем К.Барт.

Человек может быть познаваем как объект, как один из объектов в мире
объектов. Тогда он исследуется антропологическими науками - биологией,
социологией, психологией. При таком подходе к человеку возможно исследовать
лишь те или иные стороны человека, но человек целостный в его глубине и в
его внутреннем существовании неуловим. Есть другой подход к человеку.
Человек сознает себя также субъектом и прежде всего субъектом. Тайна о
человеке раскрывается в субъекте, во внутреннем человеческом существовании.
В объективизации, в выброшенности человека в объективный мир тайна о
человеке закрывается, он узнает о себе лишь то, что отчуждено от
внутреннего человеческого существования. Человек не принадлежит целиком
объективному миру, он имеет свой собственный мир, свой внемирный мир, свою
несоизмеримую с объективной природой судьбу. Человек как целостное существо
не принадлежит природной иерархии и не может быть в нее вмещен. Человек как
субъект есть акт, есть усилие. В субъекте раскрывается идущая изнутри
творческая активность человека. Одинаково ошибочна антропология
оптимистическая и антропология пессимистическая. Человек низок и высок,
ничтожен и велик. Человеческая природа полярна. И если что-нибудь
утверждается в человеке на одном полюсе, то это компенсируется утверждением
противоположного на другом полюсе.

Загадка человека ставит не только проблему антропологической философии, но
и проблему антропологизма или антропоцентризма всякой философии. Философия
антропоцентрична, но сам человек не антропоцентричен. Это есть основная
истина экзистенциальной философии в моем понимании. Я определяю
экзистенциальную философию как противоположную философии объективированной
(см. мою книгу "Я и мир объектов".). В экзистенциальном субъекте
раскрывается тайна бытия. Лишь в человеческом существовании и через
человеческое существование возможно познание бытия. Познание бытия
невозможно через объект, через общие понятия, отнесенные к объектам. Это
сознание есть величайшее завоевание философии. Можно было бы парадоксально
сказать, что только субъективное объективно, объективное же субъективно -
Бог сотворил лишь субъекты, объекты же созданы субъектом. Это по-своему
выражает Кант в своем различении между "вещью в себе" и явлением, но
употребляет плохое выражение "вещь в себе", которая оказывается закрытой
для опыта и для познания. Подлинно экзистенциально у Канта "царство
свободы" в противоположность "царству природы", то есть объективации, по
моей терминологии.

Греческая философия учила, что бытие соответствует законам разума. Разум
может познавать бытие, потому что бытие ему сообразно, заключает в себе
разум. Но это лишь частичная истина, легко искажаемая. Есть истина более
глубокая. Бытие сообразно целостной человечности, бытие - человечно, Бог -
человечен. Потому только и возможно познание бытия, познание Бога. Без
сообразности с человеком познание самой глубины бытия было бы невозможно.
Это есть обратная сторона той истины, что человек сотворен по образу и
подобию Божью. В антропоморфических представлениях о Боге и бытии эта
истина утверждалась нередко в грубой и неочищенной форме. Экзистенциальная
философия основана на гуманистической теории познания, которая должна быть
углублена до теории познания теоандрической. Человекообразность бытия и
Божества есть снизу увиденная истина, которая сверху открывается как
создание Богом человека по Своему образу и подобию. Человек - микрокосм и
микротеос. Бог есть микроантропос. Человечность Бога есть специфическое
откровение христианства, отличающее его от всех других религий.
Христианство - религия Богочеловечества. Большое значение для антропологии
имеет Л.Фейербах, который был величайшим атеистическим философом Европы. В
переходе Фейербаха от отвлеченного идеализма к антропологизму была большая
доля истины. Нужно было перейти от идеализма Гегеля к конкретной
действительности. Фейербах был диалектическим моментом в развитии
конкретной экзистенциальной философии. Он поставил проблему человека в
центре философии и утверждал человечность философии. Он хотел поворота к
конкретному человеку. Он искал не объекта, а "ты" (см. L.Feuerbach.
Philosophie der Zukunft). Он учил, что человек сотворил Бога по своему
образу и подобию, по образу и подобию своей высшей природы. Эту истину
предчувствовали И.Киреевский и А.Хомяков, когда основывали познание на
целостности и совокупности духовных сил человека. К этому приближается
экзистенциальная философия Гейдеггера и Ясперса, для которой бытие
познается в человеческом существовании. Это была вывернутая наизнанку
христианская истина. В нем до конца оставался христианский теолог, почти
мистик. Европейская мысль должна была пройти через Фейербаха, чтобы
раскрыть антропологическую философию, которую не в состоянии был раскрыть
немецкий идеализм, но она не могла остановиться на Фейербахе. Человечность
или человекосообразность Бога есть обратная сторона божественности или
богосообразности человека. Это одна и та же богочеловеческая истина. Ее
отрицает и антропология томистская, и антропология бартианская, как и
монистическая антропология гуманистическая. Западной христианской мысли
чужда идея Богочеловечества (теоандризма), выношенная русской христианской
мыслью ХIX и ХХ вв. Тайна Богочеловечества одинаково противоположна монизму
и дуализму, и в ней только и может быть вкоренена христианская антропология
(см. о.С. Булгаков. Агнец Божий).





                                  Глава 2

Оглавление
II

Проблема человека может быть целостно поставлена и решена лишь в свете идеи
Богочеловечества. Даже в христианстве с трудом вмещалась полнота
богочеловеческой истины. Естественное мышление легко склонялось или к
монизму, в котором одна природа поглощала другую, или к дуализму, при
котором Бог и человек были совершенно разорваны и разделены бездной.
Подавленность человека, сознающего себя существом падшим и греховным,
одинаково может принять форму монизма и дуализма. Кальвина одинаково можно
истолковать крайне дуалистически и крайне монистически. Гуманистическая
антропология, признавшая человека существом самодостаточным, была
естественной реакцией против подавленности человека в традиционном
христианском сознании. Человек был унижен как существо греховное. И это
часто производило такое впечатление, что человек есть вообще существо
ничтожное. Не только из греховности человека, но из самого факта его
тварности выводили подавленное и унизительное самосознание человека. Из
того, что человек сотворен Богом и не в самом себе имеет свою основу,
делали вывод не о величии твари, а о ее ничтожестве. Нередко, слушая
христианских богословов и простых благочестивых христиан, можно сделать
заключение, что Бог не любит человека и не хочет, чтобы чисто человеческое
было утверждено, хочет унижения человека. Так унижает человек сам себя,
отражая свою падшесть, и периодически восстает против этой подавленности и
унижения в гордом самопревозношении. В обоих случаях он теряет равновесие и
не достигает подлинного самосознания. В господствующих формах христианского
сознания человек был признан исключительно существом спасающимся, а не
творческим. Но христианская антропология всегда учила, что человек сотворен
по образу и подобию Божьему. Из восточных учителей Церкви больше всего
сделал для антропологии св.Григорий Нисский, который понимает человека
прежде всего как образ и подобие Божье. Эта идея была гораздо менее развита
на Западе. Антропология бл.Августина, этого антрополога по преимуществу,
одинаково определившего и католическое, и протестантское понимание
человека, была почти исключительно антропологи ей греха и спасающей
благодати. Но, в сущности, из учения об образе Божьем в человеке никогда не
были сделаны последовательные выводы. Пытались открыть в человеке черты
образа и подобия Божьего. Открывали эти черты в разуме и в этом следовали
греческой философии, открывали в свободе, что было уже более связано с
христианством, вообще открывали эти черты в духовности человека. Но никогда
не открывали образа Божьего в творческой природе человека, в подобии
человека Творцу. Это означает переход к совершенно иному самосознанию,
преодоление подавленности и угнетенности. В схоластической антропологии, в
томизме человек не является творцом, он есть интеллект второго сорта,
незначительный (вражду к пониманию человека как творца можно встретить в
новейшей католической книжке: Theodor Haecker. Was ist der Mench?).
Любопытно, что в возрождении христианской протестантской мысли ХХ в., в
диалектической теологии, у К.Барта человек оказывается униженным,
превращенным в ничто, между Богом и человеком разверзается бездна, и самый
факт боговочеловечения необъясним. Богочеловечество Христа остается
разорванным и безрезультатным. Но богочеловечество Христа приносит с собой
истину о богочеловечности человеческой личности.

Человек есть существо, способное возвыситься над собой, и это возвышение
над собой, трансцендирование себя, выход за замкнутые пределы самого себя
есть творческий акт человека. Именно в творчестве человек преодолевает
самого себя, творчество есть не самоутверждение, а самопреодоление, оно
экстатично. Я говорил уже, что человек как субъект есть акт. М.Шелер даже
определяет человеческую личность как конкретное единство актов (см. его
книгу "Der Formalismus in der Ethik und die materiale Wertethik".). Но
ошибка М.Шелера была в том, что он считал дух пассивным, а жизнь активной.
В действительности верно обратное: дух активен, а жизнь пассивна. Но
активным может быть назван лишь творческий акт. Самый малый акт человека
есть творческий, и в нем создается не бывшее в мире. Всякое живое, не
охлажденное отношение человека к человеку есть творчество новой жизни.
Именно в творчестве человек наиболее подобен Творцу. Всякий акт любви есть
акт творческий. Нетворческая же активность есть в сущности пассивность.
Человек может производить впечатление большой активности, делать очень
активные жесты, распространять вокруг себя шумное движение и, вместе с тем,
быть пассивным, находиться во власти овладевших им сил и страстей.
Творческий акт есть всегда господство духа над природой и над душой и
предполагает свободу. Творческий акт не может быть объяснен из природы, он
объясним из свободы, в него всегда привходит свобода, которая не
детерминирована никакой природой, не детерминирована бытием. Свобода
до-бытийственна, имеет источник не в бытии, а в небытии (см. мои книги
"Философия свободного духа" и "О назначении человека".) . Творчество есть
творчество из свободы, то есть заключает в себе ничем не детерминированный
элемент, который и привносит новизну. Против возможности для человека быть
творцом иногда возражают на том основании, что человек есть существо
больное, раздвоенное и ослабленное грехом. Этот аргумент не имеет никакой
силы. Прежде всего можно было бы совершенно так же сказать, что больное,
греховное, раздвоенное существо не способно не только к творчеству, но и к
спасению. Возможность спасения определяется посылаемой человеку благодатью.
Но и для творчества посылается человеку благодать, даются ему дары, гений и
талант, и он слышит внутренний призыв Божий. Можно еще сказать, что человек
творит именно потому, что он существо больное, раздвоенное и недовольное
собой. Творчество подобно платоновскому эросу, имеет свой источник не
только в богатстве и избытке, но и в бедности и недостатке. Творчество есть
один из путей исцеления больного существа человека. В творчестве
преодолевается раздвоенность. В творческом акте человек выходит из себя,
перестает быть поглощенным собой и терзать себя. Человек не может
определить себя лишь в отношении к миру и другим людям. Тогда он не нашел
бы в себе силы возвыситься над окружающим миром и был бы его рабом. Человек
должен определять себя прежде всего в отношении к бытию, его превышающему,
в отношении к Богу. Лишь в обращении к Богу он находит свой образ,
возвышающий его над окружающим природным миром. И тогда только находит он в
себе силу быть творцом в мире. Скажут, что человек был творцом и тогда,
когда он Бога отрицал. Это вопрос состояния его сознания, иногда очень
поверхностного. Способность человека возвышаться над природным миром и над
самим собой, быть творцом, зависит от факта более глубокого, чем
человеческая вера в Бога, чем человеческое признание Бога, - зависит от
существования Бога. Это всегда следует помнить. Основная проблема
ант