Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детская литература
   Обучающая, развивающая литература, стихи, сказки
      Алешковский Юз. Кыш и я в Крыму -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  -
ни о ч„м... Это ОН!.. Он жив!.. Вы послезавтра вс„ пойм„те... Ид„мте обедать и не браните меня! Я за вами поухаживаю. Мойте руки. Мы с мамой опять переглянулись, вымыли руки и сели за стол. Но перед тем как сесть, я достал из холодильника филе для Кыша. Анфиса Николаевна поставила перед нами по полтарелки борща. Я быстро съел и попросил добавки. Что такое полтарелки борща для голодного человека? - Борща больше нет, - виновато сказала Анфиса Николаевна. - Как? Была же целая кастрюля! - не удержавшись, воскликнул я, потому что так мечтал об этом борще! - Ал„ша! Ты совсем распустился! - прикрикнула на меня мама. - Безобразие! Что за тон? Извините его, пожалуйста. - Я тоже на его месте расстроилась бы. Не ссорьтесь. Анфиса Николаевна принесла другие тарелки, но вместо моих любимых котлет с макаронами на них лежала яичница с колбасой и салат из огурцов. - И котлеты и макароны тоже ОН съел, хотя я специально для НЕГО приготовила холодный щавель с простоквашей и кусочками ч„рного хлеба... Ну, братец! Ты у меня ответишь за вс„! - пригрозила наша хозяйка. Ни я, ни мама, ничего больше не выясняя, съели второе. Правда, я со злостью думал про какого-то братца и его волчий аппетит. Съесть зараз тарелки три борща и штук шесть котлет с макаронами! Обжора несчастный! Мама поблагодарила Анфису Николаевну за обед и попросила не расстраиваться из-за всего случившегося. Потом она села на лавочку и стала читать книгу. Из всех нас как следует наелся только Кыш. Он в изнеможении лежал на боку, вытянув лапы, старался отдышаться и сонно закрывал глаза. А Волна неподал„ку от него, урча, доедала кусочки мороженого филе. Однако с Кыша взгляда не сводила. Я тоже вроде него вдруг осоловел, прил„г прямо на травке под чинарой и уже почти совсем заснул, но меня позвали: - Ал„ша! 48 Пока я спросонья соображал, не послышалось ли это мне, мама подошла к калитке и пригласила зайти Веру, Севу и Симку. У Севы под глазом белел крест из пластыря, а Симка прижимал к груди перевязанную руку. Они поздоровались. - Что это с вами случилось? - спросила мама. - Ныряли, - ответил Сева. Я подош„л к ребятам, и мама выразительно на меня посмотрела: "Видишь, что бывает, когда без спроса ныряют со скал?" После этого она ушла дочитывать книгу. Сева и Симка ещ„ раз заставили меня подробно рассказать про "Старика" и его приятеля. Во что они одеты? Какого цвета их космы и бороды? Когда собираются напасть на осетра? И не было ли у них плана похищения лебедей? - Вот, вот, вот! - вспомнил я. - Второй, которого зовут Жекой, что-то сказал про лебединую песню! - Это они! Молодец, Алексей. Наблюдательный ты человек! - похвалил меня Сева. - Бинокль не потерял? - спросил Симка, и я неохотно прин„с бинокль. Мне самому интересно было узнать, откуда ребята знакомы со "Стариком" и Жекой. Оказалось, что Сева, и Симка, и Вера давно напали на след компании "дикарей". "Дикари" из этой компании переходили с места на место и жили то под Ялтой, то под Симеизом, то под Мисхором. Это их подозревали в том, что они устроили лесной пожар, который, к счастью, вовремя потушили, и в том, что охотились с луком за голубями, и в том, что срезали розы в опытном розарии, и ещ„ по всему выходило, что именно они в заповеднике за Красным Камнем ранили из лука олен„нка. Олен„нок так и прибежал, истекая кровью, со стрелой, торчащей в боку, к сторожке лесничего. В общем, эти "дикари" разбойничали ловко и безнаказанно: оставляли на стоянках после себя кучи мусора, искалеченные топором деревья, и поймать их на месте преступления ни разу не удавалось. Сегодня Сева с Симкой попробовали было сказать этим "дикарям", чтобы те рубили только сушняк, но их отлупили, прогнали от палаток и пообещали в случае чего добавить ещ„ как следует. Ребята ничего не смогли поделать: силы были не равны. - Сегодня они ответят за вс„, - всхлипывая, сказала Вера. - Вы за мной зайд„те? - тихо спросил я, поглядывая в сторону мамы. - Ты что? Спятил? - Это же опасно! - Мы и Верку с собой не бер„м! - Тут тебе не военно-спортивная игра, а кое-что почище! Я сначала не поверил, что они не хотят меня с собой брать. Но Сева добавил: - Мы же о тво„м здоровье беспокоимся, непонятливый ты человек! Я от обиды сел на дорожку и, уткнув лицо в ладони, чтобы не услышала мама, плакал так горько, как не плакал целый год, с самого похищения Кыша. И он хоть и спал, но почуял, что я реву, прибежал и, скуля, лизнул меня в ухо. И зарычал на ребят. - Ладно... настырный ты человек, - сказал Сева. - Мать тебя отпустит? - угрюмо спросил Симка. Я сразу перестал реветь и не знал, что ответить. После всего, что произошло, конечно, мама не отпустила бы меня. Ночью, да ещ„ в засаду на настоящих браконьеров, да ещ„ вооруж„нных подводным ружь„м? Ни за что! Но не мог же я сказать об этом ребятам? Тогда бы уж они наверняка не взяли меня с собой... И я в одно мгновение придумал вот что: - Мама-то меня отпустит, - сказал я, высморкавшись и вытерев сл„зы, - но у не„ нервишки пошаливают... Она будет беспокоиться... Она же вс„-таки мама и женщина... Поэтому в час ночи ты, Вера, приходи ко мне. Я тебя положу вместо себя на раскладушку, а сам возьму Кыша и тихо уйду. Выручи, пожалуйста! Я тебя всю жизнь буду любить и уважать... А если у Кыша будут дети, я тебе самого лучшего щенка отдам! Вера, немного подумав, согласилась лечь вместо меня на раскладушку. Мы договорились, что ровно в час ночи ребята будут у калитки, которую я оставлю открытой. И я в знак благодарности обещал взять их на днях с собой и с настоящим сыщиком на операцию "Лунная ночь". 49 Они ушли, а я стал соображать, как бы уговорить маму разрешить мне вынести раскладушку на улицу. Обдумав все варианты, я понял, что лучше всего попробовать использовать диатез. Он у меня был в яслях и в детском саду, и мама очень боялась его возвращения. ...За домом на куче перегноя были заросли крапивы. Я сорвал две Крапивины, зажмурился, изо всей силы сжал зубами носовой платок, чтобы не заорать от ожога, и слегка стеганул себя крапивой сначала по левой щеке, а потом по правой, по руке и по ноге. Места, до которых я дотронулся крапивой, сразу зачесались, зажглись, но я, поч„сывая их, как ни в ч„м не бывало подош„л к маме и сказал: - Мам, у меня крапивница началась. Самая настоящая. Вот - на щеках, на руке и на ноге. - Спасибо. Порадовал. Ну-ка, покажись... Боже мой! Действительно! - сказала мама. - Ты что-нибудь ел, когда разгуливал по горам? - Ни крошки! Ни травинки! - Отчего же это вдруг? Просто какое-то проклятие, а не отпуск! В горле у тебя першит? - Мне кажется, весь диатез от ковра в нашей комнате, - объяснил я. На этом большом, во весь пол, старом ковре стояла ночью моя раскладушка. Он как-то сладко-сладко пахнет, и меня поташнивало. И в горле першит немного. - Пожалуйста, говори потише. Я же не могу просить Анфису Николаевну вынести из дома ков„р! Вдруг его тоже украдут. - Правильно, - сказал я. - Ничего. Как-нибудь привыкну... пересплю. Главное, не беспокойся. Завтра вс„ пройд„т. - Ну уж нет! У меня нет времени возиться с твоей крапивницей. Я сейчас схожу в аптеку за хлористым кальцием, а спать ты будешь на улице. Надеюсь, тебя не унесут вместе с раскладушкой. А если унесут, то я два дня отдохну. Может, ты струсил? - Почему же? Могу ночевать и на улице, - скрывая радость и отчаянно поч„сываясь обеими руками, сказал я. - Буду опять на зв„зды смотреть... Противней всего было пить самую горькую на земле жидкость - хлористый кальций, но когда мама принесла бутылку из аптеки, я выпил и даже попросил добавки. - Хватит, - сказала мама. А если бы я отмахивался и плевался, она обязательно заставила бы меня выпить лишнюю ложку. Постепенно щ„ки, руки и ноги перестали чесаться. Я немного почитал сказки Пушкина, которые захватил с собой в Крым. Потом мы посмотрели по телевизору фильм про войну, поужинали, гулять никуда не пошли, и я ул„гся на улице. Я несколько раз засыпал, просыпался, ворочался с боку на бок, потому что руки и ноги ещ„ немного жгло, снова засыпал, а ребята вс„ не шли и не шли. Я уж думал, что они меня обманули... Но тут тоненько пискнули железные петли калитки, и послышались осторожные шаги. Ночь была так темна, что я не мог увидеть Веру, пока она не подошла совсем близко. Кышу я шепнул, чтобы помолчал. Лежал я одетый и даже в сандалиях. Я тихонько, чтобы не скрипели пружины, встал с раскладушки, а Вера легла, и я е„ укрыл с головой одеялом. В этот момент мама сонным голосом спросила из комнаты: - Ал„шенька, очень зудит крапивница? - Совсем прошло... Спи, мамочка, - сказал я, и что-то дрогнуло во мне от любви и жалости к маме. Но отступать уже было поздно. Я, глотая слезы, поклялся ей про себя, что вернусь... что я постараюсь вернуться здоровым и невредимым. 50 Выйдя из калитки, я увидел под фонар„м вместе с Севой и Симкой взрослого. Он сказал мне, как его зовут: - Сергей Иваныч. - А мы Ал„ша и Кыш, - сказал я и сразу догадался, что Сергей Иванович - отец близнецов. В руке у него я не заметил ни вер„вок для скручивания рук, ни оружия. У Севы на груди был аппарат со вспышкой, а Симка н„с большой цилиндрический фонарик. По улицам ещ„ гуляли "дикари", а в парке никого не было. К прудам мы вышли незнакомой мне дорогой, и Сергей Иванович расставил всех по местам. Я, конечно, оказался дальше всех от пруда. - Вс„. Больше ни звука. Как только я скажу: "Старик, ты в ауте!", направляйте на них фонари, а ты, Сева, - щ„лкай. Ты, Сима, будь около лебедей, чтобы им не успели свернуть шеи... По местам. Меня с Кышем положили на газоне за подстриженными лавровыми кустами и велели, в случае чего, чтобы Кыш подал голос. От кустов пахло тепло и пряно. Слева, неподал„ку от меня, серела дорожка. Над ней горел тусклый фонарик и освещал зел„ную скамейку. Было очень тихо. Только где-то журчал руче„к, ровно дышало море, и иногда в сво„м домике встряхивали крыльями лебеди... Время тянулось медленно. Ко мне два раза неслышно подходил Сергей Иванович и спрашивал: - Ты ничего не напутал? - Что вы! Ни слова! - ш„потом отвечал я. Чтобы не задремать, я чесался и смотрел на тусклый фонарик. И когда, вдруг услышав медленные шаги, постукивание палки и тихое поскрипыванье камешков на дорожке, увидел не браконьеров, а... Пушкина... Да! Да! Александра Сергеевича, живого Пушкина, с бакенбардами, с кудрями, выбивающимися из-под шляпы, как на портрете в книге сказок, с тяж„лой палкой в руках... то я подумал, что сплю и что вс„ это мне снится... Но Пушкин, слегка наклонив голову, задумчиво ш„л по дорожке. Ш„л очень медленно, потом остановился, словно вспоминая что-то, пот„р кулаком подбородок и улыбнулся. Я ущипнул себя: мне стало больно. Я погладил Кыша: он лизнул меня в щ„ку. "Значит, я не сплю, - подумал я, - и Пушкина вижу на самом деле. Это он! А у нас, как назло, засада!" Раздумывать в такой момент было некогда. Я приказал Кышу лежать, а сам по траве, по-пластунски пополз навстречу Пушкину. Он сел на скамейку-под фонар„м, поставил палку между ног, вынул блокнот и что-то записал в н„м. Я приподнялся над кустами, сложил ладони рупором и громким ш„потом позвал: - Александр Сергеич!.. - Он не услышал. Я повторил ещ„ раз: - Александр Сер-ге-е-вич! - Пушкин вскинул голову, прищурил глаза и посмотрел в мою сторону. Заикаясь от волнения, я зашептал: - Александр Сергеич!.. И-и-идите сю-сю-да!.. Бы-бы-стрей!.. То-только тихо!! Пушкин на цыпочках подош„л к кустам и наклонился ко мне. Я на секунду онемел и ошарашенно смотрел на его смуглое лицо и удивл„нные голубые глаза. Потом вс„ так же ш„потом сказал: - Добрый вечер... вернее, добрая ночь! - Здравствуйте, милостивый государь, - сказал Пушкин. - Что с вами?.. Ведь вы дрожите! Вам холодно? Вас кто-нибудь обидел? - Нет, нет... Я вам вс„ объясню... Идите сюда!.. - Пушкин через проход в кустах переш„л ко мне на газон. - Пожалуйста, тише... Они могут услышать... Пушкин прил„г на бок рядом со мной и спросил: - Кто это "они"? Я не знал, что сказать, потому что из-за браконьеров мне было стыдно, как никогда в жизни. Вместо того чтобы устроить Пушкину торжественную встречу и показать ему Всесоюзную здравницу Крым с домами отдыха для всего народа, мы лежали в засаде. Но врать Пушкину я тоже не мог. Я глубоко вздохнул и ответил: - Одного из них зовут "Старик", а другого - Жека... Они уроды в нашей семье... понимаете? И хотят уничтожить на вертеле осетра, который в пруду... Он жил при вас? - Конешно! Прекрасная, красивая рыба! Я радостно отметил про себя, что Пушкин сказал не "конечно", а "конешно", так же как говорил я, хотя мамина т„тка - Эльза Антоновна - всегда делала мне замечания и учила говорить "конечно" через "ч". - А лебеди белые и ч„рные были при вас? - Конешно!.. Вс„ осталось тем же самым: и лебеди, и море, и скалы, и небо, и кипарисы... - И вы ещ„ остались тем же самым. Верно? - подсказал я. Пушкин ничего не ответил. Он только положил свою руку на мою и как-то странно улыбнулся: и весело и грустно. Неожиданно я ему сказал: - Теперь такие же бакенбарды, как у вас, носят. Даже в девятом классе. Пушкин закашлялся в платок, и я подумал, что, может быть, не стоило этого говорить. Ведь мама много раз меня учила вести себя с незнакомым человеком сдержанно и не молоть всякой чепухи. Но разве я с Пушкиным не был знаком? Был! А значит, и он со мной! Он со всеми знаком. Просто мы раньше лично не знали друг друга. Наоборот, нужно расспрашивать его о разных важных вещах и пустяках, чтобы отвлечь от неприятного разговора о браконьерах. Тем более, голова у меня была переполнена всякими вопросами. И о ч„м только я его не спросил: и со скольких лет он пош„л в школу?.. И были ли в том лицее уроки труда? И кого он больше боялся - царя или завуча? И бегал ли на фронт во время первой Отечественной войны?.. И кем играл в футбол? Центрфорвардом, как Копейкин, или полузащитником, как Федотов... И что ему больше нравится: камины или центральное отопление?.. И не скучно ли было в том веке без телевизоров? И было ли на каретах сзади написано: "Не уверен - не обгоняй!"? И про няню Арину Родионовну... И где он покупал гусиные перья, и про многое другое... В общем, о ч„м только я не расспрашивал Пушкина!.. Я только ни разу не упомянул про дуэль на Ч„рной речке, потому что Пушкину вспоминать об этом было бы больно. Вместо этого я рассказал, что у меня появились новые друзья, что одного из них звать Севой, другого - Симкой. Их дедушка защищал Крым от фашистов во время войны. А мы его теперь защищаем от невоспитанных "дикарей". Потом Пушкин сам спросил у меня: - Ты читал мои стихотворения... или сказки? - Я даже с собой из Москвы книжку вашу взял, - сказал я. - И знаю ваши стихи... "и моря блеск лазурный, и ясные, как радость, небеса"! - Откуда ты знаешь их? - удивился Пушкин. - У папы в палате есть сосед Милованов. Он вас вс„ время вслух читает и очень любит, - сказал я. - Послушай-ка, Алексей, ты не сочинил ли сказку про осетра и лебедей? - тревожно спросил Пушкин, к чему-то прислушавшись. - Что вы! Если б сочинил! Там впереди - засада. Только вы не ходите! Вам нельзя! Мы сами! - сказал я. - Ты за меня не бойся, милый мой. Пушкин не из робких. 51 Мы вс„ время разговаривали ш„потом, а Кыш дремал. Вдруг он вскочил на ноги и угрожающе зарычал. Оттуда, от прудов, где засада, до нас донеслись крики: "Стой! Стой!", два раза вспыхнула вспышка, и я успел заметить метнувшегося в кусты человека с бородой. Это был "Старик". - Попался! - Ложись! И не вздумай шалить! - Тот тоже не уйд„т. Крым не тайга! - послышались громкие голоса. Пушкин, взяв палку, побежал к пруду, а я к тому месту, куда метнулся "Старик". Показав Кышу направление, я приказал: - Впер„д! Фас! Брать только живь„м! Но Кыш, трусливо поджав хвост, попятился от следа. Я обрадовался, что никто не видел этого позора, возмутился, хотел шл„пнуть Кыша, нагнулся и увидел слева от себя огромный сачок на бамбуковой палке. В сачке что-то шевелилось. Я просунул руку в холодную мокрую сетку, поймал что-то выскользавшее из рук, подн„с к глазам и увидел... золотую рыбку! Она судорожно хватала ртом воздух и жалобно смотрела на меня оранжевыми глазами. - Ты не бойся, рыбка... Не бойся!.. Ты ничего не обещай... Я тебя и так спасу... сейчас... ещ„ немного... мне от тебя наград не надо... держись!.. - Это вс„ я говорил, когда, не успев ни о ч„м подумать, побежал к пруду, чтобы пустить обратно в воду золотую рыбку, а она трепыхалась в моих ладонях, сложенных лодочкой, и, кажется, начала затихать. Вс„ во мне заныло от боли и страха, но я уже был у пруда, упал на коленки, нагнулся, и золотая рыбка, наверно, не поверив сразу, что спасена, неподвижно висела несколько секунд в до кра„в набравшейся в ладони воде. Потом пулей вылетела из них, легонько задев мои пальцы хвостом, и пропала в т„мно-зел„ной глубине. И на сердце у меня сразу стало легко и прекрасно. - Плыви, золотая рыбка, плыви, - сказал я, - и спи спокойно до утра. Да больше в сеть не попадайся! 52 - Ал„шка!.. Ал„шка-а! - позвали меня. Кыш в ответ залаял, что мы живы-здоровы, а я побежал на огон„к ручного фонарика. - Мы из-за тебя Жеку упустили! - набросился на меня Симка. - Куда ты запропастился, пропащий ты человек? - спросил Сева. - Я золотую рыбку спасал. Она в сачке была. Вот! - сказал я и показал всем крохотную золотую чешуинку, прилипшую к ладони. К нам, запыхавшись, подош„л Сергей Иванович и спросил: - Кто это с тобой вместе бежал к пруду? - Пушкин, - сказал я и, вс„ больше волнуясь, начал вглядываться в темноту. Но Пушкина нигде поблизости не было видно. - Да, да, Пушкин! - ещ„ раз сказал я, заметив, что и ребята и взрослые переглянулись между собой. - Не верите? Если бы не засада, я его сразу познакомил бы с вами! - Говорил, не надо было его с собой брать? Говорил! - сказал Симка. - Александр Сергеевич! - позвал я, чтобы доказать им всем, что не вру. - Алексей! Алексей! Ты что "поехал"? - затормошил меня Сева. - Отвечай теперь за него! - сказал Симка. - Ладно. Не паникуйте. Все вы хороши! - прикрикнул на него отец. - Вс„ равно, хотите - верьте, хотите - не верьте, а Пушкин здесь был, и я с ним разговаривал, - упрямо сказал я. - Мы верим. Успокойся, - сказал Сева. - Только обидно. Мы ведь из-за тебя второго упустили. Не погнались за ним. - Ничего. Не уйд„т далеко. Так даже меньше мороки. Пусть их милиция по фотокарточке ищет. Мы их щ„лкнули с поличным. Главное сделано, - успокоил всех Сергей Иванович. - И сачок - доказательство, - добавил я. - Он около кустов валяется. Оказывается "Старика" и Жеку хотели взять в тот момент, когда они первый раз закинули сачок в пруд. Но взрослые не успели зайти с двух сторон, потому что Сева раньше времени крикнул: "Стой!", а Симка защ„лкал вспышкой. "Старик" с сачком убежал. Жеку поймали, но он со связанными руками скрылся в темноте, когда меня хватились и начали искать. Я же ничего не видел и не слышал, думая только о том, чтобы быстрее спасти золотую рыбку. Но дело было сделано. - Никуд

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору