Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
Марк Твен.
Принц и нищий
----------------------------------------------------------------------
Избранные произведения, т.2.
М., Государственное издательство художественной литературы, 1953.
Пер. - К.Чуковский, Н.Чуковский.
OCR spellcheck by HarryFan, 17 October 2000
----------------------------------------------------------------------
Милым и благонравным детям,
Сузи и Кларе Племенс,
с чувством сердечной любви
посвящает эту книгу их отец
ПРЕДИСЛОВИЕ
Эту повесть я расскажу вам в том виде, в каком я слышал ее от одного
человека, слышавшего ее от своего отца, который слышал ее от своего отца,
а тот от своего и так дальше. Триста лет, а быть может и долее, отцы
передавали ее сыновьям, и таким образом она была сохранена для потомства.
Возможно, что это исторический факт, но возможно - предание, легенда.
Пожалуй, все это было, а пожалуй, этого и не было, но все же могло бы
быть. Возможно, что в старое время в нее верили мудрецы и ученые, но
возможно и то, что только простые неученые люди верили в нее и любили ее.
О, в милосердии двойная благодать:
Блажен и тот, кто милует, и тот,
Кого он милует. Всего сильнее
Оно в руках у сильных; королям
Оно пристало больше, чем корона.
Шекспир, "Венецианский купец"
1. РОЖДЕНИЕ ПРИНЦА И РОЖДЕНИЕ НИЩЕГО
Это было в конце второй четверти шестнадцатого столетия.
В один осенний день в древнем городе Лондоне в бедной семье Кенти
родился мальчик, который был ей совсем не нужен. В тот же день в богатой
семье Тюдоров родился другой английский ребенок, который был нужен не
только ей, но и всей Англии. Англия так давно мечтала о нем, ждала его и
молила бога о нем, что, когда он и в самом деле появился на свет,
англичане чуть с ума не сошли от радости. Люди, едва знакомые между собою,
встречаясь в тот день, обнимались, целовались и плакали. Никто не работал,
все праздновали - бедные и богатые, простолюдины и знатные, - пировали,
плясали, пели, угощались вином, и такая гульба продолжалась несколько дней
и ночей. Днем Лондон представлял собою очень красивое зрелище: на каждом
балконе, на каждой крыше развевались яркие флаги, по улицам шествовали
пышные процессии. Ночью тоже было на что посмотреть: на всех перекрестках
пылали большие костры, а вокруг костров веселились целые полчища гуляк. Во
всей Англии только и разговоров было, что о новорожденном Эдуарде Тюдоре,
принце Уэльском [наследник английского престола носит титул принца
Уэльского], а тот лежал завернутый в шелка и атласы, не подозревая обо
всей этой кутерьме и не зная, что с ним нянчатся знатные лорды и леди, -
ему это было безразлично. Но нигде не слышно было толков о другом ребенке,
Томе Кенти, запеленатом в жалкие тряпки. Говорили о нем только в той
нищенской, убогой семье, которой его появление на свет сулило так много
хлопот.
2. ДЕТСТВО ТОМА
Перешагнем через несколько лет.
Лондон существовал уже пятнадцать веков и был большим городом по тем
временам. В нем насчитывалось сто тысяч жителей, иные полагают - вдвое
больше. Улицы были узкие, кривые и грязные, особенно в той части города,
где жил Том Кенти, - невдалеке от Лондонского моста. Дома были деревянные;
второй этаж выдавался над первым, третий выставлял свои локти далеко над
вторым. Чем выше росли дома, тем шире они становились. Остовы у них были
из крепких, положенных крест-накрест балок; промежутки между балками
заполнялись прочным материалом и сверху покрывались штукатуркой. Балки
были выкрашены красной, синей или черной краской, смотря по вкусу
владельца, и это придавало домам очень живописный вид. Окна были
маленькие, с мелкими ромбами стекол, и открывались наружу на петлях, как
двери.
Дом, где жил отец Тома, стоял в вонючем тупике за Обжорным рядом. Тупик
назывался Двор Отбросов. Дом был маленький, ветхий, шаткий, доверху
набитый беднотой. Семья Кенти занимала каморку в третьем этаже. У отца с
матерью существовало некоторое подобие кровати, но Том, его бабка и обе
его сестры. Бэт и Нэн, не знали такого неудобства: им принадлежал весь
пол, и они могли спать где им вздумается. К их услугам были обрывки
двух-трех старых одеял и несколько охапок грязной, обветшалой соломы, но
это вряд ли можно было назвать постелью, потому что по утрам все это
сваливалось в кучу, из которой к ночи каждый выбирал, что хотел.
Бэт и Нэн были пятнадцатилетние девчонки-близнецы, добродушные
замарашки, одетые в лохмотья и глубоко невежественные. Мать мало чем
отличалась от них. Но отец с бабкой были сущие дьяволы; они напивались,
где только могли, и тогда воевали друг с другом или с кем попало, кто
только под руку подвернется. Они ругались и сквернословили на каждом шагу,
в пьяном и в трезвом виде. Джон Кенти был вор, а его мать - нищенка. Они
научили детей просить милостыню, но сделать их ворами не могли.
Среди нищих и воров, наполнявших дом, жил один человек, который не
принадлежал к их числу. То был добрый старик священник, выброшенный
королем на улицу с ничтожной пенсией в несколько медных монет. Он часто
уводил детей к себе и тайком от родителей внушал им любовь к добру. Он
научил Тома читать и писать, от него Том приобрел и некоторые познания в
латинском языке. Старик хотел научить грамоте и девочек, но девочки
боялись подруг, которые стали бы смеяться над их неуместной ученостью.
Весь Двор Отбросов представлял собою такое же осиное гнездо, как и тот
дом, где жил Кенти. Попойки, ссоры и драки были здесь в порядке вещей. Они
происходили каждую ночь и длились чуть не до утра. Пробитые головы были
здесь таким же заурядным явлением, как голод. И все же маленький Том не
чувствовал себя несчастным. Иной раз ему приходилось очень туго, но он не
придавал своим бедствиям большого значения: так жилось всем мальчишкам во
Дворе Отбросов; поэтому он полагал, что иначе и быть не должно. Он знал,
что вечером, когда он вернется домой с пустыми руками, отец изругает его и
прибьет, да и бабка не даст ему спуску, а поздней ночью подкрадется вечно
голодная мать и потихоньку сунет черствую корку или какие-нибудь объедки,
которые она могла бы съесть сама, но сберегла для него, хотя уже не раз
попадалась во время этих предательских действий и получала в награду
тяжелые побои от мужа.
Нет, Тому жилось не так уж плохо, особенно в летнее время. Он просил
милостыню не слишком усердно - лишь бы только избавиться от отцовских
побоев, - потому что законы против нищенства были суровы и попрошаек
наказывали очень жестоко. Немало часов проводил он со священником Эндрью,
слушая его дивные старинные легенды и сказки о великанах и карликах, о
волшебниках и феях, о заколдованных замках, великолепных королях и
принцах. Воображение мальчика было полно всеми этими чудесами, и не раз
ночью, в темноте, лежа на скудной и колкой соломе, усталый, голодный,
избитый, он давал волю мечтам и скоро забывал и обиды и боль, рисуя себе
сладостные картины восхитительной жизни какого-нибудь изнеженного принца в
королевском дворце. День и ночь его преследовало одно желание: увидеть
своими глазами настоящего принца. Раз он высказал это желание товарищам по
Двору Отбросов, но те подняли его на смех и так безжалостно издевались над
ним, что он решил впредь не делиться своими мечтами ни с кем.
Ему часто случалось читать у священника старые книги. По просьбе
мальчика священник объяснял ему их смысл, а порою дополнял своими
рассказами. Мечтания и книги оставили след в душе Тома. Герои его фантазии
были так изящны и нарядны, что он стал тяготиться своими лохмотьями, своей
неопрятностью, и ему захотелось быть чистым и лучше одетым. Правда, он и
теперь зачастую возился в грязи с таким же удовольствием, как прежде, но в
Темзе стал он плескаться не только для забавы: теперь ему нравилось также
и то, что вода смывает с него грязь.
У Тома всегда находилось на что поглазеть возле майского шеста в
Чипсайде или на ярмарках. Кроме того, время от времени ему, как и всем
лондонцам, удавалось полюбоваться военным парадом, когда какую-нибудь
несчастную знаменитость везли в тюрьму Тауэра [Тауэр - лондонская
крепость, служившая темницей для лордов, герцогов и даже королей] сухим
путем или в лодке. В один летний день ему пришлось видеть, как сожгли на
костре в Смитфилде бедную Энн Эскью [Энн Эскью (1521-1546) - протестантка;
из-за религиозных разногласий с господствующей католической церковью была
подвергнута пыткам и сожжена в Смитфилде], а с нею еще трех человек; он
слышал, как некий бывший епископ читал им длинную проповедь, которая,
впрочем, очень мало заинтересовала его. Да, в общем жизнь Тома была
довольно-таки разнообразна и приятна.
Понемногу чтение книг и мечты о жизни королей так сильно подействовали
на него, что он, сам того не замечая, стал _разыгрывать_ из себя принца, к
восхищению и потехе своих уличных товарищей. Его речь и повадки стали
церемонны и величественны. Его влияние во Дворе Отбросов с каждым днем
возрастало, и постепенно сверстники привыкли относиться к нему с
восторженным почтением, как к высшему существу. Им казалось, что он так
много знает, что он способен к таким дивным речам и делам! И сам он был
такой умный, ученый! О каждом замечании и о каждом поступке Тома дети
рассказывали старшим, так что вскоре и старшие заговорили о Томе Кенти и
стали смотреть на него как на чрезвычайно одаренного, необыкновенного
мальчика. Взрослые в затруднительных случаях стали обращаться к нему за
советом и часто дивились остроумию и мудрости его приговоров. Он стал
героем для всех, кто знал его, - только родные не видели в нем ничего
замечательного.
Прошло немного времени, и Том завел себе настоящий королевский двор! Он
был принцем; его ближайшие товарищи были телохранителями, камергерами,
шталмейстерами, придворными лордами, статс-дамами и членами королевской
фамилии. Каждый день самозваного принца встречали по церемониалу,
вычитанному Томом из старинных романов; каждый день великие дела его
мнимой державы обсуждались на королевском совете; каждый день его
высочество мнимый принц издавал приказы воображаемым армиям, флотам и
заморским владениям.
Потом он в тех же лохмотьях шел просить милостыню, выпрашивал несколько
фартингов, глодал черствую корку, получал обычную долю побоев и ругани и,
растянувшись на охапке вонючей соломы, вновь предавался мечтам о своем
воображаемом величии. А желание увидеть хоть раз настоящего, живого принца
росло в нем с каждым днем, с каждой неделей и в конце концов заслонило все
другие желания и стало его единственной страстью.
В один январский день он, как всегда, вышел в поход за милостыней.
Несколько часов подряд, босой, продрогший, уныло слонялся он вокруг
Минсинг Лэйна и Литтл Ист Чипа, заглядывая в окна харчевен и глотая слюнки
при виде ужаснейших свиных паштетов и других смертоубийственных
изобретений, выставленных в окне: для него это были райские лакомства,
достойные ангелов, по крайней мере судя по запаху, - отведывать их ему
никогда не случалось. Моросил мелкий холодный дождь; день был тоскливый и
хмурый. Под вечер Том пришел домой такой измокший, утомленный, голодный,
что даже отец с бабкой как будто пожалели его, - конечно, на свой лад:
наскоро угостили его тумаками и отправили спать. Долго боль и голод, а
также ругань и потасовки соседей не давали ему уснуть, но, наконец, мысли
его унеслись в дальние, чудесные страны, и он уснул среди принцев, с ног
до головы усыпанных золотом и драгоценными каменьями. Принцы жили в
огромных дворцах, где слуги благоговейно склонялись перед ними или летели
выполнять их приказания. А затем, как водится, ему приснилось, что _он и
сам_ - принц.
Всю ночь он упивался своим королевским величием; всю ночь окружали его
знатные леди и лорды; в сиянии яркого света он шествовал среди них, вдыхая
чудесные ароматы, восхищаясь сладостной музыкой и отвечая на почтительные
поклоны расступавшейся перед ним толпы - то улыбкой, то царственным
кивком.
А утром, когда он проснулся и увидал окружающую его нищету, все вокруг,
- как всегда после подобного сна, - показалось ему в тысячу раз
непригляднее. Сердце его горестно заныло, и он залился слезами.
3. ВСТРЕЧА ТОМА С ПРИНЦЕМ
Том встал голодный и голодный поплелся из дому, но все его мысли были
поглощены призрачным великолепием его ночных сновидений. Он рассеянно брел
по улицам, почти не замечая, куда идет и что происходит вокруг. Иные
толкали его, иные ругали, но он был погружен в свои мечты, ничего не
видел, не слышал. Наконец он очутился у ворот Темпл Бара. Дальше в эту
сторону он никогда не заходил. Он остановился и с минуту раздумывал, куда
он попал, потом мечты снова захватили его, и он очутился за городскими
стенами. В то время Стренд уже не был проселочной дорогой и даже считал
себя улицей, - но вряд ли он имел право на это, потому что, хотя по одну
сторону Стренда тянулся почти сплошной ряд домов, дома на другой стороне
были разбросаны далеко друг от друга, - великолепные замки богатейших
дворян, окруженные роскошными садами, спускавшимися к реке. В наше время
на месте этих садов теснятся целые мили угрюмых строений из камня и
кирпича.
Том добрался до деревни Черинг и присел отдохнуть у подножья красивого
креста, воздвигнутого в давние дни одним овдовевшим королем, оплакивавшим
безвременную кончину супруги; потом опять неторопливо побрел по прекрасной
пустынной дороге, миновал роскошный дворец кардинала и направился к
другому, еще более роскошному и величественному дворцу - Вестминстерскому.
Пораженный и счастливый, глядел он на громадное здание с широко
раскинувшимися крыльями, на грозные бастионы и башни, на массивные
каменные ворота с золочеными решетками, на колоссальных гранитных львов и
другие эмблемы английской королевской власти. Неужели настало время, когда
его заветное желание сбудется? Ведь это королевский дворец. Разве не может
случиться, что небеса окажутся благосклонны к Тому и он увидит принца -
настоящего принца, из плоти и крови?
По обеим сторонам золоченых ворот стояли две живые статуи - стройные и
неподвижные воины, закованные с ног до головы в блестящие стальные латы.
На почтительном расстоянии от дворца виднелись группы крестьян и городских
жителей, чающих хоть одним глазком увидеть кого-нибудь из королевской
семьи. Нарядные экипажи с нарядными господами и такими же нарядными
слугами на запятках въезжали и выезжали из многих великолепных ворот
дворцовой ограды.
Бедный маленький Том в жалких лохмотьях приблизился к ограде и
медленно, несмело прошел мимо часовых; сердце его сильно стучало, в душе
пробудилась надежда. И вдруг он увидел сквозь золотую решетку такое
зрелище, что чуть не вскрикнул от радости. За оградой стоял миловидный
мальчик, смуглый и загорелый от игр и гимнастических упражнений на
воздухе, разодетый в шелка и атласы, сверкающий драгоценными каменьями; на
боку у него висели маленькая шпага, усыпанная самоцветами, и кинжал; на
ногах были высокие изящные сапожки с красными каблучками, а на голове
прелестная алая шапочка с ниспадающими на плечи перьями, скрепленными
крупным драгоценным камнем. Поблизости стояло несколько пышно разодетых
господ - без сомнения, его слуги. О, это, конечно, принц! Настоящий, живой
принц! Тут не могло быть и тени сомнения. Наконец-то была услышана молитва
мальчишки-нищего!
Том стал дышать часто-часто, глаза его широко раскрылись от удивления и
радости. В эту минуту все его существо было охвачено одним желанием,
заслонившим собою все другие: подойти ближе к принцу и всласть наглядеться
на него. Не сознавая, что делает, он прижался к решетке ворот. Но в тот же
миг один из солдат грубо оттащил его прочь и швырнул в толпу деревенских
зевак и столичных бездельников с такой силой, что мальчик завертелся
вьюном.
- Знай свое место, бродяга! - сказал солдат.
Толпа загоготала, но маленький принц подскочил к воротам с пылающим
лицом и крикнул, гневно сверкая глазами:
- Как смеешь ты обижать этого бедного отрока? Как смеешь ты так грубо
обращаться даже с самым последним из подданных моего отца-короля? Отвори
ворота, и пусть он войдет!
Посмотрели бы вы, как преклонилась пред ним изменчивая ветреная толпа,
как обнажились все головы! Послушали бы, как радостно толпа закричала: "Да
здравствует принц Уэльский!"
Солдаты отдали честь алебардами, отворили ворота и снова отдали честь,
когда мимо них прошел принц Нищеты в развевающихся лохмотьях и
поздоровался за руку с принцем Несметных Богатств.
- Ты кажешься голодным и усталым, - произнес Эдуард Тюдор. - Тебя
обидели. Следуй за мной.
С полдюжины придворных лакеев бросились вперед - уж не знаю, зачем:
вероятно, они хотели вмешаться. Но принц отстранил их истинно королевским
движением руки, и они мгновенно застыли на месте, как статуи. Эдуард ввел
Тома в роскошно убранную комнату во дворце, которую он называл своим
кабинетом. По его приказу были принесены такие яства, каких Том в жизни
своей не видывал, только читал о них в книгах. С деликатностью и
любезностью, подобающей принцу, Эдуард отослал слуг, чтобы они не смущали
смиренного гостя своими укоризненными взорами, а сам сел рядом и, покуда
Том ел, задавал ему вопросы.
- Как тебя зовут, отрок?
- Том Кенти [Canty - бойкий, веселый, живой (англ.)], с вашего
позволения, сэр.
- Странное имя. Где ты живешь?
- В Лондоне, осмелюсь доложить вашей милости. Двор Отбросов за Обжорным
рядом.
- Двор Отбросов! Еще одно странное имя!.. Есть у тебя родители?
- Родители у меня есть. Есть и бабка, которую я не слишком люблю, - да
простит мне господь, если это грешно!.. И еще у меня есть две
сестры-близнецы - Нэн и Бэт.
- Должно быть, твоя бабка не очень добра к тебе?
- Она ни к кому не добра, смею доложить вашей светлости. В сердце у нее
нет доброты, и все свои дни она творит только зло.
- Обижает она тебя?
- Лишь тогда она не колотит меня, когда спит или затуманит свой разум
вином. Но как только в голове у нее проясняется, она бьет меня вдвое
сильнее.
Глаза маленького принца сверкнули гневом.
- Как? Бьет? - вскрикнул он.
- О да, смею доложить вашей милости!
- _Бьет_! Тебя, такого слабосильного, маленького! Слушай! Прежде чем
наступит ночь, ее свяжут и бросят в Тауэр. Король, мой отец...
- Вы забываете, сэр, что она низкого звания. Тауэр - темница для
знатных.
- Правда! Это не пришло мне в голову. Но я подумаю, как наказать ее. А
отец твой добр к тебе?
- Не добрее моей бабки Кенти, сэр.
- Отцы, кажется, все одинаковы. И у моего нрав не кроткий. Рука у него
тяжелая, но меня он не трогает. Хотя на брань он, по правде сказать, не
скупится. А как обходится с тобою твоя мать?
- Она добра, сэр, и никогда не причиняет мне ни огорчений, ни б