Вы идеальная пара, - пробормотал Дронго, - за сорок с лишним лет ни
разу не поспорили, не поругались. Так в жизни не бывает.
   - Бывает, - усмехнулся отец, - просто мужчина должен быть мужчиной, а
женщина - женщиной. Вот и весь секрет.
   - Как просто, - кивнул сын, - остается найти женщину, которая захочет
терпеть такого типа, как я. И как минимум первая предложит  мне  на  ней
жениться.
   - Опять? - отец покачал головой. - Боюсь, что от тебя мне  внуков  не
дождаться. Хорошо еще, что твой младший брат давно женился, иначе  я  бы
никогда не стал дедушкой.
   - Тебе не кажется, что эта идея становится маниакальной для вас обоих
с мамой?
   - Кажется. Но ты ведь упрямый и все равно все делаешь по-своему.
   - Я стараюсь исправляться.
   - Поэтому ты везешь меня в Нардаран, на место убийства, вместо  того,
чтобы найти более подходящее место,  куда  можно  отвезти  своего  отца?
Кстати,  кроме  прямых  родственников  убитого,  проверяли  других   его
родных?
   - Да, конечно. Я забыл сказать. У его сестры две дочери  замужем.  Их
мужья могли быть ночью в доме  убитого.  Но  один  был  в  это  время  в
зарубежной командировке, а второй работает в прокуратуре.
   - Надеюсь, обоих проверили? Или ты считаешь, что  форма  прокурора  -
гарантия его абсолютной непорочности?
   - Разумеется, нет. Их проверяли. Один был все время дома,  другой  до
сих пор находится в командировке.
   - Ты сказал Касумову,  что  это  наверняка  был  близкий  человек?  В
Нардаране чужой в местный двор не полезет. Там не  только  своя  собака,
там все соседские собаки взвоют. Да еще и хозяин не каждого домой к себе
ночью пустит.
   Там ведь люди особенные живут. Со своим характером.
   - Именно поэтому я и попросил тебя поехать со мной. Уже почти  четыре
часа. Скоро будем на месте.
   Машина свернула еще раз, на дорогу, ведущую к  Нардарану.  Когда  они
въехали  в  поселок,  навстречу  им  двинулась  траурная  процессия.   С
разрешения  следователей  прокуратуры  убитого   хоронили   на   местном
кладбище. Слышались негромкие разговоры  мужчин.  По  строгим  правилам,
женщины не провожали в последний путь покойного на кладбище. Мужчины шли
молча и сурово. Машина остановилась.
   - Ты иди к дому пешком, - предложил отец, - а я провожу  покойного  в
последний путь. Заодно и послушаю, что  говорят  люди.  В  таких  местах
важно уметь слушать. Обычно во время похорон люди говорят  очень  глупые
вещи, но иногда среди их рассуждений встречается рациональное зерно.  И,
как  правило,  все  будут  говорить  об  этом  убийстве.  Мне  интересно
послушать их версии.
   - Ты сумеешь найти дом погибшего? - спросил  Дронго.  -  Он  в  конце
улицы.
   - Найду, - махнул рукой отец, выходя из автомобиля.
   Дронго вышел из машины и увидел Эльдара Касумова.
   - Мои сотрудники в доме, - показал он  в  другую  сторону,  -  может,
пройдемся вместо? Вы, кажется, говорили, что приедете с отцом?
   - Он решил проводить покойного в последний путь.
   - Он его знал? - удивился Касумов.
   - Нет, - ответил Дронго, - просто у старых людей свои привычки.
   - Может быть, - вежливо согласился Касумов. Он тяжело вздохнул,  -  у
нас ничего не выходит. Я сам понимаю, что это глупо, что  не  мог  чужой
сюда приехать ночью, но у нас нет ни одной зацепки.
   - Может, проверить почтальонов или сотрудников местной власти?
   - Каких сотрудников? - улыбнулся Касумов. - Вы верите, что  здесь  по
домам ночью ходят почтальоны?
   - Ну не обязательно почтальоны. Возможно, еще кто-нибудь  сюда  может
прийти. Электрик или газовщик?
   - Ночью не придет. Да ему покойный и дверь не стал бы открывать. Нет,
не подходит, - уверенно сказал Касумов.
   -  Идемте  к  дому,  -  нахмурился  Дронго,  его  доводы  так   легко
разбивались собеседником. Он понимал,  что  Касумов  прав,  и  от  этого
расстраивался еще больше.
   У дома  было  довольно  много  людей.  Здесь  слышались  всхлипывания
женщин,  крики  сестры  покойного,  плач  дочери.  Во   дворе   готовили
традиционный  плов,  полагающийся  на  поминках.  Была  разбита  большая
палатка для мужчин,  дымился  огромный  самовар.  Рядом  стояли  большие
бидоны с привезенной водой.
   Дронго задумчиво посмотрел на палатку. Вокруг суетились люди.
   - Действительно глупо, - в сердцах сказал он,  -  сам  чувствую,  что
разгадка должна быть рядом, на поверхности. Но не могу  сообразить,  как
здесь появился убийца и почему другие соседи ничего не слышали.  А  зять
покойного прилетел?
   - Прилетел, конечно.  Он  солидный  человек,  мы  проверяли,  у  него
абсолютное алиби. Он не мог прилететь ночью первого числа в Баку.  Никак
не мог, мы проверили все рейсы.
   Дронго молчал.
   - Мы проверим еще раз, - примирительно  сказал  Касумов,  -  составим
список всех, кто мог его посетить. Проверим  всех  местных  браконьеров,
всех его соседей, всех родных и близких. Если  нужно  будет,  пойдем  по
третьему кругу.
   - У нас нет времени, - напомнил Дронго.
   - Знаю, но ничего другого  предложить  не  могу.  С  кладбища  начали
возвращаться мужчины. По обычаю они выстраивались у  дома,  чтобы  молла
мог прочитать поминальную молитву. К Дронго подошел отец.
   -  Познакомьтесь,  -  представил  Дронго,  -  это   Эльдар   Касумов,
руководитель отдела, который занимается этим неприятным делом. А это мой
папа.
   - Очень приятно, - мягко улыбнулся отец, - вы не сын Рауфа Касумова?
   Кажется, я знал вашего отца.
   - Сын, - улыбнулся Эльдар.
   - Вы на него похожи, - кивнул отец, -  можно,  -  я  пока  похожу  по
двору?
   Что там за палаткой?
   - Сарай и бассейн.
   - Сарай, где нашли убитую собаку?
   - Да.
   - Если разрешите, я пойду посмотрю, - попросил отец.
   - Конечно, - удивился Эльдар, пожав  плечами.  Он  с  трудом  скрывал
улыбку, не решаясь обидеть пожилого человека и самого Дронго.
   Отец, дождавшись, когда молла закончит читать молитву, вошел со всеми
гостями во двор, но пока перед палаткой толпился  народ,  он  прошел  по
двору, успел заглянуть в сарай, обошел бассейн, почему-то  приподнявшись
на цыпочки, чтобы заглянуть в  него.  Бассейны  в  пригородах  Баку,  на
берегу моря, часто служили не для купания, а для сбора воды.
   Отец вышел со двора. Дронго стоял у дверей, продолжая разговаривать с
Касумовым, и краем глаза заинтересованно наблюдая за отцом. Тот прошел в
соседний двор, поздоровавшись, попросил воды. Это был двор, находившийся
на противоположной стороне улицы,  недалеко  от  дома  Нияза  Байрамова.
Соседский мальчишка вынес воды для пожилого человека. Отец перекинулся с
мальчишкой парой фраз, потом вернулся к своему сыну.
   - Ну и какой вывод ты сделал? - спросил он. Дронго насторожился.
   Неужели отец мог что-то выяснить за  полчаса,  пока  он  находился  в
Нардаране?
   Касумов с некоторым  сожалением  смотрел  на  пожилого  человека.  "У
каждого свои странности", - думал он.
   - Они проверяют по второму разу всех родных и  близких  покойного,  -
пояснил Дронго, - а заодно составили список всех его соседей.
   - Это, конечно, продуктивно, но малоэффективно, -  возразил  отец,  -
знаешь, я начинаю  понимать,  в  чем  твоя  проблема.  Ты  действительно
слишком часто проводишь время за рубежом. Там твои  эффектные  трюки  на
публику еще срабатывают, а здесь, когда нужно небольшое  знание  местных
обычаев, ты теряешься. Это не очень хорошо,  тебе  не  кажется,  что  ты
несколько оторвался от своих родных мест?
   - Кажется. Слава Богу, что мне нечасто приходится работать  именно  в
Баку. Здесь бывает не так много по-настоящему сложных преступлений.
   - Вот-вот. А это убийство ты считаешь очень сложным.  Я  тебя  всегда
учил мыслить нестандартно, уметь замечать  мелочи,  но  всегда  находить
собственный путь. Кажется, я немного перестарался.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Если бы ты был внимательнее, ты бы мог сам ответить на мой вопрос.
   Кто еще, кроме родных и близких,  мог  появиться  здесь  вечером  или
ночью, не вызывая подозрений у соседей?
   - Не знаю, я думал, электрики или местные представители власти.
   - Ночью, - фыркнул отец, - я  же  говорю,  что  твое  умение  мыслить
нестандартно однажды приведет тебя к плачевным последствиям. Посмотри во
двор, что ты там видишь?
   - Дом, двор, палатку, сарай...
   - Еще что? - требовательным голосом спросил отец.
   Касумов, заинтересовавшись, подошел ближе.
   - Бассейн...
   - Какой бассейн?
   - С водой... с питьевой водой... - Он замер, пораженный.
   - Вот именно, - торжествующе сказал отец, - ты привык к тому, что  на
Западе, где ты так любишь бывать, бассейн - это место  для  плавания.  И
только для плавания. А в Нардаране живут по старинке. Здесь купаются  не
в бассейнах, а в море. А  в  бассейнах  хранят  питьевую  воду,  которую
используют на нужды хозяйства. Но в бассейне погибшего воды нет.
   - Как ты догадался?
   - Посмотри на дымящийся самовар. Рядом  стоят  привезенные  бидоны  с
водой. Я специально подошел к бассейну, посмотрел внутрь. Там почти  нет
воды. А ведь бассейн был единственным водным  резервуаром  для  большого
хозяйства погибшего. Он не купался в бассейне,  а  использовал  воду  на
личные нужды. Я прошел к соседям и довольно быстро выяснил, что воду  им
привозили три дня назад вечером. Как раз в день убийства. У всех соседей
бассейны стоят наполовину полные и только в доме убитого в бассейне  нет
воды. А ведь по местным  правилам  в  нардаранские  дома  воду  привозят
обычно один раз в неделю.
   Он достал платок, не спеша вытер лоб. Отец никогда не выходил из дома
без элегантной шляпы, которую он умел носить с неподражаемым  изяществом
старых аристократов. В летние дни  он  иногда  разрешал  себе  ходить  в
кепке, но любимым головным убором все равно  оставались  шляпы,  немного
похожие на цилиндры, в которых ходили в девятнадцатом веке.  Отец  убрал
платок и продолжал говорить:
   - Обратите внимание, что бассейн  был  пуст.  Покойный  вряд  ли  мог
израсходовать целый бассейн воды после своей смерти. Значит, водовоз  до
него просто не доехал. Обычные водители водовозов - это  местные  жители
из соседних сел, которые днем  развозят  воду  на  заказ,  а  вернувшись
поздно вечером, сливают цистерны с водой своим соседям, чтобы не  делать
порожних рейсов. Кто мог подъехать к дому,  не  вызвав  подозрений,  шум
какой машины любой сосед в Нардаране сочтет нормальным? Только водовоза.
Только привезенной воды. Поэтому не лаяли и собаки. На  воду  собаки  не
лают, тем более если водитель знакомый и раньше тоже привозил сюда воду.
Вот и вся твоя разгадка. Проверьте всех водовозов,  которые  могли  быть
здесь в ночь на первое апреля, и наверняка найдете если  не  убийцу,  то
хотя бы сообщника преступления.
   Эльдар стоял в позе пораженного ударом человека. Он медленно повернул
голову к Дронго и изумленно спросил:
   - Это он говорил серьезно?
   - Он всегда серьезен, - улыбнулся Дронго.
   - А на будущее учти, - добавил отец, - что, кроме привычного анализа,
нужно уметь правильно оценивать местные условия,  обстановку,  все,  что
тебя окружает. Убийство в Лондоне или в Нардаране -  это  совсем  разные
вещи. И даже в центре Баку ситуация совсем не та, что может сложиться  в
этом поселке. Надеюсь, на будущее ты это учтешь? Где наша машина?
   - Вон там, - шепотом произнес Касумов.
   Отец повернулся и пошел к машине. Дронго двинулся следом.
   - Подождите, - схватил его за руку Касумов, - вам  не  говорили,  что
ваш отец - гений?
   - А вот это совсем напрасно, - услышав его фразу, отец  повернулся  к
нему лицом. - На самом деле я всего лишь внимательный наблюдатель.  Зато
он разбирается в таких  вещах  гораздо  лучше  меня.  Просто  иногда  он
торопится и не хочет обращать внимания на мелочи. А вообще-то  я  сделал
выводы благодаря его  обстоятельному  рассказу.  Мне  оставалось  только
расставить акценты.
   Дронго пожал плечами и шепотом сказал Касумову:
   - Позвоните мне завтра. Надеюсь, теперь вам будет гораздо легче найти
убийцу, - с этими словами он поспешил за отцом. Уже сидя  в  машине,  он
тихо признался:
   - По-моему, ты был сегодня в ударе.
   - Нет, - ответил отец, - ты был совсем  маленьким,  когда  умер  твой
дедушка. Вот это был человек. Он был настоящим гением. А мы  всего  лишь
жалкие подражатели. Но у тебя еще есть шанс немного отличиться.
   Дронго улыбнулся, и больше они не сказали друг другу ни  слова,  пока
машина не въехала в город.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГОРОД НЕНАВИСТИ

Москва. 5 апреля 1997 года

   Уже  несколько  дней  полковник  Мовсаев  со  своей  группой  пытался
выяснить, какие грузы переправлял в Баку прибывший всего на один день  в
столицу России турецкий гражданин Натиг Кур. Проверка грузов на  таможне
аэропорта Домодедово подтвердила, что турецкий гражданин не  привозил  и
не декларировал никакого дополнительного  багажа  во  время  прибытия  в
Домодедово. Следовательно, за одну ночь он сумел приготовить три  ящика,
которые проследовали с ним рано утром из Шереметьево-один.
   В Баку был выслан срочный запрос на Сабирова, но ответа до сих пор не
было. Мовсаев понимал, что любой ответ его не  удовлетворит.  Независимо
от того, кем  приходился  заместитель  председателя  комитета  турецкому
гражданину, это была внутренняя проблема Азербайджана. А вот  вывезенный
груз был головной болью российских спецслужб, и нужно  было  максимально
точно выяснить, какого рода грузы вышли из Москвы  и,  минуя  таможенный
досмотр, оказались в  Баку  и  почему  террористы,  столь  изощренные  в
выдумках, рискнули прислать своего человека всего  на  один  день.  Было
ясно,  что  речь  идет  о  чрезвычайном  грузе,  столь  необходимом  для
террористов.
   Они еще раз  выехали  в  Шереметьево,  чтобы  допросить  носильщиков,
работавших в тот день на погрузке багажа в депутатской комнате, где были
свои прикрепленные люди. Никитин проверил по спискам всех  дежуривших  в
то  утро  сотрудников  и  распорядился,  чтобы  их  вызвали  в   кабинет
руководителя службы безопасности.  Мовсаев  приказал  вызвать  в  первую
очередь носильщиков багажа. В комнату вошли  двое,  один  постарше,  ему
было лет пятьдесят, другой помоложе, ему было  лет  тридцать  пять.  Оба
испуганно смотрели на сидевших в комнате людей.
   - Может, вызывать их по одному? - шепотом предложил Никитин.
   По правилам предусматривался допрос каждого свидетеля в  отдельности,
чтобы потом иметь  возможность  проверить  их  показания,  но  полковник
покачал головой.
   - Может, они помогут друг другу, - мрачно предположил он. - Садитесь,
- показал он обоим на стулья. Носильщики осторожно сели.  Присутствующий
здесь же Тавроцкий нахмурился.
   - Вам уже объяснили, зачем вы нам нужны? - спросил Мовсаев.
   - Объяснили, - кивнул тот,  что  постарше,  с  несколько  красноватым
лицом.
   У него были бегающие глазки.
   - Вы дежурили девятнадцатого утром? - уточнил полковник.
   - Мы. Нас уже об этом спрашивали.
   - Как вас зовут?
   - Николай Константинович.
   -  Вспомните,   Николай   Константинович,   рейс   на   Баку.   Утром
девятнадцатого. Это вы работали в тот день?
   - Да, вроде наша смена была.
   - Вроде или ваша?
   - Наша, - кивнул свидетель, - мы проверяли по графику.
   - Значит, вы отправляли грузы всех пассажиров, находящихся в тот день
в зале для официальных делегаций. Верно?
   - Выходит, что да.
   - Теперь, Николай Константинович, постарайтесь вспомнить, какой  груз
вы отправляли в тот день в Баку. Много было багажа?
   - Да у них всегда  много  багажа  бывает,  -  хитро  прищурив  глаза,
уклонился от ответа допрашиваемый.
   - Ты дурака не валяй, -  строго  посоветовал  Тавроцкий,  -  тебя  по
важному делу сюда вызвали. Рассказывай, что знаешь.
   - Я и говорю, что много багажа бывает. И все мы аккуратно отправляем.
   Мовсаев Переглянулся с Никитиным, потом спросил:
   - Интересующие нас люди вылетели в Баку  утром  девятнадцатого  марта
рейсом Аэрофлота. У них были не обычные чемоданы, а,  судя  по  рассказу
таможенников, три больших ящика, которые не досматривались. У  вас  ведь
не каждый день грузятся на обычный пассажирский рейс большие  деревянные
ящики.
   Он заметил,  как  дернулся  молодой  парень.  Но  промолчал.  Николай
Константинович снова хитро прищурился.
   - Были, кажись, какие-то ящики. Все не упомнишь.
   - А вот ваш молодой коллега о  них  помнит,  -  вдруг  громко  сказал
Никитин.
   Все сразу посмотрели на молодого человека. Тот испуганно дернулся еще
раз, глянул на Николая Константиновича, опустил голову.
   - Были ящики или нет? - повысил голое Тавроцкий.
   - Чего уж там, - нерешительно произнес молодой носильщик, обращаясь к
Николаю Константиновичу, - ты ведь помнишь  про  ящики.  Видимо,  важное
дело, раз спрашивают.
   - Очень ты умный, - разозлился тот, - у тебя память молодая,  ты  все
им и рассказывай. А я не помню.
   - Сколько было ящиков? - уточнил Мовсаев.
   - Кажется, три, - ответил молодой  человек,  -  но  там  были  еще  и
чемоданы.
   - Какие чемоданы?
   - Не помню, два или три чемодана.
   - Цвет какой? Вы ведь профессионалы, должны помнить.
   - Два черных больших чемодана, кажется, фирмы "Делсей".  Такие  часто
попадаются среди багажа. И один чемодан был коричневый, из мягкой  кожи,
такой обычный, простой, запирающийся на замок. Мы даже удивились, увидев
этот чемодан.
   - Сколько было пассажиров на Баку в тот день?  -  спросил  Мовсаев  у
Тавроцкого.
   - Мы все проверили, четверо. Одна семейная пара и двое наших  гостей.
У семейной пары в багаже отмечено два места, значит, эти чемоданы  могли
принадлежать им. А третий чемодан был наверняка того  самого  пассажира,
который летел в паре с интересующим нас типом.
   - Это еще нужно уточнить, - возразил полковник и снова  посмотрел  на
носильщиков.  -   Значит,   ничего   так   и   не   вспомнили,   Николай
Константинович?
   - Были, - сказал тот не смущаясь, - были три ящика.
   - Кто их вез к самолету?
   - Ну я и вез.
   - Тяжелые были ящики?
   - Очень тяжелые, - выдохнул Николай Константинович.
   - А в багажной квитанции указано, что вес груза обоих пассажиров  был
всего сто  килограммов.  Значит,  учитывая,  что  оба  пассажира  летели
бизнес-классом и могли провезти бесплатно по тридцать  килограммов,  они
заплатили всего за сорок. Все правильно?
   - Правильно, - кивнул носильщик.
   - Получается, что каждый ящик весил всего двадцать  -  двадцать  пять
килограммов, - продолжал полковник, - какого размера были ящики,  можете
показать?
   -   Примерно   сантиметров   восемьдесят,    -    вспомнил    Николай
Константинович, - а может, и немного больше.
   - Да нет, - уверенно сказал его  молодой  напарник,  -  больше  метра
были, мы еще принимать не хотели.
   Мовсаев с Никитиным переглянулись.
   - А когда  оформлялся  груз,  вы  где  были?  -  спросил  у  молодого
носильщика полковник.
   - Рядом стоял, - тот взглянул на своего опытного товарища, но  ничего
больше не сказал.
   "В чем дело? - подумал полковник. - Что они скрывают?"
   - Какой высоты были ящики? - уточнил он.
   - Примерно такие, - показал рукой  Николай  Константинович,  -  около
полуметра.
   - А ширина?
   - Да примерно столько же, - ответил носильщик, не  подозревая,  какую
ловушку готовит ему полковник.
   - Так вот, - подвел итог Мовсаев, - если ящики были из дерева и  были
набиты даже ватой,  то  и  тогда  они  вряд  ли  могли  весить  двадцать
килограммов.
   Все пятьдесят, не меньше.
   Николай Константинович ошеломленно посмотрел по  сторонам,  потом  на
своего молодого товарища. Потом нерешительно спросил:
   - Почему пятьдесят?
   - Или больше? - напирал полковник. - Вы умышленно занизили вес груза,
чтобы пассажиры не платили слишком большую пошлину. Правильно или нет?
   Носильщик молчал. Полковник сказал что-то на ухо Тавроцкому,  и  тот,
шумно поднявшись, вышел из комнаты.
   - Послушайте, Николай Константинович, - четко произнес Мовсаев  п