маемые нигде.
     Рахимов, как  и подобает гостю из западных областей страны, заплатил за
чай  иранскими  туменами.  Лишь  получив плату,  хозяин немного  смягчился и
спросил:
     - Откуда ты пришел?
     - Издалека. Мы совершили  паломничество в Мешхед,  а  теперь собираемся
перейти  границу  и  найти  наши семьи в Пакистане. Они убежали туда  еще во
время войны, пять лет назад.
     Лицо краснобородого просветлело.
     - Значит, вы теперь  настоящие мешеди, -  восторженно воскликнул он,  -
приветствую вас в своем доме.
     Рахимов не ошибся. Рыжеватый хазареец,  так  обильно окрашивающий  свою
бороду красной  хной, был  ревностным  сторонником  шиитского  направления в
мусульманской  религии.  И  паломничество  в Мешхед воспринимал как  деяние,
достойное настоящего мусульманина.
     Как известно, мусульмане-шииты живут в основном в Иране и Азербайджане.
Они  также встречаются в Афганистане,  Ираке,  Таджикистане.  Большая  часть
мусульманского мира состоит из последователей суннитского направления  и  не
столь, ортодоксальна, как  шииты.  Вместе с тем различные направления  одной
религии, как правило, не сталкивают людей друг с  другом,  не  заставляют их
искать  разрешения  спорных теологических  вопросов на поле брани. Во  время
войны Ирана  с  Ираком  население  арабского  Ирака более  чем  на  половину
состояло  из мусульман-шиитов,  что не мешало им  вместе  с  последователями
суннитского  направления   сражаться  против   своих  единоверцев,  иранских
мусульман-шиитов.
     Но среди шиитов встречаются и некоторые направления "красноголовых" или
"краснобородых", которые откровенно  не приемлют постулатов суннитов, считая
их  вероотступниками  и узурпаторами.  Именно  такого  фанатичного  шиита  и
встретили Рахимов с Семеновым в маленькой чайхане Зебака.
     - Мы совершили долгий, очень долгий путь, - медленно произнес  Рахимов.
Семенов,  не понимавший,  о  чем  они говорят,  молча следил  за  жестами  и
взглядами Рахимова.
     - А почему  молчит  твой достопочтимый  мешеди-друг? -  спросил  хозяин
чайханы, кивая в сторону Семенова.
     - Он немой, - быстро ответил. Рахимов, - Аллах лищил его речи, когда он
увидел все зверства "шурави", еще десять лет назад.
     - Да будь они прокляты.безбожники, -  гневно сказал хозяин чайханы, - и
все их слуги в нашей стране.
     - У вас в городе тоже были такие? - осторожно спросил Рахимов.
     - Были, -  мрачно сообщил "краснобородый", - но  теперь уже нет.  После
того как здесь появились люди  Абу-Кадыра, да сохранится его жизнь на многие
годы, все предатели и сомневавшиеся бежали отсюда. А остальные были вырезаны
за одну ночь.
     - Так  нужно  поступать  со  всеми  отступниками,  - горячо  воскликнул
Рахимов, - и только тогда мы очистим наши горы и нашу землю.
     Его собеседник растрогался.
     - Будь  моим гостем, - сказал он, - мой дом - это ;вой  дом. Оставайся,
отдохни у меня. Пусть и мои дети посмотрят на мусульманина, прошедшего такой
долгий путь из Мешхеда до нашего Зебака.
     - Благодарю тебя, добрый человек. А в самом городе спокойно?
     -  Сейчас  да. Вокруг города ходят два крупных отряда. Один Нуруллы, да
будь  он  проклят  Аллахом.  Другой Алимурата, которого  я  тоже не особенно
люблю. Они  забирают наших лошадей и  коз,  отбирают  продовольствие, иногда
даже стреляют  в городе. У этих людей  нет ничего святого. Они не верят ни в
Аллаха, ни в совесть. Этих интересуют только деньги.
     - Их у меня почти нет, - с улыбкой поспешил заметить Рахимов, - поэтому
они не будут останавливать бедных паломников.
     - Возьми обратно свои деньги, - протянул тумены хозяин чайханы, - здесь
сегодня ты мой гость.
     - Спасибо тебе, добрый человек. Но мы не можем остаться. Наш путь очень
долог и утомителен.  И впереди нас ждут  новые дороги, - сказал традиционную
фразу Рахимов.
     - Тогда, останься пообедать, - предложил "краснобородый".
     Рахимов,  кивнув, вынужден был  согласиться. Семенов внимательно следил
за интонациями говоривших, не расслабляясь ни на секунду.
     За  обильным обедом хозяин чайханы подробно  расспрашивал  о Мешхеде, о
его мечетях  и  улицах.  Рахимов,  действительно дважды бывавший  в Мешхеде,
довольно  обстоятельно  рассказывал обо всем,  создавая у собеседника полное
впечатление своей .информированностью и знаниями.
     Вместе с  тем он  постоянно мучился отсутствием  информации  в городе о
Падериной и Чон Дине. Наконец он осторожно спросил об этом хозяина дома.
     -  Скажи мне,  благословенный и щедрый  хозяин, не появлялась ли  здесь
супружеская   пара   из   Кандагара,   которые  вместе   с  нами   совершали
паломничество, а теперь шли впереди нас в Карачи.
     - Нет, -  удивленно  вытаращил  глаза  "краснобородый", - я  никогда не
слышал о них.  Но если ты хочешь, я  пошлю своего мальчишку в караван-сарай,
пусть узнает, не было ли здесь еще одного мешеди.
     Караван-сарай   в   таких  местах   заменяли  гостиницы  и   рестораны,
предоставляя весь комплекс услуг.
     - Не  нужно,  -  торопливо отозвался Рахимов, - мы не хотим  более тебя
утруждать.  Благодарим за  твое  угощение,  щедрость,  гостеприимство. Пусть
Аллах пошлет твоему дому счастье и процветание.
     - И тебе желаю счастья  и  твоей семье. Твоему дому, - приложил руку  к
сердцу "краснобородый",  - пусть твой  путь будет легким, да не устанут твои
ноги,  да  будет  ясной  твоя  голова.- Они  еще  долго говорили  друг другу
цветастые  восточные  выражения,  пока,   наконец,  Рахимов   не  попрощался
окончательно и, кивнув Семенову, заторопился на торговую улицу.
     В результате осторожных расспросов он уже знал, где примерно  находится
эта улица, где находится лавка Али-Рахмана и как ее можно найти.
     Полуденное  солнце,  не  столь  жаркое,  как  внизу,  в пустынях  и  на
равнинах,  все равно пригревало довольно сильно,  и  Рахимов чувствовал, как
потеет в своей подбитой верблюжьей шерстью толстой куртке.
     На  торговой улице было  пусто и только большие жирные мухи садились на
разрезанное баранье  мясо. Стоявший около него  равнодушный мясник  даже  не
посмотрел в  сторону  подходивших  незнакомцев.  Равнодушие и гостеприимство
были  основными чертами горцев в  этой  части страны.  Если путник  просил о
помощи,  любой хозяин дома готов был  разорваться на тысячу мелких кусочков,
но  услужить гостю.  Однако,  если  гость  по каким-либо  причинам не  хотел
разговаривать  или  рассказывать о себе, горец никогда не настаивал, считая,
что  подобное  поведение противоречит традиционной  сдержанности  чувств,  и
оставался  равнодушным,  безучастным  к  любым проявлениям  чудачества своих
гостей. После того  как Рахимов  подошел совсем близко, он наконец  повернул
голову.
     - Салам аллейкум, - приветствовал его Рахимов.
     - Вааллейкума салам, - сдержанно ответил мясник, - что тебе нужно?
     В традиционном восточном приветствии были  заложены слова: "Привет тебе
во имя Аллаха" н ответ бывал приблизительно такой же  "И тебе привез  именем
Аллаха".
     - Я ищу  мужчину с  женщиной. Они, как и мы, совершали паломничество  в
славный город Мешхед.
     На этот раз он  ошибся. Мясник оказался суннитом. Он разозлился,  и, не
теряя достоинства, спросил:
     - Какие мужчина и женщина?  Я не видел здесь таких. И не знаю, о ком ты
спрашиваешь. Иди с миром.
     - Благодарю тебя. Удачи тебе.
     - А тебе счастливой дороги. Легкой и удобной.
     Рахимов улыбнулся. Пышные восточные выражения .были нормальными словами
при общении. Так, например,  турки при прощании говорили  человеку дословно:
"Счастливого тебе пути. Смейся, смейся", то есть в смысле "радуйся, радуйся"
- чтобы ты всегда только радовался на этом пути.
     В  лавке Али-Рахмана были  закрыты все окна и двери. Рахимов огляделся.
Все было спокойно. Он осторожно постучал. Стояла по-прежнему тишина. Семенов
оглянулся.  Рахимов постучал  сильнее. По-прежнему никто не отзывался. Тогда
он  принял  решение  и  совсем  несильно толкнул  дверь.  Она поддалась.  Он
огляделся  вокруг и вошел  внутрь.  Здесь было довольно темно, н.о некоторые
товары - чай, гранатовый сок в бутылках, крупа, просо стояли  по-прежнему на
окружавших его полках. Он осмотрелся и увидел еще одну дверь.
     Осмотрелся еще  раз.  Достал  свой пистолет  и шагнул  внутрь.  Снаружи
Семенов увидев, что Рахимов зашел внутрь, подобрался поближе к дверям, чтобы
прикрыть подполковника в случае его внезапного отхода.
     Рахимову  не нравилась в этой лавке какая-то подозрительная  тишина. Он
вошел в другую комнату и увидел сразу несколько  больших  мешков, коробки  с
сахаром. Здесь был своеобразный склад вещей Али-Рахмана. Но нигде не было ни
самого  хозяина,  ни  его  помощников.  А  лавка  была  открыта.  Это сильно
тревожило  Рахимова. Он уже собирался уходить, когда  внезапно увидел чью-то
свесившуюся руку из-под одного из мешков.
     Быстро подбежав,  он оттащил мешок. Один, второй, третий. И увидел труп
лежащего на полу человека.



     Х. Воспоминания. Капитан Игорь Рудницкий
     Летом  восемьдесят  четвертого  уже  значительно  окрепшие   и   хорошо
вооруженные  отряды моджахедов решили начать широкомасштабную  войну  против
нечестивых "шурави", вторгнувшихся  в их страну, и  собственных  предателей,
стоявших  у власти в Кабуле. Многие племена, получив  современное стрелковое
оружие, мигрировали через границу для  участия  в  вооруженной борьбе против
неверных.  В ответ правительство Афганистана объявило  всеобщую мобилизацию,
еще  более четко  поляризуя и без  того расколотое на два враждебных  лагеря
афганское общество.  Со  стороны Пакистана по  всей восточной и  южной  зоне
страны началось широко разрекламированное освободительное движение афганских
моджахедов. Правда,  выяснилась  странная особенность  племенного  движения.
Освободив свою собственную территорию, а еще чаще,  захватив  ее без единого
выстрела,  племя в  дальнейшем  участие  в  боевых действиях  не  принимало,
предпочитая  контролировать  лишь собственный  участок, и  без  того  всегда
принадлежащий этому племени.
     В столицах  западных государств с ужасом осознали, что  рассчитывать на
племенные   объединения   не   приходится.   Здесь  еще   сохранялись  почти
патриархальные отношения.
     Зато   отряды,  дейсвовавшие   в   западных  областях   Афганистана   и
сформированные на  принципах исламского  единства и  борьбы с  безбожниками,
были  более  мобильными  и  целеустремленными. Американские  специалисты  из
Лэнгли  скрепя сердце  вынуждены  были  пойти  на  установление  контактов с
проирански  настроенными  фундаменталистами  и  их  лидерами, чтобы наладить
более четкую координацию  действий. К тому времени Президент Рейган, ведущий
избирательную  капанию  против демократов,  вновь  заявлял  о  своей  полной
решимости бороться против  империи  зла. Вообще  в свой первый президентский
срок официальных  контактов  с советскими  лидерами  Рейган  не  имел. Здесь
сказались  не только идеологические мотивы.  Скорее, это была область чистой
физиологии, при которой престарелые  генеральные секретари ЦК  КПСС занимали
этот пост уже  будучи смертельно  больными людьми и довольно быстро угасали.
Так,  в течение  менее  чем трех  лет страна  потеряла  сразу трех  лидеров.
Сначала умер в ноябре восемьдесят второго Леонид Брежнев, уже сильно сдавший
в последние годы и  практически отошедший от руководства страной.  Казалось,
что расчетливый Андропов, пришедший  к власти,  удержится на своем посту еще
добрый десяток  лет.  Но  болезни  не  щадили лидеров  империи.  Словно сама
смерть, вселившаяся в Политбюро, не хотела уходить оттуда, пока не истребила
почти половину ее членов брежневского призыва.
     Андропов честно проработал лишь полгода. На  большее его не хватило,  и
он попал в больницу, откуда пытался руководить  одной  шестой частью света и
ее сателлитами. Но  в  марте  восемьдесят  четвертого  его силы окончательно
угасли и следующим  лидером стал абсолютно беспомощный Константин  Черненко.
Этот не смог  даже  произнести слова  благодарности по поводу его  избрания.
Тогда многие западные телекомпании, газеты и  журналы, показывая  Горбачева,
заявили, что следующим лидером  страны, очевидно, станет молодой политик. На
фоне  семидесятилетних  старцев   пятидесятитрехлетний   секретарь  ЦК  КПСС
действительно выглядел на удивление молодым.
     Этого  события  пришлось ждать  не  так  долго, ровно  год.  Когда умер
Черненко, стало ясно, что с практикой назначения престарелых лидеров  страны
нужно  кончать.  Следующим  по  очереди  с  удовольствием  стал  бы  Гришин,
московский  глава и многолетний член  Политбюро. Но  тут решительно вмешался
патриарх  советской  политики  Андрей Громыко.  Понимая,  какое  впечатление
производят  частые смерти лидеров страны, какой  сильный  удар наносится  по
престижу всего  социалистического  лагеря,  как  дискредитируется сама  идея
безальтернативных "единогласных"  выдвижений  на Пленумах  ЦК  КПСС, Громыко
решительно встал на сторону  Горбачева. История  хранит  молчание по  поводу
того, была ли какая-нибудь тайная договоренность между Горбачевым и Громыко,
хотя оба  политика это  впоследствии  отрицали, но  мы можем судить  лишь по
очевидным фактам.
     Именно  Громыко  заявил  на  Политбюро,   что   не  видит  альтернативы
Горбачеву.  Именно он  выступил  с этим  предложением на  Пленуме ЦК КПСС. И
именно он почти сразу стал Председателем  Президиума Верховного Совета СССР.
В нарушение всех традиций последних лет, когда  Генеральный  секретарь сразу
избирался  Председателем  Президиума, Горбачев  уступил это  место  Громыко,
заявив,  что считает нужным  сосредоточиться на партийной работе. Чего здесь
было больше - политиканства, фарисейства или тонкого расчета?
     Заседание Политбюро  было проведено с таким  расчетом, чтобы на него не
попал  один из самых влиятельных его членов,  активно поддерживающей Гришина
лидер  самой  большой  Коммунистической  партии  в  СССР,  глава  украинских
коммунистов  Щербицкий. Громыко  не  дал слово  и  Романову,  также  активно
поддерживающему  Гришина. Зато андроповская команда в Политбюро считала, что
Горбачев будет проводить курс с опорой на их мнение.
     Это была последняя попытка "брежневской команды"  вновь провести своего
человека. Тихонов, Кунаев, Романов, Гришин, Соломенцев  - очень рассчитывали
на поддержку Громыко, но тот неожиданно переметнулся на сторону Горбачева. В
свою очередь,  Михаила Горбачева поддержали и бывшие  сторонники Андропова -
генералы КГБ Алиев и Чебриков, бывший посол на Кубе, имевший довольно тесные
связи с андроповской командой Воротникова, и, наконец,  молодой секретарь ЦК
КПСС  Николай  Рыжков.  Поняв,  что сопротивление  бессмысленно,  "ветераны"
Политбюро вынужденно поддерживали выдвижение Горбачева.
     Они еще не знали,  что готовит  им .это избрание, а если бы и знали, то
ни  за что не поверили бы. Горбачев постепенно  сдаст  их всех,  отказываясь
сначала от ветеранов,  затем от  слишком одиозных, по его мнению, союзников,
затем  от друзей,  так  горячо поддержавших  его назначение.  Что-то  в этом
человеке было такое, обрекающее его на вечное одиночество и предательство.
     Сам,  терявший  своих  друзей  и единомышленников, сдающий  их  по мере
необходимости, он в итоге оказался совсем один, когда от него отказались его
ближайшие сподвижники. Может, это  был закономерный итог всей его карьеры. А
может, отказ от  собственных принципов,  когда он молчаливо  разрешил запрет
Коммунистической партии, собственно и сделавшей его карьеру, стал его личной
трагедией - политика и человека, никогда не имевшего собственных принципов и
в конце концов разбившего всех своих идолов.
     Но  до  апрельского  Пленума  ЦК  КПСС,  до  избрания Горбачева в марте
восемьдесят пятого, был еще один год, когда Асанов и Рудницкий  оказались  у
небольшого городка Кохсан, на  западе страны. Расположенный почти на границе
с Ираном; городок  имел очень важное стратегическое значение, так  как через
него  проходила  главная  магистраль,  соединяющая  афганский  город  Герат,
являющийся  вторым  по  значению центром  Афганистана,  с  иранским  городом
Мешхедом - своеобразным центром шиитского движения во всем  мире. Посетивший
Мекку  паломник  считался   среди  мусульман  -  хаджи.  Посетивший  Кербелу
назывался  каблеи.  А  правоверный,  совершивший  паломничество  в   Мешхед,
становился мешеди.  Кроме того, мимо  Кохсана проходила довольно  развитая в
судоходном  отношении река Герируд,  собственно  и являвшаяся границей между
Ираном и Афганистаном.
     Именно  поэтому  советское   командование  проявляло  такой  повышенный
интерес  к  этому   пограничному  городу.  Именно  поэтому  в  момент  общей
концентрации  всех сил афганской оппозиции  и  их мощного наступления в этот
город  были командированы офицеры  военной разведки -  Акбар  Асанов и Игорь
Рудницкий.
     Капитан  Рудницкий  был  представителем   известной  офицерской   семьи
Рудницких. Его отец - генерал-майор Петр Васильевич  Рудницкий  был офицером
Генерального  Штаба. Старший  брат - полковник  Александр Петрович Рудницкий
командовал полком в Западной группе войск в Германии.
     Многие журналисты будут потом отмечать, что в Афганистане не  сражались
дети известных  политиков и генералов, партийных чиновников и  дипломатов. И
это тоже не вся правда. Конечно, среди солдат действительно  было мало детей
генералов  и дипломатов,  но  вовсе не потому, что  все  они  уклонялись  от
призыва или считали войну в Афганистане недостойным делом. Просто многие  из
них, имея значительно лучшие стартовые условия, мощную  поддержку родителей,
поступали  в  престижные, элитарные  вузы  страны  и таким образом  избегали
воинского призыва.  Позднее,  когда  было  принято решение брать и студентов
(кстати, решение  непродуманное  и  вредное),  охотников поступать в  высшие
учебные  заведения  значительно поубавилось. Студенческий билет уже  не  был
освобождением от армии.
     Что касается детей чиновников и генералов, ставших офицерами,  то они в
большинстве  своем ясно представляли  себе свой воинский и офицерский  долг.
Почти никто из них, за редким  исключением, не отказывался от командировки в
Афганистан. Никто  из этих  молодых офицеров не  пытался спрятаться за спинy
своих  высокопоставленных   родителей.   В  восьмидесятые  годы,  смотря  на
продолжающийся застой  в стране, понятие офицерской чести еще сохранялось. И
капитан Рудницкий служил в  группе Асанова  наравне с другими  офицерами, не
требуя для себя никаких привилегий.
     Они находились  в городе  только два  дня,  когда  пришло  сообщение  о
прорыве и движении крупных  отрядов моджахедов по направлению к лежавшему на
юге небольшому селению Тирпуль.
     Из Кохсана в Тирпуль выехали два батальона бойцов народной армии и рота
десантников,  переброшенных  сюда  по  приказу  советского  командования.  В
Кохсане осталось лишь несколько десятков бойцов  народной  армии и отделение
советских  солдат, охранявших  узел связи. Тогда  и пришло  сообщение,  что,
перейдя реку на севере, на город движется еще один отряд.
     Комендант города - бледный, с  трясущимися губами рыхлый  афганец - все
пытался объяснить Асанову, что  им нужно эвакуироваться, как можно  быстрее.
Несчастный  афганец надеялся, что если в городе не будет "шурави", моджахеды
ограничатся тем, что просто накажут несколько человек, служивших при прежнем
режиме, не тронув при этом женщин и детей отступников.
     Но Асанов уезжать не собирался. Более того,  он  знал,  что в  город из
ближайших селений были эвакуированы семьи активистов Народно-демократической
партии  Афганистана, более трехсот человек. И если их оставить беззащитными,
в тороде может произойти страшная резня.
     Из оставшихся офицеров были лишь они  двое -  он и капитан Рудницкий. И
еще отделение  молодых,  плохо  обученных  ре