но ты пророк?
                Ну, да что, сади в острог,
                Прикажи сейчас хоть в палки, -
                Нет пера, да и шабалки!.." -
                "Отвечай же! Запорю!.." -
                "Я те толком говорю:
                Нет пера! Да, слышь, откуда
                Мне достать такое чудо?"
                Царь с кровати тут вскочил
                И ларец с пером открыл.
                "Что? Ты смел еще переться?
                Да уж нет, не отвертеться!
                Это что? А?" Тут Иван,
                Задрожав, как лист в буран,
                Шапку выронил с испуга.
                "Что, приятель, видно, туго? -
                Молвил царь. - Постой-ка, брат!.."
                "Ох, помилуй, виноват!
                Отпусти вину Ивану,
                Я вперед уж врать не стану".
                И, закутавшись в полу,
                Растянулся на полу.
                "Ну, для первого случаю
                Я вину тебе прощаю, -
                Царь Ивану говорит. -
                Я, помилуй бог, сердит!
                И с сердцов иной порою
                Чуб сниму, и с головою.
                Так вот, видишь, я каков!
                Но, сказать без дальних слов,
                Я узнал, что ты Жар-птицу
                В нашу царскую светлицу,
                Если б вздумал приказать,
                Похваляешься достать.
                Ну, смотри ж, не отпирайся
                И достать ее старайся".
                Тут Иван волчком вскочил.
                "Я того не говорил! -
                Закричал он, утираясь. -
                О пере не запираюсь,
                Но о птице, как ты хошь,
                Ты напраслину ведешь".
                Царь, затрясши бородою:
                "Что! Рядиться мне с тобою? -
                Закричал он. - Но смотри!
                Если ты недели в три
                Не достанешь мне Жар-птицу
                В нашу царскую светлицу,
                То, клянуся бородой!
                Ты поплатишься со мной:
                На правЈж - в решетку - на кол!
                Вон, холоп!" Иван заплакал
                И пошел на сеновал,
                Где конек его лежал.

                Горбунок, его почуял,
                Дрягнул было плясовую;
                Но, как слезы увидал,
                Сам чуть-чуть не зарыдал.
                "Что, Иванушка, невесел?
                Что головушку повесил? -
                Говорил ему конек,
                У его вертяся ног, -
                Не утайся предо мною,
                Все скажи, что за душою;
                Я помочь тебе готов.
                Аль, мой милый, нездоров?
                Аль попался к лиходею?"
                Пал Иван к коньку на шею,
                Обнимал и целовал.
                "Ох, беда, конек! - сказал. -
                Царь велит достать Жар-птицу
                В государскую светлицу.
                Что мне делать, горбунок?"
                Говорит ему конек:
                "Велика беда, не спорю;
                Но могу помочь я горю.
                Оттого беда твоя,
                Что не слушался меня:
                Помнишь, ехав в град-столицу,
                Ты нашел перо Жар-птицы;
                Я сказал тебе тогда:
                "Не бери, Иван, - беда!
                Много, много непокою
                Принесет оно с собою".
                Вот теперя ты узнал,
                Правду ль я тебе сказал.
                Но, сказать тебе по дружбе,
                Это - службишка, не служба;
                Служба всЈ, брат, впереди.
                Ты к царю теперь поди
                И скажи ему открыто:
                "Надо, царь, мне два корыта
                Белоярова пшена
                Да заморского вина.
                Да вели поторопиться:
                Завтра, только зазорится,
                Мы отправимся в поход".

                Тут Иван к царю идет,
                Говорит ему открыто:
                "Надо царь, мне два корыта
                Белоярова пшена
                Да заморского вина.
                Да вели поторопиться:
                Завтра, только зазорится,
                Мы отправимся в поход".
                Царь тотчас приказ дает,
                Чтоб посыльные дворяна
                ВсЈ сыскали для Ивана,
                Молодцом его назвал
                И "счастливый путь!" сказал.

                На другой день утром рано,
                Разбудил конек Ивана:
                "Гей! Хозяин! полно спать!
                Время дело исправлять!"
                Вот Иванушка поднялся,
                В путь-дорожку собирался,
                Взял корыта, и пшено,
                И заморское вино;
                Потеплее приоделся,
                На коньке своем уселся,
                Вынул хлеба ломоток
                И поехал на восток -
                Доставать тоЈ Жар-птицу.

                Едут целую седмицу.
                Напоследок, в день осьмой,
                Приезжают в лес густой,
                Тут сказал конек Ивану:
                "Ты увидишь здесь поляну;
                На поляне той гора,
                Вся из чистого сребра;
                Вот сюда-то до зарницы
                Прилетают жары-птицы
                Из ручья воды испить;
                Тут и будем их ловить".
                И, окончив речь к Ивану,
                Выбегает на поляну.
                Что за поле! Зелень тут
                Словно камень изумруд;
                Ветерок над нею веет,
                Так вот искорки и сеет;
                А по зелени цветы
                Несказанной красоты.
                А на той ли на поляне,
                Словно вал на окияне,
                Возвышается гора
                Вся из чистого сребра.
                Солнце летними лучами
                Красит всю ее зарями,
                В сгибах золотом бежит,
                На верхах свечой горит.

                Вот конек по косогору
                Поднялся на эту гору,
                ВЈрсту, другу пробежал
                Устоялся и сказал:
                "Скоро ночь, Иван, начнется,
                И тебе стеречь придется.
                Ну, в корыто лей вино
                И с вином мешай пшено.
                А чтоб быть тебе закрыту,
                Ты под то подлезь корыто,
                Втихомолку примечай,
                Да смотри же, не зевай.
                До восхода, слышь, зарницы
                Прилетят сюда жар-птицы
                И начнут пшено клевать
                Да по-своему кричать.
                Ты, которая поближе,
                И схвати ее, смотри же!
                А поймаешь птицу-жар -
                И кричи на весь базар;
                Я тотчас к тебе явлюся". -
                "Ну, а если обожгуся? -
                Говорит коньку Иван,

                Расстилая свой кафтан. -
                Рукавички взять придется,
                Чай, плутовка больно жгется".
                Тут конек из глаз исчез,
                А Иван, кряхтя, подлез
                Под дубовое корыто
                И лежит там как убитый.

                Вот полночною порой
                Свет разлился над горой,
                Будто полдни наступают:
                Жары-птицы налетают;
                Стали бегать и кричать
                И пшено с вином клевать.
                Наш Иван, от них закрытый,
                Смотрит птиц из-под корыта
                И толкует сам с собой,
                Разводя вот так рукой:
                "Тьфу ты, дьявольская сила!
                Эк их, дряни, привалило!
                Чай, их тут с десятков с пять.
                Кабы всех переимать -
                То-то было бы поживы!
                Неча молвить, страх красивы!
                Ножки красные у всех;
                А хвосты-то - сущий смех!
                Чай, таких у куриц нету;
                А уж сколько, парень, свету -
                Словно батюшкина печь!"
                И, скончав такую речь
                Сам с собою, под лазейкой
                Наш Иван ужом да змейкой
                Ко пшену с вином подполз -
                Хвать одну из птиц за хвост.
                "Ой! Конечек-горбуночек!
                Прибегай скорей, дружочек!
                Я ведь птицу-то поймал!" -
                Так Иван-дурак кричал.
                Горбунок тотчас явился.
                "Ай, хозяин, отличился! -
                Говорит ему конек. -
                Ну, скорей ее в мешок!
                Да завязывай тужее;
                А мешок привесь на шею,
                Надо нам в обратный путь". -
                "Нет, дай птиц-то мне пугнуть! -
                Говорит Иван. - Смотри-ка,
                Вишь, надселися от крика!"
                И, схвативши свой мешок,
                Хлещет вдоль и поперек.
                Ярким пламенем сверкая,
                Встрепенулася вся стая,
                Кругом огненным свилась
                И за тучи понеслась.
                А Иван наш вслед за ними
                Рукавицами своими
                Так и машет и кричит,
                Словно щелоком облит.
                Птицы в тучах потерялись;
                Наши путники собрались,
                Уложили царский клад
                И вернулися назад.

                Вот приехали в столицу.
                "Что, достал ли ты Жар-птицу?" -
                Царь Ивану говорит,
                Сам на спальника глядит.
                А уж тот, нешто от скуки,
                Искусал себе все руки.
                "Разумеется, достал", -
                Наш Иван царю сказал.
                "Где ж она?" - "Постой немножко,
                Прикажи сперва окошко
                В почивальне затворить,
                Знашь, чтоб темень сотворить".
                Тут дворяна побежали
                И окошко затворяли,
                Вот Иван мешок на стол.
                "Ну-ка, бабушка, пошел!"
                Свет такой тут вдруг разлился,
                Что весь люд рукой закрылся.
                Царь кричит на весь базар:
                "Ахти, батюшки, пожар!
                Эй, решеточных сзывайте!
                Заливайте! заливайте!" -
                "Это, слышь ты, не пожар,
                Это свет от птицы-жар, -
                Молвил ловчий, сам со смеху
                Надрываяся. - Потеху
                Я привез те, осударь!"
                Говорит Ивану царь:
                "Вот люблю дружка Ванюшу!
                Взвеселил мою ты душу,
                И на радости такой -
                Будь же царский стремянной!"

                Это видя, хитрый спальник,
                Прежний конюших начальник,
                Говорит себе под нос:
                "Нет, постой, молокосос!
                Не всегда тебе случится
                Так канальски отличиться,
                Я те снова подведу,
                Мой дружочек, под беду!"

                Через три потом недели
                Вечерком одним сидели
                В царской кухне повара
                И служители двора,
                Попивали мед из жбана
                Да читали Еруслана.
                "Эх! - один слуга сказал, -
                Как севодни я достал
                От соседа чудо-книжку!
                В ней страниц не так чтоб слишком,
                Да и сказок только пять,
                А уж сказки - вам сказать,
                Так не можно надивиться;
                Надо ж этак умудриться!"
                Тут все в голос: "Удружи!
                Расскажи, брат, расскажи!" -
                "Ну, какую ж вы хотите?
                Пять ведь сказок; вот смотрите:
                Перва сказка о бобре,
                А вторая о царе,
                Третья... дай бог память... точно!
                О боярыне восточной;
                Вот в четвертой: князь Бобыл;
                В пятой... в пятой... эх, забыл!
                В пятой сказке говорится...
                Так в уме вот и вертится..." -
                "Ну, да брось ее!" - "Постой!.." -
                "О красотке, что ль, какой?" -
                "Точно! В пятой говорится
                О прекрасной Царь-девице.
                Ну, которую ж, друзья,
                Расскажу сегодня я?" -
                "Царь-девицу! - все кричали. -
                О царях мы уж слыхали,
                Нам красоток-то скорей!
                Их и слушать веселей".
                И слуга, усевшись важно,
                Стал рассказывать протяжно:

                "У далеких немских стран
                Есть, ребята, окиян
                По тому ли окияну
                Ездят только басурманы;
                С православной же земли
                Не бывали николи
                Ни дворяне, ни миряне
                На поганом окияне.
                От гостей же слух идет,
                Что девица там живет;
                Но девица не простая,
                Дочь, вишь, Месяцу родная,
                Да и Солнышко ей брат.
                Та девица, говорят,
                Ездит в красном полушубке,
                В золотой, ребята, шлюпке
                И серебряным веслом
                Самолично правит в нем;
                Разны песни попевает
                И на гусельцах играет..."

                Спальник тут с полатей скок -
                И со всех обеих ног
                Во дворец к царю пустился
                И как раз к нему явился,
                Стукнул крепко об пол лбом
                И запел царю потом:
                "Я с повинной головою,
                Царь, явился пред тобою,
                Не вели меня казнить,
                Прикажи мне говорить!" -
                "Говори, да правду только
                И не ври, смотри, нисколько!" -
                Царь с кровати закричал.
                Хитрый спальник отвечал:
                "Мы сегодня в кухне были
                За твое здоровье пили,
                А один из дворских слуг
                Нас забавил сказкой вслух;
                В этой сказке говорится
                О прекрасной Царь-девице.
                Вот твой царский стремянной
                Поклялся своей брадой,
                Что он знает эту птицу -
                Так он назвал Царь-девицу, -
                И ее, изволишь знать,
                Похваляется достать".
                Спальник стукнул об пол снова.
                "Гей, позвать мне стремяннова!" -
                Царь посыльным закричал.
                Спальник тут за печку стал;
                А посыльные дворяна
                Побежали по Ивана;
                В крепком сне его нашли
                И в рубашке привели.

                Царь так начал речь: "Послушай,
                На тебя донос, Ванюша.
                Говорят, что вот сейчас
                Похвалялся ты для нас
                Отыскать другую птицу,

                Сиречь молвить, Царь-девицу..." -
                "Что ты, что ты, бог с тобой! -
                Начал царский стремянной. -
                Чай, спросонков, я толкую,
                Штуку выкинул такую.
                Да хитри себе, как хошь,
                А меня не проведешь".
                Царь, затрясши бородою:
                "Что? Рядиться мне с тобою? -
                Закричал он. - Но смотри,
                Если ты недели в три
                Не достанешь Царь-девицу
                В нашу царскую светлицу,
                То клянуся бородой,
                Ты поплатишься со мной:
                На правЈж - в решетку - на кол!
                Вон, холоп!" Иван заплакал
                И пошел на сеновал,
                Где конек его лежал.

                "Что, Иванушка, невесел?
                Что головушку повесил? -
                Говорит ему конек. -
                Аль, мой милый, занемог?
                Аль попался к лиходею?"
                Пал Иван коньку на шею,
                Обнимал и целовал.
                "Ох, беда, конек! - сказал. -
                Царь велит в свою светлицу
                Мне достать, слышь, Царь-девицу.
                Что мне делать, горбунок?"
                Говорит ему конек:
                "Велика беда, не спорю;
                Но могу помочь я горю.
                Оттого беда твоя,
                Что не слушался меня.
                Но, сказать тебе по дружбе,
                Это службишка, не служба;
                Служба всЈ, брат, впереди!
                Ты к царю теперь поди
                И скажи: "Ведь для поимки
                Надо, царь, мне две ширинки,
                Шитый золотом шатер
                Да обеденный прибор -
                Весь заморского варенья -
                И сластей для прохлажденья".

                Вот Иван к царю идет
                И такую речь ведет:
                "Для царевниной поимки
                Надо, царь, мне две ширинки,
                Шитый золотом шатер
                Да обеденный прибор -
                Весь заморского варенья -
                И сластей для прохлажденья".-
                "Вот давно бы так, чем нет", -
                Царь с кровати дал ответ
                И велел, чтобы дворяна
                ВсЈ сыскали для Ивана,
                Молодцом его назвал
                И "счастливый путь!" сказал.

                На другой день, утром рано,
                Разбудил конек Ивана:
                "Гей! Хозяин! полно спать!
                Время дело исправлять!"
                Вот Иванушка поднялся,
                В путь дорожку собирался,
                Взял ширинки и шатер
                Да обеденный прибор -
                Весь заморского варенья -
                И сластей для прохлажденья;
                Все в мешок дорожный с клал
                И веревкой завязал,
                Потеплее приоделся,
                На коньке своем уселся,
                Вынул хлеба ломоток
                И поехал на восток
                По тоЈ ли Царь-девицу.

                Едут целую седмицу;
                Напоследок, в день осьмой,
                Приезжают в лес густой.
                Тут сказал конек Ивану:
                "Вот дорога к окияну,
                И на нем-то круглый год
                Та красавица живет;
                Два раза она лишь сходит
                С окияна и приводит
                Долгий день на землю к нам.
                Вот увидишь завтра сам".
                И, окончив речь к Ивану,
                Выбегает к окияну,
                На котором белый вал
                Одинешенек гулял.
                Тут Иван с конька слезает,
                А конек ему вещает:
                "Ну, раскидывай шатер,
                На ширинку ставь прибор
                Из заморского варенья
                И сластей для прохлажденья.
                Сам ложися за шатром
                Да смекай себе умом.
                Видишь, шлюпка вон мелькает.
                То царевна подплывает.
                Пусть в шатер она войдет,
                Пусть покушает, попьет;
                Вот, как в гусли заиграет -
                Знай, уж время наступает.
                Ты тотчас в шатер вбегай,
                Ту царевну сохватай,
                И держи ее сильнее,
                Да зови меня скорее.
                Я на первый твой приказ
                Прибегу к тебе как раз,
                И поедем... Да смотри же,
                Ты гляди за ней поближе,