? В Мойдодыра?
     - Какого Мойдодыра, - возмутился из-под посудины ребенок. -
     Инопланетное вторжение, марсиане атакуют, но наши не сдаются. Ур-
     ра-а!
     Кастрюльный мальчик, бултыхаясь в кирзовых сапогах и мигая фо-
     нариком, помчался дальше.
     В сельсовете дело уточнилось.
     Год назад под Охломоновым потерпела крушение летающая тарелка
     без опознавательных знаков. Экипаж в составе одного сиреневого
     слизнеобразно-безобразного существа с рожками принялся за ремонт.
     А пока суд да дело пошел в трактористы. Так и жил при колхозе.
     Неделю пашет, в выходные ремонтирует свою тарелку. А еще занялся
     он садоводством. Построил чудной аппарат, от которого счетчики
     Гейгера зашкаливают, и начал выращивать призовые баклажаны. Но
     постепенно и все вокруг пошло в рост - ромашка аж по плечо, зем-
     ляничины с голову. Елки соответственно выше облаков. Ходили слу-
     хи, что один местный преступник, скрывающийся от милиции, по ним
     на Луну ушел.
     Сперва удивлялись, потом привыкли.
     Но когда в деревне появилась корова с шестью ногами и с хвос-
     том на месте вымени, запахло межпланетным скандалом.
     - Как же я их доить буду, клятых, - вопрошал председатель,
     размахивая руками перед невозмутимым Картузым, - Сколько за
     хвост ни дергай, молоко не течет. У меня план, у меня график, а
     мне вместо молока, понимаешь, хвосты подсовывают! Это ж просто
     хвостовство какое-то!
     - И как нам его найти? - спросил Ведеркин.
     - А по грибам! Чем ближе к нему, тем больше грибы.
     - Спасибо.

     Сыщики вышли из сельсовета и направились пыльным проселком в
     лес. Охломоновцы провожали их как на войну.
     Чем дальше они забирались в чащу, тем больше все становилось.
     Небо постепенно исчезло в вышине. Стволы деревьев уходили в недо-
     сягаемую высь. Кусты с четырехэтажный дом нависали над головами.
     Под десятиметровой шапкой пятиметрового гриба стояла небольшая
     голубая тарелка.
     Из-под нее торчали два кирзовых сапога. Картуз прокашлялся.
     Появилась симпатичная зеленая штука с глазом.
     - Наверное, голова, - вслух подумал Картуз и обратился к ней:
     - Это что ж, гражданин инопланетянин, делается? Цветы с человека,
     кусты с дом! Непорядок.
     - А что? - удивленно спросил зеленый кисель, вываливаясь
     из-под машины и принимая форму обычного тракториста. - По-моему
     хорошо, - сказал он, оглядываясь, - продуктивность повышенная.
     - Да вы только посмотрите, до чего его продуктивность довела!
     Кисель в сапогах!
     - Насчет киселя я бы попросил... рагу в фуражке...
     - Спокойней, граждане, спокойней. Это дело расследовать надо,
     а не ругаться. На вас, уважаемый пришелец, заявление поступило: в
     селе шестиногие коровы без вымени появились. Молока нет. Что де-
     лать? Придется с производством призовых баклажанов завязывать.
     - Да не могу я с ними завязать!
     Зеленый кисель в форме тракториста от расстройства пожелтел и
     пошел малиновыми пятнами:
     - Радиоактивные баклажаны - моя основная пища.
     Картуз с интересом обошел вокруг механизма.
     - И в чем у вас поломка?
     - В антигравитаторе. Без него возможно только припланетное пе-
     редвижение.
     - Вот что, сейчас все бросай и полетим на станцию тех. обслу-
     живания к нам, в Кисляевку. Там как раз высококлассный механик с
     инженерным уклоном отбывает наказание за несанкционированный за-
     пуск соседей в космос в обычном бытовом холодильнике.
     Инопланетянин согласился, перелился в выходные лапти, принял
     праздничный серо-буро-малиновый цвет и пригласил на посадку.
     Сыщики залезли во что-то очень напоминающее ванну, емкость
     быстро приняла форму ответственных товарищей.
     - Готовы? - спросил кисель.
     Картуз поправил симметричность козырька фуражки по отношению
     к носу и посмотрел на часы.
     - Готовы!
     Под ними что-то мягко заурчало, тарелка поднялась в воздух и
     полетела к Кисляевке.
     Две старушки охломоновки, набиравшие воду из колодца, сочувс-
     твенно проводили взглядом аппарат.
     - Увез, - сказала одна.
     - Тьфу на него, - отозвалась другая.

     Механик Звездного городка Сергей Шаваевич Головастик закручи-
     вал гайку номер семь. Гайка шла туго. Головастик налег двумя ру-
     ками и помог пузом. Запорожец накренился.
     Из-за него медленно выплыла летающая тарелка.
     У механика Головастика выпал ключ.
     В боку тарелки появилось отверстие.
     В нем показался инспектор ВАГОНа Картуз.
     - Сергей Шаваевич, вы в антигравитаторах разбираетесь? - спро-
     сил он.
     - Ну вот, - сказал Головастик, - говорили мне: не работай до-
     поздна. Все. С завтрашнего дня режим и витамины.
     Тем временем тарелка приземлилась рядом с обалдевшим механи-
     ком. Картуз выпрыгнул из нее.
     - Тут антигравитатор полетел, - сообщил он. - Посмотрите?
     - А что, - спросил Головастик, - у нас вся милиция на тарелки
     пересела?
     - Да нет, просто гражданин подбросил.
     Гражданин показался в люке.
     Головастик тихо сполз по стенке.
     ВАГОНовцы учтиво подняли его за локотки и завели под тарелку.
     - Вы тут покажите Сергею Шаваевичу что у вас где, а мы пока
     отчетом займемся.
     Постепенно механик и инопланетянин разговорились, у них завя-
     залось взаимопонимание на автолюбительской почве. Так и сыпались
     слова: кардан, ось, коленвал... И наконец они полезли в железные
     внутренности тарелки.
     Через полтора часа сдружившиеся братья по разуму - механик в
     кисельных пятнах, марсианин в мазуте - заявили, что все готово.
     - Неважно, где у него мозги, - сказал Головастик, - главное,
     что они работают.
     В дорогу механик подарил пришельцу любимый набор гаечных клю-
     чей, а инопланетянин портативный перемещатель соседей на дальние
     расстояния с гарантией на пятьсот лет.
     Картуз попросил кисельного подвезти их до участка.
     Когда тарелка зависла над отделением ВАГОНа, инспектор с по-
     мощником спустились на родную землю.
     - Ну, спасибо, - сказал кисельный, - большое галактическое
     спасибо, родные уже забыли, наверное, как я выгляжу.
     - Это трудно забыть, - пробурчал Ведеркин.
     - До свидания, - попрощался пришелец, - и еще раз спасибо.
     - Не за что, - ответил Картуз, - это наша обязанность. Счаст-
     ливого пути!
     Ведеркин козырнул. Люк захлопнулся. Тарелка замигала разноц-
     ветными огнями, поднялась, накренилась и, резко взмыв, исчезла в
     темнеющем небе Подмосковья где-то в районе созвездия Волопаса.
     Сыщики разошлись по домам.
     Соседка Картуза, отставив лейку, еще долго смотрела на звезды.
     - Летають, летають... А чего летають?





        "Глава пятая"

        " Дело о бабакуде  или  Крылатые качели"

     Картуз сочувственно слушал заведующего лабораторией Сохране-
     ния ненужных зверей при Институте Ненормальных Явлений, прибывше-
     го к прославленному сыщику с первой электричкой.
     - Бабакуда пропала, - гундосил завлаб, - сгинула на погибель
     моей диссертации.
     - Опишите подоз.., тьфу, пропавшую поподробнее.
     - Такая кутасивая, с нюнзиком.
     - По буквам, пожалуйста.
     - Ню-нзи-ком.
     - А еще приметы у нее имеются?
     - Приметы, приметы, - задумчиво протянуло светило. - Да! Есть!
     Синдром закачивания имеется, открытый Синяковым.
     - Поподробнее, мы должны знать все.
     Оказалось, что бабакуда - отечественное дальневосточное млеко-
     питающее средней комплекции, довольно лохматое, но симпатичное.
     Похожее на смесь слона собаки и кенгуру. Хотя в науке признано
     ближайшим родственником домовой мыши. Любит две вещи - сыр и ка-
     чели. Вид качелей вызывает неодолимое желание качаться. На каче-
     лях впадает в глубокий сон и падает обычно после десятого качка.
     Спит до весны. Весной просыпается и снова ищет качели. Называется
     все это синдромом Синякова. Под большим секретом завлаб сказал,
     что Синяков это он и есть, а пропавшая бабакуда - единственный
     зарегистрированный экземпляр.
     В папке, лежавшей перед Картузом, были две фотографии убегшей
     - в профиль и фас.
     - Так себе нюнзик, - сказал Ведеркин из-за плеча шефа.
     - Бабакуда как бабакуда, - пожал плечами инспектор.
     - Бабакуда обыкновенная, ручная, - прочитал Ведеркин, - найде-
     на при таинственных обстоятельствах группой геологов на Камчатке.
     Геологи сделали качели для отсеивания молибдена от курчатовия.
     Животное пришло на скрип, взобралось на качели и на десятом махе
     свалилось рядом в глубоком сне, в котором и пребывало до прибытия
     в Институт Ненормальных Явлений. С удовольствием ест сыр. Где жи-
     вет и чем питается в природе неизвестно.
     - Будем брать на качели. Шарман, Ведеркин?
     - А как жесь, Иван Иванович!
     Ведеркин взял лупу, Картуз фотоаппарат и сыщики отправились
     на место происшествия.

     У дверей белокафельного института их встретил местами поседев-
     ший от горя Синяков.
     Завлаб привел их к невысокому зданию в стиле Мозговитости и
     Просвещенности. Перед входом стояла статуя Менделеева, открываю-
     щего свою таблицу.
     Они прошли мимо доски, на которой значилось Институт НЕЯВКИ.
     Последние две буквы были намалеваны штатным юмористом.
     Группа миновала светлый вестибюль и двинулась гулкими тусклыми
     коридорами. Иногда по ходу на стенах попадались схемы невыполни-
     мых, но оригинальных проектов Вечного Двигателя, Шапок-невидимок
     и видимок.
     - А что, у вас тут и шапки делают? - спросил Картуз.
     - Нет. Просто одно время здесь работали два Димки в лаборато-
     рии Непризнанных гениев - англичанин Неви и француз Ви, так это
     их шапки.
     - Ага, - глубокомысленно изрек инспектор.
     Они свернули за угол, обошли скульптуру Дедала в разрезе, объ-
     ясняющую принцип использования крылатого двигателя в Древней Гре-
     ции, миновали группу нобелевских лауреатов, забивающих козла.
     - Ну вот и прибыли, - остановился Синяков перед белыми дверя-
     ми, потрепанными учеными буднями.
     - Рыба, - гаркнул сзади лауреат по физике.
     Дверь закрылась.
     Стены лаборатории были увешаны фотографиями Синякова рядом с
     выдающимися людьми, даже с Архимедом. Где раздобыл изыскательный
     завлаб Архимеда никто не знал.
     Расследование отпечатков было нетрудным. Наследил исчезнувший
     изрядно. Цепочка следов тянулась по клетке, спускалась на пол,
     пересекала спектроскоп, проходила по спящему лаборанту, поднима-
     лась на потолок и исчезала в вентиляционном отверстии.
     - Э-э, - прокричал Ведеркин в шахту.
     - У-у, - донеслось оттуда.

     - Труба загибается по небольшим углом влево, на 40 градусов, -
     сказал умный Ведеркин.
     Крошки сыра и следы на халате спящего показали, что бабакуда
     съела завтрак лаборанта и вытерла об него лапы.
     - А почему он спит? - спросил Картуз, рассматривая помощника
     светила через увеличительное стекло.
     - Экзамен вчера сдал, - ответил Синяков, отечески глядя на
     студента.
     При слове "экзамен" спящий застонал.
     - Ну и как? - спросил инспектор.
     - Порядок.

     После похода в Институт Ненормальных Явлений сведений прибави-
     лось мало.
     На прощание Синяков сказал, что бабакуда с нюнзиком днем ско-
     рее всего будет отсиживаться в укромности и сокрытости, а на
     большую дорогу выйдет ночью. Об опасности и хищности ее никто ни-
     чего не упоминал.
     До вечера Ведеркин, заведывавший художественно-просветительной
     работой в Кисляевском отделении ВАГОНа, отпечатал объявления с
     фотографиями. В них значилось:
     Разыскивается гражданка Бабакуда (с нюнзиком).
     Приметы: похожа на кенгуру, собаку и слона од-
     новременно.
     Особые приметы: при скрипе качелей впадает
     в спячку.
     Просьба: без нюнзика не приводить.
     Отметив границы микрорайона, где предположительно скрывался
     убегший, ВАГОНовцы принялись за дело.
     Сгущались фиолетовые сумерки, дома загорались топазовыми окна-
     ми, слагающимися в причудливые узоры.
     Ведеркин расклеивал объявления.
     Приладив на стену последнее, он довольно разглядывал дело сво-
     их рук.
     Сзади кто-то подошел, большая темно-синяя тень упала на листок.
     - Сбежал? - спросили его.
     - Далеко не сбежит, - ответил лейтенант и пригладил рукавом
     отклеивающийся уголок.
     - Ну-ну, - сказали за спиной, и некто растворился в темноте.
     Ведеркин нагнулся за сумкой с клеем и картой и оставался в та-
     кой позе минуты три: следы показали, что это была бабакуда. С
     нюнзиком или без - осталось загадкой.

     Лейтенант, понурившись, стоял перед Картузом.
     - Ну, будет... - шеф снисходительно похлопал его по плечу. -
     Против качелей он не устоит, заодно и ребятишек здешних порадуем.
     Сыщики нырнули в ближайшую мусорную свалку и через какие-ни-
     будь полчаса из старой кровати, пылесоса, ящика из-под бутылок и
     кое-каких мелочей создали штуку, которой бы и Кулибин позавидо-
     вал. Конструкция держалась на медной проволоке и честном слове
     инспектора.
     Качели приводились в движение Ведеркиным, сидящим в засаде,
     путем дергания бельевой веревки, конфискованной для проведения
     операции. Прищепки на ней поблескивали зеленым и казались светляч-
     ками, плавно парящими над землей.
     "Маяк" пропикал двенадцать часов. Картуза видно не было.
     Луна отражалась в лакированном козырьке Ведеркина. Монотонный
     скрип качелей отражался эхом от соседних домов. Прищепки, усыпляя
     бдительного лейтенанта, межденно маячили перед глазами.
     Вдруг на стену слева от Ведеркина упала большая тень, напоми-
     нающая слона, кенгуру и собаку одновременно.
     Лейтенант вскочил. Пятно тени на стене отпрыгнуло огромным
     австралийским скачком. Земля вздрогнула.
     Ведеркин, человек в общем-то серьезный и не суеверный, в такой
     ответственный момент все же дал слабинку, но принялся зазывать
     животное:
     - Ловись бабакуда большая и маленькая, - приговаривал он.
     Глаза лохматого зверя дальневосточной наружности были прико-
     ваны к качелям.
     Наконец бабакуда не вытерпела, зевнула, с разбегу вскочила на
     качели и, странно, сама принялась их раскачивать. Картины была не
     для слабонервных, но Ведеркин выдержал.
     После десятого качка бабакуда упала, вместе с качелями.
     Неизвестно откуда появился Картуз. Накинул на зверя сеть и
     закрепил победу морским узлом. Бабакуда шумно храпела. Сыщики
     уселись на зверя.
     - А где вы были? - спросил лейтенант.
     - Видите ли, мой друг, - начал Картуз, - я с самого начала не
     был уверен в надежности нашей конструкции. Допустить повторного
     убега ценного экземпляра было нельзя. И я решил подстраховаться.
     Я спрятался внутри и, когда животное прыгнула на наше устройство,
     прижал его лапы к бортику. В результате нашей борьбы амплитуда
     маха увеличилась. Бабакуда силилась выпрыгнуть, но мы так прочно
     засели в ящике, что это стоило бы ей больших трудов. Вы слышали,
     как зверь взвыл, почувствовал всю цепкость ВАГОНа? Тут как раз
     подошел десятый качок, бабакуда дернулась засыпая, и качели не
     выдержали.

     В лаборатории ненужных животных было весело. Синяков радовался
     вернувшемуся объекту диссертации. Все поздравляли друг друга. Да-
     же нобелевские лауреаты присоединились к празднику. Лишь только
     что проснувшийся лаборант ничего не понимал, разглядывая следы на
     халате и крошки съеденного завтрака.
     - А скажите, ваша бабакуда разговаривает?
     - Да вы что, - рассмеялся Синяков. - Нема как рыба.
     - Как рыба? - сквозь сон произнесла бабакуда. - Ну-ну... - И
     хлюпнула нюнзиком.


        "Глава шестая"

        " Дело о лукоморье  или  Там чудеса, там леший вроде..."

     Воскресенье Кисляевского отделения ВАГОНа отличалось тем, что
     Картуз вместо утренней зарядки работал на огороде.
     Позавтракав любимой шотландской овсянкой, называемой в анг-
     лийском простонародье "порридж", инспектор надел кирзовые сапоги
     и вышел на посадочные работы с тяпкой в одной руке и "Ста полез-
     ными советами любителям правильной посадки капусты" в другой.
     Вдруг он услышал резко приближающийся свист. Опытный Картуз
     нырнул в смородину. Над головой что-то цыкнуло и с треньканьем
     ударилось о стену дома.
     Инспектор высунулся из буйной зелени и пристально осмотрел ок-
     рестности в поисках предполагаемого врага. У сельсовета стояли
     тетя Фрося и дворничиха Микулишна. Так как на следующей неделе
     Картуз обещал одной из них починить крышу, в предполагаемые враги
     они не годились.
     Иван Иванович встал и задумчиво уставился на стенку. В косяке
     торчала стрела с кованым наконечником.
     - Значит не индейцы, - подумал Картуз.
     К оперению была привязана записка. Сыщик снял ее и прочитал
     следующее:
     У Лукоморья дуб в утиле,
     Висит пакет на дубе том.
     Коробки, кетки и бутыли
     Лежат завалами кругом.
     Сунув бумажку в карман, он зашел в дом и позвонил Ведеркину.
     Затем, пройдя в кабинет, снял с полки том Большой Энциклопедии.
     - "ЛуКоМоРьЕ, - прочитал он, - Литературный комплексный музей
     "От Рыбки до Емели". В восемнадцатом веке - имение князя Лопати-
     на, в девятнадцатом передано под лагерь отдыха лицеистов. В нас-
     тоящее время - лучшее собрание отечественных персонажей. Памятник
     садово-паркового искусства", - затем продекламировал, ставя книгу
     на место: - И опыт - сын ошибки друга, и гений - парадоксов труд!
     - Ибо случай - изобретатель, - добавил появившийся в дверях
     Ведеркин.
     - Отправляемся в Лукоморье, - предупредил его начальник.
     - Как же, как же! Царство славного Солтана.
     Инспектор надел форму и сдал помещение рядовому Кукушке.

     Станция Лукоморье располагалась на середине пути по железнодо-
     рожной ветке Москва-Можайск.
     Проехав по удостоверениям ВАГОНа бесплатно, они сошли на тихой
     платформе с кассой в тридевятом стиле и отправились к объекту.
     Их путь пролегал по кленовой аллее, украшенной памятниками по-
     этов, писателей и мемориальными досками вроде такой:
     Здесь Н.В. Гоголь решил включить
     свое произведение "Ревизор" в программу
     седьмых классов,
     или такой:
     Под этим деревом А.С. Пушкин не
     смог придумать названия к стихотворению
     "Буря мглою небо кроет..."

     Вспугивая сорок и галок, сыщики дошли до кованых ворот, по обе
     стороны от которых тянулся забор с изображениями знаменитых лите-
     ратурных героев. У калитки на сундуке, прислонясь спиной к колон-
     не, дремал субъект в черном. Рядом на гвозде висела ржавая коро-
     на.
     - Спим на посту? - сурово поинтересовался Ведеркин.
     Старикан вздрогнул, похлопал заспанными глазами. Потом напялил
     на уши корону и, потрясая одеждами, продекламировал:
     - Налево пойдешь - в музей попадешь, направо пойдешь - лекто-
     рий найдешь, а прямо пойдешь - живота не спасешь.
     - Погибнешь что-ли? - спросил Ведеркин дрогнувшим голосом.
     - В смысле, буфет там, - объяснил старичок.
     - Темните вы что-то, гражданин, - сказал Иван Иванович, -
     как-то у вас все запутано. Вы бы путеводитель издали что-ли...
     - Хорошая идея, - согласился сторож, - а вы кто будете? Экс-
     курсия али так, менестрели?
     - Насчет стрельбы у нас - будьте покойны, - заверил его инс-
     пектор. - А сами мы из ВАГОНа.
     - Ой, радость-то какая! - разулыбался, сверкая золотыми зубами,
     дед. - У нас без вас все