Павел Андреевич Мисько.
        Грот афалины



                                  Повесть


     ---------------------------------------------------------------------
     Книга: П.Мисько. "Грот афалины". Повесть
     Авторизованный перевод с белорусского А.Чесноковой
     Издательство "Юнацтва", Минск, 1988
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 13 декабря 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------

     События, описанные в повести, происходят на земле, на воде и под водой,
главные герои -  не только люди, но и дельфины. Двенадцатилетнему Янгу и его
друзьям,  которые  борются за  независимость родного архипелага,  приходится
пережить множество невероятных и опасных приключений.
     Для среднего и старшего школьного возраста.


                                 Содержание

                      Часть первая. ВЕСЕЛЫЙ АРХИПЕЛАГ
                      Часть вторая. КОГДА ПЛАЧУТ ДЕЛЬФИНЫ
                      Часть третья. ГРОТ АФАЛИНЫ


                                Часть первая

        "ВЕСЕЛЫЙ АРХИПЕЛАГ"


                                Глава первая


        "1"

     Слухи подтвердились:  Султан Муту (чтоб ему жить еще лет сто и  все сто
раком  ползать!)  продал  их  остров,  их  любимый  Биргус,  американцам  за
полмиллиона долларов. Говорят, будто султану не хватило денег на новые ножны
для криса-кинжала.  А  ножны не  простые -  отлитые из  золота и  украшенные
бриллиантами.  Такой  крис  -  символ Верховной власти.  Похожие крисы  есть
только у  раджи его Величества Верховного Правителя Малайзии и у брунейского
султана. Далеко Малайзия и Бруней, не одна тысяча километров до них. Кое-кто
называет  другую  причину  продажи  острова:  Муту  любит  устраивать пышные
шествия и  представления,  ему очень нравится,  когда несут его расцвеченные
портреты,  водят по  улицам двух купленных для  таких торжеств белых слонов.
Так и не удивительно, что казна стала пустой!
     Люди сидели под баньяном, Деревом Собраний. Пришли даже женщины и дети,
хотя прежде их никогда сюда не пускали.  Младенцы и  годовалые малыши были у
матерей  на  руках,   сосали  грудь  и  зыркали  глазенками  на  окружающих.
По-настоящему,  то  разве  полагается сидеть здесь женщинам и  детям?  Здесь
только старейшим мужчинам разрешалось мудро морщить лбы и чесать затылки.
     Снова и снова заставляли ходоков рассказывать все,  как было на Главном
острове,  в Свийттауне, как их приняли в султанском дворце, что говорили. Ни
староста Ганеш,  ни  дед Амос,  ни  дядюшка Амат ничего не  могли добавить к
своему рассказу.  Все казалось чудовищным,  невероятным,  люди просто теряли
дар   речи.   Совсем   недавно   английская  королева   подарила  архипелагу
самостоятельность.  Создали султанат,  архипелагом начал управлять султан, а
не английский губернатор.  Но разве же для того султан получил власть, чтобы
распродавать архипелаг по частям?!  Хоть и много в нем островов с атоллами и
атолльчиками, не одна сотня наберется, но куда же деваться людям?
     Янг чувствовал на своих голых плечах жаркое дыхание матери, она гладила
его  по  голове,  успокаивала.  А  как  ты  успокоишься,  если вся  молодежь
волнуется?  Стоят юноши и девушки,  подпирая спинами корни-стволы баньяна, и
гудят, гудят...
     - ...Я  чувствую,  что вы  опять нам не верите!  -  подслеповатый Ганеш
загорячился,  шепелявя,  забрызгал красной от бетелевой жвачки слюной. (Янгу
казалось,  что Ганешу еще там,  на Главном,  двинули кулаком в зубы, и он до
сих  пор  исходит кровью).  -  Убейте меня тут,  под  этим деревом,  если не
верите!  Я хочу умереть на своей земле... Разве вы стали слепыми и глухими?!
Разве вам затянуло бельмами глаза,  как мне?  Пусть уж я плохо вижу, но зато
хорошо слышу и  у меня есть нюх.  Послушайте и вы!  Послушайте!..  -  Ганеш,
призывая к  тишине,  поднял  вверх  скрюченный палец,  искалеченный когда-то
укусом змееподобной рыбы мурены.
     Не  надо было и  призывать к  тишине.  Уже  третьи сутки день и  ночь в
несколько  смен  работали,  визжали  лебедки,  ревели  и  грохотали  моторы,
слышались выкрики-команды на английском языке.  В бухте,  которую образовала
лагуна их  острова-атолла,  выгружали всякие ящики  и  контейнеры,  а  также
огромные части  машин,  обитые со  всех  сторон досками.  Ползли бульдозеры,
похожие на танки без башен и пушек, с большущими отвалами-ножами, скреперы и
экскаваторы-погрузчики,   машины-самосвалы.   Ящики  сгружали  с  мотоботов,
различные машины -  с моторизованных площадок-понтонов.  Бульдозеры сползали
на  берег  своим  ходом,  едва  только  солдаты успевали закрепить понтоны и
положить широкие пандусы-съезды.  А  на рейде,  за входом в  лагуну,  стояла
самоходная громадина баржа,  в  ее корме откинулась,  словно подъемный мост,
стенка,  и там зияла темная четырехугольная дыра.  С баржи, из ее бездонного
чрева,  и  извлекалась вся эта техника и  контейнеры.  Чужеземцы торопились,
возможно,  боялись,  чтоб султан не передумал, не потребовал назад купчую на
остров.
     - Так что же нам делать?
     - А как с остальными деревнями?  Может,  их не будут трогать?  -  снова
послышались выкрики.
     - Будут!   Я  говорил  со  старостами  тех  деревень.   Всем  приказано
собираться и выезжать! - ответил Ганеш.
     Вокруг снова громко зашумели:
     - Как это собираться? Куда-а?!
     - Разве я заберу с собой кокосовые пальмы?
     - А куда же деваться мне-е-е?  А мои же вы ноженьки! А кому же я нужна,
если мне и тут житья нет?!. - голосила старая Рата. Она сидела впереди Янга,
выставив толстые,  как колоды,  ноги в обвислых уродливых складках.  Сколько
помнит Янг,  у нее всегда были такие ноги.  Все силы она тратила на то, чтоб
таскать их.  Родные отказались от Раты -  слоновая болезнь неизлечима,  -  и
старуха нищенствовала.
     - У меня девять пальм.  Как я проживу без них,  кормилиц?! - выкрикивал
кто-то плаксивым голосом.
     - Султан же  обещал при  коронации:  столичный остров,  Главный,  будет
беречь,  как наседка каждого своего цыпленка.  А теперь что?  Сам клюет нас,
как коршун! - это был голос Раджа, брата, Янг выделил его из всех голосов.
     - О,  великий Вишну! Всемогущий Вишну! Наипрекраснейший Вишну! За какие
грехи послал эти муки? Сотвори чудо, спаси нас!
     Крики, плач... Глядя на матерей, заплакали и дети.
     - Тихо-о!  Дайте и  мне сказать!  -  кричал,  надрывался в  этом содоме
китаец Ли Сунь.  Он пробрался в центр,  поклонился во все стороны.  Хвостики
повязанной косынки мотались сзади, как две косички. - Ну, чего вы паникуете?
Все идет к лучшему,  а не к худшему.  Хоть свет повидаете, а то некоторые из
вас за всю жизнь дальше Биргуса нос не высовывали.
     - Верно говорит!  Пусть сгорит этот остров! Сидим, как в норе! - кричал
Пуол.  По возрасту он ровесник Раджу,  в детстве даже играли вместе,  водили
компанию. "Но почему он не любит свой Биргус?" - думал Янг.
     - Вас же не просто выгоняют отсюда! - все еще надрывался Ли Сунь.
     - "Вас..." А тебя что -  не выгоняют?  Ты тут остаешься?  -  бросил ему
Радж.
     - Нас,  нас...  Я  просто оговорился!  -  продолжал Ли Сунь.  -  Нас же
пе-ре-се-ля-ют! В другое место, на другой остров. Транспорт дают.
     - Не нужен нам другой!  Знаем,  какая земля на Горном! Слышали! С одной
стороны гора, с другой - болото! А хорошая земля вся занята!
     - Говорю: дадут хорошие участки - разводите кокосы, сушите копру. А кто
не захочет... - голос Ли Суня охрип, сорвался.
     - Посадишь пальму - жди шесть-восемь лет, пока появятся на ней орехи. А
эти восемь лет зубы на полке держать? У меня же пятеро детей!
     - ...А  кто не захочет...  Я хотел сказать -  кто захочет поменять свою
жизнь  на  городскую,   устроиться  на  другом  острове,  не  на  Горном,  -
пожалуйста,  перевезут со всем барахлом!  - кричал Ли Сунь. - Слышите? И еще
пятьдесят долларов на семью дадут! - китаец закашлялся.
     "И чего этот лавочник горло дерет? Может, ему заплатили за это? Обирала
проклятый..." - думал Янг.
     - А где найдешь работу?  Кто нас там ждет?  Кому мы нужны?  -  сыпались
выкрики.
     - Лишь бы хорошие деньги - всюду можно жить! - кричал свое Пуол.
     - Ли Сунь!  Твой язык сегодня легко ходит! Каким маслом его смазали? За
сколько долларов продался?!  -  гневно восклицал Радж,  и  его слова вызвали
новую волну возмущения.
     Янг  сел боком,  чтоб было удобно и  за  Раджем наблюдать.  Залюбовался
братом:  белая трикотажная тенниска плотно облегала выпуклые плечи и  грудь,
подчеркивая каждый бугорок мускулов.  На груди,  на тенниске,  рисунок: пять
синих волн,  оранжевый обруч солнца с  лучами-брызгами,  а сквозь этот обруч
прыгает синий дельфин.  Радж работает на острове Рай в дельфинарии -  это не
что-нибудь!
     Лавочник беззвучно раскрыл рот -  перехватило дыхание.  Но  справился с
собою - снова расплылся в улыбке.
     - Слышите? По пятьдесят долларов! Вы таких денег никогда и не нюхали...
А ты,  молодой человек...  - повернулся он к Раджу. - Ты мог бы и помолчать!
Ты тут уже не живе-ш-шь... И не имее-ш-шь права голоса! - зашипел он коброй.
- Лети на  свой остров Рай -  развлекайся!  Разводи там тра-ля-ля!  Забавляй
туристов! Плескайся!
     - Как это не имею?! - вскипел Радж, ("Как это не имеет права голоса?" -
поддержали его парни,  особенно Амара).  - Разве я не отсюда родом? Разве не
тут живут мои родители?  Разве не  тебе,  живоглоту,  они за бесценок отдают
копру и сушеную рыбу? - Радж несколько раз вытянул из ножен и с лязгом снова
загнал в них крис. Шрам-полумесяц под левой челюстью то краснел, то бледнел.
     - Радж,  помолчи...  Не  срами меня  перед людьми...  -  слабым голосом
попросил отец.  Болезненный,  тихий и молчаливый, он и сегодня мог просидеть
молча.
     - Ах,  молодой человек... - Ли Сунь поправил косынку. На улыбчивом лице
была уже не усмешка,  а застывший оскал. - Свернешь ты себе шею... Помни мои
слова.  Побереги ее! А вам, люди, я скажу еще вот что: кто не рассчитался со
мной за долги,  прошу сегодня же рассчитаться.  Жена дома,  она примет. Если
нет денег -  отдавайте натурою. Приму в счет долга орехи, приму свиней, кур,
уток. Домашний скарб... Все равно вам трудно будет забрать все с собой.
     - С  этого и  начинал бы!  Тебя  только это  и  беспокоит!  -  снова не
выдержал Радж.
     Ли Сунь поклонился во все стороны.  Белая рубашка-распашонка с боковыми
разрезами каждый раз при поклонах задиралась на  спину,  чуть ли  не  оголяя
зад.
     Ли Сунь не побыл с людьми,  не посидел в толпе - покатился прочь, часто
перебирая ногами.  Но не домой,  не в  свою лавку,  а  туда,  где раздавался
пронзительный скрежет и был удушливый смрад от работы моторов.
     Люди сидели и стояли в оцепенении,  и слышно было, когда затихали чужие
звуки,  как  с  тихим  шумом  катилась на  песок утихомиренная лагуной волна
прибоя. Солнце было уже за лесом, над самым горизонтом, и временами багряные
лучи прорывались сквозь частокол пальмовых стволов и стволов-корней баньяна.
Жара спадала,  дышать становилось легче. Из зарослей донеслись крики и возня
птиц.  Вслед  за  птицами  ожили  и  дети.  Те,  что  постарше,  голопузые и
голозадые, оставили своих матерей, принялись наперегонки бегать с собаками и
визжать, потом сыпанули на отмель - поплескаться в воде.
     Янг  не  трогался с  места,  сидели рядом  и  его  друзья.  Янгу  скоро
исполнится двенадцать лет,  он  уже многое понимает,  начинает разбираться в
жизни,  Янг ждал,  до чего додумаются взрослые, что решат. Недетская тревога
за судьбу людей, за судьбу всего острова сжимала сердце.
     - Слышите,  люди? Вон он, злой дух... Нюхайте! - тихо проговорил Ганеш,
ощутив запах  солярки,  снова долетевший из  лагуны.  Он  плюнул красным под
ноги, и многие мужчины, жевавшие бетель, тоже плюнули. - Гнать надо этот дух
с нашего Биргуса!  Гнать!  -  потряс Ганеш палкой. - К бомо надо идти! Пусть
нашлет на них проклятие!
     - Раньше надо было до этого додуматься!
     - Раньше...  Раньше ведь думали, что ходоки чего-нибудь добьются! А они
не добились!
     - Больно ты ловок! Тебя послать! Ты бы добился!
     - Перестаньте,  люди!  Никакой бомо не  поможет!  Надо послать гонцов в
соседние  деревни.  Подымать народ!  Загородить лодками  вход  в  лагуну!  -
старался перекричать всех Радж.
     - Правильно! Чего сидеть сложа руки! - поддержал его Амара, лучший друг
Раджа.
     - Если вас всех посадят в тюрьму -  так вам и надо!  - откололся от них
Пуол и зашагал на берег лагуны.
     Победили те, кто хотел идти к бомо.
     Первым двинулся Ганеш. Он устало опирался на бамбуковую палку, ощупывая
ею дорогу.  За ним тронулись все. Шествие замыкала Рата, ее подняли на ноги,
подтолкнули:  "Иди!",  и  она зашаркала по песку распухшими ногами-колодами,
охая, сопя и задыхаясь.
     Ганеш шел и  говорил,  что с  пустыми руками к  бомо идти нечего.  Надо
сразу нести подарки.  Он  назвал тех,  кому придется ловить петухов или кур,
кому взять сушеных тунцов, кому принести вареный рис и тоди - забродивший, с
градусами, кокосовый сок.
     Молодежь отстала,  шла позади всех.  В  центре ее шагал Радж,  слева от
него был Амара,  справа -  Янг. Он держался за руку брата и старался ступать
широко, чтоб попадать с ним в ногу, быть похожим на Раджа.
     "Нервный стал Радж...  - думал Янг. - Особенно в последний месяц, когда
появился у  него этот шрам.  Никогда о  шраме никому не  рассказывал.  Тайна
какая-то,  загадка...  Невеселая у  него  работа,  опасная -  много  времени
приходится быть под водой.  Но  как бы мы жили без Раджевой помощи,  без его
заработка?"
     - Вот же глупые люди...  Вот же темнота... - говорил Радж, будто шептал
заклинание. Но его хорошо слышали все парни. - Разве в этом бомо поможет?


        "2"

     Их остров очень похож на кокосового краба биргуса (отсюда и  название),
огромного краба,  с  туловищем-панцирем размером в  три на четыре километра.
Маленькие рифы вокруг -  будто его поджатые ножки.  У острова и клешни есть,
точно у краба,  левая, более широкая и длинная, охватывает лагуну с востока.
Она  состоит из  узкого  мыса-полуострова и  цепочки зеленых островков-скал,
разделенных узкими проливчиками. А правая клешня Биргуса еще уже, в ней семь
белых коралловых атолльчиков,  на  них  почти ничего не  растет,  лишь чайки
гнездятся.  Янг  не  раз вместе с  другими ребятами выбирал из  гнезд яйца -
сосешь их и чувствуешь запах рыбы.
     Люди шли  к  полуострову-мысу -  бомо жил  там,  отделился от  деревни,
расставил вокруг хижины и  возле дверей деревянных идолов со злыми выпуклыми
глазами,  с  широченными клыкастыми ртами.  На  бамбуковых шестах вздымались
вверх  пучки какого-то  зелья -  тоже  защита от  злых  духов.  Хижина среди
корней-ходуль  огромных  панданусов казалась каким-то  взъерошенным гнездом.
Даже в тихую погоду на крыше шевелились, шуршали сухие пальмовые и банановые
листья,  будто кто-то  невидимый быстренько,  едва касаясь ногами,  бегал по
ним. Может, это добрые духи? Бомо дружит с ними, приютил их.
     Подошли,  настороженно стали.  У людей испуганно вытянулись лица,  лишь
Радж  кривил  губы  в  иронической усмешке.  Женщины спустили детей  с  рук,
разложили подарки,  сели  рядом.  Связанные куры не  хотели сидеть тихо,  то
одна, то другая сильно били крыльями, всполошенно кудахтали.
     Бомо, услышав кудахтанье и хлопанье крыльев, вышел из дверей.
     Бомо Яп -  колдун и лекарь.  Костлявый,  точно йог,  голый до пояса, на
животе от долгого лежания отпечатались какие-то черточки и клеточки. Зевнул,
криво растягивая щербатый рот,  почесал под мышкой, поправил на голове то ли
шапочку,  то ли корону,  в которую были натыканы разноцветные перья.  Вместо
штанов или,  может,  поверх их  мотались ленточки из  каких-то лохмотьев.  У
бомо,  хотя он  и  знался с  духами,  разбирался в  травах,  белки глаз были
красные, веки гноились, как и у многих жителей острова. Колдун называется, а
эту заразу ни у себя, ни у других вылечить не может.
     Все  попадали на  колени,  будто перед богом Вишну.  Потом выпрямились,
сложив ладони перед грудью так, словно каждый поймал по мотыльку. А Радж лег
на  бок,  чтоб  не  возвышаться над  людьми,  и  наблюдал за  всем,  как  за
интересным представлением.  Ганеш тем  временем путанно объяснял бомо,  чего
хочет народ.
     - Знаю,  я все знаю,  хоть нигде и не бываю, - сказал Яп. На худом лице
спокойная окаменелость и ни малейшего проблеска мысли. - Надо посоветоваться
с добрыми духами.
     Ганеш махнул левой рукой женщинам,  будто выгреб что-то из-за уха. И те
взяли подарки,  еще раз склонились в поклоне перед бомо и по очереди отнесли
их  в  дом.  А  большую кружку бражки,  сделанную из  целого колена толстого
бамбука,  Ганеш сам подал в  руки бомо.  Тот пошептал что-то над нею и выпил
одним духом.  Громко отрыгнул, достал из-за пояса какой-то корешок, пожевал,
и на губах у него проступила пена.
     - Буду советоваться с добрыми духами, пока не выплывет из воды Небесный
Челн. Тихо!.. - и исчез, резко дернув за собой циновку, завесив вход.
     Люди зашевелились,  удобнее устраиваясь на песке. Каждый мысленно, а то
и  шепотом упрашивал добрых духов помочь им  в  нелегком деле.  Ждали долго,
поглядывая на  небо,  в  ту  сторону,  откуда  всегда  выплывал месяц.  Люди
наэлектризовали  себя   молениями  и   были  словно  в   трансе,   бессвязно
вскрикивали.
     - Одурели...  Совсем одурели, - шептал Радж. - Каждая секунда дорога, а
они... Американцы же не молиться сюда приехали!
     Наконец  месяц,  точно  большой  красный  челн,  выплыл  из  океана  и,
казалось, заколыхался, задрожал на волнах. И в это время в доме что-то глухо
загрохотало,  зазвенело, пронзительно запищало, будто колдун поймал за хвост
кокосовую крысу  и  завертел над  головой,  собираясь швырнуть ее  в  волны.
Хижина подрагивала, тряслась, сквозь щели пробивались отблески огня.
     И  вот на пороге встал бомо с  пылающим факелом в левой руке.  Отблески
огня  играли  на  страшном лице,  раскрашенном белыми и  красными полосами и
треугольными знаками.  В правой руке покачивалась бамбуковая палка,  похожая
на пику.  Да и сам бомо качался,  как пьяный,  подергивая,  точно от холода,
плечами.  Обе руки от плеча и до кисти были обвязаны цветными лентами, концы
их мотались на ветерке, извивались, как змеи. Бомо посмотрел в одну сторону,
в другую,  вытягивая шею,  как черепаха, и вдруг прыгнул туда, прыгнул сюда,
уколов воздух пикою. А сам чем-то пронзительно пищал, видимо, положил листок
за зубы, хотел, чтоб люди думали, будто это пищат и убегают злые духи. Он то
шел по кругу подогнув ноги,  то прыгал обеими сразу,  как воробей,  и в такт
колол  пикою  в  стороны,  вычерчивая огнем какие-то  знаки.  В  глазах бомо
сверкали огненные отблески,  казалось,  что из них,  как из факела, сыплются
искры.
     Янгу стало страшно, его затрясло.
     - Все...  Берите факелы...  Берите палки,  посохи. И за ним! - объяснял
жесты Япа  староста.  Голос Ганеша тоже  стал  писклявым и  хриплым,  и  все
закричали,  завыли не своими голосами, чтоб духи зла растерялись и не знали,
на кого нападать.  Все пошли за бомо приплясывая,  подскакивая, кто как смог
придумать,  и все кололи палками и посохами воздух. Янг стал сам не свой, он
уже не замечал, кто отделялся от толпы, чтоб вооружиться и зажечь факел, кто
бухал  по  пустым стволам бамбука.  Огней становилось все  больше и  больше,
запах горелого масла уже перебивал злой машинный дух. Чад и дым потянулись в
заросли, и там забеспокоились ночные птахи. Огни отражались в листьях пальм,
и казалось,  что там тоже зажигались небольшие факельчики,  а на небе больше
становилось звезд потому,  что туда поднимались искры от  факелов.  Сверкали
глаза,  сверкали зубы,  зияли искривленные черные рты, сами люди были похожи
на  обуглившиеся головешки.  Янг видел,  что и  Радж уже вооружился обломком
к