ния".

               "На первый взгляд может показаться, что между художественной,
          творческой  деятельностью  и  научной работой нет ничего общего. В
          действительности  же  связь  между  ними  есть,  и  притом тесная.
          Ребенок,  который  в  стремлении себя выразить орудует кисточками,
          красками,  бумагой,  картоном,  камешками  и пр., вырезает, клеит,
          лепит  и  так  далее  и  тому подобное, тем самым развивает в себе
          определенные  навыки:  умение  обращаться  с  материалами, быть до
          известной степени конкретным, точным, что содействует формированию
          общих  научных  навыков. Последние, впрочем, тоже имеют творческий
          аспект, выражающийся в том, что истинный ученый умеет пользоваться
          для  своих  опытов  простейшими  имеющимися  под рукой средствами.
          Поскольку,  однако, все мы признаем, что научная подготовка должна
          базироваться  на фактах, наблюдениях, на реальном опыте подростка,
          я  считаю своим долгом подчеркнуть, что важнейший вид творчества -
          художественное  слово  - понуждает учащегося зорче всматриваться в
          реальность, глубже погружаться в опыт..."

     Ученики   Бруно  Чари  разводили  хомяков,  считали  по  системе  майа,
условное  наклонение  изучали,  экспериментируя  над хранением мяса во льду,
половину  классного  помещения  превратили  в  художественную  мастерскую, -
словом, во все, что бы они ни делали, они вкладывали фантазию.


                             Искусство и наука
                               (см. главу 44)

     Интересна  - с точки зрения выявления аналогий и гомологии в структурах
методологии,  эстетики  и  науки  -  книга "Наука и искусство", вышедшая под
редакцией  Уго  Волли  ("La  scienza  e  l'arte".  Mazzotta,  Milano, 1972).
Основной  тезис  ее таков: "Для научной работы и работы художника характерна
одна  и  та  же главная черта, а именно: установка на то, чтобы моделировать
реальность,   осмыслять   ее,   преобразовывать,   иначе  говоря,  придавать
предметам и фактам социальное значение. Все это - семиотика реального".
     Ряд  работ, написанных во много рук, исходит из традиционного отделения
искусства  от  науки,  но лишь для того, чтобы отвергнуть это разграничение,
доказать  его  необоснованность  и  выявить  то  общее,  что их все больше и
больше  объединяет,  то,  чем  они  занимаются,  все  более  и более схожими
средствами.  Компьютер, например, служит и математику, и ищущему новые формы
художнику.  Живописцы,  архитекторы  и  ученые  работают  сообща  в  центрах
автоматизированного  производства  пластических  форм. Формула Нейка для его
"компьютера-графика"  прекрасно подошла бы к "грамматике фантазии". Вот она,
я специально ее выписал:

               "Дадим  определенное  число  знаков  "R" и определенное число
          правил  "М",  на  основе  которых  эти  знаки  будут  между  собой
          сочетаться,  а  также  определенную  интуицию  "I",  которая будет
          всякий  раз  устанавливать,  какие  знаки и какие правила, то есть
          какие  "R" и какие "М", следует отобрать. Сочетание трех элементов
          ("R", "М", "I") и составит эстетическую программу".

     В  которой,  подчеркнем  мы,  "I" олицетворяет случайность. Можно также
заметить,  что  с помощью этого сочетания можно выразить и "бином фантазии",
в  котором  "R"  и  "М",  с  одной  стороны,  суть норма, а "I" - творческое
начало.   Впрочем,   еще  Кли,  в  докибернетические  времена,  говорил:  "В
искусстве тоже достаточно места для научного поиска".