как он делал  это обычно.  Видно,  надеялся, что Рыжик  останется в
лесу  и не будет его больше донимать. Попробовав  однажды расшелушить шишку,
Рыжик  решил, что Леша  тоже нечто  вроде  шишки.  Я  несколько  раз  больно
отодрала бельчонка за уши, когда, подкравшись к читающему Леше, Рыжик хватал
его и начинал теребить. Ростом бельчонок стал почти что с  Лешу, и тому было
трудно защищаться. После выволочки  Рыжик сделался осторожней, однако Лешу в
покое  не оставил.  Заметив, что бельчонок  подбирается  к Леше,  я  кричала
строго: "Рыжий,  ты  что  делаешь!"  Он тут  же прижимал  уши  и  шмыгал под
кровать. Имя свое он знал и в интонациях голоса разбирался прекрасно. Теперь
не приходилось его тащить силком, чтобы накормить. Стоило поставить блюдце с
молоком в  угол комнаты, где мы его  обычно кормили, и позвать - он был  тут
как тут.



        "12"



     Рыжику у  нас  жилось  неплохо, однако  у Леши  жизнь  стала  сложная и
трудная. Я теперь поняла, почему он  не  очень обрадовался, когда мы взяли к
себе Рыжика. Видно, лесовички вообще враждуют  с белками: белки для  них все
равно  что тигры  для  жителей джунглей.  И  хотя сам  по  себе  тигр  очень
красивый,  милый и хороший, но попробуйте встретиться с ним в джунглях! Да и
жить с ним в одной комнате тоже, наверное, не очень спокойно.
     Что  было  делать?..  Я пообещала Леше,  что через пять дней мы  Рыжего
непременно отпустим в лес, захочет он этого или нет, и мы стали жить дальше.
     Опять установилась сухая, довольно теплая  погода, Тяпкин и Леша, надев
пальтишки  и  ботинки, ходили играть  на лужайку перед домом, а  я  пыталась
работать, хотя Рыжик и мешал мне.
     - Любка! - сказал Леша в один из таких дней, когда я сидела и работала,
а  они  гуляли в  саду.-  Пошли  к моим дедушкам?  Я почему-то по ним  очень
соскучился.
     Теперь стало рано темнеть, к тому же ручей от дождя разлился, и мисочку
ставили в овраге  за участком,  чтобы старичкам не перебираться каждый вечер
через ручей. Ребятишек я с собой не брала, когда относила молоко, и старички
с Лешей на самом деле давно уже не виделись.
     -  Ну и иди! - сказал Тяпкин.  Последнее  время  они не  очень  с Лешей
дружили. Леша читал свои паршивые книжки все время, и Тяпкину опять  было не
с кем разговаривать.-  Как я в пальто в  вашу  дырку полезу?  Я там застряну
просто. Ты, что ли, с ума сошел, Лешка?
     -  Ну и ладно! - Леша засунул руки  в карманы штанишек и засвистел.  Он
видел  недавно мальчика,  который  шел,  засунув руки в карманы  штанишек, и
свистел  - это Леше  очень понравилось.- Пойду без тебя. Уйду от вас совсем!
Книжки  ваши я все прочел сто раз. Рыжий  этот пристает все время...  Уйду к
дедушкам.
     -  Ну и  уходи...-  сказал не  очень уверенно  Тяпкин, и ему захотелось
зареветь:  все-таки он полюбил Лешу.- Уходи, пожалуйста, ты никому не нужен!
А зато в Москве у нас знаешь сколько книжек есть! Сто! На всей стенке  стоят
на полке книжки. А мы тебе не дадим их читать.
     Леша помолчал, постоял, отвернувшись и все  еще  держа руки в карманах,
потом произнес:
     - А  в  Москву  вы меня все  равно не  возьмете. Меня  девать некуда. Я
слышал, как  наша  мама с той мамой  разговаривала, которая  Вера. Когда она
приезжала позавчера.
     И, не поворачиваясь, пошел вниз по дорожке в овраг.
     -  Возьмем...-  тихонько  сказал ему  вслед  Тяпкин.-  Ты  что, глупый?
Возьмем...
     Но Леша шел  не оборачиваясь, маленький и прямой, и не  вынимал рук  из
карманов  штанишек,  хотя у  него  по лицу текли слезы, капали на  рубаху  и
совсем  промочили  ее.  Когда он скрылся  из виду, Тяпкин громко  заревел  и
побежал домой, спросить, возьмем  ли мы  Лешу в  Москву. Раньше  он  об этом
просто не думал, ему казалось, что теперь Леша всегда будет жить с нами.
     Но я не стала  его утешать, сказала, что Лешу и правда девать некуда: в
ясли или в детский сад его не примут, а  дома  один он жить не может, потому
что  еще  мал. Сказала, что Тяпкин прекрасно понимает:  мне  надо  работать,
ездить в командировки, писать книжки. Может, на будущее лето, если все будет
хорошо,  мы  снова  приедем сюда  и  возьмем  Лешу  к себе.  Тяпкин  плакать
перестал, но сидел на крыльце очень грустный и до самого вечера ждал Лешу.
     Леша не  пришел ни в этот вечер, ни на следующий день, ни еще через два
дня. Тяпкин очень грустил, никуда  не хотел идти гулять, потому что сидел на
крылечке и ждал, что, может, Леша все-таки придет. Рыжика он теперь не любил
совсем и говорил, что это из-за него ушел Леша.
     Пока  не поздно,  бельчонка, конечно, надо  было  выпускать. Нести  его
снова  в лес мне не хотелось, я решила выпустить его здесь. На  участке дачи
росло  много  деревьев,  потом  рядом  был овраг,  заросший лесом, там  жили
несколько  беличьих семей.  Рыжему, может  быть, здесь понравится больше,  а
главное, мы сможем его первое время подкармливать.
     Так и сделали. Я открыла дверь  терраски, мы сели на крыльце, и  Рыжик,
выбежав  следом,  сначала  покрутился возле нас, потом прыгнул на  перила, с
перил  на сосну,  росшую  возле крыльца,  и  быстро шмыгнул по стволу вверх.
Засновал  между  ветвями,  удивляясь  простору,  потом спустился немного  по
стволу, посмотрел на нас и поквакал.  Наверное, попрощался, а может, поругал
нас, что  мы не отпустили его в такое хорошее место раньше. Потом он прыгнул
с  сосны на березу, с березы  на сосну, потом на елку- и его не стало видно.
Мы  посидели, подождали, но  он  так и не вернулся. В обед  мы поставили  на
крылечко мисочку с молоком и хлебом, рядом положили  нарезанное яблоко и все
время   выглядывали  за  дверь,  не  пришел  ли  Рыжик.   Грустно   все-таки
расставаться с друзьями, даже если  они причиняют тебе некоторые неудобства.
Поесть Рыжий потом приходил, но к себе уже не подпускал, одичал сразу.
     На  другой  день  после   обеда  приехала  Вера  Васильевна,   привезла
окончательные  варианты  рисунков  для книжки, а  с  вечерним  поездом вдруг
заявился  наш  папа. Тяпкин  обрадовался,  что опять  много народу  и  можно
разговаривать, а папа сказал, поглядев в угол, где лежали игрушки:
     - Ну вот, я действительно был болен  какой-то тропической болезнью, она
передается  через  комаров.  Но  выздоровел. Пришлось  принять  сорок уколов
кокосителина, новое средство. Внутривенно.
     - Бедный!  - прошептала  мне Вера Васильевна.-  Почему вы не  объяснили
ему, что Леша существует на самом деле?
     - Бесполезно,- ответила я.-  Я уж знаю. Он хороший человек, но не верит
ни во что такое, понимаете?.. Ни во что, о чем  он привык  думать, что этого
нет. Если бы я ему рассказала, кто такой  Леша и что он есть на самом  деле,
наш папа  решил  бы, что  я  от него  заразилась тропической болезнью. И мне
пришлось  бы  тоже  принять сорок уколов  кокосителина внутривенно. Я этого,
знаете, не люблю.
     Папа сказал, что машину для переезда в город он заказал на понедельник,
приедет  за нами утром и чтобы к этому времени мы были уже  готовы. После он
уехал обратно в Москву, а Вера Васильевна осталась.
     Тяпкин спал, мы сидели за столом и обсуждали рисунки.
     - Как жаль, что Леша ушел,- вздохнула вдруг  Вера Васильевна.-  Ведь я,
собственно, за ним приехала...
     - За ним?  - Я удивилась.- Почему же вы раньше ничего не говорили? Ведь
мы столько раз обсуждали эту тему! Вера Васильевна усмехнулась.
     -  Ну, вы меня поймете...- сказала  она.- Муж  был на гастролях, писать
ему об этом я не  хотела: он мог тоже подумать,  что я сошла с ума. Мужчины,
они,  знаете... Вчера он вернулся, я ему  сказала,  и, представьте,  он  все
принял как надо. Я даже удивилась. Сегодня я заторопилась к вам,  а Леши уже
нет. Нелепо  как  все... Я  так мечтала, что  он будет  жить у  меня, читать
книжки. Такой умный и милый...
     Я подумала, что вообще-то завтра  можно будет послать Тяпкина, чтобы он
сходил  за Лешей, но Вере Васильевне  об этом говорить не стала: может, Леша
не захочет идти к ней жить и она снова огорчится.
     На следующее утро после завтрака я  пошептала Тяпкину по секрету, зачем
приехала  Вера  Васильевна.  Тяпкин очень обрадовался,  тихонько завизжал  и
шепотом закричал  "ура",  потом  он захотел  сейчас же  бежать  за Лешей. Мы
сказали Вере Васильевне, что хотим  сходить к знакомым попрощаться, а то они
уезжают.  А сами пошли  в овраг.  Осторожно перепрыгнули через  ручей, потом
отыскали вход, где жили старички. Тяпкин снял пальтишко и полез  в  дырку  в
лыжном костюме. Я наказала возвращаться сейчас же и осталась его ждать.
     Но  я  ждала,  ждала,  а он  все  не шел  и не шел.  Я уже  стала очень
волноваться:  что-нибудь, наверное,  случилось,-  хотела  бежать за лопатой,
сделать дырку пошире и залезть туда сама. Но тут он появился вместе  с Лешей
не из  дырки, а совсем  с другой стороны, откуда я их не  ждала:  сверху,  с
горы. Я стала их ругать и спрашивать,  в чем дело, но они оба как-то странно
отводили глаза и бормотали  какие-то глупости. Тогда  я  рассердилась, взяла
Тяпкина за  руку  и  сказала, что больше никуда одного его не  пущу, раз  он
пытается мне врать. И мы пошли домой.



        "13"



     А  случилось  вот что.  Когда Тяпкин,  очень  толстый  в  своем  лыжном
костюме, все-таки долез до комнаты дедушек, то увидел,  что все дедушки спят
на  своих  кроватках, а Леша  сидит за столом, чистит  желуди  и трет их  на
маленькой терке, сделанной из ракушки.
     - Лешка!..- заговорил было сердитым басом Тяпкин, которому опять в глаз
попал  песок, но Леша радостно всплеснул руками и, приложив  палец  к губам,
прошептал:
     - Тихо,  а  то  дедушек  разбудишь! Пошли, ой, я тебе сейчас такую одну
вещь покажу!  Хорошо, что ты  сейчас пришла,  я  уже  кончил готовить,  идти
должен.
     Он  аккуратно  закрыл   тертые  желуди  перламутровой  ракушкой,  потом
отодвинул стол от стены, откинул ковер из мха, и за ним вдруг оказался ход -
такая  же дырка, как та, по которой  влез Тяпкин. Леша сказал Тяпкину, чтобы
он лез  за ним  следом,  и пошел  в дырку. Ход был длинный,  темный и узкий,
Тяпкину  лезть  было очень плохо и трудно, он  пыхтел и ругал Лешу, зачем он
потащил его сюда, но вдруг ход стал шире, запахло чем-то  теплым  и  кислым,
они куда-то вылезли.
     Тяпкин  поднялся с четверенек  и огляделся по сторонам.  Они  оказались
внутри деревянного домика  с  земляным полом, в дощатой стене было крохотное
окошко  с очень  грязным стеклом, но  все-таки свет  в  него  шел, и  Тяпкин
увидел,  что  в  углу  на подстилке  из свежего сена лежит коза  с  большими
рогами,  а рядом с ней крошечный козленочек. Козленок спит, а коза  тихонько
мемекает и облизывает его языком.
     - Я ее боюсь! - сказал Тяпкин.- Она небось бодается! Ты зачем меня сюда
привел, Лешка?
     -  Не  бойся,  постой  здесь...-  проговорил  Леша каким-то  добреньким
дрожащим  голосом,  подбежал  к  козе  и  обнял  ее  руками за  морду.  Коза
вздрогнула,  торопливо поднялась на ноги и стала обнюхивать  и  лизать  Лешу
кончиком языка, глаза у нее горели в темноте желтым огнем, а Леша все хватал
ее руками за теплые губы и за нос  и смеялся. Потом  коза снова легла,  Леша
полез к ней под живот, попил из вымени молочка и спросил Тяпкина:
     - Хочешь молочка? Не бойся, она даст! Мамино молочко самое вкусное.
     - Что ли, это твоя мама? - удивился Тяпкин.- Козы не бывают мамы.
     - Как раз бывают! - сказал Леша и замолчал.
     Он залез козе на  спину, подошел к ее  уху и начал что-то шептать. Коза
подергала  ухом, мемекнула,  подождала,  пока Леша слезет, потом,  ткнувшись
мордой  в  козленка, отодвинула его в  сторону,  и Тяпкин увидел, что в сене
лежит еще один лесовичок. Совсем маленький, размером в половину  Леши, спит,
подложив под щеку одну  ладошку и прижав коленки к  животу. Леша  наклонился
над ним, долго рассматривал, улыбаясь, потом тихонько погладил  по голове, и
лесовичок проснулся. Сел, опираясь на растопыренные  ручки, и тоже улыбнулся
Леше.
     - Гхы-ы...- сказал он.- Гхы-ы...
     - Не умеет  еще разговаривать,- объяснил Леша  Тяпки-ну.-  Совсем малыш
еще.
     Он бережно приподнял маленького лесовичка, поставил на ножки и, взяв за
руку, повел к подземному ходу.
     - Ты подожди меня здесь,- сказал Леша Тяпкину.- Я очень быстро приду.
     Он на  самом деле вернулся  быстро, так  что  Тяпкин даже не успел  еще
соскучиться и испугаться.  Тяпкин  посидел немного на полене в  углу домика,
подождал, поглядел,  как коза облизывает козленочка, а глаза в темноте у нее
светятся желтым, и Леша как раз вернулся. Один, без маленького.
     - Пошли,  здесь выйдем,- сказал  он и потолкал дверь  домика.- Давай ты
толкай тоже, а то мне не открыть никак.
     Тяпкин  толкнул дверь  двумя  руками и  ногой,  снаружи упала  какая-то
палка,  и они вышли на свет. Тяпкин узнал улицу, где они стояли,  поселок на
горке, они с мамой иногда приходили сюда гулять.
     -  Я тебя  в  проход через гору не  повел, а то  бы дедушки заругались.
Никому этого  нельзя показывать,-  объяснил Леша.- Ты тоже, Любка, не говори
смотри никому. Даже маме.
     -  Не скажу,- пообещал Тяпкин.-  А за тобой, Лешка, мама Вера приехала.
Она тебя забрать в Москву хочет. Ей ее муж разрешил.
     - Правда? - Леша остановился. Постоял немного и пошел дальше. Наверное,
он надеялся  все-таки, что будет жить с нами, он ведь к нам очень привык. Но
он ничего не сказал. Улыбнулся, вздохнул и пошел дальше.
     - Ты  не  думай,  я же к тебе  буду все время ходить в гости! -  сказал
Тяпкин, который догадался, почему Леша вздохнул.- Мы близко живем. Ты будешь
ходить ко мне, а я к тебе. Ладно? А про козу эту я никому не скажу. Что  она
твоя мама. И про мальчика тоже. Он теперь будет с дедушками жить?
     Леша  кивнул  и  приложил  палец  к губам.  Они  вышли  из-за  поворота
тропинки, увидели, что я их жду, сержусь и огорчаюсь.
     - Мама! - крикнул Тяпкин.- Вот он, Лешка! Он поедет! А он будет к нам в
гости ходить?
     Когда  мы пришли домой,  Вера  Васильевна бросилась  к  Леше и сказала:
"Ах!" А Леша заложил руки за спину и спросил:
     - А  книжки у тебя дома в Москве есть? Конечно, у  Веры Васильевны было
много книжек, а потом она умела хорошо рисовать и обещала научить Лешу.



        "14"



     В воскресенье мы решили  устроить  прощальный ужин для  старичков. Вера
Васильевна догадалась привезти много всяких  вкусных вещей: пастилы и зефиру
и еще маленькую  бутылку виноградного сока и семь наперсточков,  чтобы  было
куда старичкам налить сок.
     Мы накрыли праздничный стол, постелили поверх скатерти  салфетку, чтобы
посадить  туда старичков  и Лешу,  поставили всякую  посуду  и ровно в шесть
часов, как было назначено,  услышали на лестнице  топот маленьких башмачков.
Мы распахнули торжественно дверь, а  старички входили по одному и кланялись,
снимая свои колпачки. Мы все тоже кланялись и говорили:
     - Здравствуйте, добро пожаловать, мы вам очень рады.
     Только у старенького дедушки не было колпачка: он  его где-то положил и
забыл где. Он был очень старенький и уже не помнил, где он кладет свои вещи,
зато он помнил, как надо здороваться по-французски, по-латыни и по-гречески:
та девочка, его научила. Он так и поздоровался. Тяпкин ничего не понял, а мы
с Верой Васильевной переглянулись, и я сказала:
     - Бон суар. А она сказала:
     - Гутен таг.
     Больше мы  тогда на  иностранных языках никаких приветственных слов  не
знали.
     Мы помогли старичкам занять свои места, налили всем соку, начали есть и
болтать, стало очень весело. Старичкам  сок понравился, они выпили по десять
наперстков, развеселились  и разрумянились. Вера Васильевна завела  патефон:
она специально его привезла, чтобы была музыка, потому что какой же праздник
без музыки. И дед Сосун вместе с дедом Хи-хи  тогда сплясали веселую пляску,
и  Леша тоже  стал с ними плясать  и  громко смеялся.  Они топали башмаками,
высоко задирали  ноги и подпрыгивали. Тяпкин посмотрел на них, слез  на пол,
стал топать,  прыгать, задирать ноги и громко хохотать. Вера Васильевна тоже
встала и сплясала  "барыню", под конец она даже пошла вприсядку и помахивала
рукой. Было очень весело, только я сидела и боялась, что дом обвалится и нам
негде будет ночевать.
     Потом все запыхались, устали, сели  за стол и стали дальше есть зефир и
арахис в сахаре, кто хотел - пил чай, а кто - молочко или сок. И тогда вдруг
один  старичок  в  синем  колпаке,  с  желтой  бородой  и с  очень  грустным
выражением лица, встал и сказал:
     - Я хочу спеть песню. Я ее сам сочинил! Вот.
     Мы  все удивились  и закричали, что,  конечно, пусть  споет, а старички
тоже удивились, переглянулись, пожали плечами- было  заметно,  что  им очень
стыдно за этого  синего  старичка. Но  синий  старичок  не обратил внимания,
вышел  на  середину стола, заложил руки  за спину  и запел  тонким, шершавым
голоском:

     Тишина, тишина,
     Тихо катится луна,
     Тишина, тихий сон,
     Слез с луны на землю он.
     Мы выходим погулять.
     Раз-два-три-четыре-пять.
     Двое дома остаются,
     Моют чашки, ложки, блюдца.
     Топ, топ по иголкам,
     Спят в овраге где-то волки.
     Мы не спим,
     Ежи не спят,
     Стерегут своих ежат.
     Тишина, тишина,
     В небе катится луна,
     Тишина, тихий сон,
     Тихо слез на землю он.

     Синий  старичок  поклонился  и сел  на свое место,  сложив  ладошки  на
животе. Мы  все  захлопали:  нам  понравилось,  что  синий скучный  старичок
сочинил песню. Старички  молчали и недовольно переглядывались,  а Леша вдруг
закричал:
     - Я тоже буду так делать! Сочинять песни. Я очень хочу.
     - И я буду! - закричал Тяпкин, потому что он любил обезьянничать.
     -  Ну вот,  видите, Синюшкин, к  чему  это  приводит! -  сердито сказал
старенький дедушка.- Какой вы подаете детям пример!
     -  Неприлично...-  в  один  голос  сказали  дед  Хи-хи  и  дед  Сосун.-
Неприлично старичку так долго говорить глупые вещи.
     Старенький дедушка встал.
     - Детям пора спать,- сказал он  жестким голосом.- А нам пора домой. И я
велю Леше все выбросить  из  головы. Запомни: ты никогда  не должен говорить
так много и так неумно. Это стыдно.
     Все помолчали, синий старичок гордо пожал плечами и отвернулся. Тогда я
тоже встала.
     - Правда, пора спать. Сегодня был очень веселый, хороший вечер, а когда
веселый  вечер, можно  много  говорить и  делать веселые глупости. Но теперь
пора спать.
     - Ну-у-у! - завыли, как волки, Тяпкин и Леша.- Мы не хотим!
     - Завтра у нас дальняя дорога,-  напомнила я им сердитым голосом, и они
сразу замолчали.- Надо выспаться. Давайте теперь прощаться.
     Старички  все  встали,  построились  в  затылок друг  другу, старенький
дедушка прокашлялся и сказал:
     - Уважаемые  люди!  Сейчас мы уйдем  и, может  быть, никогда больше  не
увидимся. Я очень старый,  я живу давно-давно. Теперь наконец пришла замена,
моя очередь умереть. Только я очень рад,  что в конце своей жизни мне  опять
довелось поговорить с людьми. Это было, в общем, интересно.
     - И вкусно!- добавили хором остальные старички.
     - Да,- согласился старенький дедушка.- Мы тут  между собой  решили, что
Леше у вас плохо не будет. Раз ему захотелось пожить среди людей, посмотрим,
к  чему это приведет. На моей памяти  таких случаев  не  было, тем  не менее
известно: все, что было на  свете, когда-нибудь происходило в  первый  раз.-
Старенький  дедушка  вздохнул,  помолчал  и  стал  говорить  дальше:  -  Ну,
Лешенька, если же ты  найдешь время приходить иногда к нам  в гости, то тебе
будут очень рады.  И не забывай,  кто ты.- Старенький  дедушка  сделал очень
гордое  лицо,  когда произнес  эти слова.- Так вот, люди! У  нас, хотя  мы и
очень старые, все-таки еще есть волшебная сила.  Мы  хотим подарить  девочке
Любе,  с  которой подружился наш Леша, исполнение одного желания  в будущем.
Исполнится  оно  через  семнадцать