ну,
сказал: - И тебе, Водяной, спасибо.
   Ответа не  последовало.  На  незапланированное общение духи выходить не
желали.  Что  ж,  обижаться Кеше и  Геше было нельзя:  без духов им  сегодня
пришлось бы  худо.  Да  и  было уже  общение,  и  как раз незапланированное.
Вызванное дурацкой болтовней Геши.
   - Понял теперь, с кем имеешь дело? - наставительно спросил Кеша, а Геша
только кивнул:  мол,  понял.  И  вопрос этот  мог  одинаково относиться и  к
Витьке, и к духам...
   Дома  у  Геши  ребят  встретил Кинескоп.  Он  стоял в  дверях комнаты в
Гешиных  тапочках,  и  позади  него  выглядывали смеющиеся рожицы  Рыжего  и
Красного.
   - Красавцы, - сказал Кинескоп, разглядывая Кешу и Гешу. - Орлы.
   - Ты смотри, Кинескоп, - захихикал Рыжий. - У Геши нос как у тебя.
   - Это он из любви ко мне,  -  издевался Кинескоп. - А что ж, Кеша, тебя
так несимметрично украсили? Или просил плохо?
   - Кончай,  Кинескоп, - смущенно сказал Кеша. - Ну, влипли мы в историю,
сами виноваты. А за помощь спасибо.
   - То-то и оно.  Не подоспей Водяной вовремя, плохо бы вам пришлось. - И
добавил с некоторым восхищением:  -  А ты этого верзилу неплохо скрутил.  По
всем правилам.
   Кеша даже удивился:
   - Видел ты, что ли?
   - А   то  нет?   Мы  с  братьями  всю  драку  по  телевизору  смотрели.
Захватывающее зрелище...
   - Как по телевизору? - Кеша был просто ошарашен.
   - Разве  я  не  могу  сам  себе  показать,  что  во  дворе  происходит?
Антенна-то на доме стоит. И проводка кругом. А силенки у меня еще есть.
   Кеша  и  Геша  с  изумлением  смотрели  на  Кинескопа.  Этот  маленький
человечек,  то  есть  дух,  мог  вести  прямую трансляцию со  двора,  как  с
хоккейной площадки  Дворца  спорта  в  Лужниках.  Поистине возможности духов
безграничны,  и Кеша с Гешей сегодня еще раз убедились в этом.  И сейчас они
особенно гордились тем,  что  из  всех  мальчиков Москвы для  великой миссии
выбраны именно они - Кеша и Геша.
   - Что Сомов? - спросил Кеша.
   - Ждет Сомов, - сказал Кинескоп. - Нервничает.
   И в этот момент звякнул телефон.
   - Это Говорун.  - Кинескоп поднял трубку и послушал, потом переспросил:
- На когда?.. Понятно. Спасибо.
   - Ну что? - в один голос спросили Кеша и Геша.
   - Выезжает  Сомов.   Через  полчаса,  сказал,  выезжает.  Мол,  повезло
профессору:  как  раз есть у  него инструмент для "Волги".  И  недорого:  за
двойную цену отдаст.
   - А профессор что?
   - Профессор ждет.
   - Поехали, - решительно сказал Кеша.
   Но Кинескоп задержал его:
   - Поедете сами.  Колесо днем не сможет:  заметят,  да и  хозяин вот-вот
вернется.
   - И братья не поедут?
   - Мы тоже не можем днем, - грустно сказали братья.
   - Надо  позвонить Ивану Николаевичу,  -  нерешительно заметил Геша.  Он
хотя  сначала и  не  собирался предупреждать оперуполномоченного -  все-таки
обиделся на него, - теперь мучился угрызениями совести: как же без милиции?
   - Позвони, - решил Кеша.
   Он тоже понимал, что без милиции будет трудно.
   Геша  набрал  номер  телефона народной дружины,  долго  слушал  длинные
гудки.
   - Никто не подходит.
   - А ты в отделение милиции позвони, - посоветовал Кеша.
   Отделение милиции откликнулось мгновенно:
   - Дежурный слушает...
   - Будьте добры,  позовите Ивана  Николаевича,  если  можно,  -  вежливо
попросил Геша.
   - Кто его спрашивает? - поинтересовался дежурный.
   - Это  говорит  Геннадий  Седых.  Я  сегодня  уже  беседовал  с  Иваном
Николаевичем и хочу еще что-то ему сообщить...
   - Нет его, Геннадий Седых, - ответил дежурный. - Уехал на задание. Но я
ему передам, что ты звонил.
   - Спасибо, - сказал Геша. - До свидания. - И повесил трубку. - Нет его.
На какое-то задание уехал.
   - Что же, - решил Кеша, - будем действовать сами. Пошли, Гешка.
   - Ни пуха ни пера! - крикнули вдогонку близнецы.
   И Кешка с чистым сердцем отозвался:
   - К черту!


   Глава одиннадцатая
   КЕША, ГЕША И СОМОВ

   Кеша и  Геша рассудили верно:  нечего ждать Сомова во  дворе,  а  потом
гнаться за ним на троллейбусе.  А  если он вздумает поехать к  профессору на
такси,  то дело совсем швах. Нет, лучше махнуть на Арбат заранее и дождаться
Сомова у  профессорского дома.  Например,  в  том  садике,  где они с  Рыжим
подсматривали за Витькой.
   Так  и  сделали.  На  троллейбусе  добрались  до  Плотникова  переулка,
свернули направо и  осторожно вошли в знакомый двор.  Правда,  знаком он был
только Кеше,  а Геша представлял его себе лишь по рассказам друга. Но это не
помешало ему сразу обнаружить место, где Рыжий с Гешей таились в кустах. Оно
и  в  самом деле  было  лучшим для  тайного наблюдательного пункта:  высокие
густые кусты шиповника около профессорской "Волги".  Она стояла все так же -
накренившись на правый бок, смяв своей тяжестью резину на спущенном баллоне.
   Друзьям везло:  двор был пуст и никто не помешал им прокрасться в кусты
и  занять  наблюдательную позицию.  Неудобно  было  лишь  то,  что  шиповник
отчаянно кололся,  но если замереть и не двигаться -  разведчик должен уметь
замереть и не двигаться! - то можно терпеть. Даже привыкаешь. Как к крапиве,
если в ней долго лежать. Кеша однажды на спор пролежал в крапиве целый час -
и ничего.  Чесался только потом по-страшному. А шиповник - не крапива, хотя,
скорее всего, часом здесь не отделаешься.
   Они  лежали,  молчали,  вели  непрерывное наблюдение  в  четыре  глаза.
Наблюдать было не  за  чем.  Вот вышла тетка с  авоськой.  В  авоське пустые
бутылки из-под молока.  Вывод: пошла в магазин. Въехал во двор на велосипеде
какой-то  парень  в  трусах  и  майке.  Взял  велосипед на  плечо,  вошел  в
профессорский подъезд. Вывод: покатался, устал, вернулся домой. А велосипед,
между прочим,  гоночный.  Кеша даже хотел такой,  но  родители на  этот счет
имели другое мнение.  Почему-то... Из того же подъезда выбежал мальчишка лет
девяти с игрушечным пистолетом в ручонке. Постоял, прицелился куда-то, потом
посмотрел на кусты и  пошел к  ним.  Вывод:  сейчас обнаружит наблюдательный
пункт...  Так и есть, обнаружил. Остановился у зеленого заборчика, уставился
на разведчиков круглыми глазами.
   - А чего вы здесь делаете?  -  спросил он, как один отрицательный герой
из кинофильма "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен".
   Кеша даже не стал искать вариант ответа, бросил:
   - Иди, иди отсюда...
   Мальчишка не ушел, заканючил:
   - Нет, правда, чего вы здесь высматриваете?
   Это  был  уже  нестандартный  вопрос,  и  отвечать  на  него  следовало
нестандартно:
   - Не уйдешь немедленно - получишь по шее.
   Кеша  просто попугал мальчишку.  Не  стал бы  он,  в  самом деле,  бить
маленького,  это  нечестно...  Но  угроза  подействовала.  Мальчишка ушел  с
независимым видом: мол, я вас совсем не испугался, просто мне по делам надо.
   Наблюдение  продолжалось.  Становилось  скучно.  Кроме  того,  шиповник
все-таки кололся,  потому что  долго лежать неподвижно нельзя -  немеет рука
или  нога.  Или  рука  и  нога вместе.  Но  тут  во  двор вошел новый объект
наблюдения, и Кеша с Гешей мгновенно забыли о неудобствах: это был Сомов.
   Сомов  подошел к  профессорской машине,  постучал ногой  по  спущенному
колесу, присвистнул, сказал вслух:
   - Как тебя, бедолагу...
   Потом поставил свой  кожаный саквояж на  асфальт,  сложил руки рупором,
крикнул:
   - Федор Петрович!  -  Потом подождал чуть-чуть,  опять крикнул: - Федор
Петрович!
   На  третьем этаже в  открытом окне  появилась голова в  огромных очках.
Человек посмотрел сквозь очки во двор, сказал приветливо:
   - Ах, это вы, Алеша... Я сейчас спускаюсь, - и исчез из окна.
   Судя по очкам,  это была профессорская голова.  По Гешиному и  Кешиному
разумению,  каждый порядочный профессор должен носить очки. Это солидно. Это
свидетельствует о научном складе ума. А Сомова, оказывается, зовут Алешей...
Смешно:  взрослый дядька,  а  зовут  Алешей.  Не  Алексеем Сарафановичем,  к
примеру,  а  как мальчишку -  Алешей.  Это уж никак не свидетельствует о его
научном складе ума...
   Но и профессор,  когда вышел из подъезда, оказался каким-то нетипичным.
Только очки у  него от профессора,  а  все остальное от кого-то другого.  Ни
тебе бородки-эспаньолки,  ни  тебе животика,  ни  тебе обычной профессорской
рассеянности.  И молод он,  не старше Кешиного отца.  И одет в тренировочный
костюм. Он подошел к Сомову, заулыбался, руку ему пожал.
   - Жду вас, Алеша, как вечного избавителя...
   Это ворюга-то - вечный избавитель!
   - Принесли, Алеша?
   - Как  обещал,   Федор  Петрович.   Вам  просто  повезло,  что  у  меня
инструменты как раз завалялись.
   - Повезло, говорите? Ну, это как посмотреть...
   И оба смеются.  Сомов тихонечко, вежливенько подхихикивает. А профессор
- во весь голос. Смешно ему, видите ли...
   - Покажите, Алеша.
   - Подождите,  Федор Петрович, давайте сначала колесо посмотрим. Где это
вас угораздило?
   - Даже не знаю. Вчера приехал, все было нормально.
   Сомов  сел  на  корточки  около  колеса,  поколдовал  там  над  чем-то,
выпрямился:
   - Над  вами  подшутил  кто-то,  просто  выпустил воздух.  Накачаем -  и
порядок.
   - Хороши шутки: вместе с воздухом инструменты улетучились.
   - Выходит, они легче воздуха.
   И  опять  смеются.  Над  чем?  Сомовская  шутка  копейки  не  стоит.  А
профессору весело. Как будто не Сомов это, а народный артист Аркадий Райкин.
   - Сейчас  мы  вам  инструментики отдадим,  колесико накачаем.  -  Сомов
говорил с  профессором,  как с балованным ребенком,  открыл саквояж,  достал
оттуда брезентовую сумку с ключами. - Проверьте, все ли здесь.
   - Сейчас проверим. - Профессор обернулся к подъезду и позвал кого-то: -
Иван Николаевич, помогите мне.
   И  вот вам сюрприз:  из подъезда спокойно вышел районный уполномоченный
Иван Николаевич -  в полной форме капитана милиции, - подошел к машине, взял
у профессора инструменты, сказал солидно:
   - Отчего же не помочь...
   Кеша  с  Гешей  изумленно переглянулись:  вот,  оказывается,  на  какое
задание уехал Иван Николаевич!  Нет, не зря он тогда предупредил Гешу, чтобы
тот не волновался.  Мол, все будет в порядке. Позвонил профессору, рассказал
про Сомова и про Витьку, потом приехал к нему и дождался Сомова. Не в кустах
шиповника,  заметьте, а в удобном кресле в профессорской квартире. Вот в чем
преимущество милиции над частным сыском.
   А бедный Сомов просто обмер.  Вероятно,  появись сейчас дух пичугинской
"Волги", Сомов меньше бы испугался. Он даже осел как-то, а может, это у него
коленки подогнулись от  неожиданности.  Но  надо отдать ему должное:  быстро
пришел в себя. Подтянулся, выдавил улыбочку:
   - Здрасьте, Иван Николаевич. А вы, оказывается, знакомы?
   - Благодаря тебе, - сказал Иван Николаевич.
   - Это как же?
   - А  вот так.  Попался ты,  Сомов,  как кур в ощип.  -  Иван Николаевич
употребил поговорку из лексикона бабы Веры. - А ведь предупреждал я тебя: не
воруй...
   - О  чем вы,  Иван Николаевич?  -  Ну прямо ангел с  крылышками:  глаза
вытаращил, вроде бы ничего не понимает.
   - Откуда взял инструменты?
   - Купил.
   - У кого?
   - У спекулянта какого-то. Разве их всех запомнишь...
   - И давно купил?
   - С неделю будет.
   - Врешь ты,  Сомов, нагло и беспардонно. Не купил ты эти инструменты, а
упер их из машины Федора Петровича.
   - Я?!  -  Ну  просто актер  Смоктуновский,  а  не  Сомов:  какая  гамма
переживаний!
   - Витька-слесарь для тебя их упер.  По твоему поручению. Ты и навел его
на машину.
   Тут  Сомов  перестал изумляться и  сыграл негодование:  махнул рукой  в
досаде, сказал веско и решительно:
   - Прежде чем зря обвинять, вы бы доказательства предъявили.
   - Пожалуйста.  - Тут Иван Николаевич вытащил из брезентовой сумки ключи
- целую охапку! - и показал Сомову: - Ключи-то профессорские.
   - Написано на них, что ли? - огрызнулся Сомов.
   - Написано. - И Иван Николаевич протянул ключи Сомову.
   Тот  взял  один с  презрительным видом,  посмотрел и  от  неожиданности
выронил. Ключ упал на асфальт, глухо звякнул.
   Геша чуть слышно хихикнул в  кустах,  и  Кеша гневно взглянул на  него.
Геша зажал рот ладошкой, уткнулся лицом в траву.
   Профессор взял один из ключей, внимательно рассмотрел надпись.
   - "Этот инструмент украден у  профессора Пичугина",  -  громко прочитал
он. - И вправду убедительно. Добавить нечего.
   Сомов сунул руки в карманы,  сгорбился,  как-то сразу постарел - добила
его таки надпись, сделанная Надымом.
   - Когда  вы  успели?  -  спокойно спросил  он.  Не  заламывал руки,  не
форсировал  голос  -   просто  спросил,  как  человек,  который  смирился  с
проигрышем.
   - Это не мы, - сказал Иван Николаевич. - Это наши помощники.
   И  Кеша с  Гешей подумали,  что Иван Николаевич поступает даже чересчур
честно: Сомову он мог бы и не говорить всей правды.
   - Какие помощники?
   - Вот  эти.  -  Иван  Николаевич  обошел  машину,  раздвинул  кусты:  -
Вылезайте, герои.
   Как он узнал,  что Кеша и Геша спрятались в профессорском дворе?  И как
он узнал,  что спрятались они именно в  этих кустах -  не в подъезде,  не за
баками с мусором,  а в кустах?  Всевидящий он, что ли? Или на него тоже духи
работают?  Кеша на секунду допустил такую мысль, но тут же ее с негодованием
отбросил.  Не  могли духи открыться взрослому человеку!  Просто это у  Ивана
Николаевича профессиональный нюх.
   Кеша, как мы уже знаем, был увлекающийся и восторженный мальчик. А Геша
- рациональный и логичный. У него возникла другая мысль по поводу всеведения
Ивана Николаевича, но он приберег ее на потом.
   Тут Иван Николаевич заметил Гешин распухший нос и Кешин заплывший глаз:
   - Кто это вас так разукрасил?
   - Витькины дружки,  -  злорадно сказал Кеша.  -  Но мы им тоже дали как
следует!
   - Не сомневаюсь, - согласился Иван Николаевич и спросил у Сомова: - Что
ж твой напарник с детьми воюет?
   - Я о его делах знать не знаю,  -  нагло заявил Сомов.  Он во все глаза
смотрел на  Кешу и  Гешу,  не  мог  поверить,  что эти юнцы были виновниками
провала  его  во  всем  продуманной системы.  Он,  десяток собак  съевший на
автомобильных махинациях, проиграл не милиции, а желторотым пионерам! С этой
мыслью Сомов смириться не мог.  - Заливаете, Иван Николаевич, - сказал он. -
При чем здесь мальчишки?
   - А при том,  что мы тебя и Витьку ловили, а поймали - они. И ключи они
пометили.
   - Как это им удалось?
   - Профессиональная тайна,  -  улыбнулся Иван Николаевич.  -  Важно, что
удалось, а, Сомов?
   - На этот раз ваша взяла,  -  сказал Сомов и  отвернулся,  стал на небо
глядеть.
   Он все-таки умел проигрывать,  этот тихий человечек, - не шельмовал, не
пытался  разжалобить начальство.  Он  помнил  старый  закон  карточной игры:
проиграл - плати. Придется платить...
   Иван Николаевич вынул из  кармана свисток на длинной цепочке и  коротко
свистнул.  Из  переулка во  двор  въехал желтый милицейский "газик" с  синей
полосой на боку и надписью: "Милиция".
   - Все у вас продумано,  -  со злостью сказал Сомов. - Вон и "канарейку"
запасли.
   - А как же ты думал? - удивился Иван Николаевич. - Что я, на свидание с
тобой пришел? Я тебя, милый, брать пришел.
   Из "газика" вышли два милиционера,  взяли Сомова под белы руки и повели
к машине. Один из них подхватил инструменты, другой - сомовский саквояж.
   - Иван Николаевич, вы с нами? - спросил шофер "газика".
   - Езжайте,  -  сказал Иван Николаевич,  -  я с ребятами прогуляюсь. - И
подмигнул Кеше с Гешей: - Согласны?
   - Согласны, - сказали хором Кеша и Геша.
   У  них  и  раньше  иногда  так  получалось,   а  теперь,  когда  они  с
братьями-близнецами Рыжим и Красным познакомились,  совсем часто стали хором
говорить.
   - Ну, тогда прощайтесь с профессором - и в путь.
   Профессор,  похожий на тренера по боксу,  пожал руку сначала Кеше - тот
ближе стоял, - а потом Геше, сказал серьезно:
   - Спасибо,  ребята,  - помахал им и побежал в подъезд, а Геша спросил у
Ивана Николаевича:
   - Он и вправду профессор?
   - Еще какой! - заверил Иван Николаевич. - Самый знаменитый.
   Они  втроем вышли на  Арбат,  и  Иван Николаевич купил всем мороженое -
шоколадную трубочку за двадцать восемь копеек.  Каждому по трубочке.  И себе
тоже. И все они ели его прямо на улице, и Иван Николаевич ел, несмотря на то
что был в полной форме капитана милиции.  Ел и не смущался. А Кеша с Гешей -
подавно.
   - Как вы узнали, что мы в кустах? - спросил Кеша.
   Иван Николаевич хмыкнул:
   - Пусть  тебе  Геша  объяснит.  Он  у  нас  владеет дедуктивным методом
мышления.
   Геша мороженое уже доел,  он вообще быстро съедал любое мороженое, а за
двадцать восемь копеек особенно быстро,  потому что оно вкусное и с орехами.
И ему ничто не мешало говорить.
   - Вы позвонили в  отделение,  и  дежурный вам сказал,  что я звонил.  А
зачем я мог звонить? По делу Сомова. Что могло появиться нового в этом деле?
Только то,  что  Сомов  едет  к  профессору.  Могли  мы  не  воспользоваться
возможностью лично уличить Сомова?  Нет,  не  могли.  Значит,  мы  во дворе.
Логично?
   - Логично, - согласился Иван Николаевич. - Ну а как же я вас обнаружил?
Ведь двор-то велик...
   Тут Геша помялся и честно признал:
   - Этого я не понимаю.
   - Эх,  Геша,  - вздохнул Иван Николаевич, - самое сложное ты понимаешь.
Ишь какую стройную цепь ассоциаций вытянул! А где просто - пасуешь. Я же вас
в  окно  увидел.  Ждал  Сомова  в  квартире Федора  Петровича и  сначала вас
углядел. И видел, куда вы спрятались.
   Геше стало стыдно,  но  не очень.  Все-таки самое сложное он понимает -
это Иван Николаевич признал. А простое можно и не заметить - дело обычное.
   - Ну а все же -  как вы сумели пометить инструмент?  -  поинтересовался
Иван Николаевич.
   - Извините нас, - сказал Кеша, - но это не наша тайна.
   И сказал он это так серьезно,  что Иван Николаевич понял:  нельзя тайну
раскрыть. Все-таки он был понятливый человек, хотя и взрослый.
   - Ладно,  храните вашу тайну.  А  родителям можете рассказать,  в каком
деле вы участвовали.  Но под большим секретом.  -  Он усмехнулся:  -  Небось
донимали они тебя вчера, а, Кеша?
   - Донимали, - признался Кеша.
   - Вот и расскажи. Пусть поахают, поудивляются. А я в свою очередь о вас
тоже кое-где расскажу.
   И шли они так,  разговаривали, потом еще раз мороженое ели и простились
уже у самого дома как лучшие друзья.


   Глава двенадцатая
   КЕША, ГЕША И ДУХИ

   Первым делом надо было обо всем рассказать Кинескопу и  братьям,  а  уж
потом -  родителям и бабе Вере. Тем более что баба Вера собиралась вернуться
из  Конькова-Деревлева  часов  в  восемь,   а  то  и  в  девять  вечера.   А
электрические часы  над  входом в  школу  показывали только шесть.  Впрочем,
школьным часам верить не стоило. Они вели себя как киплинговский кот: ходили
без всякой системы. Вероятно, дух в них жил захудалый и неопытный. А скорее,
и вовсе духа не было...
   Кинескоп ждал Кешу и Гешу. И братья тоже ждали. Они уже привычно сидели
вдвоем на Гешином столе,  сдвинув радиодетали,  помалкивали.  И  Кинескоп на
диване помалкивал, сидел грустный и нахмуренный.
   - Вы чего, ребяточки? - спросил Кеша. - Радоваться надо: тю-тю Сомов. И
Витька тю-тю.
   - Растютюкался,  -  мрачно сказал Кинескоп, а братья-близнецы осуждающе
посмотрели на Кешу.
   - Чего-нибудь не так? - заволновался Кеша.
   - Все так.
   - В чем дело?  Великая миссия завершилась полным триумфом!  Подробности
нужны?
   - Не нужны, - сказал Кинескоп, - знаем уже.
   - От кого?
   - Разведка донесла. У нас разведка хорошо поставлена.
   Как-то все обидно выглядело:  и  мрачное настроение духов,  и нежелание
выслушать захватывающий рассказ,  в  котором были риск и  напряженная борьба
умов,  люди  хорошие и  люди  скверные,  победа добродетели и,  естественно,
поражение зла.
   - Смотрю я на тебя, Кешка, - раздумчиво проговорил Кинескоп, - и мыслю:
чего это я к тебе привязал