е
такой, какой хотели вы, а другой.
   - Не нужно все говорить по телефону, - предостерегающе  раздалось  из
телефонной трубки, - мы совсем не хотели ТАКОЙ скандал. Надеюсь, это  вы
хотя бы понимаете?
   Он промолчал. Спорить уже не имело смысла. Его  собеседник  воспринял
молчание как знак согласия. И уже более примирительным тоном сказал:
   - Ваше увольнение уже подготовлено. Сегодня президент его подпишет.
   Единственное, что вас может спасти,  -  это  благоразумие.  И  полное
молчание.
   Никаких интервью, никаких журналистов. Вы меня поняли? Только в  этом
случае мы можем гарантировать вам,  что  прокуратура  не  станет  копать
слишком глубоко.
   - Но вы же знаете...
   - Ничего не нужно говорить, - прервал его молодой человек, - я  звоню
по городскому телефону. Министр уже ждет вашего рапорта. Не  обязательно
к нему ходить. Можете отправить рапорт с фельдъегерем.
   - Понимаю, - горько сказал генерал, - вы меня предаете.
   - До свидания. Жаль, Александр  Никитич,  что  вы  так  ничего  и  не
поняли.
   - Молодой человек положил трубку. Хозяин кабинета вздохнул, схватился
за сердце. Сегодня утром оно  болело  особенно  сильно.  Он  наклонился,
чтобы достать лекарство из  ящика  стола,  и  вдруг,  застонав  сильнее,
откинулся  на  спинку  кресла,  сбивая  левой  рукой   сразу   несколько
телефонов.
   Когда в комнату вошла секретарь, она застала его в  таком  положении.
Она хорошо знала, что нужно делать в таких случаях. Когда через минуту в
кабинет вошел другой генерал, первый заместитель министра все еще  сидел
в своем кресле, запрокинув голову. Чужой генерал  подошел  к  телефонам,
аккуратно положил все трубки на место и затем,  подняв  трубку  аппарата
правительственной связи, набрал номер.
   - Он умер, - сказал другой генерал, - у него  инфаркт.  -  На  другом
конце помолчали. Потом наконец сказали:
   - Это лучшее, что он мог сделать. Мы ждем вас, генерал, в назначенное
время.
   - Обязательно, - сказал генерал,  положив  трубку.  На  другом  конце
молодой  человек  также  опустил  трубку  и  поднял   другую,   напрямую
соединяющую его с непосредственным начальником.
   - Он умер, - доложил молодой человек.
   - Сам? - не поверил патрон.
   - У него было больное сердце, - объяснил молодой  человек.  Он  хотел
еще что-то сказать, но шеф не дал ему времени.
   - Выясните, как попали в газеты  эти  материалы.  Каким  образом  они
оказались сразу в нескольких газетах. Я считал, что у нашего премьера не
столь сильные позиции в прессе. Очевидно, мы ошибались.
   - Он тут ни при чем, - возразил его молодой  заместитель,  -  мы  уже
проводим частично и свою проверку.
   - И есть результаты?
   - Ему помогли. Очень сильно помогли.  Кто-то  сумел  узнать  о  нашей
статье и заменить ее на новую. А заодно дать сообщение в другие газеты.
   - И вы не знаете до сих пор, кто это сделал?
   - По нашим сведениям,  заинтересованность  в  решении  этого  вопроса
проявила мэрия города.
   - Я так и думал. Премьеру одному никогда  бы  не  справиться  с  этой
ситуацией. Ему нужен был именно такой союзник.  Значит,  на  будущее  мы
должны продумать ситуацию, при  которой  прежде  всего  нужно  думать  о
союзнике. До свидания. - Он положил трубку, так  и  не  выслушав  своего
заместителя.
   Практически  одновременно  с  этим  разговором  состоялся  и   другой
телефонный звонок. Солидный премьер буквально метнулся к телефону, чтобы
поднять трубку. Это  был  президент,  изредка  выходивший  на  работу  и
звонивший в такие дни премьеру.
   - Вы читали сегодняшние газеты? - спросил президент.
   - Да, - осторожно  сказал  премьер.  Он  никогда  не  мог  предвидеть
реакцию президента.
   - Они прямо пишут, - задыхаясь, сказал глава государства, -  что  эта
провокация была направлена  против  вас  лично.  -  Премьер  по-прежнему
молчал, президент мог сказать далее все, что угодно. Он мог  пожалеть  и
похвалить за выдержку, мог разозлиться и обругать за излишнее нагнетание
страстей вокруг персоны самого премьера. Но он сделал паузу и добавил:
   - Они считают, что во всем этом был замешан глава моей администрации.
А вы как думаете? - Премьер понял, что это  очередная  проверка.  Теперь
все зависело от того, что именно он скажет.
   - Я привык не обращать внимания на подобные публикации, - сказал  он,
- они только мешают работе.
   Президент тяжело задышал. Очевидно, ему понравился ответ премьера.
   - Это правильно, - сказал он, - но совсем не обращать  внимания  тоже
нельзя.
   Мы все живые люди. Может, мне стоит подумать об обмене. Вернуть его к
вам в аппарат, а одного из ваших первых замов ко мне. Как вы считаете?
   - Ему будет трудно работать в аппарате вторым или  третьим  лицом,  -
осторожно заметил премьер.
   - Да, - сказал президент, - я тоже так считаю. Спасибо. До  свидания.
- Премьер положил трубку и долго размышлял, что именно ему хотел сказать
президент и как он отреагирует на эту статью.
   Почти в это время полковник Барков вышел из здания. Он был  в  плохом
настроении. Мягко подъехала  его  машина.  Он  сел  и  коротко  приказал
водителю:
   - Домой. - Водитель кивнул  головой,  выворачивая  руль.  Всю  дорогу
Барков молчал. Когда они подъехали к подъезду дома, Барков хотел сказать
водителю,  когда  приехать   завтра,   но   передумал.   Кивком   головы
попрощавшись с водителем, он вошел в подъезд.  И  сразу  прозвучали  три
выстрела.
   Заключение Они стояли на мосту и смотрели вниз. Весенняя  Москва-река
была в этом году  особенно  красивой  и  шумной.  Слева  была  гостиница
"Украина", а справа "Белый дом". Горохов задумчиво смотрел вниз.
   - Здесь обычно не стоят, - сказал Бурлаков, - зачем вы сюда пришли?
   Вместо ответа Горохов достал конверт и показал его полковнику ФСБ.
   - Я писал его на случай своей смерти, - признался он.
   - Вы и нам не доверяли, - нахмурился Бурлаков.
   - Нет, не доверял, - честно признался  Горохов,  -  после  всех  этих
событий я больше никому не верю.
   - Все закончилось хорошо, - напомнил Бурлаков, - в конечном счете  мы
победили. Правительство  осталось  на  своем  месте,  а  все  временщики
слетели со своих постов. По-моему, все нормально. Идемте  к  машине,  на
нас смотрят.
   Горохов по-прежнему задумчиво смотрел вниз.
   - А я даже ничего не знал. Получается, что офицеры группы  Звягинцева
заплатили своими жизнями, чтобы одна группа пауков съела в банке  другую
группу.
   Как это противно.
   - Такова жизнь, - пожал плечами Бурлаков, -  это  диалектика.  Всегда
кто-то оказывается съеденным. Раз есть хищники, должны быть и жертвы.
   - Закон джунглей, - усмехнулся Горохов, - выживает сильнейший.
   - Вы сегодня настроены  меланхолично.  Идемте  к  машине.  Становится
холодно.
   -  Наше  правительство  могло  бы  наградить  этих  ребят.  Хотя   бы
посмертно, - негромко заметил Горохов.
   - А за что? Чем мотивировать награждение?  Достаточно  того,  что  мы
знаем об их мужестве. А семьи получат приличные пенсии.
   - Вы циник?
   - Сентиментальность нынче не в моде. Мы победили и остались в живых.
   Все остальное - альтруизм,  морализирование.  Мы  были  альтернативой
греху. И мы победили. Потому что дрались за правое дело.
   - Нет, - убежденно сказал Горохов, - альтернатива  греху  -  служение
дьяволу, полковник. Грешник - верует.  В  Бога.  Грешит,  но  верует.  И
оттого он - с Богом. А мы с вами... Вы в Бога верите? Вот и  я  тоже.  И
оттого мы не с Богом.
   Тогда с кем? То-то...  -  И,  разорвав  конверт  на  мелкие  кусочки,
Горохов бросил обрывки в реку и зашагал, сильно хромая, к машине.
   - Подождите! - крикнул  озадаченный  Бурлаков.  -  Тогда  почему  Бог
допускает подобную альтернативу?
   Горохов повернул голову, подумал немного и сказал:
   - Может, потому, что он оставляет людям право выбора?
   И зашагал дальше.