ам, выполнявший роль телохранителя. Кроме того, вокруг дома
всегда находились люди из личной охраны Багирова, приехавшие сюда и  живущие
в небольшой гостинице, расположенной недалеко от больницы.  Охранников  было
шестеро, и они менялись, дежуря каждые двенадцать часов по двое.
   Кроме  того,  у  больницы  всегда  стоял  автомобиль  частной  английской
охранной фирмы с двумя детективами. Проникнуть к  Багирову  незамеченным  не
было никакой  возможности.  Но  приехавшие  гости  и  не  думали  оставаться
незамеченными. Такси остановилось у входа во двор,  и  английские  детективы
проверили их документы,  введя  данные  в  свои  компьютеры,  находящиеся  в
автомобиле.  Затем,  обыскав  обоих  гостей,  их  пропустили  во  двор,  где
находились двое приехавших охранников. Те, в  свою  очередь,  тоже  обыскали
гостей и только после  этого  разрешили  войти  в  дом.  Но,  в  отличие  от
англичан, они не проверяли паспортов.
   Внизу, на первом этаже,  их  встретила  очаровательная  молодая  девушка.
Дронго подивился е„ классической красоте. Нужно отдать должное Багирову,  он
умел ценить прекрасное. Бадабек передал визитную карточку и сказал,  что  он
со своим другом приехал проведать известного мастера  и  скульптора  Рафаэля
Багирова.
   Девушка, кивнув, поднялась наверх, а  вместо  не„  в  приемную  спустился
невысокий молодой человек с  почти  квадратными  плечами  и  злыми  глазами.
Помощник Багирова Рустам был раньше борцом и добивался  больших  успехов  на
соревнованиях в чемпионатах мира и Европы.
   Багиров, получив визитку, даже не раздумывал. В Баку и в Москве он слушал
Фарада Бадабека, известного музыканта, творчество которого было  ему  хорошо
знакомо. Кроме всего прочего, Бадабек был мусульманином, а  в  мусульманском
мире хорошо знали очень немногих художников и музыкантов, сумевших  добиться
вселенского  успеха.  В  отличие  от  поэтов  и  скульпторов,  чьи  традиции
передавались тысячелетиями, мастера музыки и изобразительного искусства сами
создавали  свои  традиции,  иногда  проходя  путь,  на  который   в   других
государствах уходили столетия.
   Девушка спустилась вниз по лестнице и предложила гостям подняться наверх.
Помощник Багирова шел следом. Они прошли коридор и  оказались  в  просторной
светлой комнате. На большой двуспальной кровати лежал  Багиров.  Он  похудел
еще больше, и только глаза, живые и  внимательные,  оставались  такими,  как
всегда. Он приветливо взмахнул рукой.
   - Мистер Бадабек, здравствуйте!
   - Здравствуйте, мистер Багиров. Я рад, что вы поправляетесь.
   - Спасибо. Мы ведь встречались с вами в Дамаске. Тогда вы приглашали меня
к себе домой.
   - Верно. И вы еще привезли мне в подарок роскошный  кинжал.  Он  висит  у
меня в доме.
   - Садитесь, садитесь, господа. Рустам, ты можешь идти, - отпустил  своего
помощника Багиров,
   Зоя уселась рядом с больным на небольшую кушетку.
   - Вы даете концерт в Лондоне? - спросил Багиров.
   - Да, завтра вечером. Откуда вы знаете?
   - Зоя переводит мне английские новости. И она читает все местные газеты.
   - Да, конечно. Я как-то не подумал об этом.
   - А это ваш ассистент? - спросил Багиров, указывая на Дронго. -  Кажется,
я его где-то видел.
   - Да, - замялся Бадабек, - я пришел вместе с ним. Это мой друг.
   - Как ваша супруга? - спросил Багиров.
   - Спасибо, очень хорошо.
   - А ваша дочь? Она ведь уже тогда была взрослой девушкой?
   - Она скоро сделает меня дедушкой, - оживился Бадабек,  -  представляете,
вышла замуж за одного австралийца. Далеко ездить, правда, но все  равно  при
желании можно их навещать.
   - Благодарю вас, мистер Бадабек, что вы нашли время  меня  навестить.  Я,
признаться, очень тронут вашим вниманием. Знаю, как вы заняты.
   Они  говорили  по-русски.  Багиров  изъяснялся  очень  хорошо,  даже   на
некотором московском диалекте,  употребляя  такие  слова,  как  "признаться,
очень  тронут".  Бадабек  чувствовал  себя  несколько  неуютно.   Он   также
достаточно  хорошо  говорил  по-русски,   но   его   смущала   необходимость
дальнейшего разговора и реального представления Дронго.
   -  Мне  было  приятно  навестить  своего  старого  знакомого,  -  ответил
музыкант.
   - Вы по-прежнему прекрасно говорите по-русски, - улыбнулся Багиров.
   - Московская консерватория, - засмеялся Бадабек, - уроки на всю жизнь.
   - Вы приехали сюда один или с семьей?
   - В этот  раз  один,  -  ответил  музыкант  и,  перехватывая  инициативу,
спросил:
   - Как получилось, что в вас стреляли?
   - Не знаю. Мы выезжали с похорон, а в нас выстрелили, - честно  рассказал
Багиров. - Меня спасло только то, что я сидел не на своем обычном месте. Там
сидел один старый адвокат, мой близкий друг. Он, к сожалению, погиб.
   - Соболезную вашему горю.
   - Благодарю вас.
   - И вы не знаете, кто в вас стрелял и почему?
   - Не знаю. Но думаю, что это ошибка. Кому нужен скульптор? И зачем в меня
стрелять? - усмехнулся Багиров.
   - Чтобы найти списки Баранникова, - сказал вдруг Дронго по-турецки.
   Багиров замер, потом чуть приподнялся на локте.
   - Кто вы? - спросил он по-турецки.
   - Это не важно. Я приехал сюда как друг, - ответил Дронго.
   Зоя, поняв, что происходит нечто необычное, встала  с  кушетки,  готовая,
если понадобится, защищать  своего  хозяина.  В  е„  небольшой  сумочке  был
дамский браунинг.
   - Простите меня, мистер Багиров, - сказал с явным смущением  Бадабек,  не
понявший, о чем они говорят, арабский сильно отличался  от  турецкого,  -  я
хотел вам сказать,  что  мой  друг  -  человек  исключительно  порядочный  и
надежный.
   - Это я уже понял, - кивнул Багиров, - ваш друг  наверняка  хотел  видеть
меня больше, чем вы.
   - Нет, - растерялся Бадабек, - почему больше...
   - Что вам нужно? - спросил Багиров у Дронго. - Вы приехали меня убить?
   Он спросил по-турецки,  но  Зоя  поняла  слово  "убить"  и  вопросительно
взглянула на лежавшего в постели  хозяина.  Тот  пока  не  подавал  никакого
знака.
   - Конечно, нет. Тогда бы я не стал говорить с вами.
   - Откуда вы знаете про списки?
   - Я приехал узнать, где они.
   - У погибшего Караухина.
   - Не может быть. Его убили из-за них, но списков не нашли. Сам Баранников
сидит на даче, и к нему никого не пускают. Но он никому не  интересен.  Всем
нужны его списки. И пока они у вас, ваша жизнь в опасности, в очень  большой
опасности. Несколько человек в вашем дворе их не остановят. Там  есть  такие
люди, которые могут прислать сюда роту своих исполнителей. И они  убьют  вас
всех, всех до единого. Это вы понимаете?
   Багиров откинулся на подушку.
   - Зоя, - попросил он девушку, - выйди, пожалуйста, с мистером  Бадабеком.
Предложи ему чай. Благодарю вас, мистер  Бадабек,  за  ваш  любезный  визит.
Думаю, мы еще увидимся.
   Поняв, что нужно удалиться, музыкант кивнул головой и поспешно  вышел  за
девушкой. Уходя, она демонстративно оставила свою открытую сумочку прямо  на
постели больного.  Если  незваный  гость  попытается  что-либо  предпринять,
Багирову достаточно будет просто вытащить пистолет.  Несмотря  на  очевидную
слабость после ранения, он сумеет  при  необходимости  выстрелить  в  своего
гостя. Багиров улыбнулся, но сумочку не убрал.
   Когда они вышли, он посмотрел Дронго в глаза:
   - Почему я должен вам доверять?
   - Потому, что вы обо мне много слышали.  Я  никогда  не  обманываю  своих
партнеров. Если они не обманывают меня.
   - Кто вы?
   - Вам наверняка про меня рассказывали. Сначала я был  в  Батуми,  пытаясь
помешать чужим людям убрать из порта Шалву Руруа. Потом я ездил  в  Америку,
искал одного знакомого по всей стране.
   Багиров закрыл глаза. Отодвинул сумку.
   - Я вас знаю, - сказал он.
   - Прекрасно.
   - B? - Дронго. Тот самый. Это вы в Америке убили Рябого. Или вернее,  его
убили с вашей помощью. Вас тогда послали найти убийцу сотрудника российского
посольства. А до этого вы были в Грузии. Вы - друг Давида Гогия. Правильно?
   - Теперь правильно.
   - Получается, что я даже ваш должник, - сказал Багиров, - ведь вы помогли
убрать моего самого неприятного соперника. И кроме того, после вашего визита
куда-то исчез Цапля, профессиональный убийца, которому уже заплатили за  мою
голову.
   - Он погиб, - коротко сказал Дронго.
   - Ага, - с интересом посмотрел на  него  Багиров,  -  это  тоже  с  вашей
помощью?
   - Нет, - честно ответил Дронго, - не с моей. Но он точно погиб, и я лично
закопал его тело.
   - Что я должен для вас сделать?
   - Верните списки. Скоро в России выборы. Вам не дадут спокойно жить.  Они
хуже атомной бомбы.
   - Мне уже вчера звонили, - кивнул Багиров.
   - Кто звонил? - быстро спросил Дронго.
   - Из группы "Феникс". Они захватили моего родственника, банкира, которому
я организовал побег из бакинской тюрьмы бывшего КГБ. Они  знают,  где  лежат
мои деньги. Я должен отдать им списки.
   - Они сами звонили?
   - Да, сначала позвонил мой банкир. Потом трубку передал им.
   Дронго нахмурился.
   - Не может быть, чтобы это был "Феникс".
   - Почему вы так решили?
   - Они бы не стали прибегать к подобному шантажу. И  потом,  у  меня  есть
свои соображения по этому поводу. Думаю, что это не они.
   - Но они знают номера моих счетов.
   - Вы сможете их быстро перевести в другое место?
   - Мне нужно два дня, - подумав, сказал Багиров.
   - Я их для вас вытяну. У этого "Феникса". Или  людей,  выдающих  себя  за
"феникса".
   - Вы можете мне помочь? - удивился Багиров.
   - Эта будет обоюдовыгодная сделка. Вы даете мне списки, а я  помогаю  вам
спасти ваши деньги. Багиров задумался. Сжал губы.
   - А где гарантии? - спросил он наконец.
   - Никаких гарантий, просто мое слово.
   - Вы считаете, это достаточно?
   - Хотите откровенно? - спросил Дронго.  -  Мне  одинаково  неприятны  все
бандиты, тем более такие мафиози, как вы,  Багиров.  И  я  не  стал  бы  вам
помогать ни при каких условиях. Эти деньги в крови. И вы это знаете.
   - Не нужно читать мне мораль, -  нахмурился  Багиров,  -  я  могу  просто
отказаться. Какая мне разница, кому отдать списки, вам или им?
   - Не можете. Я даю вам слово, что вы  спасете  свои  деньги.  А  они  вас
обманут. И вы это знаете. Если это настоящая группа "Феникс", они все  равно
передадут эти данные по инстанциям, и вам будет  очень  трудно  вернуться  в
Россию.  Если  не  настоящая,  то  просто  присвоят  ваши  деньги.   У   вас
единственный шанс - это я.
   -  Каким  образом  они  могут  присвоить  деньги   с   моего   счета?   -
поинтересовался Багиров.
   - С помощью  вашего  банкира.  Как  он  переводил  в  одну  сторону,  так
переведет и в другую. Это ведь не совсем сложно,  если  у  него  есть  право
подписи.
   - Хорошо, - принял решение Багиров, - вы  полетите  обратно  в  Москву  и
постараетесь выиграть для меня два дня.
   - Когда я получу списки?
   - Вы даете слово?
   Дронго поднялся. Посмотрел на собеседника.
   - Я выиграю для вас два дня, - уверенно сказал он.
   - Тогда вылетайте прямо сегодня вечером, - тихо сказал Багиров, - с  вами
полетит Зоя.
   - Это опасно, - возразил Дронго, - это может быть очень опасно.
   - Я не могу доверять кому  попало,  -  ответил  Багиров,  -  поймите  мое
положение. Кроме того, только она сможет достать эти документы Я и собирался
посылать только е„.
   - Понимаю.
   -  У  вас  мало  времени,  -  предупредил  Багиров,  -  они  уже   начали
действовать. Сегодня утром я должен был им  позвонить.  Мой  банкир  Гасанов
должен будет встретиться с моим заместителем Алиевым.
   - Зоя знает, где они живут и их телефоны?
   - Она в курсе всех моих дел, - Багиров явно устал. Он снова закрыл  глаза
и тихо произнес:
   -  Я  смогу  задержать  их  только  на  несколько  часов.  Или  до  конца
сегодняшнего дня. Потом они все поймут.
   - Вы устали, - осторожно сказал Дронго, - отдохните. Остальные  детали  я
узнаю у Зои. Просто скажите ей, чтобы она собирала свои вещи. И дайте мне их
телефон.
   Он повернулся к дверям.
   - Подождите, - тихо попросил Багиров. Дронго обернулся.
   - Девушку берегите, - попросил Багиров,  -  она  мне  очень...  в  общем,
берегите е„. Если со мной что-нибудь случится, переведите деньги на е„  имя.
Семья у меня вполне обеспечена.
   Дронго кивнул и вышел из комнаты.
   Они вылетели вечерним рейсом в Москву. На этот раз в салоне бизнес-класса
они сидели вдвоем. И он знал, что это самое трудное путешествие в его жизни.
ГЛАВА 26

   После того как Серминов сказал эти три буквы - ФСБ, в кабинете  наступило
долгое молчание. Все смотрели на Комарова.  Тот,  явно  смутившись,  покачал
головой:
   - Я не понимаю, о чем он говорит.
   Пахомов молчал. Он опустился в свое кресло  и  рассматривал  свои  ногти.
Потом, не поднимая глаз, буркнул Серминову:
   - Говори.
   - Я должен был звонить в ФСБ, - сразу сказал молодой следователь,  -  они
поручили мне информировать их о каждом нашем действии.  Сказали,  что  нужно
для охраны и контроля. У них есть  данные,  что  нашей  следственной  группе
попытаются помешать.
   - Какие данные? - спросил Пахомов, по-прежнему глядя на свои руки.
   - Не знаю. Просто они так сказали.
   - И ты звонил?
   - Звонил, - опустил голову Серминов.
   - Кому ты звонил? - спросил из другого угла Комаров.
   - Подполковнику Ларионову, - выдавил Антон.
   - Ты его знаешь? - спросил у Комарова Пахомов.
   - Нет, впервые слышу. Из какого он отдела, ты не знаешь? - в свою очередь
спросил Комаров у Серминова.
   - Не знаю.
   - Дай номер телефона, - потребовал  Комаров,  перехватывая  инициативу  у
Пахомова.
   Серминов продиктовал номер телефона.
   - Ты хочешь сказать, что не знаешь этого Ларионова? -  спросил  у  своего
университетского товарища Пахомов.  -  Может,  это  именно  он  устанавливал
блокирующие устройства в моем кабинете по твоей просьбе?
   Вместо ответа Комаров набрал номер телефона.
   - Добрый день. Говорит подполковник Комаров. Узнайте, пожалуйста, чей это
номер   телефона?   Свяжитесь   со   службой    наружного    наблюдения    и
оперативно-техническим отделом. Может, это один из их телефонов.
   Он продиктовал номер и сказал перед тем, как положить трубку:
   - Хорошо, я перезвоню вам через десять минут. В  кабинете  снова  повисло
молчание.
   - Куда делся Пеньков? - не выдержал Чижов. - Куда они его дели?
   - Я не знаю, - тихо ответил Серминов.
   - Он действительно не знает, - вступился за парня Комаров, - не  нужно  у
него спрашивать.
   - А ты? - желчно спросил Пахомов. - Ты тоже не знаешь?
   - Я не буду отвечать на твои оскорбления,  Павел,  пока  наконец  все  не
выяснится, - устало произнес Комаров. - Не  забывай,  что  я  сам  предложил
такой способ проверки.
   - Опять придумали какой-нибудь дурацкий план, - неприятным голосом сказал
Пахомов, - решили таким образом подставить несчастного парня.
   - У тебя синдром подозрительности, - ровным голосом произнес  Комаров,  -
давай лучше помолчим немного.
   -  Давно  ты  шпионишь  за  нами?  -   спросил   Пахомов   у   Серминова,
проигнорировав последние слова Комарова.
   - Я работаю с ними уже два года, - ответил Антон.
   - Значит, ты настоящий стукач КГБ! - закричал Чижов.
   - Я не стукач, - покраснел молодой следователь, - меня  хотели  перевести
из  прокуратуры  в  контрразведку,  но  сказали,  что  сначала  должны  меня
проверить. Поэтому и просили иногда информировать о своей работе.
   - Информировать! - передразнил его неистово Чижов.  -  Стучать  на  своих
товарищей. Сука ты.
   - Они обещали тебя взять к себе? - понял мотивы его поступков Пахомов.
   - Да.
   - Но ты понимаешь, что Пеньков исчез по твоему доносу?
   - Понимаю.
   - И ты не спрашивал?
   - Нет.
   - Насчет Анисова ты им что-нибудь говорил?
   - Они знали, что мы его ищем.
   - А насчет Чешихина?
   - Тоже знали.
   - С тобой говорили о дальнейшем ходе расследования?
   - Говорили.
   - Значит, ты все время с ними встречался?
   - Один раз в два-три дня. Иногда чаще,  иногда  реже.  Но  звонил  каждый
день.
   - Трубку телефона брал всегда Ларионов?
   - Не всегда. Иногда кто-то из его помощников.
   - А где вы обычно встречались?
   - У Киевского вокзала. Там рядом с вокзалом есть дом.
   - А мне говорил, что там у тебя живет тетя, - вспомнил  Чижов,  -  каждый
раз, когда мы туда приезжали.
   - Напрасно вы так  на  него  напали,  -  снова  вмешался  Комаров  и,  не
спрашивая разрешения у Пахомова, поднял трубку телефона, набирая номер.
   - Это опять говорит  Комаров.  Узнали,  чей  телефон?  Донимаю.  Конечно,
понимаю. Спасибо. Он положил трубку.
   - Они не подтвердили, - сказал он, - это обычный домашний телефон.  Адрес
у Киевского вокзала. Видимо, тот самый дом. Но  в  ФСБ  не  знают  про  этот
телефон.
   - Я звонил каждый раз только туда,  -  пожал  плечами  Серминов,  -  даже
ночью. Разве у них там сидел все время дежурный?
   - Может, это вообще не ФСБ? - спросил Комаров. - С чего ты взял, что  это
контрразведка?
   - Они вызвали меня и показали мое личное дело, переданное мною  в  ФСБ  и
заполненное  там,  -  ответил  Серминов,  -  я  сразу  понял,  что  они   из
контрразведки.
   - Личное дело, - задумался Комаров, -  это,  конечно,  меняет  дело.  Нам
нужно проверить все на месте.
   - Каким образом? - спросил Пахомов.
   - Устроим засаду, - предложил Комаров.
   -  Ты  с  ума  сошел!  -  разозлился  Павел  Алексеевич.  -  А  если  там
действительно ваша служба? Как я объясню такую засаду?
   - Моей информацией. Я только что официально запросил информацию по  этому
телефону, и мне сообщили, что он не проходит по нашему списку.
   - Интересное предложение, - вступил в разговор Перцов.
   - А что, - оживился Чижов, - они тоже люди. Давайте устроим засаду.
   -  Нет,  вы  с  ума  сошли,  -  разозлился  Пахомов,  -  это  может  быть
провокацией. Не забывайте, что здесь повсюду аппараты ФСБ.  И  мы  не  можем
быть уверены, что они работают на  искажение  информации.  Может,  некоторые
работают и на прием?
   - Они дело говорят, - настойчиво  произнес  Комаров,  -  один  раз  нужно
рискнуть. Иначе мы никогда и ничего не узнаем.
   - Черт с вами, - сдался Пахомов, - но безо всяких там эксцессов и оружия.
Просто мы проводим обычную проверку.
   - Без оружия нельзя, - возразил Перцов, невольно проверив,  на  месте  ли
его пистолет.
   - Он прав, - мрачно заметил Комаров, - нужно взять оружие.
   - В казаков-разбойников решили поиграть,  -  хмуро  процедил  Пахомов,  -
ладно, берите оружие. Серминов поедет с нами.  Идите  в  машину.  Мы  сейчас
спустимся. Валя, ты останься.
   Когда  трое  его  подчиненных  вышли,   он,   не   глядя   на   Комарова,
примирительным тоном попросил:
   - Ты  меня  извини,  Валя.  Иногда  срываюсь,  сам  не  свой  бываю.  Эти
преступления просто вышибают из седла. Не понимаю,  как  это  получается.  В
общем, ты не обижайся. Представь себе и мое положение.
   - Ничего ты не знаешь, - ответил Комаров, - ладно, я не обижаюсь.  Только
ты учти на будущее. Я прежде всего твой товарищ, а  потом  уже  подполковник
контрразведки. Понимаешь, Паша, меня  в  Прибалтике  быстро  научили  дружбу
ценить, настоящую мужскую дружбу.
   - Спасибо. У тебя есть оружие?
   - Я не взял.
   - Значит, в нашей группе пистолет только, у Перцова?
   - Получается так.
   - Тогда подождите меня в машине. Я спущусь вниз и получу оружие.
   - Ты хоть стрелять пробовал?
   - Не очень. Честно говоря, и не приходилось. Сам  знаешь,  в  прокуратуре
оружие почти не нужно. Это сейчас наш и.о. ввел, так сказать,  для  порядка,
после того как начались эти заказные убийства.
   - Правильно сделал. Мы  ждем  тебя  в  машине.  Но  я  все-таки  позвоню,
предупрежу на работе, что задержусь.
   Пахомов,  уже  направляющийся  к  двери,  замер  на  мгновение.  На  одно
неуловимое мгновение. Но затем, резко мотнув  головой,  очевидно,  решив  не
поддаваться синдрому подозрительности, вышел из кабинета.
   Комаров