Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детская литература
   Обучающая, развивающая литература, стихи, сказки
      Грабовский Ян. Муха с капризами -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  -
а в глаза никакой зелени. А о полях знала только со слов ребят, побывавших на загородной экскурсии или ездивших в деревню к родным. Так что можете себе представить, как у нее разбежались глаза, когда она впервые в жизни увидела поле, лес, большой сад, по которому можно было бегать сколько душа желает! Не подумайте, что наша Вгения была городской трусихой, которая всего боится, а увидев цыпленка, спрашивает, почему у него под крылышком нет жа- реной печенки. Вгения была бойдевка. Не прошло и недели со дня ее приезда, а она уже была запанибрата со всем моим домашним зверинцем, полола огород, поливала цветы, а в домашнем хозяйстве разбиралась немногим хуже Катерины. Следовательно, не приходится удивляться, что, когда я решил купить для своих подопечных лошадь, на конскую ярмарку я взял с собой Вгению. Долго мы с ней рассматривали всевозможных лошадок, торговались, выби- рали. Не так-то легко было купить точно такого коня, какой был мне нужен. Это должен был быть добрый конь, который без труда мог свезти весь мой вы- водок, и вместе с тем у него не должно было быть никаких фантазий и причуд. А на ярмарке попадались либо молодые лошади, чересчур живые и темперамен- тные, либо старые клячи, которым нужно было думать скорее о пенсии, чем о работе. Вот ходим мы с Янкой по ярмарке, ходим, смотрим и смотрим. Вдруг Вге- ния вырывается от меня и бежит прямо к огромному буланому коню, которого в стороне держит под уздцы какой-то пожилой дядя. Я струхнул. Сами знаете, как опасно подходить к лошади сзади. Если лягнет -- может искалечить на всю жизнь даже богатыря Самсона, не то что такую пигалицу, как Вгения, верно? Подбежал я к лошади в ту самую минуту, когда моя щербатая дама уже гладила буланого по мягким ноздрям, обнимала его голову. Я вздохнул с об- легчением, тем более что конь, хотя и стриг ушами, но смотрел на Вгению дружелюбно. "Откуда тут, на ярмарке, взялась эта маленькая щербатая пуговица, ко- торая рассказывает мне такие приятные вещи?" -- казалось, спрашивали боль- шие, удивительно ласковые лошадиные глаза. -- Ну, что скажешь? Нравится тебе лошадка? -- спрашиваю малышку. А Вгения отвечает мне с глубоким убеждением: -- Этого буланого надо обязательно купить. Ни у одной лошадки таких добрых глаз нет! Что тут будешь делать? Купил я буланого! Неделю, не меньше, у меня руки болели от этой покупки! Бывший хозяин лошади торговался со мной отча- янно. Уступал по грошу. И каждый раз хлопал меня по руке -- бил по рукам в полном смысле слова. А лапища у него была медвежья! В конце концов сторговались мы с ним. Буланый отправился в конюшню на моем дворе. И начал возить детвору то на прогулку, то на купание, то на эк- скурсии -- и близкие и дальние. Ребята сами назвали его Береком. Скажу я вам, что моя щербатая Вгения выбрала мне такого коня, о котором я и мечтать не смел. Нянька это была, а не лошадь! Во-первых, Берек был умница. Он сразу понял, что живет у меня для то- го, чтобы развлекать ребят и возить их. И едва на дворе слышался детский визг и скрип повозки, конь сам выходил из конюшни. Пробирался он среди ре- бятишек так осторожно, что никогда ни одному клопу на ногу не наступил. Сам заходил в оглобли. Помогал себя запрячь. Детвора усаживалась на телегу. Вы, может быть, думаете, что Берек сразу трогал с места? Никогда! Он оглядывался, убеждался, что все уселись как полагается, и только тогда ша- гом трогался в путь. Лишь на улице он переходил на неспешную рысцу. Так он бежал до конца дороги. Ребята могли надрываться сколько им угодно -- кри- чать, чмокать, дергать вожжи, Берек не обращал на это никакого внимания. "Извините, я уж сам знаю, что делать! -- говорил он им, оглядываясь. -- Яйца курицу не учат!" Изредка, впрочем, он сдавался на просьбы детей. Особенно когда слышал пискливый голосок Вгении, упрекавшей его: -- Беренька, что же ты? Скорей! Прибавь ходу! Тогда Берек пускался умеренным галопом. Пробегал так метров сто, пос- ле чего кивал головой и сбавлял ход, давая понять, что на сегодня хватит и больше его ни на какие авантюры не подобьешь. Среди моих гостей был один юнец, который захотел править Береком. И заставить коня делать то, что он, возница, желает. Это было нахальство! Бе- рек наш был намного умнее этого самозванного кучера. Вез он свой живой груз так осторожно, словно это была стеклянная посуда. Раз и навсегда он решил, что безопаснее всего ехать по колее. И никогда с нее не сворачивал. Мой самозванный кучер делал все, что мог, чтобы, как говорится, сбить коня с пути истинного, или, попросту, заставить его свернуть с дороги. И тут Берек показывал, на что он способен. Он делал вид, что поворачивает. Кучер отпускал вожжи, Берек махал го- ловой -- и вожжи лежали на земле. Любая другая лошадь могла кинуться тут вперед очертя голову. Могла случиться беда. А Берек, выдернув вожжи, останавливался. Оглядывался. Ах, как ехидно умела смотреть эта лошадь! Словно говорила: "Эх ты, кучер! Вожжей в руках удержать не можешь, а еще править хо- чешь. Научись сначала! А пока, будь любезен, веди себя прилично и не учи старших". Разве не прав был наш буланый? Берек наизусть знал все дороги, которыми приходилось обычно ездить. Когда мы выезжали из дому, на первом же перекрестке останавливался, оглядывался и спрашивал: "В лес? Или на реку? А может, в Житомице за фруктами?" Когда ему было ясно, куда ехать, -- бежал без остановки. Все той же неспешной рысцой. Он не любил переутомляться. "Поспеете вовремя, -- уверял он детей. -- Куда спешить? Да и зачем?" На обратном пути он всегда немного прибавлял шагу. Впрочем, тоже не слишком. Но, в общем, домой всегда вез быстрее, чем из дому. И уж не оста- навливался по дороге, хоть бы ребята из последних сил дергали вожжи. Он только махал головой и знай себе бежал вперед. "Оставьте меня в покое! Наигрались уже! Пора вам домой. Да и я не прочь подзакусить и отдохнуть". Берек был конь бывалый, видал в жизни всякое. И потому ничего не бо- ялся. Ни автомобилей, ни даже поездов. Стриг, правда, ушами, услышав свис- ток паровоза. Но выглядело это так, словно он удивлялся: как можно ни с то- го ни с сего поднимать такой шум? И представьте себе, что этот умный, опыт- ный, бывалый Берек однажды потерял голову! Испугался. Да кого? Как раз Вге- нии, своей сердечной подружки! Ребятам пришло в голову устроить маскарад. Пошли, понятно, в ход все цветные тряпки. Дети сделали себе из бумаги маски с отверстиями для глаз и носа. Ужасное было зрелище! Славные ребятишки в этих масках выглядели как чучела. Бал-маскарад происходил в саду. Писк, визг стоял такой, что в ушах звенело. Словом, сами понимаете. И вдруг нескольким ряженым пришло в голову выбежать во двор. Собаки поджали хвосты -- и наутек! Кошка вскочила на крышу -- и только ее и виде- ли. А Берек... Он как раз стоял во дворе, когда к нему подскочила Вгения. Бедный бу- ланый вытаращил глаза, раздул ноздри и -- уселся! Да, да! Сел, как собака, на задние ноги, а передние вытянул перед собой! И вдруг как подскочит, как ударит о землю сразу всеми четырьмя нога- ми! Ребятню словно ветром сдуло. Одна только Вгения не испугалась. Она сор- вала с себя маску и закричала: -- Берек, Беренька, это я! Берек вытянул шею и глубоко втянул в себя воздух. Он еще не верил. Лишь спустя порядочное время медленно, осторожно приблизился к Вгении. Пос- триг ушами, подумал. Наконец подошел к ней вплотную. Положил голову ей на плечо и глубоко вздохнул. "И зачем тебе надо было, девчурка, так дурачить старого Берека?" -- упрекнул он ее. Увы, все на свете кончается! Вот и Береку пришлось отвезти на станцию своих маленьких друзей. Мы остались одни. Берек был грустен. Я уверен, что он скучал по маленькой Вгении. И она не забывала Берека и в каждой открыт- ке, которую писала мне, посылала ему приветы и поклоны. Но он не сердился на Вгению. Минуткой позже уже брал хлеб у нее из рук. А хлеб Берек любил больше сахара. С этого времени он, впрочем, недо- верчиво поглядывал на всякую бумагу. Видно, напоминала она ему ту маску, которой он так позорно испугался. Увы, все на свете кончается! Вот и Береку пришлось отвезти на станцию своих маленьких друзей. Мы остались одни. Берек был грустен. Я уверен, что он скучал по маленькой Вгении. И она не забывала Берека и в каждой открыт- ке, которую писала мне, посылала ему приветы и поклоны. Я читал Береку вслух ее открытки. Понимал ли он меня, я не уверен. Зато уверен, что даже самое теплое и ласковое письмо никогда не заменит нам того, кого мы любим... ДУШЕК Душека я нашел поздней осенью на кладбище. Он был привязан ремнем к дереву. И едва дышал. Я разрезал петлю. Осматриваю собаку. Пес в общем ни- чего. Кудлатый пестрый, с обрубленным хвостом. Очевидно, прежде он изобра- жал жесткошерстого фокстерьера, хотя значительно больше походил на дворняж- ку. Я взял его домой. Учитывая обстоятельства, при которых я с ним познако- мился, назвал я собаку Душеком. Собаки бывают разные. Добрые, злые, умные, глупые. Но такого прохвос- та, как эта кладбищенская находка, я еще не видел! Первые дни пребывания в моем доме Душек спал. Это был счастливейший период нашей совместной жизни. Потому что, когда Душек выспался, он начал есть. Что этот пес мог слопать единым духом -- невозможно вообразить. Фет- ровая шляпа, новые туфли, блокнот, два толстенных тома энциклопедии -- это была всего лишь закуска, за которой следовали коврик и две сапожные щетки! Все, что как-нибудь поддавалось зубам, пропадало бесследно. Наконец, когда было с несомненностью установлено, что Душек, сожрал одеяло и две пуховые подушки, он был приговорен к заключению в загородке за проволочной сеткой. Мы облегченно вздохнули. Но ненадолго. Душек подкопался под решетку и убежал из своей тюрьмы. Утром, едва открылась дверь в кухню, он был уже там. Вся морда в перьях. Ни тени сомнения, что он охотился на кур. След- ствие, допросы. В кусте крыжовника обнаружен соседский петух с вырванным боком. Скандал! Как оказалось, покойный петух был особенно дорог сердцу мо- ей соседки; по крайней мере, так она утверждала, заливаясь обильными слеза- ми. Случай с петухом -- это было невинное начало. Пес создал мне врагов во всем городе. Я не мог показаться на улице. На каждом шагу кто-нибудь жа- ловался мне на злодеяния Душека. Словом, это была самая дорогая собака, ка- кая у меня была за всю жизнь! Пришла весна. Душек стал пропадать из дому. Возвращался он вечером и, сонный, забирался в конуру. Нас .несколько удивляло, что такой прожорливый пес не является даже к обеду. А выглядел Душек превосходно: шерсть у него лоснилась и блестела. Ясно было, что он не голодает. Однажды кто-то обратил внимание на то, что Душек не выходит из дому в праздники. Больше того: было установлено, что в воскресенье он украл на кухне печенку. Как-то в праздник стащил котлеты. Стало быть, он был занят только в будние дни. Но где и чем? Чем занимался этот бессовестный пес? Как-то переходил я улицу, на которой строился дом. Каменщики сидели рядком на штабеле досок и обедали. Смотрю -- что такое? Душек ходит на зад- них лапках от одного к другому и подлизывается как может. Выкидывает самые уморительные штуки. Получает за свои фокусы то кусок хлеба, то косточку, то мясца. И все время внимательно следит за обстановкой. Наконец, решив, что больше тут поживиться нечем, он пустился куда-то бежать. Так была раскрыта тайна исчезновений Душека. Где бы ни шла работа -- в поле, на стройке или на огороде, -- Душек был тут как тут. Он бегал за несколько километров от города на Вислу -- к рабочим, рубившим ивняк. Боль- ше того, видели его и далеко за городом в совершенно другой стороне, там, где ремонтировали железнодорожный путь и где тоже работало несколько десят- ков человек. Душек бывал и там. Ему приходилось здорово спешить, чтобы вов- ремя поспеть и не опоздать к закуске. Но он поспевал всюду и всюду попро- шайничал. Этот пес-бродяга, пес без характера, пес, для которого единственной целью в жизни была еда, страдал одной человеческой слабостью -- любил музы- ку. Любил до безумия, до самозабвения. Когда кто-нибудь играл на рояле или пел. Душек появлялся как из-под земли. Он садился и слушал. И старался за- учить мелодию. Когда ему казалось, что он уже ее схватил, -- начинал петь сам. Сначала тихо, робко, потом все громче, все жалобнее. Наконец закидывал голову назад и плакал так, пронзительно, так грустно, словно все свои со- бачьи печали вкладывал в этот тоскливый напев. У него были совершенно опре- деленные музыкальные вкусы. Он обожал звучные, ритмичные марши. Была у нас даже пластинка -- какой-то залихватский марш, -- которая на домашнем языке называлась пластинкой Душека. Стоило ее завести, Душек был. тут как тут. Он подсаживался как можно ближе к патефону и слушал. Потом начинал подпевать. Он лизал нам руки, лица, чтобы завели еще раз. А вообще он терпеть не мог нежностей. Когда пластинка останавливалась, подталкивал ее лапой. Скулил, повизгивал -- умолял, чтобы ее снова запустили. Ради этого марша забывал обо всем, даже о своих загородных экскурсиях! Любовь к военной музыке и заставила Душека расстаться с нами навсег- да. Вот как это было. В наш городок вошел полк с оркестром. Он остановил- ся у нас на один день по пути на летние маневры. Поутру все живое помчалось на площадь, где должен был состояться парад. Понятно, не обошлось и без Ду- шека. Площадь--небольшая, как полагается в маленьком городке,--была' запру- жена любопытными. На тротуаре около аптеки стояло командование полка, го- родской голова и местная знать. Настроение было торжественное и приподня- тое. Внезапно грянул духовой оркестр. Душек ошалел. Он кинулся вперед. Рас- толкал каких-то женщин. Сунулся под ноги какому-то деду с зонтиком -- так, что тот во всю длину растянулся на улице. Кто-то пнул Душека ногой. Пес выскочил на тротуар прямо из-под ног марширующих солдат. Подбежал к труба- чам, к тем, у которых были самые большие и самые громкие трубы, и как запо- ет! Громко, пронзительно! Никогда в жизни он еще так не голосил. Он пря- мо-таки заглушал оркестр. Ничего не было слышно, кроме его душераздирающего воя. Скандал! Городской голова изменился в лице. Такой позор для всего го- рода! Что же это такое? Тут праздник, торжество, а пес воет, словно по по- койнику. Капельмейстер в ярости. Музыканты дуют в трубы, а сами стараются пнуть ногой пса, который вертится у них под ногами и воет как бешеный. Кто-то кинулся ловить Душека. Но куда там! Пес вертится вьюном, увертывает- ся и "поет". Ах, как он тогда пел! После парада Душек вернулся домой измученный, избитый, истерзанный. Съел все, что нашлось, и исчез. Больше он никогда не возвращался. Он пошел за полком. Красота военного марша увлекла эту художественную натуру. И Душек стал странствующим артистом. Если вы когда-нибудь увидите такого пса -- лохматую дворняжку, кото- рая бежит перед военным оркестром, подняв остаток хвоста, словно отдавая честь, и воет, когда оркестр начинает играть марш, присмотритесь к ней по- лучше. Я не ручаюсь, что это не мой Душек. И предупреждаю вас, чтобы вы его не трогали и не звали к себе. Ахнуть не успеете, как он слопает у вас в до- ме решительно все, начиная от шнурков и кончая роялем. МУСЯ 1 Душек порой умел быть таким ласковым, что его, как говорится, хоть к ране прикладывай. Понятно, когда ему приходила охота. Случалось это, не от- рицаю, весьма редко. Но зато, когда у Душека бывали добрые дни, это был не пес, а просто чудо! Смотрел он в глаза с такой безграничной преданностью, с такой любовью, что, казалось, скажи ему: -- Душек, прыгай в огонь! Он лишь спросит: -- В духовку или прямо в печку? -- и из пламени покажется только ви- ляющий обрубок хвостика. В эти хорошие часы Душек ходил со мной по городу. Не отходил от меня ни на шаг. Ни капельки не интересовали его собаки, играющие в салочки возле фонаря на рынке. Мясные лавки он даже не удостаивал взглядом. Проходя возле колбасной, смотрел в небо и считал голубей, серебряными каплями перелива- ющихся в небесной лазури. Образец собачьей добродетели, верно ведь? Вот однажды идем мы с Душе- ком с почты. Свернули в уличку, где был когда-то францисканский монастырь. В старинном здании монастыря давно разместилась школа. В кост„ле ред- ко служили. На одинокой, стоявшей рядом звоннице уже не было колоколов. Но редко на какой колокольне бывало столько грому и звону, как на этой онеме- лой звоннице! И в окнах, и под островерхой крышей, под самым шпилем, и в нишах, и там, где просто выпали кирпичи из обветшалых стен, с незапамятных времен гнездились галки. Тьмы и тьмы галок! Орали эти черные тучи на весь город. Всюду их карканье было слышно. Ранней весной, когда галки-молодожены искали квартиры с удобствами, людям, проходившим по монастырской улице, приходилось кричать--не было другой воз- можности понять друг друга. И тогда начальник почты, ворчун и брюзга, старый холостяк, который никогда в жизни не искал ни для себя, ни для жены. ни для своих будущих де- тей квартиры с удобствами, время от времени отворял форточку, высовывал ру- ку, вооруженную допотопным пистолетом калибром с добрую пушку, и палил дробью в небо. Очевидно, чтобы распугать галок. Но галки не обращали ни ма- лейшего внимания на неуместные выходки этой маринованной селедки. У них бы- ли на уме слишком важные дела, чтобы обращать внимание на человека, у кото- рого вместо сердца в груди губка, пропитанная уксусом и желчью! Я любил наблюдать за галками. Они были всегда в движении, в полете, в хлопотах и трудах. Нелегкое дело воспитать, а особенно выкормить прожорли- вое потомство. Я восхищался предприимчивостью галок, их отважными экспеди- циями за кормом для малышей. Нравились мне они, эти галки. Вот и на этот раз я на минутку остановился перед монастырем. Гляжу на звонницу. Вдруг слышу писк. Оборачиваюсь. Душек кого-то терзает. Я отнял у него жертву. Галка. Вернее, галчонок. Пес, видимо, порядком придушил его -- птенец был едва жив. К счастью, Душек не успел все же ни перегрызть галчон- ку горло, ни вырвать едва прорезавшиеся крылышки. Положил я галчонка в шапку и бегом домой. Вот так, вырвавшись из пас- ти Душека, и пришла к нам наша Муся. 2 Спас я галчонка. И тут только начались настоящие заботы. Ведь Муся хотела есть. Совершенно естественно! Однако никто из нас даже не представ- лял себе, чем можно кормить галочьего младенца. Катерина была того мнения, что молоко еще ни одному ребенку вреда не причинило. И сунула Мусе в рот булку, намоченную в молоке. Беда! Сущая беда! Бедный галчонок после этого угощения стал поразительно похож на двуногий скачущий фонтан! Дали булку без молока. Тоже немногим лучше. Попробовали кормить зер- ном. Полное фиаско! Что же делать? Стал я рыться в разных умных книжках про птиц. Вычитал я там, сколько у галки перьев в хвосте и какой длины у нее пищеварительный тракт. Но что должно находиться у молодой галки в этом пи- щеварительном тракте, чтобы она не подохла с голоду,--об этом, увы, не было ни словечка! Припомнилось мне, что видел я, как старая галка несла своим птенцам что-то вроде дождевого червя. Отлично, думаю. Попробуем дождевых червей. Созвал я, стало быть, знакомых сорванцов со всего города и условился с ни- ми, что ежедневно они будут приносить мне свежих червяков.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору