ебе и когтем лень шевельнуть.
   Барс вообще очень любит, когда я с ним разговариваю, и охотно отвечает
- отмяукивает в ответ. Но, конечно, он любит, чтобы ласково говорили, а не
сердито. На мои слова он явно обиделся, спрыгнул с тахты, ушел в другую
комнату и немедленно начал драть когтями обивку кресла.
   - Вот я тебе! - крикнул я и громко хлопнул сложенной газетой, чтобы его
припугнуть.
   Барс перестал терзать кресло, зато начал мяукать. "Специальным мявом",
- как говорит мама. Обычно он мяукает довольно однотонно, на высоких
нотах, а "специальный мяв" - это баритональное мяуканье, переливчатое и
протяжное:
   целая кошачья песня. Звучит оно очень красиво, но мне всегда делается
смешно, когда Барс начинает вот так петь. "Специальный мяв" выражает
довольно сложную смесь эмоций: недовольство, обиду, тоску, жажду внимания.
   Последнее, пожалуй, самое важное: стоит мне откликнуться, как Барс
прекращает пение и появляется в комнате с вопросительным коротким
мяуканьем.
   - Эй, Шаляпин, кончай концерт! - крикнул я.
   - М-р-р? - немедленно отозвался Барс, вбежал в комнату и бросился
брюхом вверх, призывно мурлыкая.
   - Негодяй ты кошачий! - сказал я, нехотя откладывая книжку. - Нахально
спекулируешь на моих нежных чувствах к твоему роскошному брюху!
   Я уселся перед ним на корточки и начал поглаживать атласистое
белоснежное брюхо. Барс опять ритмично задвигал лапами. Я попробовал
добиться "рукопожатия". Барс один раз небрежно пожал палец, потом
изогнулся и подставил баки, ожидая награды, а на второй раз вообще убрал
лапы.
   - Ну и лентяй же ты! - сказал я с неодобрением. - Просто позор мне, что
я воспитал такого тунеядца. Абсолютно бессовестная кошатина!
   Эпиграф к этой главе я поставил именно такой потому, что тот день у
меня весь был какой-то неуправляемый. С вечера я планировал, что схожу в
кино, потом зайду к Ольге, повидаю маму. А утром посмотрел в окно - и мне
вообще расхотелось выходить из дому в такую погоду. Тогда я решил, что
набросаю конспект статьи для "Ученых записок" и напишу письма. А вместо
этого залег на тахту, под предлогом, что мне нужно кое-что просмотреть для
статьи. Я действительно снял с полки две-три книги, которые следовало
просмотреть, но попутно прихватил еще номер "Науки и жизни" и начал читать
статью о гипнозе.
   И даже эту статью я читал не очень-то внимательно, а больше занимался
дрессировкой Барса, из чего опять-таки ничего не вышло. Вот и правильно
говорят эти американские ученые: "Люди фактически не знают, что они
делают".
   А самое-то главное, что и очередная мысль пришла мне в голову просто
так себе, от полнейшей душевной разболтанности. Я в "Науке и жизни" как
раз успел прочесть, что при гипнозе лучше всего мысленно представить то
действие, которое хочешь внушить другому. И вдруг я решил попробовать это
на Барсе, хотя в статье ничего не говорилось о внушении животным. Совсем я
не всерьез это подумал, а просто так. Но все же наклонился над Барсом и
начал представлять себе, как он вытягивает правую переднюю лапу, выпускает
когти, берет лапой палец и крепко зажимает его.
   Барс перестал мурлыкать, коротко и глухо мяукнул и замер. Потом, к
моему величайшему удивлению, он протянул правую переднюю лапу, крепко
зажал мой палец и даже слегка встряхнул.
   - Здравствуй, кот! - поспешно сказал я, вытаращив глаза.
   К сведению тех, кто плохо знает животных: Необычайное началось именно с
этой минуты. Все, что было раньше, ничего необычного собой не
представляет, а говорит лишь о том, что у меня с Барсом был хороший
контакт и дружеские, даже очень нежные взаимоотношения.
   Во всяком случае, именно Барс, а не я первым перешагнул за черту.
   Я еще немного объясню, где тут граница между Обычным и Необычайным.
Главным образом для тех, кто над этим не задумывался и вообще не дружил
по-настоящему с животными, никогда не воспитывал какого-нибудь щенка,
котенка, цыпленка или жеребенка с самых первых дней или недель его жизни.
   Видите ли, животное животному рознь, даже если они одной породы и, так
сказать, из одной семьи. В этом смысле тут такая же история, как с людьми,
очень многое зависит от воспитания. Характер, конечно, у каждого свой, и
умственные способности - ну, потенциальные - тоже различны. Но
предположим, что двух братьев-близнецов взяли из детдома, куда они попали
грудными детьми, в две очень разные семьи. Аналогия подходящая, потому что
ведь домашние животные чаще всего рано "сиротеют" и оказываются в
абсолютной власти хозяина - человека, и судьба их зависит от того, хороший
это человек или негодяй. Так вот, берем такой случай, что в обеих семьях
ребенка воспитывают "как своего", только понятия о воспитании совсем
разные.
   В одной семье ребенка хорошо кормят, хорошо одевают, следят за
здоровьем и за успехами в учебе, но живут они замкнуто, с людьми общаются
мало, ребенку гостей к себе водить не велят и его к сверстникам не
пускают. Летом едут на дачу, все вместе, никаких там пионерлагерей,
турпоходов, экскурсий - это все ни к чему. И дисциплина такая, что ни
вздохнуть, ни охнуть. Все строго по расписанию, минута в минуту: шуметь
нельзя, шалить нельзя, играть тоже по расписанию, тихо, в своем уголке, на
улицу нельзя, там мальчишки. Ну и так далее, и тому подобное. Думаете, эти
люди знают своего подопечного?
   Наверняка нет. И если у него есть характер, он, как подрастет,
обязательно что-нибудь такое сделает, чего они никак не ожидают. Вернее
всего, удерет из дому при первой возможности. Но вот в смысле развития, и
умственного, и нравственного, ему наверняка придется многое наверстывать
потом, да и не все наверстается, пожалуй.
   А другая семья... Ну, это даже не стоит объяснять. Только с животными
все получается гораздо резче и определенней. Ведь как ни изолируй ребенка,
а в школу он ходит, с ребятами общается, книги читает, фильмы смотрит -
хоть по телевизору, на худой конец, - радио слушает и так далее. А,
например, Барс?
   Ему не было и двух месяцев, когда он к нам попал. Первых три года он
хоть вместе с братом жил, да и семья наша была побольше, а теперь я для
него - фактически весь мир. Но мир ласковый, дружеский, хоть и надолго
выключающийся - ведь Барс по целым дням один сидит в квартире. Зато когда
я прихожу, Барс кидается ко мне и я с ним всячески начинаю возиться -
играю, разговариваю, вычесываю его густую шубу специальной частой
расческой с тонкими зубьями, ношу его на руках, чешу баки. И он это ценит.
Есть такое мнение, что собаки по-настоящему привязываются к хозяевам, а
коты, мол, эгоисты. Об этом я еще скажу позже. Но коты относятся к
человеку, я бы сказал, правильнее. Собака, повинуясь своим древним
инстинктам, незаслуженно высоко ценит человека. Хозяин, если он негодяй,
может как угодно издеваться над своим псом, а тот будет страдать и терпеть
до конца. Кот не будет! Если ему есть куда, он уйдет, и не будет ласкаться
к тому, кто его обижает. Ну и что? По-моему, прав кот, а не собака. Я
лично - за принципиальность, что не мешает мне очень любить собак и
ненавидеть тех, кто их мучает.
   Так вот, коты - они более гордые, самостоятельные, замкнутые. Даже
самые добрые из них с трудом прощают и случайные обиды, а уж на постоянное
плохое отношение отвечают полнейшим отчуждением. Я помню, как мой кот
Мишка - это был такой пушистый черный умник, самый умный из всех котов, с
какими я лично был знаком (раньше, до Мурчика), - навсегда обиделся на
одного моего знакомого за глупую шутку. Мишка умел служить. И вот Сергей
заставил его встать на задние лапы, а потом наклонился и выдохнул ему
прямо в глаза дым от сигареты. Мишка фыркнул, ушел и больше никогда не
соглашался служить для Сергея, даже не позволял ему себя гладить:
презрительно взглядывал на него своими янтарными глазищами и уходил.
   Есть сказка - кажется, французская. Встречаются два домашних кота и
расспрашивают друг друга: мол, как дела, как живешь? Более опытный кот
объясняет младшему, что у того, собственно, нет причин быть довольным
своей судьбой. Хозяева хорошо кормят и не обижают? Пусть так, но ведь
этого мало.
   А вот говорят ли они с тобой, называют ли ласковыми именами, гладят ли?
Ах, нет? Ну, так что же это за жизнь для порядочного кота? Брось ты их!
Вон там живут хорошие люди, у которых недавно умер любимый кот, пойди к
ним да прикинься бездомным сиротой. Они пожалеют тебя, приютят - и вот тут
тебе будет настоящая жизнь, с любовью и лаской!
   В этой сказке много правды; а впрочем, то, что я дальше буду
рассказывать, не уступает этой сказке. Я никак не перейду к рассказу, но
ведь я хочу сначала объяснить, что к чему и почему. Я же знаю, что читать
мои записки будут не только любители животных, более или менее понимающие
их поведение, но и... ну, словом, всякий народ. В том числе и те, которых
нелепое воспитание в семье приучило относиться к животным либо равнодушно,
либо со страхом и ненавистью. Вот я и надеюсь, что мои записки помогут
таким людям хоть кое-что понять. Ведь не просто же для того я пишу, чтобы
рассказать о необычайных событиях, - я хочу, чтобы читатели поняли: то
Необычайное, о котором я рассказываю, - оно тут, рядом с каждым из нас, и
с ним нельзя не считаться!
   Так вот, всякое животное зависит от среды, в которой оно живет.
Человек, конечно, тоже. Ну, а домашние животные или вообще прирученные? Вы
думаете, на них среда не действует? Как бы не так! Ведь Энгельс-то не зря
утверждал, что домашние животные, общаясь с человеком, явно страдают от
невозможности говорить. Дикие животные ничуть от этого не страдают и
страдать не могут, потому что у них неоткуда взяться такой потребности. Я
лично сколько раз замечал у собак и кошек: если у них любовь и дружба с
хозяевами, то они иной раз прямо рвутся что-то сказать, да не могут и
мучаются.
   Вот Дуров - он-то уж по-настоящему любил зверей и птиц и, как никто,
понимал, что может дать правильное воспитание. Почитайте-ка, что он писал
о своих зверях. Даже такой несложный по психике зверек, как морская
свинка, заметно развивается, по его наблюдениям, от общения с другими
животными, от частой перемены обстановки.
   "Я замечал громадную разницу между свинками, сидящими на одном месте, и
теми, которые часто переезжают... В Зоологическом саду, несмотря на более
благоприятные условия жизни, свинки, имеющие постоянное местожительство,
дичее и пугливее, чем мои, путешествующие из одного цирка в другой".
   Животные, как дети, зависят от воспитателей и многое от них усваивают,
стремится к этому воспитатель или нет. Нельзя, конечно, сказать, что
собака или кошка по характеру бывают похожи на хозяина, хотя и такое
прямое сходство не редкость.
   Я видел в одном французском журнале фотографию. Очереди к ветеринару
ждут трое. У самой двери кабинета сидит толстая, пожилая женщина с
брюзгливой миной на оплывшем лице; у нее на коленях бульдог, поразительно
похожий на нее. Рядом с ней хорошенькая блондинка с длинными пышными
волосами держит белую пушистую кошечку. К кошке заинтересованно тянется
здоровенный симпатичный котище; его еле удерживает хозяин - молодой
широкоплечий парень, который сам с не меньшим интересом смотрит на хозяйку
кошки. Это, надо признать, замечательная иллюстрация к сходству между
животными и их хозяевами. Уж не знаю, нарочно подбирал фотограф этих людей
или вправду увидел их случайно вместе.
   Но такое прямое сходство бывает далеко не всегда, а вот взаимосвязь
иного рода - это уж закономерность: на характере домашнего животного
отражается атмосфера дома. Злое, недоверчивое, угрюмое, коварное животное
- это прямое предостережение против хозяев: в хорошей семье таких животных
не встретишь, и значит, хозяева либо злобные и опасные люди, либо, в
крайнем случае, вздорные, истеричные, неумные. Ну, а если животное
запугано и замучено - тут дело еще яснее.
   Все это я к тому, чтобы объяснить, почему я так отнесся к действиям
Барса.
   Вернее - почему меня раньше не удивляло, что он благодарит за еду,
прыгает через руки, служит. Это, видимо, у него особые способности,
которые легко развились. Я ведь и сам не заметил, как обучил его прыгать:
он, наверное, почти сразу прыгнул, как только я ему подставил руки, и
сейчас делает это охотно, хотя стал солидным, довольно-таки увесистым
котом. А то, что он бросается брюхом кверху, - это от природного
добродушия и доверчивости, которые закрепились благодаря ласковому
обращению. Не всякий кот, даже вполне ручной и домашний, даст гладить себе
брюхо: тут уж полное доверие к людям необходимо, уверенность в
безопасности. Ведь живот - самое незащищенное, легко уязвимое место. А
Барс подставляет его сам: вот он я, весь ваш, доверяю вам без предела, и
неужели вы не оцените, какой я красивый и добрый и как я хочу вашего
внимания.
   Теперь - с этими его действиями. Я сначала думал, что это случайное
совпадение, а вовсе не результат моего внушения. Проверил еще и еще -
опять получается. И не только "рукопожатие", а что угодно: Барс по
внушению встает, прыгает, садится, мяукает. Меня это и испугало как-то, и
удивило, и очень увлекло. Но вскоре я заметил, что Барс тяжело дышит. Да и
сам я вдруг устал, будто с тяжелым грузом по лестнице поднимался. Я
сообразил, что это нас обоих так вымотал сеанс гипноза и что надо
отдохнуть да обдумать все происшествие.
   - Ладно, Барс, пойдем завалимся на тахту! - сказал я, с трудом
поднимаясь:
   ноги затекли, я черт те сколько просидел на корточках - так увлекся,
что и позу не менял.
   Барс лежал на боку, и его рыжеватая шуба с темными пятнами и полосками
вздымалась от тяжелого дыхания.
   - Бедняга ты мой, - сказал я с раскаянием, - замучил я тебя, ты уж
прости!
   Барс слабо и жалобно промяукал в ответ. Это, впрочем, ничего не
значило: он всегда охотно отзывался на сострадательные интонации в моем
голосе. Но тут я решил еще раз пустить в ход внушение: представил себе,
как Барс встает, идет к тахте и там ложится брюхом вверх... Нет, постой,
это вс„ действия обычные - он и без внушения мог бы это сделать, а вот что
бы такое придумать?..
   Ладно, пускай он один только раз царапнет тахту, да, один раз, левой
передней лапой. Барс, ну, давай!
   Барс тяжело вздохнул, со стоном поднялся с пола и укоризненно поглядел
на меня - мол, что ты мне покою не даешь? Я промолчал, чтобы не сбивать
его с толку. Барс прыгнул на тахту и разлегся там брюхом кверху. Я уже
решил, что внушение удалось не полностью, - либо потому, что мы оба
порядком устали, либо потому, что я на ходу изменил задание. Но тут Барс
поднялся, царапнул левой передней лапой тахту и подмигнул мне, а потом
повалился на бок и призывно мурлыкнул. Это уже был довольно чистый
эксперимент: Барс никогда не действовал одной лапой, а всегда двумя сразу
или попеременно.
   - Что и говорить, ты заслужил! - ошеломленно сказал я и стал гладить
его и почесывать, а потом улегся на тахту с Барсом в обнимку и начал
обдумывать все эти необычайные события.
   Еще одно отступление - на этот раз короткое. По поводу необычайности.
Для меня все, что произошло за эти полчаса, граничило с чудом. Потом я
прочел описание опытов Дурова с овчаркой Марсом, с фокстерьером Пиком, с
французским бульдогом Дэзи и другими животными. По мысленному внушению
Дурова собаки лаяли определенное количество раз, приносили из другой
комнаты заказанные предметы, различали цвета и так далее. Все это,
конечно, поразительно. Однако я-то не Дуров, я ни дрессировкой животных,
ни гипнозом в жизни не занимался до того воскресенья, 29 мая, и почему же
у меня получилось вот так, сразу, без всякой подготовки?
   "Случайность исключается, - думал я, лежа на тахте и машинально
почесывая Барса за ухом. - Какая уж там случайность, незачем самому себе
голову морочить! Значит - что же? Ни с того ни с сего прорезались
гипнотизерские способности? Да еще по отношению к коту? Действительно,
надо бы проверить это дело на людях. Потому что если только кот... Нет, ну
почему же только он?"
   Подниматься с тахты мне не хотелось, я все еще чувствовал себя так,
будто целый час в темпе перетаскивал тяжести. Но уж очень меня разбирало
любопытство.
   Я вышел на площадку лестницы и позвонил Соколовым.
   - Валерка, - сказал я, - если ты ничем таким не занят, то удели мне
полчаса.
   Валерка вытаращился на меня, но молча встал из-за стола и пошел к
двери. У меня даже засосало под ложечкой: чего это он сегодня такой
послушный, может, и тут уже гипноз действует? Но это у меня было неверное
суждение, я потом выяснил. Валерка мне казался более капризным и хмурым,
чем был на самом деле, из-за этих уроков английского языка, которые
придумала Ксения Павловна в основном для Светы. Впрочем, наверное, это
сама Света и сообразила. Она ведь невероятно серьезная и целеустремленная
девица. Нет, не думайте - она не какой-нибудь там ученый заморыш, она и
спортом занимается, и танцует, и все такое, и вообще вид у нее вполне
подходящий: такая, знаете, розовая, синеглазая, светловолосая, смотреть
приятно. Но когда я ее спросил, - каюсь, довольно легкомысленным тоном, -
зачем это ей понадобился английский язык, она сурово ответила, что вопрос
ей кажется странным, и объяснила, в этаком сугубо официальном стиле, что
английский язык нужен ей для трех основных целей.
   - Во-первых, - сказала она, уставившись на меня своими прозрачными
синими глазами, - я твердо решила, что стану работать в области
кибернетики, а для этого мне нужно будет читать специальную литературу.
Конечно, впоследствии я изучу и японский - для этой же цели. Во-вторых,
мне необходимо изучать научную фантастику, а она в основном выходит на
английском.
   Я, должно быть, выразил на лице некоторое недоумение, потому что Света
быстро и холодно отчеканила:
   - Вы, старшие, этого обычно не понимаете, но фантастика необходима для
современного ученого, потому что она развивает воображение и помогает
координировать различные области знаний, а это в нашу эпоху узкой
специализации создает духовное противоядие.
   Я так был ошеломлен, что поспешно заявил: мол, я и сам высоко ценю
фантастику; даже заискивающе добавил, что у меня есть фантастические
романы и сборники рассказов на английском языке, так что она сразу сможет
применять на практике свои знания. Впрочем, я тут же сообразил, что у меня
имеются в основном детективы, а не фантастика, но Света, против ожидания,
и это одобрила. Сказала, что детективы развивают способность к логическому
мышлению и, стало быть, тоже полезны ученому; а вдобавок это, как она
выразилась, "отдых на высоком уровне".
   Третья же причина, по которой Света решила изучать английский язык,
была несколько неожиданной: Света хотела затеять переписку с какой-нибудь
американской девушкой. "Для развития круга представлений", - несколько
туманно определила она.
   Словом, заводилой тут была Света. Валерка же вовсе не интересовался
моими уроками, а потому фыркал и дулся. Но я вскоре убедился: он парень
что надо.
   Тоже, в общем, серьезный, но не до такой степени, как Света. А то у
меня прямо муравчики по спине забегали, когда Света сказала: мол, вы,
старшие, этого обычно не понимаете. Черт те что, думаю, может, я и вправду
уже старик, хоть продолжаю считать себя мальчишкой, ведь в прошлом веке
двадцать шесть лет - это был вполне солидный возраст... Ну и так далее.
   Рассказываю я как-то нескладно, все отвлекаюсь. Но вообще-то и Света, и
особенно Валерка играют известную роль в этой истории, я просто забыл о
них сказать вначале, а рано или поздно говорить обязательно придется.
Может, мне вообще надо было бы, как в американских детективах, дать
вначале перечень действующих лиц и объяснить сразу, кто есть кто? Но у нас
такое не принято, многие будут думать, что я нарочно оригинальничаю. Уж
лучше я буду постепенно, по ходу дела рассказывать о тех, кто участвует в
дальнейших событиях.
   Значит, Валерка пошел ко мне. Прежде всего он огляделся и спросил:
   - А что случилось-то?
   Я ответил: мол, ничего особенного не случилось, и п