Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детская литература
   Обучающая, развивающая литература, стихи, сказки
      Бичер-Стоу Гарриет. Хижина дяди Тома -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  -
хотела обладать вашим спокойствием! И все домочадцы желали ей того же, ибо Мари использовала свое новое несчастье как предлог, чтобы изводить окружающих. Все, что говорилось, все, что делалось или не делалось в доме, служило ей лишним доказательством того, что она окружена черствыми, бессердечными людьми, равнодушными к материнскому горю. Ева не раз слышала ее причитания и выплакала все глаза, жалея бедную маму и чувствуя себя виновницей ее страданий. Прошло недели две, и в здоровье девочки наступило заметное улучшение - одно из тех обманчивых затиший, которыми эта безжалостная болезнь так часто усыпляет любящие сердца, сжимающиеся болью за близкого человека. Шаги Евы снова послышались в саду и на веранде. Она снова смеялась, играла. И отец, вне себя от радости, говорил, что скоро девочка будет совсем здорова. Только мисс Офелия и доктор знали истинную цену этой короткой отсрочке. И еще одно сердце не хотело обманывать себя - сердце маленькой Евы. Его переполняла щемящая нежность ко всем, кого она должна была покинуть. И больше всего к отцу, ибо девочка, не отдавая себе в том ясного отчета, чувствовала, что у отца нет никого дороже ее на всем свете. Она любила и мать и, со свойственной детям безграничной верой в непогрешимость мамы, только печалилась и терялась, чувствуя ее эгоизм. А как Ева жалела любящих, преданных слуг, в жизни которых она была светлым лучом! Дети не склонны к обобщениям, но этой не по летам вдумчивой девочке глубоко запало в сердце все то зло, которое порождает система рабства. Ей хотелось что-то сделать для негров - и не только для своих, - как-то помочь им, но как, она и сама не знала... "x x x" Однажды вечером Сен-Клер позвал дочь, чтобы показать ей статуэтку, которую он купил ей в подарок. Ева поднялась на веранду. Лучи заходящего солнца окружили сиянием ее тонкую фигурку в белом платье, зажгли золотом ее волосы. И сердце Сен-Клера мучительно сжалось, когда он увидел перед собой эти пылающие щеки и лихорадочно горящие глаза. Он привлек дочь к себе и забыл, зачем звал ее. - Ева, родная моя, тебе лучше? Правда, лучше? - Папа, - с неожиданной твердостью сказала Ева, - я давно хочу поговорить с тобой. Давай поговорим сейчас, пока мне не стало хуже. Сен-Клер, весь дрожа, усадил ее на колени. Она прижалась головой к его груди и сказала: - Зачем таить это про себя, папа? Я скоро покину вас... покину и больше никогда не вернусь. - И девочка всхлипнула. - Ева, милая, перестань! - воскликнул Сен-Клер, стараясь сдержать дрожь в голосе. - Это просто нервы, вот ты и приуныла. Гони прочь мрачные мысли. Смотри, что я тебе купил! - Нет, папа, - сказала Ева, мягко отстраняя его руку, - не обманывай себя. Мне не стало лучше. Я знаю, что скоро уйду от вас. И если б не ты, папа, и не все мои друзья, я была бы очень счастлива. Мне хочется уйти отсюда, очень хочется. - Дитя мое! Откуда в тебе эта грусть? Я сделал все для твоего счастья. - Да, папа, но как же мне не грустить, когда вокруг столько горя! И все-таки... все-таки мне больно расставаться с тобой! - О чем ты говоришь? Что тебя так печалит? - Многое, папа... Я горюю о наших несчастных невольниках. Они так любят меня, так ласковы со мной... Ах, папа! Если б их можно было освободить! - Дитя мое! Разве им плохо живется у нас? - А если с тобой что-нибудь случится, что будет тогда? Таких, как ты, мало. Дядя Альфред совсем другой, и мама тоже другая. А вспомни хозяев несчастной Прю! Какие люди бывают жестокие! - И плечи у Евы вздрогнули. - Ева! Ты слишком впечатлительна. Как я мог допустить, чтобы при тебе рассказывали все эти истории. - Вот это меня и огорчает, папа. Ты хочешь, чтобы я жила счастливо, не знала горя и даже никогда не слыхала ничего печального. Это нехорошо: ведь у других людей вся жизнь - сплошное горе, сплошные страдания. Я должна все знать. И вот я думаю, думаю... Папа, а разве нельзя отпустить на волю всех рабов? - Ты задала мне трудный вопрос, дорогая. Рабство - большое зло, в этом не может быть никакого сомнения. Так думают многие, в том числе и я. Мне очень хотелось бы, чтобы в нашей стране не осталось ни одного раба. Но как это сделать, я не знаю. - Папа, ты такой благородный и добрый и так хорошо умеешь говорить! Тебе удалось бы убедить других людей отпустить рабов на волю. Когда я умру, папа, подумай обо мне и сделай это ради меня. Я и сама освободила бы наших невольников, если бы могла. - Когда ты умрешь? Ева, не надо так говорить! - с болью в сердце воскликнул Сен-Клер. - Ты единственное, что у меня есть на свете! - У бедной Прю тоже был ребенок... единственное ее сокровище. Она слышала, как он плачет, и ничего не могла поделать. Папа, эти несчастные люди любят своих детей не меньше, чем ты любишь меня. Помоги им! Няня постоянно плачет о своих ребятишках. И Том стосковался по родным. А сколько других негров живет в разлуке с семьей! Как это ужасно, папа! - Ну хорошо, хорошо, дорогая! - ласково сказал Сен-Клер. - Я сделаю все, что ты захочешь, только не огорчайся и не говори о смерти. - И обещай мне, папа, отпустить Тома на волю, когда я... - она запнулась, потом неуверенно договорила: - когда я уйду... - Хорошо, моя дорогая. Все будет сделано. Все, о чем ты просишь... Вечерние тени становились все гуще и гуще. Сен-Клер отнес Еву в спальню, и когда она легла в постель, он выслал из комнаты слуг и сам убаюкал ее. "ГЛАВА XXV" Урок Был воскресный день. Сен-Клер курил сигару на веранде, откинувшись на спинку бамбукового кресла. Мари лежала на кушетке под легким, прозрачным пологом от комаров и держала в руках изящно переплетенный молитвенник. Она взялась за него только потому, что было воскресенье, и притворялась, будто читает молитвы, а на самом деле нет-нет да и погружалась в сладкую дремоту. - Огюстен, - сказала она, открыв наконец глаза, - надо послать в город за доктором Пози. Я уверена, что у меня что-то неладное с сердцем. - Зачем же вам понадобился Пози? Доктор, который пользует Еву, тоже очень знающий. - Со всякой болезнью к нему не обратишься, а у меня, по-видимому, что-то очень серьезное, - сказала Мари. - Я уж третью ночь об этом думаю. Не могу спать - такие боли, такое странное ощущение в груди! - Ах, Мари, вы просто не в духе! Я уверен, что никакой болезни сердца у вас нет. - Ну, разумеется! - воскликнула Мари. - Я была готова к этому. Еве стоит только кашлянуть или чуть прихворнуть, и вы уже вне себя от тревоги, а до меня вам дела нет. - Если вы хотите во что бы то ни стало иметь больное сердце, я не буду лишать вас такого удовольствия, - сказал Сен-Клер. - Надеюсь, что вам не придется пожалеть о своих словах, когда будет поздно. Хотите верьте, хотите нет, а тревога за Еву и уход за нашей бедной девочкой только обострили эту болезнь. Я-то давно о ней подозревала. "Трудно догадаться, о каком уходе говорит Мари", - подумал Сен-Клер и, как и подобало такому "злодею", молча продолжал курить сигару, до тех пор пока к крыльцу не подъехала коляска, из которой вышли мисс Офелия и Ева. Мисс Офелия проследовала к себе в спальню снять шляпку и шаль, а Ева подбежала к отцу и забралась к нему на колени. Не прошло и двух минут, как из комнаты мисс Офелии послышался громкий, возмущенный голос. - Опять Топси натворила каких-то бед! - сказал Сен-Клер. - Бьюсь об заклад, что это она прогневала кузину. И не успел он договорить, как негодующая мисс Офелия появилась на веранде, таща за руку маленькую преступницу. - Иди сюда, иди! - приговаривала она. - Я сейчас все расскажу твоему хозяину. - Ну, что случилось? - спросил Огюстен. - То случилось, что я отказываюсь от этой девчонки! Сил моих больше с ней нет! Всякому терпению есть предел! Я заперла ее в комнате и велела выучить наизусть один гимн. И как вы думаете, что она натворила? Подглядела, куда я прячу ключ от комода, забралась в ящик, вытащила оттуда шелк для отделки шляпок и разрезала его кукле на платье! Это же неслыханное безобразие! - Я вам говорила, кузина, что с неграми добром ничего не сделаешь, - сказала Мари. - Будь на то моя воля, - и она бросила укоризненный взгляд на Сен-Клера, - я бы отослала эту девчонку на конюшню и приказала бы как следует ее высечь. Она бы у меня долго этого не забыла. - Не сомневаюсь, - сказал Сен-Клер. - А еще говорят, что у женщин доброе сердце! - Ваша сентиментальность, Сен-Клер, здесь совершенно неуместна. Кузина - человек разумный, и она теперь сама убедилась, что иначе ничего не сделаешь. Мисс Офелия, как женщина аккуратная, не могла не возмутиться хозяйничаньем Топси в комоде. Да многие из наших читательниц отнеслись бы к этому точно так же. Но слова Мари пришлись ей не по вкусу и несколько остудили ее гнев. - Нет, этого я никогда не допущу, - сказала она. - Но, Огюстен, посоветуйте, что мне делать? Сколько я возилась с этой девочкой! И вразумляла ее, и секла, и как только ни наказывала - и все попусту, будто об стену горох! - Ну-ка, поди сюда, мартышка, - сказал Сен-Клер, подзывая Топси к себе. Та подошла к хозяину, боязливо и вместе с тем лукаво поглядывая на него своими блестящими круглыми глазами. - Почему ты так скверно себя ведешь? - спросил Сен-Клер, еле сдерживая улыбку при виде этой хитренькой рожицы. - Наверно, потому, что я дрянь девчонка, - смиренно ответила Топси. - Мисс Фели сама так говорит. - Сколько она для тебя сделала, а ты этого не ценишь! - О господи! Да со мной всегда так. Уж чего только моя старая хозяйка ни вытворяла! И секла меня - побольнее, чем мисс Фели, и за волосы таскала, и о дверь головой колотила... Да если б мне по волоску все мои космы повыдергали, все равно ничего не поможет. Одно слово - негритянка. - Нет, я отказываюсь от нее! - сказала мисс Офелия. - Хватит! Не могу больше мучиться. Ева, которая молча наблюдала за этой сценой, тихонько сделала знак Топси, приглашая ее за собой. Сбоку к веранде примыкала маленькая застекленная комнатка, где Сен-Клер часто сидел с книгой, и обе девочки вошли туда. - Любопытно, что Ева задумала? - сказал Сен-Клер. - Пойду посмотрю. Подкравшись на цыпочках к стеклянной двери, он откинул портьеру и заглянул в комнатку. Потом приложил палец к губам и поманил к себе мисс Офелию. Девочки сидели на полу, лицом друг к дружке. Топси хранила свой обычный лукаво-насмешливый вид, а Ева, взволнованная, смотрела на нее полными слез глазами. - Топси, почему ты такая нехорошая? Почему ты не хочешь исправиться? Неужели ты никого не любишь, Топси? - А я не знаю, как это - любят. Леденцы любить и всякие сласти - это еще понятно, - ответила Топси. - Но ведь отца с матерью ты любишь? - Не было их у меня. Я вам об этом говорила, мисс Ева. - Да, правда, - грустно сказала та. - Но, может быть, у тебя были друзья, сестры... - Никого у меня нет - нет и не было. - Ах, Топси, если бы ты захотела исправиться, если б ты постаралась... - Нечего мне стараться, все равно я негритянка, - сказала Топси. - Вот если б с меня содрали кожу добела, тогда еще можно было бы попробовать. - Это ничего не значит, что ты черная, Топси. Мисс Офелия полюбила бы тебя, если б ты слушалась ее. Топси рассмеялась резким, коротким смешком, что обычно служило у нее выражением недоверия. - Ты мне не веришь? - спросила Ева. - Нет. Она меня терпеть не может, потому что я негритянка. Ей лучше до жабы дотронуться. Негров никто не любит. Ну и пусть, мне все равно, - отрезала Топси и принялась насвистывать. - Топси, бедная, да я тебя люблю! - от всего сердца сказала Ева и положила свою тонкую, прозрачную ручку ей на плечо. - Я люблю тебя, потому что ты одна, без отца, без матери, без друзей, потому что ты несчастная. Я очень больна, Топси, и мне недолго осталось жить. Как бы я хотела, чтобы ты исправилась... сделай это, хотя бы ради меня. Ведь мы с тобой скоро расстанемся. Из круглых глаз чернушки так и хлынули слезы. Крупные капли градом падали на ласковую белую ручку. - Мисс Ева! Мисс Ева! - проговорила она. - Я буду хорошая, обещаю вам, честное слово! Сен-Клер опустил портьеру. - Как она напоминает мне мою мать! - сказал он. - Не могу побороть в себе предубеждения против негров, - вздохнула мисс Офелия. - Что правда, то правда: я брезговала этой девочкой, но мне и в голову не приходило, что она об этом догадывается. - Ребенка не проведешь, - сказал Сен-Клер. - Он всегда чувствует, как к нему относятся. Если вы питаете отвращение к детям, их благодарность не завоюешь никакими заботами, никакими милостями. Странно, но это так. - Я ничего не могу с собой поделать, - повторила мисс Офелия. - Негры мне вообще неприятны, а эта девочка в особенности. Отвращение побороть трудно. - А вот у Евы его нет. - Это все ее доброта! Как бы я хотела быть такой, как наша Ева! Она многому может научить меня. - Старшие не в первый раз получают уроки от маленьких детей, - сказал Сен-Клер. "ГЛАВА XXVI" Смерть Обманчивый прилив сил, поддерживавший Еву последние дни, был на исходе. Все реже и реже слышались ее легкие шаги в саду, все чаще прикладывалась она на маленький диванчик у выходящего на веранду окна и подолгу не сводила с озера задумчиво-печального взгляда. Как-то днем, лежа с открытой книжкой в руках, она услыхала на веранде сердитый голос матери: - Это еще что за новости! Ты рвешь цветы, негодница! И до Евы донесся звук шлепка. - Миссис! Я для мисс Евы! - послышался голос Топси. - Для мисс Евы! Лжешь! Очень ей нужны твои цветы, негритянское отродье! Убирайся отсюда вон! Ева вскочила с дивана и выбежала на веранду. - Мама, не гони ее! Дай мне этот букет! - Ева, у тебя и так полна комната цветов. - Чем больше, тем лучше, - сказала девочка. - Топси, поди сюда. Топси, которая стояла, угрюмо потупившись, подошла к Еве и протянула ей свой букет. Она сделала это нерешительно и робко. Куда девались ее былая живость и смелость! - Какой красивый! - сказала Ева. Букет был не столько красив, сколько оригинален. Он состоял из пунцовой герани и одной белой камелии с глянцевитыми листьями; этот резкий контраст, по-видимому, и прельстил Топси. - Ты замечательно умеешь подбирать цветы, - сказала Ева, и Топси осталась очень довольна этой похвалой. - Поставь его вон в ту вазу, она пустая. И теперь носи мне букеты каждый день. - Странная причуда! - сказала Мари. - Зачем тебе это нужно? - Ничего, мама, ты только не сердись. Не будешь? - Конечно, нет, милая. Делай, как хочешь. Топси, ты слышала, что тебе говорят? Смотри же не забудь! Топси сделала реверанс и снова потупилась, а когда она повернулась к двери, Ева увидела слезинку, блеснувшую на ее черной щеке. - Мама, я знала, что Топси хочется доставить мне удовольствие, - сказала она матери. - Вздор! Эта девчонка только и ждет, как бы набедокурить. Ей не позволяют рвать цветы, вот она и нарвала целый букет. Но если тебе это нравится, пожалуйста. - Мама, а мне кажется, что Топси теперь не такая, как прежде. Она старается быть хорошей. - Ох! Сколько еще ей надо стараться, чтобы стать примерной девочкой! - с пренебрежительным смешком сказала Мари. - Но ведь у Топси такая тяжелая жизнь! - Уж в нашем-то доме ей не на что пожаловаться! Мало ли было возни с этой девчонкой! Да ведь ее ничем не проймешь - ни просьбами, ни уговорами. Какой была, такой и осталась. - Мама, ты попробуй сравнить нас! Я живу среди родных, среди друзей, у меня есть все. А Топси? Вспомни, что она вытерпела, прежде чем попала к нам! - Не знаю... может быть. - И Мари зевнула. - Господи, какая жара! - Мама, - сказала Ева, - я хочу подстричь покороче волосы. - Зачем это? - спросила Мари. - Чтобы раздать локоны друзьям, пока у меня еще есть силы. Позови тетю, пусть она принесет ножницы. Мари кликнула мисс Офелию из соседней комнаты. Девочка приподнялась ей навстречу, тряхнув головкой, распустила по плечам свои длинные золотистые кудри и сказала: - Тетушка, остригите овечку! - Что такое? - удивился Сен-Клер, входя в комнату с блюдом фруктов для дочери. - Папа, я решила подстричь волосы, они слишком густые, мне жарко от них, а локоны подарю всем домашним. - Осторожнее! - сказал Сен-Клер мисс Офелии. - Выстригайте так, чтобы не было заметно. Евины кудри - моя гордость. Он стоял, нахмурив брови, сжав губы, и смотрел, как ножницы отрезали длинные пряди золотистых волос. Девочка брала их в руки, обвивала вокруг своих тонких пальцев и складывала одну за другой на колени, с тревогой поглядывая на отца. - А теперь позовите сюда всех наших слуг, - проговорила она наконец. - Мне надо кое-что сказать им. - Хорошо, - коротко, через силу бросил Сен-Клер. Мисс Офелия распорядилась, чтобы желание Евы было выполнено, и вскоре все слуги собрались около ее кровати. Ева лежала с рассыпавшимися по подушке волосами, яркий румянец пятнами выступал у нее на щеках, подчеркивая худобу этого личика и проникновенный взгляд больших синих глаз. Слуги посматривали друг на друга, вздыхали, грустно покачивали головой. Женщины закрывали лицо передником. Первые минуты в комнате стояло молчание. Но вот Ева приподнялась с подушек и сказала: - Милые мои друзья, мне захотелось повидаться с вами, потому что я люблю вас всех. Вы всегда были так добры ко мне! Примите же от своей Евы маленький подарок, и пусть он всегда напоминает вам о ней. Я дам каждому из вас по прядке волос... Со слезами и рыданиями негры столпились около кровати и приняли из рук больной последний знак ее любви к ним. Мисс Офелия, опасавшаяся, как бы эта волнующая сцена не повредила девочке, незаметно делала то одному, то другому знак рукой, чтобы они, отходя от кровати, не задерживались в комнате. Наконец все ушли, остались только Том и няня. - Дядя Том, - сказала Ева, - вот этот самый красивый локон - тебе. Возьми и ты, няня, моя добрая, дорогая няня! - И она ласково обняла старую мулатку. - Мисс Ева, как же я останусь без вас? На кого вы меня покидаете, одну-одинешеньку! - обливаясь горькими слезами, проговорила ее верная нянюшка. Мисс Офелия мягко подтолкнула обоих слуг к двери в полной уверенности, что больше в комнате никого не осталось, но оглянувшись, вдруг увидела перед собой Топси. - Ты откуда взялась? - удивилась она. - Я все время здесь стою, - ответила Топси, утирая кулачками глаза. - Мисс Ева! Неужто вы мне ничего не дадите? - Дам, Топси, дам! Вот, возьми этот локон и каждый раз, как будешь смотреть на него, вспоминай меня, вспоминай, что я тебя любила и желала тебе добра. Топси спрятала заветный дар за пазуху, уткнулась лицом в передник и, повинуясь приказанию, вышла из комнаты. Мисс Офелия, которая украдкой смахнула не одну слезу в продолжение этой сцены, затворила за ней дверь. Сен-Клер сидел в кресле, закрыв рукой гл

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору