Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детская литература
   Обучающая, развивающая литература, стихи, сказки
      Драгунский Виктор. Поют колеса тра-та-та -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  -
рь захлопнул крепко-накрепко. Она там зарычала и залаяла, но я не стал ее утешать. Я обошел весь дом, закрыл все окна и калитку тоже. И хотя я очень устал от возни с Чапкой, я все-таки припустился бежать к реке. Я довольно быстро бежал, и когда я уже поравнялся с трансформаторной будкой, из-за нее выскочила... опять Чапка! Я даже оторопел. Я просто не верил своим глазам. Я подумал, что она мне снится... Но тут Чапка стала делать вид, что вот она меня сейчас укусит за то, что я ее оставил дома. Рычит и лает на меня! Ну, погоди же, я тебе покажу! И я стал хватать ее за ошейник, но она не давалась, она увертывалась, хрипела, отступала, отскакивала и все время лаяла. Тогда я стал приманивать: - Чапочка, Чапочка, тю-тю-тю, лохмушенька, на-на-на! Но она продолжала издеваться и не давала себя поймать. Главное, мне мешал мой бредень, у меня была не та ловкость. И мы так долго скакали вокруг будки. И вдруг я вспомнил, что недавно видел в телевизоре картину "Тропою джунглей". Там показано, как охотники ловят обезьян сетями. Я сразу сообразил, взял свой бредень, как сачок, и хлоп! Накрыл Чапку, как обезьянку. Она прямо взвыла от злости, но я быстро закутал ее как следует, перекинул бредень через плечо и, как настоящий охотник, потащил ее домой через весь поселок. Чапка висела у меня за спиной в сетке, как в гамаке, и только изредка подвывала. Но я уже не обращал на нее никакого внимания, а просто взял ее и вытряхнул в окошко и припер его снаружи палкой. Она сразу там залаяла я зарычала на разные голоса, а я уже в третий раз побежал за Ванькой. Это я так рассказываю быстро, а на самом деле времени прошло очень много. И вот у самой реки я встретил Ваньку. Он шел веселый, а в руке у него была травинка, а на травинке нанизаны две уклейки, большие, с чайную ложку каждая. Я говорю: - Ого! А у тебя, я вижу, здорово клевало! Ванька говорит: - Да, просто не успевал вытаскивать. Давай отнесем эту рыбу моей маме на уху, а после обеда снова пойдем. Может, и ты что-нибудь поймаешь. И так за разговором мы незаметно дошли до дома Бориса Климентьевича. А около его дома стояла небольшая толпа. Там был дядька в полосатых штанах, с животом, как подушка, и еще там была тетенька тоже в штанах и с голой спиной. Был еще мальчишка в очках и еще кто-то. Они все размахивали руками и что-то кричали. А потом мальчишка в очках увидел меня да как закричит: - Вот он, вот он сам, собственной персоной! Тут все обернулись на нас, и дядька в полосатых штанах завопил: - Какой? С рыбой или маленький?! Мальчишка в очках кричит: - Маленький! Хватайте его! Это он! И они все кинулись ко мне. Я немножко испугался и быстро отбежал от них, бросил бредень и влез на забор. Это был высокий забор: меня нипочем снизу не достать. Тетенька с голой спиной подбежала к забору и стала кричать нечеловеческим голосом: - Отдай сейчас же Бобку! Куда ты его девал, негодник? А дядька уткнулся животом в забор, кулаками стучит: - А где моя Люська? Ты куда ее увел? Признавайся! Я говорю: - Отойдите от забора. Я никакого Бобку не знаю и Люську тоже. Я даже с ними не знаком! Ванька, скажи им! Ванька кричит: - Что вы напали на ребенка? Я вот сейчас как сбегаю за мамой, тогда узнаете! Я кричу: - Ты беги поскорее, Ванька, а то они меня растерзают! Ванька кричит: - Держись, не слезай с забора! - И побежал. А дядька говорит: - Это соучастник, не иначе. Их тут целая шайка! Эй, ты, на заборе, отвечай сейчас же, где Люся? Я говорю: - Следите сами за своей доченькой! - Ах, ты еще острить? Слезай сию минуту, и пойдем в прокуратуру. Я говорю: - Ни за что не слезу! Тогда мальчишка в очках говорит: - Сейчас я его достану! И давай карабкаться на забор. Но не умеет. Потому что не знает, где гвоздь, где что, чтобы уцепиться. А я на этот забор сто раз лазил. Да еще я этого мальчишку пяткой отпихиваю. И он, слава богу, срывается. - Стой, Павля, - говорит дядька, - давай я тебя подсажу! И этот Павля стал карабкаться на этого дядьку. И я опять испугался, потому что Павля был здоровый парень, наверное, учился уже в третьем или в четвертом классе. И я подумал, что мне пришел конец, но тут я вижу, бежит Борис Климентьевич, а из переулка Ванькина мама и Ванька. Они кричат: - Стойте! В чем дело? А дядька орет: - Ни в чем не дело! Просто этот мальчишка ворует собак! Он у меня собаку украл, Люсю. И тетенька в штанах добавляет: - И у меня украл, Бобку! Ванькина мама говорит: - Ни за что не поверю, хоть режьте. А мальчишка в очках вмешивается: - Я сам видел. Он нес нашу собаку в сетке, за плечами! Я сидел на чердаке и видел! Я говорю: - Не стыдно врать? Чапку я нес. Она из дому удрала! Борис Климентьевич говорит: - Это довольно положительный мальчик. С чего бы ему вдруг вступить на стезю преступлений и начать воровать собак? Пойдемте в дом, разберемся! Иди, Денис, сюда! Он подошел к забору, и я прямо перешел к нему на плечи, потому что он был очень высокий, я уже говорил. Тут все пошли во двор. Дядька фыркал, тетенька в штанах ломала пальцы, очкастый Павля шел за ними, а я катился на Борисе Климентьевиче. Мы взошли на крыльцо, Борис Климентьевич открыл дверь, и вдруг оттуда выскочили три собаки! Три Чапки! Совершенно одинаковые! Я подумал, что это у меня в глазах троится. Дядька кричит: - Люсечка! И одна Чапка кинулась и вскочила ему прямо на живот! А тетенька в брюках и Павля вопят: - Бобик! Бобка! И рвут второго Чапку пополам: она за передние ноги тянет к себе, а он за задние - к себе! И только третья собака стоит возле нас и вертиком хвостит. То есть хвостиком вертит. Борис Климентьевич говорит: - Вот ты с какой стороны раскрылся? Я этого не ожидал. Ты зачем напихал полный дом чужих собак? Я сказал: - Я думал, что они Чапки! Ведь как похожи! Одно лицо. Прямо вылитые собачьи близнецы. И я все рассказал по порядку. Тут все стали хохотать, а когда успокоились, Борис Климентьевич сказал: - Конечно, не удивительно, что ты обознался. Скоч-терьеры очень похожи друг на друга, настолько, что трудно бывает различить. Вот и сегодня, по совести говоря, не мы, люди, узнали своих собак, а собаки узнали нас. Так что ты ни в чем не виноват. Но все равно знай, что с этих пор я буду называть тебя Похититель собак. ...И правда, он так меня называет... КУРИНЫЙ БУЛЬОН Мама принесла из магазина курицу, большую, синеватую, с длинными костлявыми ногами. На голове у курицы был большой красный гребешок. Мама повесила ее за окно и сказала: - Если папа придет раньше, пусть сварит. Передашь? Я сказал: - С удовольствием! И мама ушла в институт. А я достал акварельные краски и стал рисовать. Я хотел нарисовать белочку, как она прыгает в лесу по деревьям, и у меня сначала здорово выходило, но потом я посмотрел и увидел, что получилась вовсе не белочка, а какой-то дядька, похожий на Мойдодыра. Белкин хвост получился как его нос, а ветки на дереве как волосы, уши и шапка... Я очень удивился, как могло так получиться, и, когда пришел папа, я сказал: - Угадай, папа, что я нарисовал? Он посмотрел и задумался: - Пожар? - Ты что, папа? Ты посмотри хорошенько! Тогда папа посмотрел как следует и сказал: - Ах, извини, это, наверное, футбол... Я сказал: - Ты какой-то невнимательный! Ты, наверно, устал? А он: - Да нет, просто есть хочется. Не знаешь, что на обед? Я сказал: - Вон, за окном курица висит. Свари и съешь! Папа отцепил курицу от форточки и положил ее на стол. - Легко сказать, свари! Сварить можно. Сварить - это ерунда. Вопрос, в каком виде нам ее съесть? Из курицы можно приготовить не меньше сотни чудесных питательных блюд. Можно, например, сделать простые куриные котлетки, а можно закатить министерский шницель - с виноградом! Я про это читал! Можно сделать такую котлету на косточке - называется "киевская" - пальчики оближешь. Можно сварить курицу с лапшой, а можно придавить ее утюгом, облить чесноком и получится, как в Грузии, "цыпленок табака". Можно, наконец... Но я его перебил. Я сказал: - Ты, папа, свари что-нибудь простое, без утюгов. Что-нибудь, понимаешь, самое быстрое! Папа сразу согласился: - Верно, сынок! Нам что важно? Поесть побыстрей! Это ты ухватил самую суть. Что же можно сварить побыстрей? Ответ простой и ясный: бульон! Папа даже руки потер. Я спросил: - А ты бульон умеешь? Но папа только засмеялся. - А чего тут уметь? - У него даже заблестели глаза. - Бульон - это проще пареной репы: положи в воду и жди, когда сварится, вот и вся премудрость. Решено! Мы варим бульон, и очень скоро у нас будет обед из двух блюд: на первое - бульон с хлебом, на второе - курица вареная, горячая, дымящаяся. Ну-ка брось свою репинскую кисть и давай помогай! Я сказал: - А что я должен делать? - Вот погляди! Видишь, на курице какие-то волоски. Ты их состриги, потому что я не люблю бульон лохматый. Ты состриги эти волоски, а я пока пойду на кухню и поставлю воду кипятить! И он пошел на кухню. А я взял мамины ножницы и стал подстригать на курице волоски по одному. Сначала я думал, что их будет немного, но потом пригляделся и увидел, что очень много, даже чересчур. И я стал их состригать, и старался быстро стричь, как в парикмахерской, и пощелкивал ножницами по воздуху, когда переходил от волоска к волоску. Папа вошел в комнату, поглядел на меня и сказал: - С боков больше снимай, а то получится под бокс! Я сказал: - Не очень-то быстро выстригается... Но тут папа вдруг как хлопнет себя по лбу: - Господи! Ну и бестолковые же мы с тобой, Дениска! И как это я позабыл! Кончай стрижку! Ее нужно опалить на огне! Понимаешь? Так все делают. Мы ее на огне подпалим, и все волоски сгорят, и не надо будет ни стрижки, ни бритья. За мной! И он схватил курицу и побежал с нею на кухню. А я за ним. Мы зажгли новую горелку, потому что на одной уже стояла кастрюля с водой, и стали обжигать курицу на огне. Она здорово горела и пахла на всю квартиру паленой шерстью. Папа поворачивал ее с боку на бок и приговаривал: - Сейчас, сейчас! Ох и хорошая курочка! Сейчас она у нас вся обгорит и станет чистенькая и беленькая... Но курица, наоборот, становилась какая-то черненькая, вся какая-то обугленная, и папа наконец погасил газ. Он сказал: - По-моему, она как-то неожиданно прокоптилась. Ты любишь копченую курицу? Я сказал: - Нет. Это она не прокоптилась, просто она вся в саже. Давай-ка, папа, я ее вымою. Он прямо обрадовался. - Ты молодец! - сказал он. - Ты сообразительный. Это у тебя хорошая наследственность. Ты весь в меня. Ну-ка, дружок, возьми эту трубочистовую курицу и вымой ее хорошенько под краном, а то я уже устал от этой возни. И он уселся на табурет. А я сказал: - Сейчас, я ее мигом! И я подошел к раковине и пустил воду, подставил под нее нашу курицу и стал тереть ее правой рукой изо всех сил. Курица была очень горячая и жутко грязная, и я сразу запачкал свои руки до самых локтей. Папа покачивался на табурете. - Вот, - сказал я, - что ты, папа, с ней наделал. Совершенно не отстирывается. Сажи очень много. - Пустяки, - сказал папа, - сажа только сверху. Не может же она вся состоять из сажи? Подожди-ка! И папа пошел в ванную и принес мне оттуда большой кусок земляничного мыла. - На, - сказал он, - мой как следует! Намыливай! И я стал намыливать эту несчастную курицу. У нее стал какой-то совсем уже дохловатый вид. Я довольно здорово ее намылил, но она очень плохо отмыливалась, с нее стекала грязь, стекала уже, наверно, с полчаса, но чище она не становилась. Я сказал: - Этот проклятый петух только размазывается от мыла. Тогда папа сказал: - Вот щетка! Возьми-ка, потри ее хорошенько! Сначала спинку, а уж потом все остальное. Я стал тереть. Я тер изо всех сил, в некоторых местах даже протирал кожу. Но мне все равно было очень трудно, потому что курица вдруг словно оживела и начала вертеться у меня в руках, скользить и каждую секунду норовила выскочить. А папа все не сходил со своей табуретки и все командовал: - Крепче три! Ловчее! Держи за крылья! Эх, ты! Да ты, я вижу, совсем не умеешь мыть курицу. Я тогда сказал: - Пап, ты попробуй сам! И я протянул ему курицу. Но он не успел ее взять, как вдруг она выпрыгнула у меня из рук и ускакала под самый дальний шкафчик. Но папа не растерялся. Он сказал: - Подай швабру! И когда я подал, папа стал шваброй выгребать ее из-под шкафа. Он сначала оттуда выгреб старую мышеловку, потом моего прошлогоднего оловянного солдатика, и я ужасно обрадовался, ведь я думал, что совсем потерял его, а он тут как тут, мой дорогой. Потом папа вытащил, наконец, курицу. Она была вся в пыли. А папа был весь красный. Но он ухватил ее за лапку и поволок опять под кран. Он сказал: - Ну, теперь держись. Синяя птица. И он довольно чисто ее прополоскал и положил в кастрюлю. В это время пришла мама. Она сказала: - Что тут у вас за разгром? А папа вздохнул и сказал: - Курицу варим. Мама сказала: - Давно? - Только сейчас окунули, - сказал папа. Мама сняла с кастрюльки крышку. - Солили? - спросила она. - Потом, - сказал папа, - когда сварится. Но мама понюхала кастрюльку. - Потрошили? - сказала она. - Потом, - сказал папа, - когда сварится. Мама вздохнула и вынула курицу из кастрюльки. Она сказала: - Дениска, принеси мне фартук, пожалуйста. Придется все за вас доделывать, горе-повара. А я побежал в комнату, взял фартук и захватил со стола свою картинку. Я отдал маме фартук и спросил ее: - Ну-ка, что я нарисовал? Угадай, мама! Мама посмотрела и сказала: - Швейная машинка? Да? ...БЫ Один раз я сидел, сидел и ни с того ни с сего вдруг такое надумал, что даже сам удивился. Я надумал, что вот как хорошо было бы, если бы все вокруг на свете было устроено наоборот. Ну вот, например, чтобы дети были во всех делах главные и взрослые должны были бы их во всем, во всем слушаться. В общем, чтобы взрослые были как дети, а дети как взрослые. Вот это было бы замечательно, очень было бы интересно. Во-первых, я представляю себе, как бы маме "понравилась" такая история, что я хожу и командую ею как хочу, да и папе небось тоже бы "понравилось", а о бабушке и говорить нечего. Что и говорить, я все бы им припомнил! Например, вот мама сидела бы за обедом, а я бы ей сказал: "Ты почему это завела моду без хлеба есть? Вот еще новости! Ты погляди на себя в зеркало, на кого ты похожа? Вылитый Кощей! Ешь сейчас же, тебе говорят! - И она бы стала есть, опустив голову, а я бы только подавал команду: - Быстрее! Не держи за щекой! Опять задумалась? Все решаешь мировые проблемы? Жуй как следует! И не раскачивайся на стуле!" И тут вошел бы папа после работы, и не успел бы он даже раздеться, а я бы уже закричал: "Ага, явился! Вечно тебя надо ждать! Мой руки сейчас же! Как следует, как следует мой, нечего грязь размазывать. После тебя на полотенце страшно смотреть. Щеткой три и не жалей мыла. Ну-ка, покажи ногти! Это ужас, а не ногти. Это просто когти! Где ножницы? Не дергайся! Ни с каким мясом я не режу, а стригу очень осторожно. Не хлюпай носом, ты не девчонка... Вот так. Теперь садись к столу". Он бы сел и потихоньку сказал маме: "Ну как поживаешь?" А она бы сказала тоже тихонько: "Ничего, спасибо!" А я бы немедленно: "Разговорчики за столом! Когда я ем, то глух и нем! Запомните это на всю жизнь. Золотое правило! Папа! Положи сейчас же газету, наказание ты мое!" И они сидели бы у меня как шелковые, а уж когда бы пришла бабушка, я бы прищурился, всплеснул руками и заголосил: "Папа! Мама! Полюбуйтесь-ка на нашу бабуленьку! Каков вид! Грудь распахнута, шапка на затылке! Щеки красные, вся шея мокрая! Хороша, нечего сказать. Признавайся, опять в хоккей гоняла! А это что за грязная палка? Ты зачем ее в дом приволокла? Что? Это клюшка! Убери ее сейчас же с моих глаз - на черный ход!" Тут я бы прошелся по комнате и сказал бы им всем троим: "После обеда все садитесь за уроки, а я в кино пойду!" Конечно, они бы сейчас же заныли и захныкали: "И мы с тобой! И мы тоже хотим в кино!" А я бы им: "Нечего, нечего! Вчера ходили на день рождения, в воскресенье я вас в цирк водил! Ишь! Понравилось развлекаться каждый день. Дома сидите! Нате вам вот тридцать копеек на мороженое, и все!" Тогда бы бабушка взмолилась: "Возьми хоть меня-то! Ведь каждый ребенок может провести с собой одного взрослого бесплатно!" Но я бы увильнул, я сказал бы: "А на эту картину людям после семидесяти лет вход воспрещен. Сиди дома, гулена!" И я бы прошелся мимо них, нарочно громко постукивая каблуками, как будто я не замечаю, что у них у всех глаза мокрые, и я бы стал одеваться, и долго вертелся бы перед зеркалом, и напевал бы, и они от этого еще хуже бы мучились, а я бы приоткрыл дверь на лестницу и сказал бы... Но я не успел придумать, что бы я сказал, потому что в это время вошла мама, самая настоящая, живая, и сказала: - Ты еще сидишь. Ешь сейчас же, посмотри, на кого ты похож? Вылитый Кощей! НЕ ХУЖЕ ВАС, ЦИРКОВЫХ Я теперь часто бываю в цирке. У меня там завелись знакомые и даже друзья. И меня пускают бесплатно, когда мне только вздумается. Потому что я сам теперь стал как будто цирковой артист. Из-за одного мальчишки. Это все не так давно случилось. Я шел домой из магазина, - мы теперь на новой квартире живем, недалеко от цирка, там же и магазин большой на углу. И вот я иду из магазина и несу бумажную сумочку, а в ней лежат помидоров полтора кило и триста граммов сметаны в картонном стаканчике. И вдруг навстречу идет тетя Дуся, из старого дома, добрая, она в прошлом году нам с Мишкой билет в клуб подарила. Я очень обрадовался, и она тоже. Она говорит: - Это ты откуда? Я говорю: - Из магазина. Помидоров купил! Здрасте, тетя Дуся! А она руками всплеснула: - Сам ходишь в магазин? Уже? Время-то как летит! Удивляется. Человеку девятый год, а она удивляется. Я сказал: - Ну, до свиданья, тетя Дуся. И пошел. А она вдогонку кричит: - Стой! Куда пошел? Я тебя сейчас в цирк пропущу, на дневное представление. Хочешь? Еще спрашивает! Чудная какая-то. Я говорю: - Конечно, хочу! Какой может быть разговор!... И вот она взяла меня за руку, и мы взошли по широким ступенькам, и тетя Дуся подошла к контролеру и говорит: - Вот, Марья Николаевна, привела вам своего мужичка, пусть посмотрит. Ничего? И та улыбнулась и пропустила меня внутрь, и я вошел, а тетя Дуся и Марья Николаевна пошли сзади. И я шел в полутьме, и опять мне очень понравился цирковой запах - он особенный какой-то, и как только я его почуял, мне сразу стало и жутко отчего-то и весело ни от чего. Где-то играла музыка, и я спешил туда, на ее звуки, и сразу вспомнил девочку на шаре, которую видел здесь так недавно, девочку на шаре, с серебряным плащом и длинными руками; она уехала далеко, и я не знаю, увижу ли я ее когда-нибудь, и странно стало у меня на душе, не знаю, как объяснить... И тут мы наконец дошли до бокового входа, и меня протолкнули вперед, и Марья Николаевна шепнула: - Садись! Вон в первом ряду свободное местечко, садись... И я быстро уселся. Со мной рядом сидел тоже мальчишка величиной с меня, в таком же, как и я, школьном костюме, нос курносый, глаза блестят. Он на меня посмотрел довольно сердито, что я вот опоздал и теперь мешаю и все такое, но я не стал обращать на него никакого внимания. Я сразу же вцепился всеми глазами в артиста, который в это время выступал. Он стоял в огромной чалме посреди арены, и в руках у него была игла величиной с полметра. Вместо нитки в нее была вдета узкая и длинная шелковая лента. А рядом с этим артистом стояли две девушки и никого не трогали вдруг он ни с того ни с сего подошел к одной из них и - раз! - своей длинной иглой прошил ей живот насквозь, иголка выскочила у нее из спины! Я думал, она сей

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору