Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детская литература
   Обучающая, развивающая литература, стихи, сказки
      Диккенс Чарльз. Жизнь и приключения Николаса Никльби -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  -
х избирателей вы не откажетесь немедленно сложить с себя обязанности в пользу того кандидата, который, по мнению избирателей, заслуживает большего доверия. Тогда мистер Грегсбери прочел следующий ответ, каковой он сочинил в форме письма, предвидя подобное требование и заготовив копии, чтобы разослать в газеты: - "Мой дорогой мистер Пагстайлс! После блага нашего возлюбленного острова - этой великой, свободной и счастливой страны, чьи возможности и ресурсы, по искреннему моему убеждению, безграничны,- я превыше всего ценю ту благородную независимость, каковая является самой дорогой привилегией англичанина и каковую я горячо надеюсь оставить в наследство моим детям не ущемленной и не утратившей блеска. Движимый отнюдь не личными мотивами, но побуждаемый только высокими и почтенными конституционными соображениями, которые я не буду пытаться объяснить, ибо они поистине недоступны пониманию тех, кто не посвятил себя, подобно мне, сложной и трудной науке политики, я предпочел бы оставить за собой мое место и так и намереваюсь поступить. Не будете ли вы столь любезны передать мой привет избирателям и познакомить их с этим обстоятельством? С глубоким уважением, дорогой мистер Пагстайлс, и проч. и проч.". - Значит, вы ни при каких обстоятельствах не сложите полномочия? - осведомился представитель делегации. Мистер Грегсбери улыбнулся и покачал головой. - В таком случае, всего хорошего, сэр! - сердито сказал Пагстайлс. - Да благословит вас небо!- сказал мистер Грегсбери. И делегаты, ворча и бросая грозные взгляды, удалились с такой быстротой, с какой позволяла им спускаться узкая лестница. Когда ушел последний делегат, мистер Грегсбери потер руки и захихикал, как хихикают весельчаки, когда полагают, что откололи какую-нибудь особенно забавную шутку. Он с таким увлечением поздравлял сам себя, что не заметил Николаса, который остался в тени оконной занавески, пока этот молодой джентльмен, опасаясь услышать какой-нибудь монолог, не предназначенный для посторонних ушей, не кашлянул раза два или три с целью привлечь внимание члена парламента. - Что это? - резко спросил мистер Грегсбери. Николас шагнул вперед и поклонился. - Что вы здесь делаете, сэр? - спросил мистер Грегсбери.- Шпионите за мной в моей частной жизни! Спрятавшийся избиратель! Вы слышали мой ответ, сэр? Будьте добры последовать за делегацией. - Я бы так и сделал, если бы входил в нее, но я не вхожу,- сказал Николас. - В таком случае, как вы сюда попали, сэр? - задал естественный вопрос мистер Грегсбери, член парламента.- И, черт побери, откуда вы взялись, сэр? - был следующий его вопрос. - Я пришел к вам с этой карточкой из конторы по найму, сэр,- сказал Николас,- желая предложить вам свои услуги в качестве секретаря и зная, что вы в нем нуждаетесь. - И вы только для этого и пришли сюда? - сказал мистер Грегсбери, подозрительно в него всматриваясь. Николас ответил утвердительно. - У вас нет никаких связей ни с одной из этих подлых газет? - спросил мистер Грегсбери.- Вы проникли сюда не для того, чтобы подслушать, что здесь происходит, а затем напечатать, а? - К сожалению, должен признаться, что в настоящее время у меня нет никаких связей ни с кем,- сказал Николае вежливо, но тоном вполне независимым. - О!- сказал мистер Грегсбери.- В таком случае, как же вы пробрались сюда наверх? Николас рассказал, как делегация заставила его подняться. - Так вот как было дело! - сказал мистер Грегсбери.- Садитесь. Николас сел, а мистер Грегсбери долго его разглядывал, словно желая убедиться, прежде чем задавать новые вопросы, что против внешнего его вида нет никаких возражений. - Значит, вы хотите быть моим секретарем? - спросил он наконец. - Я бы хотел занять эту должность, сэр,- ответил Николас. - Так,- сказал мистер Грегсбери.- Что вы умеете делать? - Полагаю,- с улыбкой ответил Николас,- полагаю, что могу делать то, что обычно приходится делать другим секретарям. - Что именно? - осведомился мистер Грегсбери. - Что именно? - повторил Николас. - Да, что именно? - сказал член парламента, склонив голову набок и устремив на него проницательный взгляд. - Пожалуй, обязанности секретаря довольно трудно определить,раздумчиво сказал Николас.- Думаю, сюда входит корреспонденция? - Верно,- заметил мистер Грегсбери. - Приведение в порядок бумаг и документов? - Совершенно верно. - Иногда, быть может, писание под вашу диктовку и, вероятно, сэр,- с полуулыбкой добавил Николас,- переписка вашей речи для какого-нибудь органа печати, когда вы произносите сугубо важную речь. - Несомненно,- ответствовал мистер Грегсбери.- Что еще? - В данный момент,- подумав, сказал Николас,- признаюсь, я не могу назвать другие обязанности секретаря, если не считать его долга быть по мере сил услужливым, а также полезным своему патрону, не жертвуя при этом собственным достоинством и не выходя за пределы тех обязанностей, какие обычно налагает на него его должность. Некоторое время мистер Грегсбери пристально смотрел на Николасв, а затем, осторожно окинув взглядом комнату, сказал, понизив голос: - Все это прекрасно, мистер... как вас зовут? - Никльби. - Все это прекрасно, мистер Никльби, и вполне правильно постольку поскольку... постольку поскольку, но этого далеко не достаточно. Есть другие обязанности, мистер Никльби, которые секретарь парламентского деятеля никогда не должен упускать из виду. Я желал бы, чтобы меня начиняли, сэр. - Простите,- перебил Николас, сомневаясь, правильно ли он расслышал. - Начиняли, сэр,- повторил мистер Грегсбери. - Вы меня извините, сэр, если я спрошу, что вы хотите этим сказать? - осведомился Николас. - Смысл моих слов, сэр, совершенно ясен,- с торжественным видом отозвался мистер Грегсбери.- Мой секретарь должен быть в курсе внешней политики всех стран мира, следя за ней по газетам; просматривать все отчеты о публичных собраниях, все передовые статьи и отчеты о заседаниях различных обществ и отмечать все детали, которые, по его мнению, могут показаться интересными в маленькой речи по вопросу о какой-нибудь поданной петиции или чего-нибудь еще в этом роде. Понимаете? - Кажется, понимаю, сэр,- ответил Николас. - Далее,- сказал мистер Грегсбери,- необходимо, чтобы он изо дня в день знакомился с газетными эамет ками о текущих событиях - ну, например, "Таинственное исчезновение и предполагаемое самоубийство подручного в трактире" или что-нибудь еще в таком роде, на чем я мог бы обосновать запрос, обращенный к министру внутренних дел. Зятем он должен переписать запрос и то, что я запомнил из ответа (включив маленький комплимент моему независимому духу и здравому смыслу), и отправить заметку в местную газету, прибавив, быть может, пять-шесть вводных строк, напоминающих, что я всегда нахожусь на своем посту в парламенте, никогда не уклоняюсь от ответственных и тяжелых обязанностей и так далее. Вы понимаете? Николас ответил поклоном. - Затем,- продолжал мистер Грегсбери,- я бы хотел, чтобы он время от времени просматривал цифры в напечатанных таблицах и делал некоторые общие выводы; я должен быть хорошо осведомлен, например, по вопросу о государственном доходе от обложения налогом строевого леса, по финансовым вопросам и так далее. И я бы желал, чтобы он подготовил кое-какие доводы против возврата к расплате наличными и обращения звонкой монеты, с указанием на гибельные последствия таковых мероприятий, а также коснулся вывоза золотых и серебряных слитков, упомянул о русском императоре, о банкнотах и тому подобных вещах, о которых достаточно будет сказать вскользь, потому что никто в этом ничего не смыслит. Вы усваиваете мою мысль? - Как будто понимаю,- сказал Николас. - Что касается вопросов, не имеющих отношения к политике,разгорячившись, продолжал мистер Грегсбери,- и таких, к каким нельзя требовать ни малейшего внимания, кроме естественной заботы не допускать, чтобы низшие классы пользовались таким же благосостоянием, как и мы,- иначе что стало бы с нашими привилегиями,- я бы хотел, чтобы мой секретарь составил несколько маленьких парадных речей в патриотическом духе. Так, например, если бы внесли какой-нибудь нелепый билль о предоставлении этим жалким сочинителям - авторам - права на их собственность,- я бы хотел сказать, что лично я всегда буду против возведения непреодолимой преграды к распространению литературы в н_а_р_о_д_е - понимаете? - я бы сказал, что создания м_а_т_е_р_и_а_л_ь_н_ы_е, как создания рода человеческого, могут принадлежать отдельному человеку или семье, но создания интеллектуальные, как создания божии, должны, само гобой разумеется, принадлежать всему народу. Находясь в приятном расположении духа, я не прочь был бы пошутить на тему о потомстве и сказать, что пишущие для потомства должны довольствоваться такой наградой, как одобрение п_о_т_о_м_с_т_в_а. Это понравилось бы палате, а мне не причинило бы никакого вреда, потому что вряд ли потомство будет знать что-нибудь обо мне и моих шутках? Вы понимаете? - Понимаю, сэр,- ответил Николас. - В подобных случаях, когда наши интересы не затронуты,- сказал мистер Грегсбери,- вы всегда должны помнить, что следует энергически упоминать о народе, ибо это производит прекрасное впечатление во время выборной кампании, а над сочинителями можете смеяться сколько угодно, потому что большинство из них, полагаю я, снимает комнаты и не имеет права голоса*. Вот в общих чертах беглое описание тех обязанностей, какие вам предстоит исполнять, если не считать того, что каждый вечер вы должны дежурить в кулуарах, на случай если бы я что-нибудь забыл и нуждался в новой начинке, а иногда, во время горячих прений, садиться в первом ряду галереи и говорить окружающим: "Вы видите этого джентльмена, который поднес руку к лицу и обхватил рукой колонну? Это мистер Грегсбери... знаменитый мистер Грегсбери..." И вам надлежит добавить еще несколько хвалебных слов, которые в тот момент придут вам в голову. А что касается жалованья,- сказал мистер Грегсбери, стремительно приводя к концу свою речь, потому что ему не хватило дыхания,- а что касается жалованья, то во избежание всякого недовольства, я готов сразу назвать крупную сумму, хотя это больше, чем я имею обыкновение платить,- пятнадцать шиллингов в неделю, и - покажите, на что вы способны. Все! Сделав это блестящее предложение, мистер Грегсбери снова откинулся на спинку кресла с видом человека, который проявил совершенно безрассудную щедрость, но тем не менее решил в этом не раскаиваться. - Пятнадцать шиллингов в неделю - это не много,- мягко заметил Николас. - Не много? Пятнадцагь шиллингов не много, молодой человек? - вскричал мистер Грегсбери.- Пятнадцать шиллингов... - Пожалуйста, не думайте, сэр, что я возражаю против этой суммы,ответил Николас.- Я не стыжусь призначься, что, какова бы ни была она сама по себе, для меня это очень много. Но обязанности и ответственность делают вознаграждение ничтожным, и к тому же они так тяжелы, что я боюсь взять их на себя. - Вы отказываетесь принять их, сэр? - осведомился мистер Грегсбери, протягивая руку к шнурку колокольчика. - Я боюсь, сэр, что при всем моем желании они окажется мне не по силам,- ответил Николас. - Это равносильно тому, что вы предпочитаете не принимать этой должности, а пятнадцать шиллингов в неделю считаете слишком низкой платой,позвонив, сказал мистер Грегсбери.- Вы отказываетесь, сэр? - Другого выхода у меня нет,- ответил Николас. - Проводи, Мэтьюс! - сказал мистер Грегсбери, когда вошел мальчик. - Я сожалею, что напрасно вас потревожил, сэр,- сказал Николас. - Я тоже сожалею,- сказал мистер Грегсбери, поворачиваясь к нему спиной.- Проводи, Мэтьюс! - Всего хорошего, сэр,- сказал Николас. - Проводи, Мэтьюс! - крикнул мистер Грегсбери. Мальчик поманил Николаса и, лениво спустившись впереди него по лестнице, открыл дверь и выпустил его на улицу. С печальным и задумчивым видом Николас отправился домой. Смайк собрал на стол закуску из остатков вчерашнего ужина и нетерпеливо ждал его возвращения. События этого утра не улучшили аппетита Николаса, и к обеду он не прикоснулся. Он сидел в задумчивой позе, перед ним стояла нетронутая тарелка, которую бедный юноша наполнил самыми лакомыми кусочками, и тут в комнату заглянул Ньюмен Ногс. - Вернулись? - спросил Ньюмен. - Да,- ответил Николас,- смертельно усталый, и что хуже всего, мог бы с таким же успехом остаться дома. - Нельзя рассчитывать на то, чтобы много сделать за одно утро,- сказал Ньюмен. - Быть может, и так, но я всегда полон надежд, и я рассчитывал на успех, а стало быть, разочарован,- отозвался Николас. Затем он дал Ньюмену отчет о своих похождениях. - Если бы я мог что-то делать,- сказал Николас,- ну хоть что-нибудь, пока не вернется Ральф Никльби и пока я не почувствую облегчения, встретившись с ним лицом к лицу, мне было бы лучше. Небу известно, что я отнюдь не считаю унизительным работать. Прозябать здесь без дела, словно дикий зверь в клетке,- вот что сводит меня с ума! - Не знаю,- сказал Ньюмен,- есть в виду кое-какие мелочи... этого бы хватило на плату за помещение и еще кое на что... но вам не понравится. Нет! Вряд ли вы на это пойдете... нет, нет! - На что именно я вряд ли пойду? - спросил Николае, поднимая глаза.Укажите мне в этой необъятной пустыне, в этом Лондоне, какой-нибудь честный способ зарабатывать еженедельно хотя бы на уплату за эту жалкую комнату, и вы увидите, откажусь ли я прибегнуть к нему. На что я не пойду? Я уже на слишком многое пошел, друг мой, чтобы остаться гордым или привередливым. Я исключаю те случаи,- быстро добавил Николае, помолчав,когда привередливость является простой честностью, а гордость есть не что иное, как самоуважение. Я не вижу большой разницы, служить ли помощником бесчеловечного педагога, или пресмыкаться перед низким и невежественным выскочкой, хотя бы он и был членом парламента. - Право, не знаю, говорить ли вам о юм, что я слышал сегодня утром,сказал Ньюмен. - Это имеет отношение к тому, что вы только что сказали? - спросил Николас. - Имеет. - В таком случае, ради самого неба, говорите, добрый мой друг! - воскликнул Николас.- Ради бога, подумайте о моем печальном положении и, раз я вам обещал не делать ни шагу, не посоветовавшись с вами, дайте мне по крайней мере право голоса, когда речь идет о моих же собственных интересах. Вняв этой мольбе, Ньюмен принялся бормотать всевозможные в высшей степени странные и запутанные фразы, из которых выяснилось, что утром миссис Кенуигс долго допрашивала его касательно его знакомства с Николасом и о жизни, приключениях и родословной Николаса, что Ньюмен, пока мог, уклонялся от ответов, но, наконец, под сильным давлением и будучи загнан в угол, вынужден был сообщить, что Николас - высокообразованный учитель, которого постигли бедствия, о коих Ньюмен не вправе говорить, и который носит фамилию Джонсон. Миссис Кенуигс, уступив чувству благодарности, или честолюбию, или материнской гордости, или материнской любви, или всем четырем побуждениям вместе взятым, имела тайное совещание с мистером Кенуигсом и, наконец, явилась с предложением, чтобы мистер Джонсон обучал четырех мисс Кенуигс французскому языку за еженедельный гонорар в пять шиллингов, то есть по одному шиллингу в неделю за каждую мисс Кенуигс и еще один шиллинг в ожидании того времени, когда младенец окажется способным усваивать грамматику. "Если я не очень ошибаюсь, он не заставит себя ждать,- заметила миссис Кенуигс, делая это предложение,- так как я твердо верю, мистер Ногс, что таких умных детей еще не было на свете". - Ну, вот и все! - сказал Ньюмен.- Знаю, это недостойно вас, но я подумал, что, быть может, вы согласились бы... - Соглашусь ли я! - с живостью воскликнул Николае.- Конечно, я согласен! Я не задумываясь принимаю это предложение. Дорогой мой, вы так и скажите, не откладывая, достойной мамаше и передайте, что я готов начать, когда ей будет угодно. Обрадованный Ньюмен поспешил сообщить миссис Кенуигс о согласии своего друга и вскоре вернулся с ответом, что они будут счастливы видеть его во втором этаже, как только он найдет это для себя удобным; затем он добавил, что миссис Кенуигс тотчас же послала купить подержанную французскую грамматику и учебник - эти книжки давно уже валялись в шестипенсовом ящике в книжном ларьке за углом - и что семейство, весьма взволнованное этой перспективой, подчеркивающей их аристократичность, желает, чтобы первый урок состоялся немедленно. И здесь можно отметить, что Николас не был высокомерным молодым человеком в обычном смысле этого слова. Он мог отомстить за оскорбление, ему нанесенное, или выступить, чтобы защитить от обиды другого, так же смело и свободно, как и любой рыцарь, когда-либо ломавший копья; но ему не хватало того своеобразного хладнокровия и величественного эгоизма, которые неизменно отличают джентльменов высокомерных. По правде говоря, мы лично склонны смотреть на таких джентльменов скорее как на обузу в пробивающих себе дорогу семьях, потому что мы знаем многих, чей горделивый дух препятствует им взяться за какую бы то ни было черную работу и проявляет себя лишь в склонности отращивать усы и принимать свирепый вид; но, хотя и усы и свирепость - в своем роде прекрасные вещи и заслуживают всяческих похвал, мы, признаться, предпочитаем, чтобы они выращивались за счет их владельца, а не за счет смиренных людей. Итак, Николас, не будучи юным гордецом в обычном смысле этого слова и почитая большим унижением занимать деньги на удовлетворение своих нужд у Ньюмена Ногса, чем преподавать французский язык маленьким Кенуигсам за пять шиллингов в неделю, принял предложение немедля, как было описано выше, и с надлежащей поспешностью отправился во второй этаж. Здесь он был принят миссис Кенуигс с любезной грацией, долженствовавшей заверить его в ее благосклонности и поддержке, и здесь он застал мистера Лиливика и мисс Питоукер, четырех мисс Кенуигс на скамье и младенца в креслице в виде карликового портшеза с сосновой дощечкой между ручками, забавляющегося игрушечной лошадкой без головы; упомянутая лошадь представляла собой маленький деревянный цилиндр, отчасти похожий на итальянский угюг* на четырех кривых колышках и замысловатой раскраской напоминающий красную вафлю, опущенную в ваксу. - Как поживаете, мистер Джонсон? - спросила миссис Кенуигс.- Дядя, познакомьтесь - мистер Джонсон. - Как поживаете, сэр? - осведомился мистер Лиливик довольно резко, ибо накануне он не знал, кто такой Николас, а быть слишком вежливым с учителем являлось, пожалуй, огорчительным обстоятельством для сборщика платы за водопровод. - Дядя, мистер Джонсон приглашен преподавателем к детям,- сказала миссис Кенуигс. - Это ты мне только что со

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору