образом  своим
привычным знаком внимания каждого из присутствующих, ухмыльнулся всем вообще
и приступил к еде.
     - Старуха уехала? - спросил мистер Брауди, набив себе рот.
     Мисс Сквирс кивнула головой.
     Мистер Брауди ухмыльнулся особенно широко, словно подумал, что над этим
и в самом деле стоит посмеяться, и с сугубым рвением принялся уплетать  хлеб
с маслом. Стоило посмотреть, как он и Николас вдвоем очистили тарелку.
     - Экий вы, вероятно,  вам  не  каждый  вечер  приходится  есть  хлеб  с
маслом,- сказал мистер  Брауди,  после  того  как  долго  таращил  глаза  на
Николаса поверх пустой тарелки.
     Николас прикусил губу и покраснел,  но  притворился,  будто  не  слышит
этого замечания.
     - Ей-богу,- продолжал мистер Брауди, хохоча во все горло,- не  очень-то
дают им жрать! Если вы здесь подольше поживете, от  вас  останутся  кожа  да
кости. Хо-хо-хо!
     - Вы шутник, сэр! - презрительно сказал Николас.
     - Да ну? - ответил мистер Брауди.- А вот от прежнего  учителя  остались
кожа да кости, потому что он был ученый.
     Воспоминание о  худобе  прежнего  учителя,  казалось,  привело  мистера
Брауди в величайшее  восхищение,  ибо  он  хохотал,  пока  не  почел  нужным
вытереть глаза обшлагами.
     - Не знаю, хватит ли у вас ума, мистер Брауди, понять, что  ваши  слова
оскорбительны,- воскликнул Николас с нарастающим гневом,- но если хватит, то
будьте так добры...
     - Если вы скажете еще хоть слово, Джон,- взвизгнула мисс Прайс, зажимая
рот своему  обожателю,  когда  тот  собрался  перебить  Никльби,-  еще  хоть
полсловечка, то я вас никогда не прощу и разговаривать с вами не буду!
     - Ну, ладно, моя девочка, что мне за дело! -  сказал  торговец  зерном,
влепив звонкий поцелуй мисс Матильде.- Пусть все идет по-прежнему, пусть все
идет по-прежнему!
     Теперь пришел черед мисс Сквирс  вступиться  за  Николаса,  что  она  и
сделала, притворяясь  испуганной  и  встревоженной;  в  результате  двойного
вмешательства Николас и Джон Брауди очень  торжественно  подали  друг  Другу
руку через стол, и столь внушительной была эта церемония,  что  мисс  Сквирс
взволновалась и пролила слезы.
     - Что с тобой, Фанни? - осведомилась мисс Прайс.
     - Ничего, Тильда,- всхлипывая, отозвалась мисс Сквирс.
     - Ведь никакой опасности не было,- сказала мисс Прайс.- Не  правда  ли,
мистер Никльби?
     - Решительно никакой! - ответил Николас.- Чепуха!
     - Очень хорошо! - шепнула мисс Прайс.- Скажите ей что-нибудь  ласковое,
и она скоро придет в себя. Послушайте, не выйти ли нам с Джоном на кухню,  а
потом мы вернемся?
     - Ни за что на свете! - возразил  Николас,  очень  встревоженный  таким
предложением.- Чего ради вам это делать?
     - Эх! - сказала мисс Прайс, поманив его в сторону и говоря с  некоторой
долей презрения.- Хороший же вы кавалер.
     - Что вы хотите этим сказать? - спросил Николас.- Я совсем не кавалер -
во всяком случае, не здесь. Ничего не понимаю.
     - Да и я ничего не понимаю! - подхватила  мисс  Прайс.-  Но  мужчины  -
изменники, всегда такими были и всегда такими будут  -  вот  это  мне  очень
легко понять!
     - Изменники! - воскликнул Николас.- Да что у вас на уме? Уж  не  хотите
ли вы сказать, что вы думаете...
     - Ах, нет, я ровно ничего не думаю!  -  с  раздражением  перебила  мисс
Прайс.- Вы поглядите на нее: как разодета и  какой  прелестный  у  нее  вид,
право же, почти красавица. Мне стыдно за вас!
     - Милая моя, какое мне дело до того, что  она  разодета  и  что  у  нее
прелестный вид? - осведомился Николас.
     - Ну-ну, не называйте меня "милой",-сказала мисс Прайс, впрочем, слегка
улыбаясь, потому что была миловидна и к тому же немного кокетлива, а Николас
был красив и она считала его собственностью другой особы, а это  и  являлось
причиной,  почему  ей  лестно  было  думать,  что  она  произвела  на   него
впечатление,- не то Фанни скажет, что это моя  вина.  Давайте-ка  сыграем  в
карты.
     Громко произнеся эти последние слова, она упорхнула и присоединилась  к
грузному йоркширцу.
     Все это было совершенно непонятно Николасу, который в тот момент усвоил
лишь то, что мисс Сквирс - девица, отличающаяся заурядной наружностью, а  ее
подруга, мисс Прайс,-  хорошенькая  девушка.  Но  у  него  не  было  времени
поразмыслить об этом, так как у очага уже подмели, со свечи сняли  нагар,  и
они уселись играть в "спекуляцию".
     - Нас только четверо, Тильда,-  сказала  мисс  Сквирс,  бросая  лукавый
взгляд на Николаса.- Пожалуй, лучше нам взять себе партнеров -  двое  против
двух.
     - Что вы на это скажете, мистер Никльби? - осведомилась мисс Прайс.
     - С величайшим удовольствием,- ответил Николас.
     И с этими словами, совершенно не ведая о наносимой им чудовищной обиде,
он смешал в одну кучу карточки с проспектами Дотбойс-Холла, которые заменяли
ему фишки, с теми, какие получила мисс Прайс.
     - Мистер Брауди,- взвизгнула мисс Сквирс,-  будем  держать  против  них
банк?
     Йоркширец согласился,  по-видимому  совершенно  ощеломленный  дерзостью
нового  учителя,  а  мисс  Сквирс  бросила  злобный  взгляд  на  подругу   и
истерически захохотала.
     На долю Николаса  выпало  сдавать,  и  ему  повезло.  -  Мы  собираемся
выиграть все,- сказал он. - Тильда уже выиграла кое-что, на  это,  я  думаю,
она не надеялась, не правда ли, милая? - сердито сказала мисс Сквирс.
     - Только дюжину и восемь, милочка,- ответила  мисс  Прайс,  делая  вид,
будто понимает вопрос в буквальном смысле.
     - Какая ты сегодня скучная! - огрызнулась мисс Сквирс.
     - Да, право же,  нет!  -  отозвалась  мисс  Прайс.-  Я  в  превосходном
расположении духа. Мне казалось, что ты как будто расстроена.
     - Я! - вскричала мисс Сквирс, кусая губы и дрожа от ревности.- О нет!
     - Ну, вот  и  прекрасно!  -  заметила  мисс  Прайс.-  У  тебя  кудряшки
растрепались, милочка.
     - Не обращай на меня внимания,- захихикала мисс Сквирс,-  ты  бы  лучше
смотрела за своим партнером.
     - Благодарю вас, что вы ей напомнили,- сказал Николас.- И в самом деле,
это было бы лучше.
     Йоркширец раза два приплюснул себе нос  сжатым  кулаком,  словно  хотел
удержать свою руку, пока  ему  не  представится  случай  поупражнять  ее  на
физиономии  какого-нибудь  другого  джентльмена,  а  мисс  Сквирс  с   таким
негодованием тряхнула головой, что ветер,  поднятый  пришедшими  в  движение
многочисленными кудряшками, едва не задул свечу.
     - Право же, мне никогда так не  везло!  -  кокетливо  воскликнула  мисс
Прайс после  одной-двух  партий.Я  думаю,  это  все  благодаря  вам,  мистер
Никльби. Хотелось бы мне всегда иметь вас своим партнером.
     - И я бы этого хотел.
     -  Но  у  вас  будет  плохая  жена,  если  вы  всегда   выигрываете   в
карты,сказала мисс Прайс.
     - Нет, не плохая, если ваше-желание исполнится,-  ответил  Николас.-  Я
уверен, что в таком случае жена у меня будет хорошая.
     Нужно было видеть, как тряхнула  головой  мисс  Сквирс,  пока  шла  эта
беседа, и как приплюснул себе нос торговец, зерном! Стоило платить небольшую
ежегодную ренту, чтобы только узреть это, увидеть,  с  какой  радостью  мисс
Прайс возбуждала их ревность, тогда как Николас Никльби не нодозревал что он
причиняет кому-то неприятность.
     - Но  мы,  кажется,  только  одни  и  разговариваем,-  сказал  Николас,
добродушно окинув взглядом стол и беря карты для новой сдачи.
     - Вы так хорошо это делаете, что жалко было бы перебивать,-  захихикала
мисс Сквирс.- Не правда ли, мистер Брауди? Хи-хи-хи!
     - Мы это делаем потому, что больше не с кем говорить,- сказал Николас.
     - Поверьте, мы будем разговаривать  с  вами,  если  вы  нам  что-нибудь
скажете,- заметила мисс Прайс.
     - Благодарю тебя, милая Тильда,- величественно отозвалась мисс Сквирс.
     - Вы можете говорить друг с другом, если вам не хочется разговаривать с
нами,- продолжала мисс Прайс, подшучивая над своей любимой подругой.-  Джон,
почему вы ничего не говорите?
     - Ничего не говорю? - повторил йоркширец.
     - Да, лучше говорить, чем сидеть вот так молча и дуться.
     - Ну, будь по-вашему!-вскричал  йоркширец,  тяжело  ударив  кулаком  по
столу.- Вот что я скажу: пусть черт заберет мои кости и тело,  если  я  буду
дольше это терпеть! Ступайте вместе со мною домой, а этому молодому  шептуну
скажите, чтобы он поостерегся, как бы ему не остаться с проломанной  башкой,
когда он в следующий раз попадется мне под руку.
     -  Боже  милостивый,  что  это  значит?  -  с   притворным   изумлением
воскликнула мисс Прайс.
     - Ступайте  домой,  говорю  вам,  ступайте  домой!  -  сердито  крикнул
йоркширец.
     А когда он произнес эти  слова,  мисс  Сквирс  залилась  потоком  слез,
вызванных отчасти  нестерпимым  раздражением,  а  отчасти  тщетным  желанием
расцарапать кому-нибудь физиономию своими прекрасными ноготками.
     Такое положение дел создалось по многим причинам. Оно создалось потому,
что мисс Сквирс стремилась к высокой чести выйти замуж,  не  имея  для  того
достаточного основания. Оно создалось потому, что мисс Прайс  уступила  трем
побуждениям:   во-первых,   желанию   наказать   подругу,   притязавшую   на
соперничество  с  ней  без  всяких  на  то  прав;  во-вторых,   собственному
тщеславию, побудившему ее принимать ухаживание изящного  молодого  человека;
и, в-третьих, стремлению доказать торговцу зерном, какой  великой  опасности
он себя подвергает, откладывая празднование  их  бракосочетания.  А  Николас
вызвал его тем, что на полчаса предался  веселью  и  беззаботности  и  очень
искренне хотел избежать обвинений в неравнодушии к мисс  Сквирс.  Поэтому  и
примененные средства и достигнутые результаты были самыми естественными, ибо
молодые леди до скончания веков, как делали они  это  испокон  веков,  будут
стремиться к замужеству, оттеснять друг друга  во  время  бега  к  алтарю  и
пользоваться каждым удобным случаем, чтобы в наивыгоднейшем  свете  показать
свои преимущества.
     - Смотри-ка! А теперь Фанни расплакалась! - воскликнула мисс Прайс, как
будто снова изумившись.- Что же это случилось?
     - О, вы не знаете, мисс, конечно, вы не знаете. Прошу вас, не трудитесь
расспрашивать,-  сказала  мисс  Сквирс  и  изменилась  в  лице-   "состроила
гримасу", как говорят дети.
     - Ну уж, скажу я вам! - воскликнула мисс Прайс.
     - А кому какое дело, что вы, сударыня, скажете или чего не  скажете?  -
ответила мисс Сквирс, делая новую гримасу.
     - Вы чудовищно вежливы, сударыня,- сказала мисс Прайс.
     - К вам, сударыня, я не приду брать уроки в этом  искусстве,-  отрезала
мисс Сквирс.
     - А все-таки незачем вам трудиться и делать себя еще некрасивее, чем вы
есть, сударыня, потому что это совершенно лишнее,- подхватила мисс Прайс.
     В ответ мисс Сквирс очень покраснела и возблагодарила бога за то, что у
нее не такое дерзкое лицо, как у  иных  особ.  В  свою  очередь  мисс  Прайс
поздравила себя с тем, что не наделена такими  завистливыми  чувствами,  как
иные люди,  после  чего  мисс  Сквирс  сделала  общее  замечание  касательно
знакомства с особами низкого происхождения,  с  которым  мисс  Прайс  вполне
согласилась, заявив, что это и в самом деле совершенно верно и она давно уже
так думала.
     - Тильда! - с большим доетоинством  воскликнула  мисс  Сквирс.-  Я  вас
ненавижу!
     - Ах, я тоже вас ненавижу,- заявила  мисс  Прайс,  судорожно  завязывая
ленты шляпки.- Вы себе глаза выплачете, когда я уйду. Вы сами это знаете.
     - Я презираю ваши слова, вертушка!- воскликнула мисс Сквирс.
     - Вы мне говорите очень лестный комплимент,-  ответила  дочь  мельника,
низко приседая.- Желаю вам спокойной ночи, сударыня, и приятных сновидений!
     Послав на прощание это благословение, мисс Прайс вылетела  из  комнаты,
сопутствуемая дюжим йоркширцем, который обменялся с Николасом  тем  особенно
выразительным грозным взглядом, каким графы-забияки в мелодрамах  уведомляют
друг друга, что они еще встретятся.
     Не успели они уйти, как мисс Сквирс исполнила предсказание своей бывшей
подруги, дав волю обильнейшим слезам,  горько  жалуясь  и  что-то  бессвязно
бормоча. Несколько секунд Николас стоял и смотрел, хорошенько не  зная,  что
делать; но, не уверенный в том, окончится  лп  этот  припадок  поцелуем  или
царапаньем, и почитая  ту  и  другую  беду  равно  приятной,  он  потихоньку
удалился, пока мисс Сквирс хныкала в свой носовой платок.
     "Вот следствие,- подумал Николас,  когда  ощупью  пробирался  в  темную
спальню,- вот следствие моей проклятой готовности приноравливаться к  любому
обществу, с каким сведет меня случай. Если бы я сидел немой и неподвижный, а
я мог так сделать,- ничего бы этого не произошло!"
     Несколько минут он прислушивался, но все было тихо.
     - Я обрадовался,- бормотал он,- и ухватился за возможность отвлечься от
мыслей об этом отвратительном доме и о его гнусном хозяине. Я поссорил  этих
людей и нажил себе двух новых врагов там, где, небу известно, мне ни  одного
не нужно. Это справедливое наказание за то, что я забыл хотя бы на час,  что
меня теперь окружает!
     С этими словами он пробрался среди множества измученных спящих и лег на
свою жалкую постель.


ГЛАВА Х,
     Как обеспечил мистер Ральф Никльби свою племянницу и невестку

     На следующее утро после отъезда Николаса в Йоркшир Кэт Никльби сидела в
очень вылинявшем кресле, воздвигнутом на очень пыльный пьедестал, в  комнате
мисс Ла-Криви, позируя этой леди для портрета, на что Кэт дала согласие; для
полного совершенства портрета мисс  Ла-Криви  принесла  наверх  застекленный
ящик, висевший на парадной двери, чтобы легче было придать цвету  лица  мисс
Никльби на портрете яркий желто-розовый телесный оттенок,  на  который  мисс
Ла-Криви впервые напала, когда писала миниатюрный портрет молодого  офицера,
содержавшийся в этом ящике;  яркий  желто-розовый  телесный  цвет  почитался
ближайшими друзьями и  покровителями  мисс  Ла-Криви  подлинной  новинкой  в
искусстве. Впрочем, так оно и было.
     - Кажется, я его сейчас уловила! - сказала мисс  Ла-Криви.-  Тот  самый
оттенок! Конечно, это будет самый прелестный портрет, какой мне  приходилось
писать.
     -  Если  это  верно,  то  я  убеждена,  что  таким  сделает   его   ваш
талант,улыбаясь, отозвалась Кэт.
     -  Нет,  с  этим  я  не  соглашусь,  дорогая   моя,-   возразила   мисс
Ла-Криви.Модель очень мила, право же,  модель  очень  мила,  хотя,  конечно,
кое-что зависит от манеры изображения.
     - И зависит немало,- заметила Кэт.
     - Да, дорогая моя, в этом вы правы,- сказала мисс Ла-Криви.- В основном
вы правы, хотя в данном случае я не согласна, что это  имеет  такое  большое
значение. Ах, дорогая моя! Велики трудности, связанные с искусством!
     - Не сомневаюсь,  что  это  так,-  сказала  Кэт,  желая  угодить  своей
добродушной маленькой приятельнице.
     - Они так велики, что вы даже не можете составить об этом ни  малейшего
представления,- отозвалась мисс Ла-Криви.- Изо всех сил  выставлять  на  вид
глаза, по мере сил не выставлять напоказ нос, увеличивать  голову  и  совсем
убирать зубы!  Вам  и  не  вообразить,  сколько  хлопот  с  одной  крошечной
миниатюрой.
     - Вряд ли оплата вознаграждает вас за труды,- сказала Кэт.
     - Не вознаграждает, сущая правда,- ответила мисс Ла-Криви.- Да  к  тому
же люди так привередливы и неразумны, что в девяти  случаях  из  десяти  нет
никакого удовольствия их писать. Иной раз они говорят: "Ох,  каким  вы  меня
сделали серьезным, мисс  Ла-Криви!",  а  другой  раз:  "Ах,  какой  я  вышел
смешливый!" - когда самая суть хорошего портрета в том, что он  должен  быть
либо серьезным, либо смешливым, иначе это будет вовсе не портрет.
     - Вот как?- смеясь, сказала Кэт.
     - Разумеется, дорогая, потому что модель всегда бывает либо  тем,  либо
другим,- отозвалась мисс Ла-Криви.-  Посмотрите  на  Королевскую  академию!*
Серьезны, знаете ли, все эти прекрасные глянцевитые портреты джентльменов  в
черных бархатных жилетах - джентльменов, опирающихся сжатым кулаком на круг-
лый столик или мраморную плиту. И  смеются  все  леди,  играющие  маленькими
зонтиками, или с маленькими собачками, или с маленькими детьми,-  правило  в
искусстве одно и то же, меняются только детали. Собственно говоря,-  сказала
мисс Ла-Криви, понизив голос до шепота,- есть только  два  стиля  портретной
живописи - серьезный и смешливый, и мы всегда  прибегаем  к  серьезному  для
особ, занимающих положение в обществе (иногда,  впрочем,  делаем  исключение
для актеров), и к смешливому для  леди  и  джентльменов,  которые  не  очень
заботятся о том, чтобы казаться умными.
     Эти  сведения,  казалось,  очень  позабавили  Кэт,  а   мисс   Ла-Криви
продолжала работать и болтать с невозмутимым благодушием.
     - Какое множество военных вы пишете! - сказала Кэт, пользуясь перерывом
и окидывая взором комнату.
     - Множество кого, дитя? - осведомилась мисс ЛаКриви, отрывая  глаза  от
работы.- О да! Портреты  типические.  Но,  знаете  ли...  это  не  настоящие
военные.
     - Как!
     - Конечно! Это только клерки. Они, знаете ли,  берут  напрокат  мундир,
чтобы их изобразили в нем, и присылают его сюда в саквояже. Иные художники,-
сказала мисс Ла-Криви,- держат у себя красный мундир  и  берут  лишних  семь
шиллингов шесть пенсов за прокат и за кармин, но я этого не делаю,  так  как
считаю это незаконным.
     Приосанившись, словно она очень гордилась тем, что не прибегает к таким
приманкам для поимки клиентов, мисс Ла-Криви еще более  рьяно  принялась  за
работу, лишь изредка приподнимая голову, чтобы с невыразимым удовлетворением
посмотреть на сделанный мазок, и время от времени сообщая мисс Никльби,  над
какими чертами лица она в этот момент работает.
     - Не для того, чтобы вы приготовились,  дорогая  моя,-  сказала  она  в
пояснение,- но такой у нас обычай: иной раз  говорить  позирующему,  что  мы
отделываем,  и,  если  он  хочет  увидеть  на  портрете  какое-либо   особое
выражение, у него есть время принять желаемый вид...
     - А когда,- продолжала мисс Ла-Криви после долгого молчания,  а  именно
через добрых полторы минуты,- когда рассчитываете вы  увидеть  снова  вашего
дядю?
     -  Право,  не  знаю.  Я  рассчитывала  увидеть  его  раньше,-   сказала
Кэт.Надеюсь,  скоро,  потому  что  нет  ничего  хуже,  чем   это   состояние
неуверенности.
     - Вероятно, у него есть деньги,  не  правда  ли?  -  осведомилась  мисс
Ла-Криви.
     - Я слыхала, что он очень богат,- ответила Кэт.- Не знаю, так  ли  это,
но думаю, что так.
     - Ах, можете не сомневаться в том, что это правда, иначе он не  был  бы
таким  угрюмым!  -  заметила  мисс  Ла-Криви,  которая  представляла   собою
своеобразное соединение проницательности с  простодушием.-  Если  человек  -
медведь, он обычно обладает независимым состоянием.
     - Обращение у него грубое,- сказала Кэт.
     - Грубое! - воскликнула мисс Ла-Криви.- По сравнению с ним  дикобраз  -
пуховое ложе! Я  никогда  еще  не  встречалась  с  таким  строптивым  старым
дикарем.
     - Я думаю, это только обращение у него такое,- робко отозвалась Кэт.- Я
слыхала, что в молодости его постигло какое-то разочарование  или  нрав  его
стал угрюмым после какой-то беды. Мне бы не хотелось  плохо  о  нем  думать,
пока я не уверена, что он этого заслуживает.
     - О, это очень хорошо,- заметила миниатюристка,- и боже сохрани,  чтобы
я вам препятствовала! Но послушайте, не мог бы он  без  всякого  ущерба  для
себя назначить вам и  вашей  матушке  приличную  маленькую  пенсию,  которая
обеспечила бы вас обеих, пока вы не выйдете замуж,  а  для  нее  явилась  бы
впоследствии маленьким состоянием? Что для него, скажем, какая-нибудь  сотня
в год?
     - Не знаю, что для него,- решительно  сказала  Кэт,-  но  я  скорее  бы
умерла, чем приняла.
     - Да ну!- вскричала мисс Ла-Криви.