Анатолий Мошковский. 
   Пятеро в звездолете. 
 
   Глава 1
   ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР
   Толя стоял нахмурив лоб. Все было напрасно... Вс„-вс„!
   Отцу и дела не было, что он целый месяц готовился к этому разговору.
   В этот день перед приходом отца Толя сидел в своей комнате и в  последний
раз обдумывал, с чего лучше  начать  разговор.  Со  стен  на  него  смотрели
разноцветные лица жителей других планет,  нарисованные  его  другом  Алькой:
длинные, широкие, круглые, с одним, двумя и даже десятью глазами; с  потолка
свисали фиолетовые лианы, привязанные к проволочкам огненно-красные раковины
и чучела невиданных птиц с расправленными крыльями; у стен  лежали  голубые,
золотистые и ч„рные инопланетные камни, большие, но  такие  легкие,  что  их
запросто можно было отбросить через всю комнату щелчком;  на  полках  стояли
книги с очень топкой бумагой - тысяча и больше  страниц  в  каждой!  -  и  с
маленькой стрелочкой на перепл„те: поверни - и  страницы  сами  листаются  с
нужной тебе скоростью. Вс„ это прив„з отец  из  космических  командировок  и
подарил Толе, который с тех пор, как научился ходить, бредил  иными  мирами,
ослепительными, неведомыми, диковинными...
   И вот Толя стоял в огромном кабинете, и отец повторял:
   - Нельзя, сынок... Разве ты  не  знаешь,  что  детям  до  семнадцати  лет
строго-настрого запрещено вылетать за пределы Солнечной системы?
   - Но почему, пап? Ты можешь сказать почему?
   - Как будто сам не знаешь,  не  читаешь  газет,  не  слушаешь  радио,  не
учишься в школе, где...
   - Слушаю! Понимаю! Учусь! И поэтому  знаю,  что  этот  запрет  устарел...
Может, ещ„ раз показать тебе книгу "Научные открытия,  сделанные  детьми  за
последние три года"?
   - Не надо...
   Толин отец был  знаменитый  уч„ный,  автор  многих  книг,  вице-президент
Академии чешуекрылых. Он с детства был так  увлеч„н  своими  бабочками,  что
никогда не расставался со складным сачком  и  даже  дома  изучал  их.  Самые
редкие  бабочки,  известные  на  Земле  всего   в   двух-тр„х   экземплярах,
красовались в прозрачных коробочках, висевших на стенах отцовского кабинета.
Они  были  причудливо  разрисованы  природой,  и  отец  всегда  с  гордостью
показывал их гостям. В шкафах и на полках его кабинета хранились коробочки с
десятками тысяч бабочек Земли и разных планет, где побывали  земляне;  здесь
же стояли сотни книг на разных языках  Вселенной,  посвящ„нных  вс„  тем  же
бабочкам. И дня, казалось, и часа не мог прожить отец без них!
   Вот  и  сейчас  он  отвечал  Толе  и  одновременно  поглядывал  в  окуляр
маленького электронного микроскопа, чтоб получше рассмотреть зубчатое  крыло
бабочки необыкновенно яркой фиолетовой раскраски. А  Толя,  бледный,  тихий,
большеухий, с блестящими глазами, стоял у стола и смотрел на отца.
   - Толя, - сказал  отец,  -  нельзя  так!  Ну  хочешь,  я  посажу  тебя  в
звездол„т, который завтра в семь пятнадцать летит на Лупу?
   - Не хочу я на Луну! Десять раз  был  там!  Каждый  камень  и  цирк  знаю
наизусть! Скоро там детские сады открывать будут и придумают  скафандры  для
грудных... Там даже наш Жора был...
   - Надо было отправиться с Сер„жей Дубовым и его отцом на Марс,  они  ведь
звали тебя.
   - Не хочу я на Марс! Я хочу на сверхдальние...
   - Я тебе уже ответил. Как будто на Марсе скучно  или  даже  здесь...  Ох,
сынок, сынок!
   - Папа...
   - Я сейчас кончу, сынок... Всему сво„ время, не торопись, ничего от  тебя
не уйд„т. И на нашей Земле ещ„ много неоткрытого  и  загадочного...  Уверен,
что твой Андрюша Уваров не сидит сейчас сложа руки в лагере археологов;  сам
знаешь, они уже наполовину раскопали город инков; говорят, он почти  целиком
сохранился. И ты бы мог поехать с Андрюшей и его братом. И город Хрустальный
тебя не заинтересовал, а ведь он в самом центре Антарктиды... Ну  признайся,
сколько получил радиограмм от Пети Кольцова с приглашением прилететь к  нему
хотя бы на неделю?
   - Десять, - угрюмо уронил Толя.
   - Ну вот видишь! Все твои друзья разъехались  на  каникулы  кто  куда,  а
ты... Толя, ну полови мне бабочек. Полови! Это ведь так важно...
   - Я поймаю тебе миллиард бабочек, но не здесь, а там, только...
   - Нельзя, сынок,- повторил отец и вздохнул.- И не просись, не  настаивай,
учись быть терпеливым... Прошу тебя.
   - Но  ты  ведь  даже  за  своими  насекомыми  летаешь  на  самые  дал„кие
планеты...
   - Верно, меня туда командируют, и еще я летаю туда по просьбе этих планет
в качестве консультанта. Но и для меня существуют законы Высшей  Дисциплины,
Высшей Совести и Высшего Терпения, и есть  планеты,  на  которые  по  разным
зависящим и не зависящим о г меня причинам я не имею нрава летать. А ведь  я
взрослый. И я не могу нарушить параграфа  о  детях  "Инструкции  межзвездных
пол„тов". Она написана добрыми и мудрыми людьми...
   - Но почему они забывают, что дети...
   - Толя!.. - Отец в изнеможении откинулся на спинку кресла.  -  Ну  что  у
тебя за характер! Ты да-же не представляешь, что это такое - пол„т туда...
   - Представляю! Я  ничего  не  боюсь!  Папа,  прости  меня,  но  ты...  Ты
сверхосторожный! Сверх...
   - А ты в таком случае сверххрабрый, сверхстранный, сверхмальчик!  -  Отец
встал из-за стола, засмеялся и д„рнул его за ухо. - Рв„шься на сверхдальние,
а научился нырять на двадцать метров? А  прочитал  все  пять  тысяч  страниц
"Книги океанов"? А веснушки на сво„м собственном носу сумеешь сосчитать?
   Толя выбежал из кабинета.
   Опять эти веснушки! Эти насмешки  насч„т  глубины  его  познаний...  Толя
бросился к  маме  -  она  уже  вернулась  из  своей  Академии  облаков,  где
занималась проблемами их буксировки в засушливые районы Земли... Но  тут  же
он отскочил от двери: мама ведь тоже была против его пол„та па сверх... - ах
опять это проклятое "сверх"! - ...дальние планеты. И брат его, тоже  уч„ный,
посвятивший свою жизнь жизни крабов, не поддерживал Толю. И сестра, писавшая
стихи...
   Толя вылетел из квартиры, нажал на зел„ную, светящуюся на ч„рной  дощечке
кнопку, и к нему тотчас бесшумно примчался лифт. Толя вош„л в кабину. Что  ж
это получается? Он, Толя, рв„тся к необычному, к загадочному и  высокому,  а
им это...
   Толя шмыгнул носом, сдержал слезы и шагнул из лифта. И вышел  на  широкий
солнечный двор. Здесь росли платаны и цвели розы - алые,  белые,  ж„лтые.  У
одного дерева стоял Жора, прозванный за свой неслыханный, за свой прямо-таки
ужасающий аппетит  Обжорой.  К  тому  же  он  был  весельчак  и  отъявленный
бездельник. Второго такого мальчишки не  было  во  вс„м  Сапфирном,  и,  как
уверял первый Толин друг Сер„жа Дубов, находившийся сейчас на Марсе, скоро в
их двор будут водить большие экскурсии: пусть все знают, что ещ„ встречаются
ребята, которые часами могут сидеть развалясь на скамейке и ничего не делать
и так много есть.
   Однако сейчас Жора не бездельничал и не ел. Он нюхал розу и  одновременно
глядел в окно, за которым... Конечно же, ни в какое другое окно смотреть  он
не мог! Он мог смотреть только в окно, за которым жила Леночка...
   Здесь бы Толе прибавить шагу, чтоб его не заметил  Обжора,  по  Толя  ш„л
медленно, и у ж„лтой будки с двумя  роботами-дворниками,  которые  по  утрам
подметали и поливали двор, его настиг хохочущий голос Обжоры:
   - Толь, ты чего кислый? Плакал?
   Из окон их большого дома стали высовываться ребячьи  головы,  и  это  еще
сильней раззадорило Жору-Обжору, и  он  хотел  что-то  добавить,  как  вдруг
послышалось:
   - Обжора, хочешь банан?
   Это сказал  Алька  Горячев,  сын  известного  художника  и  сам  немножко
художник, Толин друг, не самый первый, но  тоже  очень  хороший.  Худенький,
быстрый, ловкий, он выскочил из подъезда со связкой  ж„лто-зел„ных,  кривых,
как бумеранги, бананов. - - Хочу! - крикнул Жора-Обжора, и Алька, оторвав от
связки, кинул один банан.
   Жора поймал его, тремя полосками содрал шкуру, сунул в рот  влажно-белый,
мучнистый плод и снова глянул на  окна  своими  крошечными,  лениво-вес„лыми
глазками, утонувшими в полном, щекастом лице, и с большим аппетитом принялся
жевать, потом швырнул за платан кожуру и попросил у Альки ещ„ один.
   - Ешь! Жуй! Наслаждайся! - Алька  с  чувством  пров„л  рукой  по  Жориной
голове против шерсти и дал ему ещ„ один банан. И опять  полетела  за  платан
кожура...
   Всех выручал Алька: чего ни попроси у него - поможет, сделает, отдаст.
   - Скажи отцу, чтоб получше смазал дворников, - напомнил  он  Жоре,  -  им
после тебя всегда много работы...
   Жорин отец был механиком, следившим за роботами, которые убирали  пыль  и
грязь на их улице. Однако Жора пропустил Алькины слова мимо ушей.
 
   Глава 2
   КОЛЕСНИКОВ
   Между тем Толя вышел на бульвар Открытий. Под его ногами  -  пока  их  не
успели убрать роботы-шуршали сухие, ж„лтые  лепестки  акаций,  мимо  него  с
тонким мелодичным свистом проносились остроносые многоцветные автол„ты.
   Из них высовывались ж„лтые  лица  японцев,  индианок  с  Огненной  земли,
белозубых негров из окрестностей африканского озера Чад, белокурых спокойных
норвежцев... Во все глаза смотрели они на город Сапфирный, который  лежал  у
красивейшей Сапфировой бухты с золотистыми  песчаными  пляжами.  Вода  бухты
была прозрачная, прохладная; она ласково подхватывала и несла купальщиков и,
говорили, в один день снимала годовую усталость. И, наработавшись, люди всех
континентов Земли спешили сюда хотя б на недельку. И были ещ„ в этом городе,
па  его  зел„ных   холмах,   развалины   легендарной   Генуэзской   крепости
незапамятных  врем„н,  когда  на  Земле  было  рабство;  тогда  здесь  шумел
невольничий рынок, и за медные, серебряные  и  золотые  монеты  с  властными
профилями римских и византийских императоров богачи  могли  купить  красивую
девушку или юношу, взятых в плен во время разбойничьих набегов. Сейчас в  их
городе и на всей Земле ничего не продают, деньги остались только под стеклом
музеев, и приезжающие сюда люди с  грустью  и  недоумением  смотрят  на  эти
высокие,  позеленевшие  зубцы  выветренных,  крошащихся  стен  крепости,  на
некогда грозные бойницы, которые теперь приступом берут вес„лые  ласточки...
И ещ„ люди приезжают в их город,  чтоб  сходить  в  удивительный,  пока  что
единственный в мире музей Астрова - прославленного художника, уроженца этого
города, который писал на топких металлических листах особыми,  несмываемыми,
вечными красками подводные пейзажи Сапфировой бухты с морскими  зв„здами  на
тускло-зеленых  скалах,  с  таинственным   мерцанием   глубин,   с   бликами
проникающего сверху солнца, с загадочной тенью полуразрушенного,  громадного
ч„рного Вулкана, стоявшего на  берегу,  -  из  него  который  уже  век  море
вымывает редкостные  по  красоте  драгоценные  камешки,  о  которых  мечтают
девочки, девушки, женщины и даже старушки всех континентов Земли...
   Но Толя ш„л по этому великолепному зел„ному городу, и ему было не до  его
пляжей и синевы его Сапфировой бухты. Он ш„л потупясь, и  время  от  времени
над ним раздавался жаркий, скользящий свист,  и  тогда  он  резко  вскидывал
голову: с окраины города, где был космодром, один  за  другим  стартовали  и
уходили во Вселенную звездол„ты...
   Вдруг Толя заметил Леночку.
   Она шла навстречу ему в коротеньком серебристом платье и, склонив голову,
читала какую-то книгу. При  этом  е„  длинные  светлые  волосы  сжимались  и
разжимались, как тугие пружинки, и касались страниц раскрытой книги.
   Толя остановился.
   Леночка, конечно, не замечала его.
   Между тем прямо на Толю,  негромко  жужжа  моторами,  двигался  невысокий
треугольный робот из красной пластмассы  и  тщательно  подбирал  с  асфальта
лепестки  акации:   терпеливо   постояв   возле   Толи,   поморгал   зел„ным
электроглазом, чтоб он отош„л и разрешил роботу  втянуть  в  себя  лепестки,
лежавшие  под  Толиными  подошвами.  Толя  разрешил  ему,  и  робот,  сказав
"спасибо", деликатно двинулся дальше. Ребята в их городе привыкли к роботам,
и Толя не обратил на него ни малейшего внимания. Но он  по-прежнему  не  мог
оторвать глаз от Леночки.
 
   Значит, она не дома и Жора напрасно в„л наблюдение за ее окнами...
   Толе хотелось броситься к ней, спросить, как дела в балетной  школе,  где
она училась, рассказать ей что-нибудь смешное, позвать к  причалу,  забитому
бело-голубыми  прогулочными  подводными  и  надводными  ракетоплавами,   или
сходить  к  Стеклянной  башне  рыбной  фермы  "Серебряная  кефаль",  которой
заведует е„ мама...
   Но  броситься  к  Леночке  и  куда-нибудь  позвать  е„  было  невозможно.
Невозможно потому, что нос и большие Толины уши  были  отвратительно  усеяны
мелкими рыжими веснушками, и было их столько - отец нрав - не сосчитать! Они
были только на носу и ушах, и больше нигде, и это было  ужасно.  Нос  и  уши
поэтому резко выделялись, и, конечно, это видели все, и особенно девчонки...
   Леночка прошла мимо, а Толя попл„лся дальше. Он не услышал, как  рядом  с
ним остановился маленький, сверкающий синим лаком автолет. И лишь когда Толю
окликнули из кабины, он прямо-таки подпрыгнул от неожиданности.
   - Ты чего один? - Колесников поднял на лоб зеленоватые очки.
   Толя ш„л дальше. Он не хотел объяснять, что лучшие друзья его разъехались
в разные точки Земли, а Сер„жа - за ее пределы.
   - А нос почему повесил? Смотри, поцарапаешь об асфальт!
   Толя даже не улыбнулся.
   - Значит, не скажешь?
   Толя промолчал. Он не хотел говорить с Колес-никовым ещ„  и  потому,  что
тот был резок,  грубоват  и  держался  надменно.  Что  по  сравнению  с  ним
добродушный и вес„лый Жора-Обжора! И  было  непостижимо,  почему  Колесников
такой... Чего ему не хватало?
   Во дворе его звали только  по  фамилии  или,  когда  он  чем-то  досаждал
ребятам, обзывали Колесом. Он был на два года старше Толи и  его  приятелей,
но чрезвычайно мал ростом, и, наверно, из-за этого он недолюбливал всех, кто
выше его хоть на сантиметр. А выше его были почти все ребята, даже девчонки.
Однако он  здорово  разбирался  в  технике  -  запросто  ремонтировал  любые
домашние машины и роботов и даже переделывал их, заставляя работать по своей
программе: один ходил и чистил двор и при этом  хрипло  и  страшно  ругался:
"Найду и сожру я ленивца Обжору, оставлю от Жоры я косточек  гору!";  другой
робот, в обязанность которого входила  поливка  двора  и  цветов,  незаметно
подкрадывался к сидевшим во дворе на скамейках и почти в упор пускал  в  них
тугую струю холодной воды. Колесникову сильно влетало за это, и  Жорин  отец
брал расшалившихся роботов в свою мастерскую, гаечным ключом,  отв„ртками  и
паяльником  "выбивал  из  них  дурь"  и  заново  учил  заниматься   полезной
деятельностью. Кроме всего, Колесников был отменным автол„тогонщиком, трижды
заво„вывал кубок Отваги и Скорости на детских автол„тных гонках в Сапфирном.
У нескольких ребят из их дома  были  свои  маленькие  автол„ты,  но  лишь  у
Колесникова был особый - сверхскоростной - и права на вождение его...
   Колесников вылез из машины. Коренастый, в кожаных штанах с "молниями"  на
карманах, в безрукавке из плотной серой ткани, он подвигал зат„кшими ногами,
точно не один час уже носился по улицам города, и спросил:
   - Ленку не встречал?
   Так вот почему Колесников рыскал по всему городу!
   Толя не захотел помочь ему, но и соврать не  мог.  И  поэтому  он  угрюмо
молчал.
   - Значит, не видел? Я вчера обещал ей... Толя отвернулся от него и быстро
пош„л по тротуару.
   - Могу подвезти... Садись! - Колосников, прихрамывая, потел за  ним.  Шел
он неуклюже, потому что редко ходил пешком, по серые глаза его были хитрые и
лихие.
   - Спасибо. Как-нибудь сам...- Толя пош„л ещ„ быстрей.
   Он, как и все ребята из их  дома,  сторонился  Ко-лесникова,  но  полгода
назад тот просто поразил его... Нет, не победами в гонках - к ним  Толя  был
равнодушен. Случилось вот что:  Колесников  тайком  пробрался  в  звездолет,
уходивший за пределы Солнечной  системы,  в  складской  отсек,  и,  наверно,
единственный из  всех  мальчишек  Земли  -  а  о  девчонках  и  говорить  не
приходится - зайцем посетил сразу пять отдаленных  планет  и  привез  оттуда
много сувениров! Правда, за этот пол„т он по прибытии на  Землю  был  сильно
наказан: ему запретили год бывать даже на ближних планетах.  Но  Толя  готов
был принять в сто раз более строгое наказание, лишь бы  побывать  там...  Но
разве мог он осмелиться на такое?..
   У Толи даже не было своего автолета, потому что он был рассеян и никак не
мог заучить всех правил вождения, назначения всех циферблатов и клавишей  на
приборном щитке, и ему поэтому не выдавали права...
   Колесников вернулся к машине, сел в не„, догнал  Толю  и  поехал  у  края
тротуара, опережая Толю на каких-нибудь полметра. Его маленькие крепкие руки
со следами смазочного масла  и  старых  порезов  легко  и  небрежно  сжимали
штурвал.
   - Ты что, обиделся? - мягко, почти ласково спросил Колесников.
   - Нет.
   - Ну так садись. Съездим искупаемся... Жари-ща-то какая!
   Толя кинул на него взгляд: глаза у Колесникова, сидевшего  за  штурвалом,
смотрели ещ„ более ласково. Что с ним? Подобрел? Но из-за чего? Ведь Толя за
ночь не стал ниже ростом и по-прежнему не был сил„н в технике...
   - Я не хочу купаться, - сказал Толя.
   - Как знаешь... Вчера, между прочим, мы с отцом были у дяди Арт„ма, и  он
рассказывал нам о планете П-471...
   Толя сразу забыл обо вс„м на свете. И пош„л совсем тихо. И даже незаметно
приблизился к краю тротуара, чтоб лучше слышать вс„, что  Колесников  скажет
дальше.
 
   Глава 3
   ВОТ ЧТО ОН СКАЗАЛ ДАЛЬШЕ
   Ведь планета П-471 была вся в извергающихся вулканах, в раскал„нной  лаве
и горячем пепле, и  о  том,  что  его  дядя,  Арт„м  Колесников,  знаменитый
космический пилот высшего класса, сел на не„, писали  газеты  всей  Земли  и
сообщало радио. И его,  одного  из  немногих  на  Земле,  наградили  орденом
Мужества.
   - Значит, были у него? Ну как он? Как экипаж? Вс„ в порядке?
   -  Ну  не  совсем...  -  Колесников  многозначительпо  прищурил  глаза  и
замолчал. - Влезай. расскажу.
   Задняя дверца отворилась, и Толя без раздумья прыгнул в автол„т.
   Дверца плавно закрылась, машина отошла от тротуара и помчалась посередине
дороги.
   - Наш„л среди лавы тв„рдый островок и сел? Ну говори же! Говори!  -  Толя
вытянул к нему свою худую длинную шею.
   - А как же иначе? - Колесников улыбнулся.- Он  даже  кое-что  прив„з  мне
оттуда...
   - С планеты П-471?!  -  вскричал  Толя.  Колесников  снял  одну  руку  со
штурвала, сунул в маленькую дверцу под  щитком  с  приборами,  что-то  вынул
оттуда и через плечо протянул Толе:
   - Можешь посмотреть.
   Толя взял тяж„лый лиловатый кусочек какого-то металла. Он слегка светился
и приятно ж„г пальцы.
   - Не бойся, он  не  опасен...  Уже  определили.  Наоборот,  он  действует
успокоительно на слишком нервных...
   Металл с других планет был не  в  новинку  Толе,  потому  что  давно  уже
специальные  грузовые  звездол„ты  привозили  из  космоса  руды  редких  или
неизвестных на Земле металлов, однако этот лиловатый кусочек Толя  держал  с
особым волнением - его прив„з дядя Арт„м, и с такой дал„кой горячей планеты.
И он так таинственно и красиво светился...
   Колесников прибавлял скорость и вс„ время озирался по сторонам.
   - Так куда поедем? Купаться? Или к Вулкану за камешками? Я обещал...
   - Купаться!- выдохнул Толя, потому что сразу понял, куда и зачем тот звал
Леночку.
   - Купаться так купаться!- Колесников резко  повернул  машину  влево,  ещ„
накинул  скорости,  и  в  это  время  пронзительно  и  грозно  завыл  сигнал
улично-воздушной регулировки.
   - Колесников! Ты слышишь? - закричал Толя, и сердце его  заколотилось.  -
Сбавь скорость!
   - И не подумаю. - Колесников добавил скорости. Но и этого ему  показалось
мало: он нажал особую кнопку,  от  боков  корпуса,  как  у  всех  автол„тов,
откинулись маленькие крылышки