остается жить. Конечно, это еще не улика, но уже какая-то черточка, какой-то
толчок для размышлений. Прибавь особый интерес Жмуркина к поискам. А вот еще
одна деталь. Убитый Каин сжимал в кулаке  обрывок  бумаги,  на  которой  был
свежий след туши. Поразмыслите, кто мог писать  вместо  чернил  тушью?  Либо
художник, либо чертежник. Сопоставив все эти факты,  мы  и  заинтересовались
Жмуркиным и прежде всего стали выяснять, когда и откуда он прибыл на Кубань.
Довольно скоро  нам  удалось  установить,  что  Жмуркин  не  кто  иной,  как
Коршунов, отбывавший наказание за мошенничество.
   Как только это стало известно, возник вопрос  об  аресте  Жмуркина.  Даже
если бы он не был причастен к убийству,  все  равно  подделка  документов  -
тяжелое уголовное преступление. Я собрался посылать оперативную  группу  для
его ареста па Тамань, но  вы  неожиданно  вернулись.  Встретив  Жмуркина,  я
назвал  его  кличкой  "Коршун"  и,  не  давая  опомниться,  представил   ему
арестованного Князя. Этот-то матерый преступник не растерялся, а Жмуркин  не
выдержал  и  бросился  на  своего  компаньона  с  кулаками   и   с   криком,
подтверждающим виновность обоих. После этого им ничего не оставалось делать,
как признаться.
   Решетняк обвел всех веселым взглядом и, хлопнув ладонью по папке с делом,
добавил;
   - Вот и все.
   - Э, нет, - не согласился Проценко. - Не все. А "Три  мушкетера"?  Как  и
почему книга попала в букинистический магазин?
   - Коршунов долго не рассказывал Нижнику о книге, а  только  говорил,  что
нужно найти тайник и вынуть все  содержимое.  Нижник  искал  и  не  находил.
Валентина Кваша еще несколько лет назад натолкнулась на  искусно  спрятанную
матерью книгу. Ведя нечестный образ жизни, Самойличиха, опасаясь,  что  рано
или поздно вскроется многое, умело прятала вещи в разных  укромных  уголках.
Обычно  это  были  ценности,  а  тут  старая,  потрепанная   книга.   Немало
подивившись этому, Валентина поставила книгу на полку. А нужно сказать,  что
книг у нее было порядочно.
   Нижник готовился  к  предстоящим  поискам  "клада".  Были  нужны  деньги.
Воровать он на время перестал: боялся  попасться.  Вот  Нижник  и  заставлял
Валентину продавать вещи.
   Ожидая, что они уедут куда-нибудь в другие места, где, как обещал Нижник,
он начнет новую жизнь, полюбившая его Валентина продавала все, что возможно.
Так она в один прекрасный день отнесла в букинистический магазин две  связки
книг, в том числе и "Трех мушкетеров".
   Смеясь над доверчивостью Валентины, Нижник рассказал Коршунову-Жмуркину о
том, как она, ничего не жалея,  достает  для  него  деньги.  Рассказал  и  о
продаже книг.
   Жмуркин обеспокоился и попросил  узнать,  нет  ли  среди  ее  книг  "Трех
мушкетеров", С непонятной для Каина настойчивостью Коршунов требовал  узнать
это немедленно. Когда же Нижник  вернулся  и  сказал,  что  "Три  мушкетера"
проданы, Жмуркин в бешенстве чуть не задушил его и в пылу открыл, что в этой
книге и был ключ к кладу.
   Они каждый на свой риск и страх бросились по  базарам  и  букинистическим
магазинам разыскивать книгу. Натолкнулся на нее Нижник. Ну, а все дальнейшее
вы уже знаете.
   - А что за записка была написана тушью?
   - Это была записка Жмуркина Нижнику, которую он передал с Князем.  В  ней
сообщалось, что он, Жмуркин, согласен работать  втроем.  Убив  Каина,  Князь
забрал важную улику с собой, но впопыхах вырывал записку из  сжатого  кулака
мертвеца не аккуратно и оставил клочок. Его мы и нашли  при  осмотре  трупа.
Ну, теперь, кажется, я рассказал все.
   - Нет, - не согласился Проценко. - А почему ты подумал о шифре и забрал у
меня письмо Натальи Гудковой?
   - Слушай, - обратился к Проценко Решетняк, - может,  тебе  лучше  бросить
художество и идти ко мне следователем? Прямо ни одной малости не упустишь. О
шифре разговор особый. Когда вы уехали, я ночевал у  тебя.  Понадобился  мне
карандаш, открыл я ящик письменного  стола  и  вдруг  попадает  мне  в  руки
странное письмо: почерк знакомый, всматриваюсь - рука  На-таши  Гудковой,  а
прочесть ничего нельзя - тарабарщина какая-то.
   А под  письмом  лежит  картонка,  разграфленная  на  квадраты,  некоторые
квадратики вырезаны. Тут мне стало ясно, что  Наталья,  начитавшись  книг  о
различных приключениях,  переписывалась  с  тобой  и,  наверно,  с  Николаем
шифром. Шифр-то простенький, но как я обрадовался, когда обнаружил все это у
тебя в столе. Ведь...
   - Вот и я, - перебил его Проценко, - сидел там, на Атаманском острове,  и
думал, что это за решетка такая, да и вспомнил о нашем шифре.
   - А как он выглядит, этот шифр? - спросила Ольга.
   - Сейчас покажу, - сказал Решетняк и достал из  сейфа  письмо  Натальи  и
потрепанную картонку. Сверху картонки стояла цифра 1.
 
   - Это и есть решетка.
   - А как ею пользоваться? - робко спросила Ольга.
   - Это я тебе покажу потом, Олюшка, - мягко сказал Проценко и взволнованно
зашагал по комнате. - Теперь я не  сомневаюсь,  что  Гудков  где-то  оставил
зашифрованное письмо. И вот его-то и надо искать.
   Проценко волновался все сильнее и сильнее. Решетняк обошел вокруг стола и
молча почти силой усадил друга в кресло, потом он снова подошел к стоящему в
углу сейфу и вынул из  него  красную  книгу.  Это  были  "Три  мушкетера"  с
последним  письмом  Гудкова.  В  книгу  был   вложен   листок   со   штампом
научно-технического отдела краевого управления милиции. Решетняк вынул  этот
листок и протянул его Проценко:
   -  Вот  текст,  который  нам  удалось  выявить  благодаря  фотосъемке   в
ультрафиолетовых лучах. А по всей вероятности, это продолжение  письма,  так
как нет ни обращения, ни объяснений в чем дело. "Другого выхода  нет.  Самое
ценное удалось спрятать. Клад огромной ценности. Чтобы обнаружить его, ищите
решетку". - Решетняк перестал читать и взглянул на Проценко: -  Дальше  идет
пропуск. Потом одно слово  "Тамань".  Опять  небольшой  пропуск  и  текст  с
маленькой  буквы:  "ищите  решетку,  тогда  все  станет  ясно".  Точка.  Как
по-твоему, Грицько, какие слова были в этих пропусках? Мы  расшифровали,  но
интересно, совпадет ли наша расшифровка с твоей.
   - Для меня это совершенно ясно, - ни на минуту  не  задумываясь,  ответил
Проценко. - Вот как читалось это письмо, пока  в  нем  ничего  не  стерлось:
"Клад огромной ценности. Чтобы обнаружить его, ищите решетку". Это написано,
а дальше была какая-нибудь  такая  фраза  -  "такую,  какой  мы  с  Проценко
пользовались в дни юности  на..."  Продолжение  же  у  нас  есть:  "Тамани".
Понимаете. "Пользовались на Тамани". Второй  пропуск  маленький,  тут  могло
поместиться два-три слова, примерно такие: "чтобы найти спрятанное".  Ну,  а
дальше, как написано: "ищите решетку, тогда все станет ясным".
   Решетняк и Сомов переглянулись. Слова Проценко их явно заинтересовали.
   - Я же говорю, иди в следователи. - Решетняк протянул  листок  с  текстом
завещания партизан и предложил:  -  А  ну-ка,  попробуй  восстановить  текст
остальных пропусков.
   Так же, как и в первый раз, Проценко не задержался с ответом.
   - Тут написано: "Партизаны дарят клад  Родине".  Стоит  точка.  Следующее
слово написано со строчной, а не с заглавной буквы, следовательно,  утрачено
начало фразы. Что мы имеем: "коридоре", пропуск,  "на  берегу  Б",  пропуск.
Опять со строчной буквы: "долг художника  и  моего  друга  Проценко",  снова
пропуск. Текст еще раз начинается со строчной буквы: "нашедшего книгу  прошу
сообщить ему о моем завете". Небольшой пропуск и дальше: "решетку, ориентиры
станут ясны".
   - Я так заполняю  пробелы  в  письме:  "Клад  спрятан  в..."  -  это  мое
продолжение.  Читаем;  "коридоре".  Заполняю  пропуск:  "дома,  стоящего  на
берегу". Раньше я считал, на берегу Бейсугского лимана,  теперь  думаю,  что
нужно читать: "дома, стоящего на берегу Белой". Дальше.  Слово  после  очень
маленького пропуска начинается строчной буквой.  Подставляем  начало  фразы:
"Первейший" или "Священный". Дальше видимый текст: "долг художника  и  моего
друга Проценко". Снова  заполняем  пропуск:  "разыскать  этот  клад".  Текст
Гудкова: "Нашедшего книгу прошу сообщить ему о моем  завете".  Точка.  Нужно
снова подставить стершееся начало фразы: "Пусть найдет".  Подставляем  текст
Гудкова: "решетку; ориентиры станут ясны".
   - Все? - спросил Сомов. - Я записал вслед за вами  весь  текст.  Вот  он:
"Другого выхода нет. Самое ценное удалось спасти.  Клад  огромной  ценности.
Чтобы обнаружить его, ищите решетку, такую, какой мы с Проценко пользовались
в дни юности на Тамани. Чтобы найти спрятанное,  ищите  решетку,  тогда  все
станет ясным. Партизаны дарят клад Родине. Клад  спрятан  в  коридоре  дома,
стоящего на берегу Белой. Первейший долг художника и  моего  друга  Проценко
разыскать этот клад. Нашедшего книгу прошу сообщить ему о моем завете. Пусть
найдет решетку, ориентиры станут ясны".
   - Мы тоже примерно так же прочли письмо, - задумчиво сказал  Решетняк.  -
Одно все же неясно. Гудков никогда не  был  на  реке  Белой.  Мы  с  майором
Сомовым это место прочли иначе: не Белой, а реки Большая Лаба. Но  и  то  не
уверены. Ведь мы партизанили в самых верховьях Большой Лабы, а там ни одного
дома с коридором не сыщешь. Пастушьи хижины, да и то редко.
   Наступило  тягостное  молчание.   Догадка,   казавшаяся   такой   верной,
провалилась.
   - Ничего не поделаешь,  -  вздохнула  Ольга,  -  I  нужно  искать  другое
объяснение недостающих слов.
   Неожиданно лицо Решетняка расплылось в радостной улыбке:
   - Коридор надо искать по Большой Лабе. В тех местах  коридорами  называют
каменные пещеры, а их там очень много. Мы не раз забирались в такие  пещеры.
Устраивали там склады оружия и боеприпасов.
 
   В ДЕБРЯХ СКАЛИСТОГО ХРЕБТА
   Если путник держит путь с Таманского полуострова на юг, то сразу же после
того, как он миновал  Анапу,  его  взору  предстают  разбросанные  по  степи
отдельные холмики.
   Каждый едущий этим путем впервые обычно принимает далеко стоящие друг  от
друга возвышенности за холмы-могильники, которые восемь веков назад насыпали
половцы в различных местах Тмутараканского княжества.
   Но на вершинах  этих  пригорков  нет  гигантских  каменных  баб,  которых
половцы ставили для охраны покоя умерших. Нет  каменных  памятников,  потому
что холмы - не могилы именитых половецких ханов, а  самые  что  ни  на  есть
обыкновенные  холмы,  начало  Главного  Кавказского  хребта.  Чем  дальше  к
юго-востоку, тем все ближе подступают  друг  к  другу  холмы.  Вот  они  уже
образуют отдельные гряды. Еще  немного  -  и  из  отдельных  гряд  возникает
несколько  параллельно  идущих  горных  хребтов.  По  мере  продвижения   на
юго-восток горы становятся все выше и выше...
   Из многих мест степной кубанской равнины  в  ясный,  погожий  день  видны
белые шапки вечных снегов, которыми увенчаны горы  Фишт  и  Оштен  -  первые
крупные вершины Кавказа.
   Величествен,  могуч  и  живописен  Главный  Кавказский  хребет.  Круто  и
обрывисто спускается к Черному морю его  южный  склон.  Северный  же  склон,
наоборот, пологий и удобен для передвижения.  С  этой  стороны,  параллельно
Главному  Кавказскому  хребту,  тянутся  почти  обнаженные  горы  Скалистого
хребта. Среди них вы не  найдете  вершин,  покрытых  вечными  снегами.  Горы
Скалистого хребта намного ниже своих соседей с  юга,  но  зато  они  дики  и
неприступны.  Еще  севернее,  параллельно  Скалистому  и  Главному  хребтам,
выстроились густо заросшие девственными лесами Черные горы.
   Невдалеке от границы Краснодарского края с Грузией  вое  эти  три  хребта
стягиваются в один мощный горный узел.
   Суровы и неповторимо прекрасны эти места. Но  редко  ступала  здесь  нога
человека. Зато тот, кто пробьется через труднодоступные перевалы, пройдет по
нависшим над пропастями тропам и преодолеет заросли  первобытных,  нехоженых
лесов, будет вознагражден.
   Он  увидит  необыкновенные  озера.  Вот  они  чисты  и  голубоваты,   как
драгоценный камень. Проходит два-три часа - и бирюзовый цвет озера  уступает
место  изумруду.  Еще  немного  -  из  темно-зеленой  вода  превращается   в
фиолетовую. Сильнее пригрело солнце, быстрее тает снег на горах  -  вздулось
озеро и стало мутно-желтым.
   Бурные реки и ручьи, вытекающие из ледников, обрушиваются  вниз  тысячами
водопадов.
   Вплотную к берегам озер и рек подступают величественные дремучие леса.
   Вот роща белоствольных  невысоких  деревьев  с  мелкой  твердой  листвой,
напоминающей  листву  северной   брусники.   Бородатые   темно-зеленые   мхи
спускаются с ветвей до самой земли. Даже в яркий  летний  день  здесь  царит
зеленый полумрак, и кажется, идешь не лесом, а по дну моря среди колышущихся
водорослей. Как из подземелья, тянет прелью и сыростью.  Ни  одна  птица  не
нарушает своим пением тишины этого мрачного леса.  Лишь  иногда  прошелестит
змея. Это заросли самшита.  Невысокие  деревья  с  темно-зеленой  листвой  и
белыми стволами живут по четыреста лет.
   Вот другой лес. Деревья, покрытые хвоей, напоминающей пихтовую. Это тисс,
или, как его иначе называют,  красное  дерево.  Четырехсотлетние  самшитовые
деревья в сравнении с красным деревом то же, что мальчишка рядом с  глубоким
старцем. В тиссовом лесу можно встретить деревья, возраст которых измеряется
тысячелетиями.
   Вы  идете  дальше.  Мрачные  леса  тисса  и  самшита  сменяются  веселыми
березками, дубовыми рощами, сосновыми борами и еловым  чернолесьем.  Тянутся
вверх сорокаметровые громады бука. Склоняются к  реке  темные  кроны  черной
ольхи, горделиво разбрасывает свой праздничный пурпур черноклен. Под пологом
деревьев - усыпанные лиловыми цветами кусты понтийского рододендрона, желтая
азалия, падуб, кавказская  черника  и  лавровишня.  И  все  это  переплетено
причудливой и труднопреодолимой сетью лиан.
   Вы выходите из леса и попадаете на обширные субальпийские луга. Трава так
высока, что в ней может скрываться всадник. А вот  альпийская  лужайка.  Она
покрыта ярко цветущей низкой, не выше спичечного коробка, травой.
   Глухие горные дебри - раздолье для диких зверей. На границе вечных снегов
пасутся круторогие туры. Сквозь лес гордо проходит благородный олень.
   Непуганые серны и косули, встретив человека, с любопытством рассматривают
его, лишь потом, стремительные и изящные, уносятся прочь.
   Среди белого дня не редкость увидеть пасущегося на  зеленой  лужайке  или
играющего на снегу медведя, В отличие от своих  северных  собратий,  он  мал
ростом и добродушен. Никакой особой опасностью встреча с ним не грозит.
   Но вот с треском  ломается  валежник,  чавкает  грязь.  На  этот  раз  из
кустарника на поляну выходит свирепый обитатель горных лесов - дикий кабан.
   Только в очень снежные голодные зимы, собравшись большой стаей,  решаются
нападать на него волки, да и то редко добиваются успеха.
   Ударом своих кривых трехгранных  клыков  кабан  вспарывает  брюхо  своему
врагу. Сражается он упорно, свирепо и почти всегда уходит с поля боя хоть  и
израненным, но победителем.
   Горе охотнику, ранившему кабана. Кабан не  испугается  и  не  убежит,  он
постарается рассчитаться со своим врагом.
   Прижав к затылку короткие уши с кисточками,  подкрадывается  к  пасущимся
сернам рысь.
   Но вот раздается громкий и страшный рев. Замирает на месте рысь.
   Скрывается в чащобе кабан.
   В ужасе уносятся козули и серны. Торопится слезть с дерева, куда он залез
полакомиться терпкими грушами, медведь.
   Где-то вдалеке громко, отрывисто охнул и замолк барсук.
   Чего же испугались обитатели леса? Они услышали  рев  чем-то  обозленного
барса - самого страшного хищника Кавказских гор.
   Встретив человека, он неслышными шагами уходит прочь, но не  испуганно  и
стремительно, как другие животные, а с неторопливым достоинством.
   Охота на барса не менее опасна, чем охота на льва или тигра. Несмотря  на
свое полутораметровое тело, он забивается в расщелины, в которые не пролезть
человеку. Ловко спрятавшись, он появляется там, где его меньше  всего  ждут.
Нередко барс долго идет следом за охотником.
   Раненый барс бросается на человека, стараясь ударом могучих лап сбить его
с ног и ухватить страшными клыками за горло.  Победив  человека  раз-другой,
барс набирается храбрости и становится людоедом. Он  спускается  ниже  и  на
высокогорных пастбищах нападает на пастухов, устраивает засады на охотничьих
тропах.
   Завидев барса, тревожно затрещали сойки. Вспорхнула стая  крупных  лесных
голубей - вяхирей. Скрылись горные тетерева. Застыли  на  вершинах  деревьев
желтоклювые альпийские галки.
   Только в небе  по-прежнему  невозмутимо,  раскинув  трехметровые  крылья,
парит самая крупная птица Европы - гриф-ягнятник.
 
   Пламя костра делалось все бледнее. На фоне неба обозначился  контур  гор.
Начинался рассвет.
   Васька Лелюх помешал в висящем над огнем котле кушанье и попробовал  его.
Каша с мясом была уже вкусная, но крупа еще не уварилась.
   Васька отошел от костра и сел рядом с разомлевшим от жара Соколом.
   Солнце еще было скрыто высокой снежной шапкой горы, но на  лесной  поляне
уже стало светло.
   Под сенью огромной кавказской пихты примостились  три  небольшие  палатки
экспедиции. Спускающиеся почти до самой земли ветви дерева  надежно  закрыли
палатки от дождя и непогоды. Даже сильнейшие ливни не могут пробиться  через
густую конусообразную крону пихты.
   Около месяца жила на этой высокогорной поляне экспедиция, а Васька,  Алла
и Шура, впервые попавшие в дебри Кавказских гор, никак не могли освоиться  с
непривычной для них обстановкой. Как зачарованные смотрели  они  на  цветные
ковры лугов, сияющие бриллиантовыми россыпями ледники, па водопады и леса.
   Край солнца высунулся из-за  снежной  шапки  горы.  Васька  взял  в  руки
сковороду и ударил по  ней  большим  ножом.  Вскочил  обрадованный  Сокол  и
бросился к палатке, где спала Алла.
   Откинув полу палатки, вышел  Решетняк,  немного  погодя  появились  Шура,
Ольга Ракитина и Проценко. Алки не было.
   - Ну, что ты скажешь! - возмущался Лелюх. - Вот соня!
   Он зашел в палатку и ударил в  сковороду  над  самым  Алкиным  ухом.  Она
вскочила и несколько секунд ошеломлено смотрела на Лелюха.
   Перегоняя друг друга, взрослые и ребята бросились по извилистой  тропинке
к пенящемуся и ревущему потоку. Рядом с палатками бил прозрачный, как слеза,
ключ, но кто удержится от искушения умыться в настоящем водопаде! Не  так-то
часто подворачивается такой случай.
   Вода была обжигающе холодна, через десять минут все вернулись  бодрыми  и
веселыми.
   Васька, дежуривший по лагерю, приготовил  "стол".  Постеленный  на  земле
брезент был заставлен мисками с вкусно пахнущей кашей и  кружками  для  чая.
Около каждого прибора лежали горка  сухарей  и  плоская  лепешка  -  предмет
особой гордости Лелюха. В далекие горные дебри, куда  забралась  экспедиция,
хлеб доставлять было  невозможно,  пришлось  бы  ограничиться  сухарями,  но
Васька приноровился печь пресные лепешки. Даже Алка отдавала им должное.
   На завтрак уходило довольно много времени. Ели плотно. Впереди  предстоял
день трудных горных переходов.
   Месяц назад к экспедиции присоединились Решетняк, лейтенант Потапов и еще
несколько работников угрозыска.
   К большой досаде Проценко, ему пришлось отказаться от ежедневных  выходов
с поисковыми группами. В одном из походов он  неудачно  прыгнул  и  повредил
себе ногу. Все дни он работал над эскизами к задуманной им картине. Он хотел
написать последний бой партизан отряда Гудкова.
   Оставался в лагере и  Васька  Лелюх,  удовлетворившись  ролью  завхоза  и
повара. Васька нес свои обязанности с образцовой добросовестностью. Сам,  не
дожидаясь, что  его  кто-нибудь  разбудит,  он  вставал  затемно  и  готовил
завтрак. Никогда не забывал положить в сумки  уходящих  в  горы  еду.  Помыв
после завтрака по-суду, он спал два-три часа, но всегда вовремя  просыпался,
чтобы покормить оставш