, то почему он стрелял в ногу?  Или,
может, ему кто-то просто помешал? Наконец, третий вопрос - кому понадобилось
убивать Альфредо? В условиях,  когда  нужно  было  максимально  использовать
представившийся шанс и затаиться, глупый убийца  убивает  Альфредо  Барроса,
тем самым еще раз косвенно подтверждая, что стрелявший в Бернардо мог знать,
кто именно стоит перед ним. Или снайпер охотился исключительно на  Альфредо,
и тогда Бернардо прав, утверждая, что получил выстрел  по  ошибке.  Наконец,
последний пункт - почему нельзя, чтобы кубинцы  знали  о  его  знакомстве  с
Ириной? Почему она решила предупредить его заранее и исчезла, не  сказав  ни
слова. На все эти вопросы у него не было ответов. Но сегодня он  рассчитывал
узнать ответ хотя бы на последний из вопросов.
   Микроавтобус подъехал к высокому каменному забору и  просигналил.  Ворота
почти сразу начали открываться. Едва они открылись, машина въехала во  двор,
и Бернардо увидел идущих  навстречу  двоих  неизвестных  кубинцев  и  Сергея
Валентиновича Чернова. Ирины среди них не было.

Глава 29

   На Кубу они прилетели из Стокгольма. Теперь их было четверо.  Сам  Сергей
Валентинович, Ирина, неизменный Митя, всегда  находящийся  при  генерале,  и
присоединившийся к ним в столице Швеции некто Сальвадор Перейра.  Во  всяком
случае, так его представлял остальным Чернов.
   Перейра  был  высокого  роста,  смуглый,  с  характерным  для  "латиноса"
разрезом глаз. Он с  первой  минуты  начал  говорить  по-испански,  и  Ирина
решила, что он, как и Бернардо, бывший гражданин одной из латиноамериканских
стран, согласившийся на сотрудничество с российской разведкой. Это  разожгло
ее любопытство, и почти весь перелет она не давала спать  новенькому,  пытая
его различными вопросами. Лишь когда самолет уже пошел на  посадку,  Перейра
вдруг громко зевнул и сказал на очень хорошем русском языке, даже с каким-то
вологодским оканьем:
   - Вот ты липучка. Даже спать мне  не  дала.  А  я  ведь  уже  два  дня  в
самолетах. Боялся в Стокгольм опоздать.
   - Ты русский, что ли? - Она не верила своим ушам.
   - Нет, китаец, - пошутил он, - конечно, из России. Мама у меня русская, а
папа - мордвин. Просто разрез глаз у нас от бабушки, башкирки. А меня еще  с
детства "индейцем" назвали.
   Ирина обиженно  надулась.  Перед  этим  дураком  она  изгалялась  столько
времени. Мог бы и сразу сказать, что русский. Знавший обо всем Чернов весело
подмигнул "Перейре". Это по его просьбе тот разыгрывал женщину.  Генерал  не
любил терять даром времени. Даже полет в самолете можно  было  использовать,
чтобы еще раз проверить своего сотрудника в деле.  Если  ему  поверила  даже
такой опытный специалист,  как  Ирина,  значит,  легенда  у  него  сработана
неплохо.  В  свою  очередь,  Ирина  получила  очередной  сильный  щелчок  по
самолюбию и теперь будет еще более осторожной и недоверчивой по отношению  к
любому незнакомцу, даже если он летит с  ними  в  самолете  и  считается  ее
коллегой.
   В Гаване их встречали сотрудники кубинской разведки. На встречу приехал и
Рамон, начальник того самого отдела, вместе  с  которым  они  и  планировали
осуществить данную операцию. В прежние времена,  когда  дружба  кубинских  и
советских  разведчиков  казалась  нерушимой  и  прочной,  гостей   встречали
радостными объятиями, везли в Центр, ничего не скрывали. Теперь  рукопожатия
были условные и официальные, их отвезли на загородную базу и сухо  сообщили,
что всю дальнейшую  координацию  совместных  действий  они  обсудят  завтра.
Чернов, готовый  к  подобному  холодному  приему,  казалось,  не  высказывал
никакого удивления. Если в прежние  времена  почти  каждого  приехавшего  на
остров генерала, а тем более одного из  высших  офицеров  КГБ  принимал  сам
Фидель, то теперь для Чернова не нашлось времени даже у начальника кубинской
разведки,  который  знал  Сергея  Валентиновича  лично.  Менялись   времена,
менялись нравы Только на следующее  утро  приехал  Рамон.  Он  сообщил,  что
встреча с руководителем ДГИ состоится во второй половине дня.  Кубинцы  явно
демонстрировали  свою  независимость.  После   августа   девяносто   первого
отношения  были  уже  не  дружескими,  а  деловыми,  не   товарищескими,   а
партнерскими.
   Нужно отдать должное Рамону, он не стал излишне драматизировать ситуацию,
являясь на встречу в присутствии российского представителя из  посольства  и
сотрудника министерства иностранных дел Кубы, что полагалось делать в  таких
случаях  по  статусу  группы,  прибывшей  на  остров.  Разведка  имела  свою
специфику, и здесь при всей приближенности к общей политической ситуации  не
проходило глупое фанфаронство.
   Теперь  они  сидели  вдвоем  и  тщательно  обсуждали  детали  предстоящей
операции. Или делали вид, что тщательно обсуждали. Каждый  из  них  понимал,
насколько изменились отношения их государств за последние несколько  лет.  И
если Рамон, как человек более твердый  и  более  последовательный,  серьезно
страдал из-за  этого,  понимая,  какой  вред  наносят  его  народу  подобные
неискренние отношения между их государствами, то  для  циника  и  прагматика
Чернова вообще никаких проблем не существовало. Для него  в  разведке  важна
была даже не собственная страна. Его интересовало  прежде  всего  надлежащее
исполнение  порученного  ему  дела.  Это  был  фанатик  службы,  но  фанатик
расчетливый, умный и практичный. Просто, как профессионал, он все  остальное
полагал вторичным. В том числе и отношения между их странами, и  принятую  в
данный момент в стране идеологию. Он был профессионалом.
   А это предполагало надлежащее  исполнение  своей  работы  без  ссылок  на
разного рода мотивы и  эмоции.  Им  просто  не  было  места  в  его  системе
координат.
   Для начала Чернов очень  убедительно  рассказал  о  помощи  сальвадорским
партизанам, которую они запланировали. Он подробно  рассказывал  о  просьбах
сальвадорцев, о  контактах  с  их  представителями,  в  том  числе  и  через
кубинских  агентов.  Рамон  слушал  внимательно,  не  перебивая.  Пока   все
рассказанное  генералом   подтверждалось   агентурными   донесениями   самих
кубинцев.
   - Мы решили оказать такую помощь,  -  закончил  свое  короткое  сообщение
Чернов, - и  подготовили  специальную  пару,  использовав  вашего  и  нашего
старого сотрудника, раньше так много  помогавшего  нашим  двум  разведкам  -
сеньору Инес Контрерас. Мы связались с ней через нашего  связного,  -  здесь
Рамон насторожился, но Чернов не сказал больше ни  слова,  не  уточняя,  кто
именно был связным, - и рассказали ей о нашем плане. В Сальвадор она  должна
была поехать со своим новым "супругом". По-моему, они уже на Кубе.
   - Да, Гильермо Урбьета, - ответил Рамон.
   - Верно. Но его неожиданно тяжело ранили в Мадриде. Мы уже выяснили,  кто
и зачем это мог сделать, теперь остается уточнить  последние  детали.  Но  в
Сальвадор он, к сожалению, уже поехать не сможет. У него ранение  достаточно
серьезное, насколько я знаю. Поэтому мы решили несколько изменить наш план.
   Рамон  кивнул,  соглашаясь.  Лицо  у  него  было  непроницаемым.   Чернов
внутренне   усмехнулся.   Иногда   непроницаемое   лицо   тоже    достаточно
красноречиво.
   - Вместо Инес Контрерас и Гильермо  Урбьеты  в  Сальвадор  поедет  другая
пара, но под их именами. Мы продумали все до мелочей. Инес,  которую  многие
знают в лицо, будет постоянно болеть, находясь в отеле, а все  нужные  связи
установит ее новый супруг-коммерсант. Посылая вместо Инес другую женщину, мы
решаем одновременно две задачи. Во-первых, создаем нужное  алиби  для  нашей
пары, отправляющейся в Сальвадор, пока настоящая Инес и  ее  "новый  супруг"
остаются на Кубе. Во-вторых, что для нас не менее важно, мы выводим из  игры
саму сеньору Инес. В  случае  провала  в  Сальвадоре  найдут  совсем  другую
женщину. Никто даже не заподозрит Инес Контрерас.
   - Почему? - не понял Рамон - Если сама Инес принимала участие в  подобной
операции, -  объяснил  Чернов,  -  почему  она  сама  лично  не  приехала  в
Сальвадор? Ведь было бы логичнее отправить  туда  настоящую  Инес  с  другим
"мужем". Но в том-то все и дело, что нам нужно не только выполнить операцию,
но и обеспечить алиби Инес Контрерас. Ведь с точки  зрения  любого  здравого
смысла - такого просто не  может  быть.  Живая  и  здоровая  Инес  Контрерас
соглашается, чтобы.., ее роль играл  кто-то  другой.  Если  она  в  сговоре,
почему она сама не едет в  Сальвадор,  обеспечивая  наилучшее  алиби  своему
спутнику? А если она не приезжает в Сальвадор, значит, неизвестные мошенники
воспользовались ее паспортом и кредитной карточкой в своих корыстных  целях.
А Инес, находясь на Кубе, не могла  заявить  о  пропаже  кредитной  карточки
"Америкэн экспресс", которая, как известно, не имеет хождения на Кубе.
   - У вас  довольно  необычно  продумана  ваша  операция,  -  вынужден  был
признать Рамон, - вы действительно обеспечиваете в таком случае полное алиби
сеньоры Инес Контрерас.
   - Что нам и нужно, - кивнул Чернов, - теперь дальше. Мы сумели  выйти  на
известного  по  всей  Латинской  Америке  контрабандиста  Луиса   Эрреру   и
предложили  ему  достаточно  хорошее  вознаграждение  за  доставку  груза  в
Сальвадор. Он должен быть там пятого. Поэтому в ночь с третьего на четвертое
катер Эрреры пройдет в ваших пограничных  водах.  Маршрут  его  судна  будет
согласован с вами.
   - Понятно, - сдержанно сказал Рамон, - все.
   - Нет, не все, -  вдруг  ответил  Чернов,  -  я  понимаю  вашу  выдержку,
коллега, но почему вы меня не  спрашиваете  о  Мануэле  Вальесе,  том  самом
связном, который и передал наше предложение  Инес,  супруге  своего  убитого
племянника?
   И вот тут Рамон впервые выдал себя.  Холодная  безучастность  тоже  может
быть ошибкой, а показное безразличие - плохой маской.
   - Какой Мануэль? - спросил Рамон, чисто интуитивно продолжая играть  роль
спокойного собеседника. И тут случился прокол. Он  явно  перегнул  со  своим
спокойствием. Мануэля Вальеса он обязан был  сразу  вспомнить.  Все  это  он
осознал в тот момент, когда увидел неожиданную неприятную улыбку Чернова.
   - А я думал, вы о  нем  слышали,  -  сказал  Чернов,  не  скрывая  своего
торжества, - он ведь, кажется, даже возглавлял этот отдел до вас. Неужели вы
никогда не слышали такой фамилии? Вы в те годы  работали  в  его  отделе.  Я
думал, на Кубе все хорошо знают Мануэля Вальеса.
   Негодуя на себя за собственный прокол, Рамон вынужден был признать:
   - Вы правы, я знаю такого человека. Просто я сразу  не  совсем  понял,  о
каком Мануэле идет речь. А при чем тут он? Мануэль отдыхает в одном из ваших
санаториев.
   - Вы опять  спутали,  Рамон,  -  немного  наслаждаясь  состоянием  своего
собеседника, произнес Чернов, - он находится совсем рядом, в Коста-Рике.  Мы
в настоящий момент используем его как своего связного.
   Рамону показалось, что он  ослышался.  Самый  большой  секрет  российской
разведки, который им удалось  установить  за  последние  несколько  месяцев,
тысячи проверок, чтобы выйти на Мануэля Вальеса,  многочисленные  агентурные
сообщения, и вдруг этот генерал с такой гадливой улыбочкой сообщает  о  том,
что Мануэль их связной. От этого можно было сойти с ума.
   - Вы решили использовать его в обход  нашей  разведки,  -  решил  наконец
расставить все точки Рамон и перешел в наступление.
   - Для надлежащей чистоты  нашего  эксперимента  это  было  необходимо,  -
ответил Чернов.
   - При чем тут эксперимент, - не понял Рамон, - вы вызвали его с Кубы,  не
сообщив нашей разведке. Он уехал под видом лечения в  вашей  стране.  И  вот
теперь мы узнаем, что вы использовали его в качестве связного  в  Мексике  и
Коста-Рике.
   Они все-таки следили за Мануэлем, понял Чернов. Иначе откуда Рамон  знает
такие подробности о направлении на лечение и перелете через океан.
   - Мы сделали это намеренно, - очень спокойно ответил он.
   - Намеренно? - уже не сдерживаясь, почти крикнул Рамон.
   - Нам важно было, чтобы никто на Кубе не знал о задании  Мануэля.  Чтобы,
кроме самого Мануэля и тех людей, которым  он  передаст  сообщение,  в  мире
больше не существовало бы человека, знавшего  об  этом.  Кроме,  разумеется,
одного из наших отделов. Остальное вы уже знаете.  Мануэля  мы  вызвали,  он
отправился к Инес. Едва Бернардо приехал, как его чуть не застрелили. Мы  ни
в коем случае не обвиняем Мануэля или Инес. Нам  удалось  точно  установить,
что утечка информации шла из нашего отдела, и устранить  источник  подобного
напряжения. Согласитесь, что ради этого стоило идти на некоторое ограничение
наших отношений.
   - Вы хотели  проверить  своих  людей,  -  понял  Рамон,  -  руками  наших
сотрудников вы хотели проверить своих людей. Ну и как, все в порядке?
   - Не совсем, но это уже наши внутренние  проблемы.  В  любом  случае  нам
удалось точно перекрыть источник поступления  информации,  а  уже  это  одно
вызывает уважение к работе ваших людей.
   - Значит, Мануэль может вернуться на Кубу, - уточнил Рамон.
   - Мы уже отозвали его, - сказал генерал, - и  думаю,  через  два  дня  он
будет на Кубе.
   Рамон замолчал. Теперь следовало осмыслить сказанное Черновым.  Он  вдруг
подумал о стереотипах мышления. Если раньше все  американцы  были  абсолютно
плохими, то соответственно все граждане Советского Союза -  хорошими.  После
августа  девяносто  первого   союзники   стали   несколько   подозрительными
иностранцами. Правда, в этом во многом были виноваты они сами. Может, Чернов
просто говорит правду, раздумывал Рамон, и мы в своем стремлении к  ненужной
подозрительности можем просто обидеть своих недавних союзников. Нет,  твердо
решил он. Ненужной подозрительности не бывает. Их задача как раз и состоит в
том, чтобы подозревать всех и каждого. Подозревать и  проверять,  иначе  они
давно потеряли бы и свою страну, и свою независимость. Затянувшееся молчание
становилось неприличным, но генерал сочувственно молчал,  давая  возможность
Рамону осмыслить сказанное.
   - Вы посылаете в Сальвадор другую пару? - уточнил  Рамон.  -  Кажется,  я
догадался. Это двое ваших спутников, которые прибыли вместе с вами.
   -  Да.  Они  вылетают  уже  завтра.  Будем  надеяться,  что  все  пройдет
нормально. Хотя иллюзий строить не нужно. Могут быть всякие неприятности.
   - Какие? - уточнил Рамон.
   - Всякие, - ответил генерал, - я же рассказал вам о наших подозрениях. Мы
до сих пор не можем точно установить, кто именно выдал Эймса американцам.  В
том, что его выдали, нет ни у кого сомнений, сказки про его невнимательность
и забывчивость ЦРУ можно рассказывать простачкам. Мы-то хорошо представляем,
как именно мог действовать высокопрофессиональный  кадровый  сотрудник  ЦРУ.
Нет, его, безусловно, выдали.
   Нужно отдать должное Чернову.  Он  всегда  очень  тщательно  готовился  к
проведению операции, изучал все детали, проверял все версии.  Его  слова  об
Эймсе, о котором  он  никогда  не  слышал  до  разработки  данной  операции,
выглядели достаточно убедительно. И он это знал.  Но  генерал  не  мог  даже
предполагать, что кубинцам  известен  факт  встречи  Пола  Биксби  с  Луисом
Эррерой, а значит, последний должен вызывать у них серьезное  недоверие.  Он
этого не знал, и Рамон, принимавший все его объяснения, тем не менее  всегда
помнил об этой встрече в Коста-Рике.  А  значит,  соответственно  не  совсем
доверял и прибывающей команде Луиса Эрреры. Если с русскими  они  еще  могут
разобраться и даже поверить в их искренность, то с  американцами  все  ясно.
Это - враги. И доверять им не следовало ни  при  каких  обстоятельствах.  Но
говорить об этом российскому генералу не стоило. Это могло выбить его из той
вальяжной роли всезнающего учителя, которую он с удовольствием исполнял.
   Возможно, что обманывают не нас, а их, подумал Рамон. И тогда им придется
просить у нас  помощи,  которую  только  мы  и  сможем  оказать.  Но,  чтобы
убедиться в полной искренности русских, нужно дождаться,  когда  их  связные
поедут в Сальвадор. Если их не тронут, значит,  это  общая  игра,  затеянная
русскими с американцами против Кубы, и все, что здесь сказал генерал, - ложь
и обман. Если их возьмут и операция сорвется, значит, бывшим  союзникам  еще
можно доверять. Правда, в этом случае могут пострадать те семнадцать парней,
которых нужно спасти. Но эта уже задача второго этапа. А  сейчас  главное  -
установить истину. Решив это для себя, Рамон  снова  обрел  то  невозмутимое
состояние духа, коим славился за все годы работы в разведке.
   Чернов почувствовал, как неуловимо изменилось состояние его  собеседника,
и насторожился. Но никаких видимых причин для беспокойства  не  было,  и  он
решил больше не говорить на  эту  тему,  рискуя  вызвать  подозрение  своего
кубинского коллеги. На следующий день он должен был встречаться с  Бернардо.
Чернов уже знал, что Бернардо и его  спутники  живут  вместе,  в  той  самой
резиденции, в которой обычно  останавливаются  приехавшие  на  остров  очень
богатые люди.
   Сергей  Валентинович  попросил  кубинскую  сторону  разрешить  его   двум
сотрудникам понаблюдать за поведением Инес Контрерас и  Гильермо  Урбьеты  в
обычной жизни,  обратить  внимание  на  их  походку,  жесты,  поведение.  Не
усмотрев  в  этой  просьбе  ничего  необычного,  кубинцы  охотно   разрешили
сотрудникам российской разведки понаблюдать за своими  объектами,  дублерами
которых они должны были стать.
   Осторожный Чернов, конечно, не стал сообщать кубинцам, что  Ирина  должна
специально  обратить  на  себя  внимание  Бернардо,  предупредив  его  таким
необычным способом о  своем  появлении  на  острове.  "Чиновник"  знал,  что
"Маркиз" сумеет вычислить послание. Все произошло так, как он и предполагал.
Бернардо увидел Ирину. Теперь можно было встречаться с Бернардо. До третьего
июня оставалось несколько дней.

Глава 30

   В эту ночь он наконец получил все, что  ему  требовалось.  Он  даже  знал
адрес загородного дома, где должен был находиться Эдгар Леймен и  его  люди.
Теперь он мог действовать. Местный резидент ЦРУ в такой стране, как Мексика,
мог знать очень многое. А если еще учесть, что их осведомителем был  и  один
из высших полицейских чинов страны, то запасы  информации,  которой  обладал
Роджер Робинсон в этом государстве, просто потрясали. И он точно  знал,  где
именно можно искать Эдгара Леймена и его людей.
   Этот загородный дом был расположен в густом саду, надежно укрывающем  дом
от посторонних взглядов. Роджер уже посылал к этому дому двух своих  агентов
и  хорошо  знал,  что  вокруг  дома  установлены  телемониторы,  фиксирующие
появление любого незнакомого человека. Брать  штурмом  подобное  здание  или
считать, что можно проникнуть в него незаметным, было наивным дилетантством.
Роджер избрал другой способ. По рассказам агентов он знал,  что  уже  дважды
ровно в девять часов вечера к  дому  подъезжал  автомобиль,  прибывающий  из
посольства. Номер этого автомобиля он  хорошо  помнил.  Машина  принадлежала
Стиву Холту, первому секретарю посольства. Роджер знал, что тот  работал  на
связи посольства с представителями АНБ и отвечал за  информационный  анализ.
Очевидно, Холт привозил в дом последние поступившие в посольство сообщения и
запросы. Это была  обычная  практика  работы,  когда  сотрудники  посольства
легально поддерживали связь с сотрудниками спецслужб.
   Роджер  знал,  где  живет  Холт,  и   это   значительно   облегчало   ему
проникновение в дом. Ровно в половине восьмого Холт вышел  из  своего  дома,
собираясь выехать на встречу. Очевидно, в связи с  чрезвычайностью  ситуации
его попросили приезжать для докладов ежедневно. Холт сел в свой  автомобиль,
включил мотор и только тогда услышал подозрительный шум на  заднем  сиденье.
Но обернуться он не успел, ему в спину уперся ствол пистолета.
   - Вы с ума сошли, - разозлился Холт, - кто вы такой?
   Представить себе  подобное  в  тихой,  благополучной  Мексик