пропел
Славка.
   "Ясное дело, не верит, - лениво думал я. - Да и кто бы поверил вот так
сразу? Ах, и будет же потом Славка ругать себя за позорный скептицизм!"
Это последнее соображение меня несколько оживило, и я уже более настойчиво
повторил, что, мол, верь не верь, а Барс говорит и даже мысли читает. И
увидел, что в светло-голубых глазах Славки мелькнула растерянность. Он
захлопал своими белыми телячьими ресницами и с подозрением посмотрел на
Барса. Потом решительно покачал головой и потребовал, чтобы я не валял
дурака. Я вкратце рассказал, что произошло со мной за последние сутки, но
Славка все равно не поверил.
   - Вот что, старик, - нежно сказал он. - Дело ясное: ты переутомился. Ты
подожди. Я человек откровенный. Простой и простодушный, как говорит один
из героев книги братьев Стругацких.
   - Бывает, - мрачно отозвался я. - И что же?
   - Я сам, знаешь, очень люблю зверей. В частности - котов. Я их насквозь
понимаю. С детства. Еще когда мы в Вологде жили, у нас был кот Багира,
жутко до чего умный.
   - Кошка?
   - Это мы сначала думали, что он - кошка. А масть черная, потому и
назвали Багирой.
   - Выходит, ты его не насквозь понимал, - вяло отметил я.
   - Ну что ты хочешь, мне тогда и семи не было.
   - Слушай, ты мне брось насчет Багиры, ты насчет Барса высказывайся.
   - Нет, я именно к тому, что у меня с Багирой был в точности такой же
контакт, как у тебя с Барсом. Он меня, например, в школу провожал, как
собака. Он когда вырос, действительно стал большой, как собака, девчонки
его даже боялись. И он все понимал, я с ним о чем угодно мог говорить.
   Барс все время внимательно слушал его; на этом месте он подмигнул мне.
   - Ты считаешь, что он сочиняет, Барс? - небрежно спросил я.
   Барс снова подмигнул. Славка покатился со смеху.
   - Это ты его здорово обучил! - сказал он, отдышавшись. - Нет, правда.
Багира зато через палку прыгал, служил и умел шипеть, как змея, по заказу.
Как я ему скажу: "Багира, шипи!", так он сразу...
   Барс презрительно фыркнул. Я думаю, что его просто раздражала шумная
болтовня Славки. Барс не любил шума; когда у меня собиралась компания, он
сначала некоторое время крутился около людей, знакомился, охотно
подставлял баки и живот, однако все это ему быстро надоедало, и он уходил
спать в другую комнату на шкаф. А сейчас он не уходил только потому, что
улавливал общий смысл разговора, - ну, может, не столько смысл, сколько
эмоциональную окраску плюс свое имя.
   - Выскажись, Барс. Какого ты мнения об этом? - сказал я и начал внушать
ему слово "мура".
   - Мурра! - отчетливо произнес Барс.
   - Ой, мама! - Славка прямо захлебнулся. - Ну, старик, ты и фокусник!
   - Мам-ма, мам-ма! - гнусаво проговорил Барс, будто передразнивая его.
   Славка вдруг перестал хохотать и испуганно уставился на кота. Барс
подмигнул ему.
   - Он это... что? - почему-то шепотом спросил Славка.
   - То самое, что я говорил. А не веришь - не надо.
   - Мам-ма, ммяхо, ммало, мурра! - выпалил Барс и облизнулся.
   Славка долго молчал, остолбенев.
   - Старик, да это же сенсация мирового масштаба! - завопил он наконец в
диком восторге.
   Это как раз и было то, чего я опасался! Я долго убеждал Славку, что
никаких сенсаций сейчас не надо, что он погубит все дело, что надо
серьезно изучить явление, а потом думать о сенсациях, публикациях,
демонстрациях и прочих подобных вещах. Дело было нелегкое, но успеха я все
же добился. Славка поклялся, что будет держать язык за зубами, а скажет
под строгим секретом только моей маме...
   - Маме я сам скажу, - перебил я.
   - ...и Веронике, конечно.
   Вероника - это его невеста. Серьезная девица - ужас, какая серьезная!
   Высоченная - рост сто семьдесят два сантиметра, но ничего, красивая.
   Очень-очень положительная личность, и Славку все воспитывает: за уши
тянет к идеалу.
   - Хочешь с ней поссориться? - мрачно спросил я. - Она же все равно не
поверит, а тебя сочтет треплом. Даже и не думай!
   Славка сбычился и нахмурился, а потом, вздохнув, сказал, что я, может
быть, и прав, но от Вероники все равно ничего не скроешь, она его насквозь
видит.
   - Как ты Багиру? - язвительно спросил я.
   - Нет, старик, ты не смейся, - уныло возразил Славка. - Я знаешь что
думаю?
   Что Вероника телепатка! Уж очень она все здорово угадывает!
   Теперь уж я покатился со смеху. Да у Славки на лице все написано, при
чем тут телепатия! Кто угодно прочтет. А при Веронике он вдобавок заметно
глупеет, и все становится проще простого... И Славку она цукает в основном
как раз за легкомыслие, за то, что он разбрасывается, вечно чем-то новым
увлекается и "не имеет главного стержня"! Вот где Славка влип! Над другими
привык издеваться, а это Вероникино словосочетание передал нам на полном
серьезе, и уж мы над ним поработали всласть, выжали все, что могли, из
этой "справки с последнего места работы"! Но за Веронику он все равно
держится - опять же по закону контраста.
   - Ладно, тебе видней, - сказал я. - Только пускай она не болтает.
   "А впрочем, какой смысл особенно-то секретничать? - думал я. - Володя
будет говорить с учеными, это одно наделает шуму. Да еще Валерка и Света
раззвонят по всей школе. Где уж тут думать о конспирации! Да и Славкины
обещания мало чего стоят - не утерпит он, захочется блеснуть
осведомленностью. Ведь сенсация-то мирового масштаба, как он говорит... Ну
и ладно, пускай себе треплется".
   Утром мне пришлось выкроить часок, чтобы поосторожнее рассказать маме
то, что она тем же вечером услыхала в драматическом и бессвязном изложении
Славки. Мама держалась, надо признать, здорово: заявила, что в телепатию
она всегда верила, что Барс - кот очень чуткий и интеллигентный и что
вообще все это очень интересно, только необходимо соблюдать осторожность,
не перенапрягать нервную систему, а то я очень увлекающийся - доведу и
себя и кота до невроза.
   Значит, ближайшие следствия всех этих разговоров были таковы:
во-первых, я получил отпуск, во-вторых, Славка со всей присущей ему
энергией включился в "Операцию "Контакт" (название, конечно, он же и
придумал) и начал немедленно выдавать на-гора массу афоризмов и идей. У
Славки идей не меньше, чем у Валерки Соколова. Правда, он старше Валерки
лет на семь и за этот отрезок времени успел приобрести уйму сведений по
самым различным вопросам, но его идеи кажутся обычно не менее
фантастичными и нелепыми, чем Валеркины.
   Это и все о моих личных делах, - тоже не вполне личных, как видите!
   А по линии, что ли, официальной события развивались так. Сначала Володя
устроил встречу с нейрофизиологами и зоопсихологами, то есть привел ко мне
домой одного доктора наук, трех кандидатов и еще одного, который тогда был
без пяти минут кандидатом (теперь он уже защитил диссертацию). Потом
Славка привел ко мне парапсихологов. Потом мы демонстрировали Барса,
Барри, меня и Володю представителям всех этих трех наук в официальной
обстановке, в присутствии представителей прессы. Кроме того, попутно я
проверял возможности контакта на котах, собаках и прочих существах. Их мне
в изобилии доставлял Валерка при условии, что Юра будет присутствовать при
опыте с его Кузькой, Таня - при опыте с ее Китти, Сережа - при опыте со
степным орлом, по имени Данко (ох, и дал же нам духу этот Данко!), ну, и
тому подобное. Что касается кота Мурчика, то о нем я расскажу особо.
   Кроме того, я вел бесчисленные разговоры и по телефону, и просто так,
объясняя, что никакого шарлатанства тут нет; что дьявол тут тоже совсем ни
при чем и что я лично атеист; что в нашей семье все психически здоровы,
включая меня; что я не алкоголик; что ничего я детям голову не морочу, а
если вам так кажется, то, пожалуйста, пускай ваш Толя (Коля, Оля, Валя,
Ляля) ко мне больше не приходит, я и без того слишком занят; что я никого
не разыгрываю и вообще мне не до шуток; что животные безусловно очень
многое понимают, чего иной раз нельзя сказать о человеке, нет, не о вас
лично, я с вами незнаком, а в принципе: есть люди, которым ничего не
втолкуешь; что я не вижу, чем это мои опыты принижают достоинства
человека, скорее наоборот; что если мой собеседник не верит "во все эти
фокусы с говорящими зверями", то и пускай себе не верит, а мне-то какое
дело...
   У меня голова пухла от этих разговоров - по телефону, на пороге
квартиры (посетитель рвался "хоть одним глазком взглянуть на волшебного
кота", а я непоколебимо твердил: кот отдыхает, кот в данное время
питается, кот соблюдает строгий режим - и так далее), на лестнице, во
дворе, да где угодно!
   - Нет, экскурсию ко мне нельзя! - в отчаянии говорил я в телефонную
трубку, где убедительно журчал девический голосок. - Нет, даже для
отличников я не могу сделать исключение!.. Нет, и частным порядком
нельзя... Конечно, я знаю Свету Соколову, но она должна была вам
объяснить, что кота нельзя переутомлять и нервировать... А если молча, так
чего ж на него смотреть - кот как кот, и глаза обыкновенные... Нет, я не
знаю, всякий ли кот может говорить, и не советую пробовать, нужен
телепатический контакт... Да, я уверен, что животные понимают гораздо
больше, чем мы это себе обычно представляем, и к ним надо относиться
бережно и ласково, даже если они не разговаривают... Это верно, но
простите - я очень занят...
   Ну, в общем, отличные условия для экспериментального невроза, как у
павловских собак. У Павлова отмечены разные условия: слишком сильные или
слишком сложные раздражители; перенапряжение тормозного процесса;
столкновение (непосредственное следование) этих противоположных нервных
процессов. Три упомянутых условия у меня теперь имелись, а для создания
невроза вполне хватало каждого из них порознь. Кстати сказать, свой
тормозной процесс я и перенапрягал в основном с той целью, чтобы не
распсиховаться совсем, так что получался замкнутый круг.
   Помогали мне держаться радужные надежды и дружеские разговоры. В
частности, с тем человеком, с которым меня познакомил Валерка, - с Иваном
Ивановичем Коломейцевым.
   Он живет в нашем же доме, только в другом подъезде, на втором этаже.
   Балконом его я давно любовался: там у него и дикий виноград удивительно
разросся (а у меня он как-то хиреет), и гвоздики, и душистый табак, и чего
только нет. Да и самого Ивана Ивановича, наверное, не раз видел на этом
балконе, но как-то не приглядывался к нему. А жаль: мне бы и раньше
полезно было с ним познакомиться. Но он мало с кем общается, разве что с
ребятишками. Его дочь преподает в Валеркиной школе биологию, но она
замужем и живет в другом районе, так что Валерка тоже не сразу узнал про
Ивана Ивановича.
   А познакомить он нас хотел потому, что Иван Иванович тоже занимается
зверями и птицами. Вернее, взаимоотношениями человека и остальных
обитателей Земли.
   И пишет об этом книгу. Статьи иногда публикует в газетах и журналах.
   Он на пенсии, но не столько по старости, сколько по состоянию здоровья:
   тяжело ранен в конце войны, под Берлином, - ноги перебиты, он ходит с
палочкой, левая рука плохо сгибается, и в легких осколок остался. По
образованию он историк, но вот занялся этой проблемой и который год
собирает материалы. Сам был охотником, но еще до войны бросил.
   Это пока все об Иване Ивановиче, а как он мне облегчил жизнь, вы
постепенно сами поймете.
   А теперь - о первой встрече со специалистами. Об этом мне
распространяться не очень-то хочется, потому что встреча прошла глупо;
наверное, иначе и быть не могло, но я подсознательно рассчитывал на
большее, хоть и строил из себя скептика. А раз ничего толкового не вышло,
то я и счел всех этих специалистов дураками и невеждами. Володя и Иван
Иванович сразу сказали мне, что я неправ, да я и сам это понял, но,
вообще-то говоря, мне и сейчас кажется, что Ньютонов и Эйнштейнов среди
этой компании как-то не обнаружилось.
   Ну, продемонстрировали мы им Барса - он был недоволен и нервничал, но я
его уговорил, и он работал вполне прилично, хоть и не безошибочно. А потом
они задавали вопросы и высказывались.
   Было их, как я уже упоминал, пятеро. Два нейрофизиолога, один
невропатолог (он все порывался меня обследовать, но я так и не дался) и
два зоопсихолога.
   Почему-то они все были удивительно похожи друг на друга, словно их
Володя специально подбирал по принципу сходства: все темноволосые,
очкастые, широколицые, сытые и одного примерно возраста - около сорока.
Володя уверял потом, что я все это выдумал и вовсе они не так похожи,
чтобы их путать, а я вот именно путал, кто что говорит и кто есть кто, и
только невропатолога распознавал потому, что он все ко мне лип с этим
обследованием. Тем более, что говорили они действительно в основном одно и
то же, а именно - всякую чушь.
   Нет, я все же хочу быть справедливым. Я их отчасти понимаю. И тогда
понимал - ну, правда! Вы только представьте себе: приходит к вам такой
элегантный и строгий молодой человек и предлагает - что? - посмотреть на
говорящего кота!
   Ведь что такое говорящий кот, да еще и телепатический? Бред,
антинаучная выдумка, дешевый розыгрыш. Только Володя с его солидностью и
железной логикой мог уговорить их пойти на такое дело. Но пойти они пошли,
видеть видели, а правильно оценить факты не смогли - это противоречило их
убеждениям. А убеждения были несложные: животные мыслить не могут, это
раз; телепатия - чепуха, это два. Исходя из этого, они и высказывались, с
несущественными вариациями.
   То есть если исходить из этих двух тезисов, то можно говорить в
сущности лишь одно: что я гипнотизирую не столько кота, сколько их, и что
все это им кажется, а кот ничего не говорит и ничего такого не делает. Вот
уперлись на этом - и хоть ты головой об стенку бейся! Говорю я им:
   - Ну, значит, вы находитесь в данный момент на крайних позициях
субъективного идеализма, раз уверовали, что все это лишь ваше
представление.
   И давайте-ка я вас, товарищи солипсисты, выведу из этого неприятного
заблуждения способом, который подсказал один английский поэт.
   И цитирую им стихи в переводе Маршака:
   "Мир, - учил он, - мое представление".
   Но когда ему в стул под сидение Сын булавку воткнул, Он вскричал:
"Караул!
   Как ужасно мое представление!"
 
   - Булавок, - говорю, - у меня нет, но зато у Барса четыре лапы и на
каждой имеется пятерка отличнейших когтей. Внушу я ему сейчас, чтобы он
вас обработал как следует, а потом вы будете иметь безукоризненный
материал для решения вопроса: показалось вам или нет, что он вас исцарапал?
   Разозлился я ужасно и, может, в самом деле натравил бы на них кота.
Хорошо, что Володя вмешался и очень культурно закончил всю эту бредятину:
сказал, что мы благодарны им за внимание, что принципиальная новизна
явления действительно как-то обескураживает и не дает возможности сразу
сделать достаточно обоснованные выводы - ну, и так далее и тому подобное.
Они успокоились, сказали, что обдумают все это, посоветуются кое с кем;
что явление безусловно любопытное, как его ни истолковывай, и стали
прощаться. Я невропатолога все же уговаривал пожертвовать собой для науки
и, в частности, для собственной диссертации (это он и был без пяти минут
кандидат): пускай Барс его куснет разок, и сразу все будет ясно. Но он
тоже не лаптем щи хлебал, говорит: мол, разве вы не слыхали об
экспериментальных ожогах, даже с пузырями и отторжением эпидермиса,
вызванных гипнотическим внушением?
   Никакое это, говорит, не доказательство - укус или царапина, все
преотлично можно внушить; но все же с опаской на Барса озирается.
   Володя и сам был не в восторге от своих специалистов. Но он сказал, что
на такое дело трудно вообще кого-нибудь подбить (это я вполне понимал!) и
что согласились в конечном счете люди, хотя и добросовестные, серьезные,
но - он выразился изящно: излишне склонные к традиционному образу мышления.
   Славка определил это их свойство иначе.
   - Мозги у них давно заплесневели! - сказал он, радостно улыбаясь. -
Нашел тоже твой Володя кого приводить: это же кретины с приличным стажем,
им скоро за выслугу лет будут давать кретинскую спецнадбавку! Вот я тебе
найду специалистов - это да!
   Славка даже не очень хвастался: он всех знал и его все знали. Он
действительно мог связать кого угодно с кем угодно в два счета. Меня он
именно в два счета, не выходя из моей квартиры, связал с парапсихологами:
   созвонился по телефону, условился о встрече, и через день ко мне
явились трое. С ними общаться было куда приятнее и интереснее, потому что
ничего они не пытались с ходу отрицать, а по-деловому интересовались
подробностями и попутно, этак запросто сообщали такие вещи, что у меня
волосы дыбом становились, а Володя делал каменное лицо, не зная, как на
это реагировать.
   Но о парапсихологах стоит рассказать подробно, потому что разговор с
ними принес мне много пользы - прежде всего в том смысле, что раскрыл мне
всю глубину моего невежества.
   А сейчас скажу еще вот что. Сразу после неудачной встречи с учеными
пришел ко мне Иван Иванович, посидели мы с ним часок-полтора,
продемонстрировал я ему Барса: как он говорит, как мысли воспринимает, как
тянется к общению с людьми. И вижу, Иван Иванович разволновался прямо чуть
не до слез. Я тогда мало о нем знал и начал спрашивать: что да почему. То,
что он сказал в ответ, сначала показалось мне очень уж преувеличенным, а
потом я все больше и больше думал именно об этом.
   - Кто знает, - сказал мне в тот майский ясный вечер Иван Иванович
Коломейцев, снайпер Великой Отечественной войны, историк и
зоопсихолог-практик, - кто знает, может быть, здесь и сейчас начинается
один из великих путей перестройки всей жизни на Земле? Путь долгий и
трудный, конечно, и прокладывать его будет нелегко, но если правильно и
всесторонне оценить, куда он ведет, то... Словом, не исключена такая
возможность, Барс, что в далеком будущем тебе поставят памятник, как
первому, кто вступил в контакт с человеком!
 
 
                               Глава восьмая 
 
   За правду стать бойцом тогда пристойно, 
   Когда нелегкий хлеб вкушаешь с ней, 
   И нет еще ни славы, ни почета, 
   И дело правды выгод не сулит,

   Д.Р. Лоуэлл 
 
 
   Самое высокое наслаждение - сделать то, 
   чего, по мнению других, вы не можете сделать.
 
   У. Бэджот 


   Телепаты на меня произвели большое впечатление, впрочем, и я на них,
по-видимому, не меньшее! Вообще-то никто из них не занимался
телепатическим контактом с животными, но все они об этом кое-что слыхали.
А главное - для них эти мои кошачьи чудеса были вовсе не чудесами, а очень
интересным фактом, имеющим определенное научное обоснование.
   Чем они меня поразили - ощущением начала. Самого начала всего дела,
понимаете? Все только начинается, все только возникает из небытия: из пены
слухов и сплетен, из омутов мистики медленно поднимается в верхние слои
течения истина. И вот эти люди, такие разные, всячески стараются ускорить
ее движение и протягивают к ней руки, жадно вглядываясь в зеленоватую
толщу воды, а другие над ними смеются и уверяют, что ничего там нет, в
глубине, сплошная муть и мрак, и сколько уж веков люди плавают по этим
водам, а ничего не видят. И вся их наука не то признана, не то нет; и
время от времени очередной авторитетный мудрец публикует в прессе свое
высказывание о телепатии, сводящееся все к той же формуле: "Этого не может
быть, потому что этого не может быть никогда". И вот они все не просто
увлечены парапсихологией - они работают в этой области, тратят уйму
времени и сил. А ведь в их житейской системе парапсихология занимает место
хобби - ни денег, ни славы, одни хлопоты. А работают они каждый по своей
специальности: один - физиолог, другой - инженер-электрик, третий -
физик-теоретик...
   Распинаться и доказывать тут было незачем: требовалась простая и точная
демонстрация. Я им показал Барса (Володя при этом присутствовал, но Барри
не привел; я тогда еще не знал почему). Они смотрели с величайшим
интересом, записывали, рассуждали, что да как.
   Впрочем, и они счита