ам. Один солдат заглянул в машину и замахал руками
остальным.

- Там человек! Быстро!...

И солдаты схватили машину и поставили еђ на колђса.

Она всђ гудела, как будто звала. И только тут я вдруг вспомнил, что там, за
рулђм, сидит мой папа!

Как я мог об этом забыть! Мне стало страшно... Я побежал к машине.

Папа сидел, неудобно скрючившись, всђ тело его было повђрнуто назад, как
будто он смотрел в заднее окно. Рука его была в руле, она и нажимала на
гудок. Кружок сигнала и костяной круг переплелись между собой и как капкан
держали папину руку возле локтя. Рука была синяя, распухшая, из неђ лилась
кровь.

Солдаты стали раздирать руль. Они открыли дверцы, и папа вышел на воздух.
Он был весь белый, и глаза у него были белые, и рука висела, как будто она
была от другого человека, Я подбежал к папе и встал перед ним, но он не
успел меня заметить, потому что в это время на мотоцикле подскакали
милиционеры.

Один из них сказал:

- Предъявите права!

Папа стоял к нему боком, и этот милиционер не видел его руки, а папа
медленно и неловко полез левой рукой в правый карман и никак не мог в него
залезть. Тогда я придвинулся к нему вплотную и достал права. Папа поглядел
на меня. Он, как видно, только сейчас вспомнил, что я был с ним всђ время.
Он левой рукой Схватил меня за плечо и нагнулся ко мне близко-близко. Он
сказал как будто издалека:

- Это ты? - И стал трясти меня, и закричал:

- Где больно? Говори!...

Я сказал:

- Нигде не больно. Я весь целый...

Папа сел на корточки и привалился к колесу. У него лицо стало мокрое. Пот
бежал у него со лба толстыми каплями. Он вдруг начал сползать на бок, как
будто хотел прилечь. Я вцепился в его рубашку, чтобы он не ложился на
землю. Но тут к нам протиснулся человек в белом халате. Он стал перед папой
на колени и сразу схватил его за правую руку.

Папа сказал:

- Ко всем чертям...

И доктор встал на ноги. Он сказал:

- Перелом. Двойной.

И поднял папу, и повђл его к большой машине. Народу вокруг было очень много
и по краю дороги стояли автобусы, и "Москвичи", и "газики". Я даже заметил,
что дорожная машина с нашей улицы тоже была здесь, Я пошђл за доктором и
папой. Но меня оттирала толпа, и я еле пробивался сзади. Когда папа
поднялся наверх по откосу, я увидел, что к нему подбежал дорожный рабочий с
голубым лицом, тот самый, что когда-то давно жиганул меня прутом по ногам.
Он что-то сказал папе на ходу, и папа кивнул головой. Потом папа стал
садиться в "скорую помощь", и я понял, что он опять совсем забыл про меня.
Но всђ равно я решил бежать за ним и его машиной, пока не догоню... Тут
папа обернулся и что-то крикнул мне. Я не расслышал что. Машина тронулась и
поехала, я побежал за ней, но не успел взбежать кверху, было высоко, и я
остановился, потому что очень билось сердце.

Сверху была видна наша "Волга". Она стояла, как подбитый танк. Из-за неђ
вышел Александр Семђныч и сказал:

- Можешь себе представить, ботинок лежал в багажнике. Фантастика!

К нему подошђл милиционер.

- Так, - сказал он и стал опять чђркать в блокноте, - сейчас будем
продолжать... А мальчишка этот, видать, в сорочке родился. Ни царапинки!
Стало быть, это ваша машина?

Я хотел его спросить, когда же привезут обратно папу, но в это время сверху
крикнули:

- Товарищ начальник! Мы мальчонку с собой заберђм, чего ему тут на солнце
печься!... Мы на ихней улице асфальт кладђм. Аккурат у ихнего дома. Иди,
мальчик, сюда! Это кричал со своей машины человек с голубым лицом.
Милиционер сказал:

- Поедешь?

Я не знал, что ответить, потому что мне было совестно оставлять Александра
Семђныча одного. А он, видно, догадался, про что я думаю, и сказал:

- Ничего, поезжай...

Я сказал:

- А вы без меня управитесь?

Он сказал:

- Постараюсь. Мне помогут, поезжай...

Но я не двигался с места.

Тогда сверху соскочила красивая девушка, что сидела рядом с голубым
человеком. Она взяла меня за руку и сказала:

- А мы ему руль дадим подержать. Да, Ваня? Товарищ начальник, вы ему
разрешите, пожалуйста, за руль подержаться. Он у нас будет сам править,
честное слово! Он даже, если захочет, будет сигналы дудеть. Да, Ваня? Он
будет дудеть, и все ему будут завидовать, а вы, товарищ начальник, наверно,
тоже будете завидовать. Да? Иди сюда, мальчинька, золотко мођ, на, держись
за руль, чтоб ты был здоров!

Она так пела надо мной, как над маленьким, и поставила меня впереди
голубого человека. От него сильно пахло бензином. Он положил мой руки на
руль, а рядом своими я увидел, какие у него толстые пальцы, с широкими
ногтями с чђрной кађмкой.

Он нажал на педаль, загремел рычагами, и мы, все трое, отъехали от этого
страшного места.

Всђ было зелђное вокруг - и трава, и тоненькие берђзки, - и ветерок пахнул
чђм-то зелђным, как будто ничего не случилось.

И мы так ехали и молчали, и, хотя я держал руки на руле, я не играл ни во
что. Мне не хотелось, А дяденька с голубым лицом вдруг сказал своей
помощнице:

- Ты посмотри, Фирка, какой папаня у этого огольца! Ведь это не каждый
рыскнђт... Не схотђл, значит, чужую девочку жизни решить. Машину разбил!
Хотя машина что, она желђзка, туды ей и дорога, починится, А вот ребђнка
давить не схотђл, вот что дорого... Не схотђл, нет. Сыном родным рыскнул.
Выходит, душа у человека геройская, огневая... Большая, значит, душа. Вот
таких-то, Фирка, мы на фронте очень уважали...

Он нащупал и надавил мой нос, как кнопку звонка:

- Ззынь...

И за то, что он сказал такое хорошее про моего папу, я изо всех сил сжал
его толстый палец и заплакал.

СМЕРТЬ ШПИОНА ГАДЮКИНА

Оказывается, пока я болел, на улице стало совсем тепло, и до весенних наших
каникул осталось два или три дня. Когда я пришђл в школу, все закричали:

- Дениска пришђл, ура!

И я очень обрадовался, что пришђл и что все ребята сидят на своих местах, и
Катя Точилина, и Мишка, и Валерка, и цветы в горшках, и доска такая же
блестящая, и Раиса Ивановна весђлая, и всђ, всђ, как всегда. И мы с
ребятами ходили и смеялись на переменке, а потом Мишка вдруг сделал важный
вид и сказал:

- А у нас будет весенний концерт!

Я сказал:

- Ну да?

Мишка сказал:

- Верно! Мы будем выступать на сцене. И ребята из четвђртого класса нам
покажут постановку. Они сами сочинили. Интересная!...

Я сказал:

- А ты. Мишка, будешь выступать?

Он сказал:

- Подрастђшь, узнаешь.

И я стал с нетерпением дожидаться концерта. Дома я всђ это сообщил маме, а
потом сказал:

- Я тоже хочу выступать...

Мама улыбнулась и говорит:

- А что ты умеешь делать?

Я сказал:

- Как, мама, разве ты не знаешь? Я умею громко петь. Ведь я хорошо пою! Ты
не смотри, что у меня тройка по пению. Всђ равно я пою здорово.

Мама открыла шкаф и откуда-то из-за платьев сказала:

- Ты спођшь в другой раз. Ведь ты болел... Ты просто будешь на этом
концерте зрителем. - Она вышла из-за шкафа. - Это так приятно - быть
зрителем. Сидишь смотришь, как артисты выступают... Хорошо! А в другой раз
ты будешь артистом, а те, кто уже выступал, будут зрителями. Ладно?

Я сказал:

- Ладно. Тогда я буду зрителем.

И на другой день я пошђл на концерт. Мама не могла со мной идти - она
дежурила в институте, - папа как раз уехал на какой-то завод на Урал, и я
пошђл на концерт один, В нашем большом зале стояли стулья и была сделана
сцена, и на ней висел занавес. А внизу сидел за роялем Борис Сергеевич. И
мы все уселись, а по стенкам встали бабушки нашего класса. А я пока стал
грызть яблоко.

Вдруг занавес открылся, и появилась вожатая Люся. Она сказала громким
голосом, как по радио:

- Начинаем наш весенний концерт! Сейчас ученик первого класса "В" Миша
Слонов прочтђт нам свой собственные стихи! Попросим!

Тут все захлопали, и на сцену вышел Мишка. Он довольно смело вышел, дошђл
до середины и остановился. Он постоял так немножко и заложил руки за спину.
Опять постоял. Потом выставил вперђд левую ногу. Все ребята сидели
тихо-тихо и смотрели на Мишку. А он убрал левую ногу и выставил вперђд
правую. Потом он вдруг стал откашливаться:

- Кхм!... Кхм!... Кхме!...

Я сказал:

- Ты что, Мишка, поперхнулся?

Он посмотрел на меня, как на незнакомого. Потом поднял глаза в потолок и
сказал:

- Стих.

Пройдут года, наступит старость!
Морщины вскочут на лице!
Желаю творческих успехов!
Чтоб хорошо учились и дальше все!

...Всђ!

И Мишка поклонился и полез со сцены. И все ему здорово хлопали, потому что,
во-первых, стихи были очень хорошие, а во-вторых, подумать только: Мишка
сам их сочинил! Просто молодец!

И тут опять вышла Люся и объявила:

- Выступает Валерий Тагилов, первый класс "В"!

Все опять захлопали ещђ сильнее, а Люся поставила стул на самой серђдке. И
тут вышел наш Валерка со своим маленьким аккордеоном и сел на стул, а
чемодан от аккордеона поставил себе под ноги, чтобы они не болтались в
воздухе. Он сел и заиграл вальс "Амурские волны". И все слушали, и я тоже
слушал и всђ время думал: "Как это Валерка так быстро перебирает пальцами?"
И я стал тоже так быстро перебирать пальцами по воздуху, но не мог поспеть
за Валеркой. А сбоку, у стены, стояла Валеркина бабушка, она помаленьку
дирижировала, когда Валерка играл. И он хорошо играл, громко, мне очень
понравилось. Но вдруг он в одном месте сбился. У него остановились пальцы,
Валерка немножко покраснел, но опять зашевелил пальцами, как будто дал им
разбежаться; но пальцы добежали до какого-то места и опять остановились, ну
просто как будто споткнулись. Валерка стал совсем красный и снова стал
разбегаться, но теперь его пальцы бежали как-то боязливо, как будто знали,
что они всђ равно опять споткнутся, и я уже готов был лопнуть от злости, но
в это время на том самом месте, где Валерка два раза спотыкался, его
бабушка вдруг вытянула шею, вся подалась вперђд и запела:

... Серебрятся волны,
Серебрятся волны...

И Валерка сразу подхватил, и пальцы у него как будто перескочили через
какую-то неудобную ступеньку и побежали дальше, дальше, быстро и ловко до
самого конца. Вот уж ему хлопали так хлопали!

После этого на сцену выскочили шесть девочек из первого "А" и шесть
мальчиков из первого "Б". У девочек в волосах были разноцветные ленты, а у
мальчиков ничего не было. Они стали танцевать украинский гопак. Потом Борис
Сергеевич сильно ударил по клавишам и кончил играть.

А мальчишки и девчонки ещђ топали по сцене сами, без музыки, кто как, и это
было очень весело, и я уже собирался тоже слазить к ним на сцену, но они
вдруг разбежались. Вышла Люся и сказала:

- Перерыв пятнадцать минут. После перерыва учащиеся четвђртого класса
покажут пьесу, которую они сочинили всем коллективом, под названием "Собаке
- собачья смерть".

И все задвигали стульями и пошли кто куда. а я вытащил из кармана свођ
яблоко и начал его догрызать.

А наша октябрятская вожатая Люся стояла тут же рядом. Вдруг к ней подбежала
довольно высокая рыженькая девочка и сказала:

- Люся, можешь себе представить - Егоров не явился! Люся всплеснула руками:

- Не может быть! Что же делать? Кто ж будет звонить и стрелять?

Девочка сказала:

- Нужно немедленно найти какого-нибудь сообразительного паренька, мы его
научим, что делать.

Тогда Люся стала глядеть по сторонам и заметила, что я стою и грызу яблоко.
Она сразу обрадовалась.

- Вот, - сказала она. - Дениска! Чего же лучше!! Он нам поможет! Дениска,
иди сюда!

Я подошђл к ним поближе. Рыжая девочка посмотрела на меня и сказала:

- А он вправду сообразительный?

Люся говорит:

- По-моему, да!

А рыжая девочка говорит:

- А так, с первого взгляда, не скажешь.

Я сказал:

- Можешь успокоиться! Я сообразительный.

Тут они с Люсей засмеялись, и рыжая девочка потащила меня на сцену.

Там стоял мальчик из четвђртого класса, он был в чђрном костюме, и у него
были засыпаны мелом волосы, как будто он седой; он держал в руках пистолет,
а рядом с ним стоял другой мальчик, тоже из четвђртого класса. Этот мальчик
был приклеен к бороде, на носу у него сидели синие очки, и он был в
клеђнчатом плаще, с поднятым воротником.

Тут же были и ещђ мальчики и девочки, кто с портфелем в руках, кто с чем, а
одна девочка в косынке, халатике и с веником.

Я как увидел у мальчика в чђрном костюме пистолет, так сразу спросил его:

- Это настоящий?

Но рыжая девочка перебила меня.

- Слушай, Дениска! - сказала она. - Ты будешь нам помогать. Встань тут
сбоку и смотри на сцену. Когда вот этот мальчик скажет: "Этого вы от меня
не добьђтесь, гражданин Гадюкин!" - ты сразу позвони в этот звонок. Понял?

И она протянула мне велосипедный звонок. Я взял его.

Девочка сказала:

- Ты позвонишь, как будто это телефон, а этот мальчик снимет трубку,
поговорит по телефону и уйдђт со сцены. А ты стой и молчи. Понял?

Я сказал:

- Понял, понял... Чего тут не понять? А пистолет у него настоящий?
Парабеллум или какой?

- Погоди ты со своим пистолетом... Именно, что он не настоящий! Слушай:
стрелять будешь ты здесь, за сценой. Когда вот этот, с бородой, останется
один, он схватит со стола папку и кинется к окну, а этот мальчик, в чђрном
костюме, в него прицелится, тогда ты возьми эту дощечку и что есть силы
стукни по стулу. Вот так, только гораздо сильней!

И рыженькая девочка бахнула по стулу доской. Получилось очень здорово, как
настоящий выстрел, Мне понравилось.

- Здорово! - сказал я. - А потом?

- Это всђ, - сказала девочка. - Если понял, повтори!

Я всђ повторил. Слово в слово. Она сказала:

- Смотри же, не подведи!

- Можешь успокоиться. Я не подведу.

И тут раздался наш школьный звонок, как на уроки. Я положил велосипедный
звонок на отопление, прислонил дощечку к стулу, а сам стал смотреть в
щђлочку занавеса. Я увидел, как пришли Раиса Ивановна и Люся, и как
садились ребята, и как бабушки опять встали у стенок, а сзади чей-то папа
взгромоздился на табуретку и начал наводить на сцену фотоаппарат. Было
очень интересно отсюда смотреть туда, гораздо интересней, чем оттуда сюда.
Постепенно все стали затихать, и девочка, которая меня привела, побежала на
другую сторону сцены и потянула за верђвку. И занавес открылся, и эта
девочка спрыгнула в зал. А на сцене стоял стол, и за ним сидел мальчик в
чђрном костюме, и я знал, что в кармане у него пистолет. А напротив этою
мальчика ходил мальчик с бородой. Он сначала рассказал, что долго жил за
границей, а теперь вот приехал опять, и потом стал нудным голосом
приставать и просить, чтобы мальчик в чђрном костюме показал ему план
аэродрома.

Но тот сказал:

- Этого вы от меня не добьђтесь, гражданин Гадюкин!

Тут я сразу вспомнил про звонок и протянул руку к отоплению. Но звонка там
не было. Я подумал, что он упал на пол, и наклонился посмотреть. Но его не
было и на полу. Я даже весь обомлел. Потом я взглянул на сцену. Там было
тихо-тихо. Но потом мальчик в чђрном костюме подумал и снова сказал:

- Да, да! Этого вы от меня не добьђтесь, гражданин Гадюкин!

Я просто не знал, что делать. Где звонок? Он только что был здесь! Не мог
же он сам ускакать, как ля-тушка! Может быть, он скатился за батарею? Я
присел на корточки и стал шарить по пыли за батареей. Звонка не было!
Нету!... Люди добрые! Что же делать?!

А на сцене бородатый мальчик стал ломать себе пальцы и кричать:

- Я вас пятый раз умоляю! Покажите план аэродрома!

А мальчик в чђрном костюме повернулся ко мне лицом и закричал страшным
голосом:

- Этого вы от меня не добьђтесь, гражданин Гадюкин!

И погрозил мне кулаком. И бородатый тоже погрозил мне кулаком. Они оба мне
грозили!

Я подумал, что они меня убьют. Но ведь не было звонка! Звонка-то не было!
Он же потерялся!

Тогда мальчик в чђрном костюме схватился за волосы и сказал, глядя на меня
с умоляющим выражением лица:

- Сейчас, наверно, позвонит телефон! Вот увидите, сейчас позвонит телефон!
Сейчас позвонит!

И тут меня осенило, Я высунул голову на сцену и быстро сказал:

- Динь-динь-динь!

И все в зале страшно рассмеялись. Но мальчик в чђрном костюме очень
обрадовался и сразу схватился за трубку. Он весело сказал:

- Слушаю вас! - и вытер пот со лба.

А дальше всђ пошло как по маслу. Мальчик в чђрном встал и сказал бородатому:

- Меня вызывают. Я приеду через несколько минут.

И ушђл со сцены. И встал на другой стороне. И тут мальчик с бородой пошђл
на цыпочках к его столу и стал там рыться и всђ время оглядывался. Потом он
злорадно рассмеялся, схватил какую-то папку и побежал к задней стене, на
которой было наклеено картонное окно. Тут выбежал другой мальчик и стал в
него целиться из пистолета. Я сразу схватил доску да как трахнул по стулу
изо всех сил, А на стуле сидела какая-то; неизвестная кошка. Она закричала
диким голосом, потому что я попал ей по хвосту. Выстрела не получилось,
зато кошка поскакала на сцену. А мальчик в чђрном костюме бросился на
бородатого и стал душить. Кошка носилась между ними. Пока мальчики
боролись, у бородатого отвалилась борода. Кошка решила, что это мышь,
схватила еђ и убежала. А мальчик, как только увидел, что он остался без
бороды, так сразу лђг на пол - как будто умер. Тут на сцену прибежали
остальные ребята из четвђртого класса, кто с портфелем, кто с веником, они
все стали спрашивать:

- Кто стрелял? Что за выстрелы?

А никто не стрелял. Просто кошка подвернулась и всему помешала.

Но мальчик в чђрном костюме сказал:

- Это я убил шпиона Гадюкина!

И тут рыженькая девочка закрыла занавес. И все, кто были в зале, хлопали
так сильно, что у меня заболела голова. Я быстренько спустился в
раздевалку, оделся и побежал домой. А когда я бежал, мне всђ время что-то
мешало. Я остановился, полез в карман и вынул оттуда... велосипедный звонок!

ПОЖАР ВО ФЛИГЕЛЕ, ИЛИ ПОДВИГ ВО ЛЬДАХ...

Мы с Мишкой так заигрались в хоккей, что совсем забыли, на каком мы
находимся свете, и когда спросили одного проходящего дяденьку, который час,
он нам сказал:

- Ровно два.

Мы с Мишкой прямо за голову схватились. Каких-нибудь пять минут поиграли, а
уже два часа! Ведь это же ужас! Мы же в школу, опоздали! Я подхватил
портфель и закричал:

- Бегом давай, Мишка!

И мы полетели, как молнии. Но очень скоро устали и пошли шагом.

Мишка сказал:

- Не торопись, теперь уже всђ равно опоздали.

Я говорю:

- Ох, влетит... Родителей вызовут! Ведь без уважительной же причины.

Мишка говорит:

- Надо еђ придумать. А то на совет отряда пригласят. Давай выдумаем
поскорее!

Я говорю:

- Давай скажем, что у нас зубы заболели и что мы ходили их вырывать.

Но Мишка только фыркнул:

- У обоих сразу заболели, да? Хором заболели!... Нет, так не бывает. И
потом: если мы их рвали, то где же дырки?

Я говорю:

- Что же делать? Прямо не знаю... Ой, вызовут на совет и родителей
пригласят... Слушай, знаешь что? Надо придумать что-нибудь интересное и
храброе, чтобы нас ещђ и похвалили за опоздание, понял?

Мишка говорит:

- Это как?

А я:

- Ну, например, выдумаем, что где-нибудь был пожар, а мы как будто ребђнка
из этого пожара вытащили, понял?

Мишка обрадовался:

- Ага, понял! Можно про пожар выдумать, а то ещђ лучше сказать, как будто
лђд на пруду проломился, и ребђнок этот - бух!... В воду упал! А мы его
вытащили... Тоже красиво!

- Ну да, - говорю я, - правильно! Но пожар всђ-таки лучше!

- Ну нет, - говорит Мишка, - именно что лопнувший пруд интереснее!

И мы с ним ещђ немножко поспорили, что интересней и храбрей, и не
доспорили, а уже пришли к школе. А в раздевалке наша гардеробщица тђтя Паша
вдруг говорит:

- Ты где это так оборвался, Мишка? У тебя весь воротник без пуговиц. Нельзя
таким чучелом в класс являться. Всђ равно уж ты опоздал, давай хоть
пуговицы-то пришью! Вон у меня их целая коробка. А ты, Дениска, иди в
класс, нечего тебе тут торчать!

Я сказал Мишке:

- Ты поскорее тут шевелись, а то мне одному, что ли, отдуваться?

Но тђтя Паша шуганула меня.

- Иди, иди, а он за тобой! Марш!

И вот я тихонько приоткрыл дверь нашего класса, просунул г