Какого-такого наблюдения? - искренне изумился я.
   - А вы что же, не догадывались? Мало вам смерти Чернозуба? И вашего друга
Арнатова? Хотите за ними отправиться? Так вот,  мы  этого  не  допустим.  Мы
охраняем  вас  денно  и  нощно  как  ценного  свидетеля,   а   вы,   проявив
несознательность, звоните  черт-те  куда,  болтаете  черт-те  что,  а  потом
исчезаете! Да еще на пару с вашей соседкой! На мусорной ?Волге?!
   - Это в каком же смысле мусорной? - спросил я оскорбленным  тоном  и,  не
получив ответа, продолжал:
   - Мы с вами, Иван Иванович,  заключили  договор  об  обмене  информацией.
Выполняя  его,  докладываю:  вчера  я  отбыл  с  гражданкой   Малышевой   на
принадлежащую  мне  дачу,  по  известному  вам  адресу.  К  упомянутой  выше
гражданке питаю серьезные чувства, так что похороните идею прижать  меня  за
разврат и моральную неустойчивость. Транспортное  средство  предоставил  мой
приятель, большой оригинал и шутник: он, видите  ли,  обожает  Багрицкого  и
старые машины с новыми моторами. Вы удовлетворены?
   В трубке раздалось неразборчивое ворчанье.
   - В таком случае хотелось бы кое-что спросить у вас.  Откуда  вы  узнали,
что я болтал черт-те что своему приятелю? Прослушиваете мой телефон? А  если
я обращусь к прокурору? И к журналистам?
   - Обращайтесь, - милостиво разрешил остроносый. -  Все  равно  ничего  не
докажете.
   - А вдруг докажу? Мой компьютер тоже висит на телефонном кабеле, а сам  я
- специалист не из  последних.  Что  вам  известно  о  специальных  функциях
Интернета? Скажем, о системе анти-лиснин? .
   Об этом Иван Иваныч ничего не знал и тут же пошел на попятный:
   - Не будем ссориться, Дмитрий Григорьич.  Мы  в  вашу  частную  жизнь  не
лезем, мы только охраняем вас. То есть действуем в ваших же  интересах.  Как
верные и преданные стражи.
   "Где ты вчера был, верный страж?? - подумал я, но вслух сказал:
   -  Охраняйте,  но  неназойливо.  Информирую  вас,  что  мы  с  гражданкой
Малышевой вернемся по  месту  постоянной  прописки  в  воскресенье  вечером,
примерно в двадцать-ноль-ноль. Отбой связи!
   Он повесил трубку, а тут и гражданка Малышева  вышла  на  крыльцо.  Не  в
соблазнительном халатике, а в полном боевом облачении - в джинсах,  ковбойке
и с кочергой. Увидев, что меня не обижают, она опустила  кочергу  и  сделала
Льву с Леонидом ручкой.
   - Это кто? - спросил Лев.
   - Моя невеста.
   - Серьезная девушка! А кочерга ей зачем?
   - Лупить иностранных шпионов. Вчера вот одного пришибла? Хотите, расскажу
в подробностях?
   Но они не захотели, переглянулись с кривыми усмешками, будто я  собирался
объявить импичмент доллару, погрузились в ?газик? и  исчезли.  Меня  скрутил
острый приступ жалости - не к ним, а к самому себе.  Ну  почему  я  уродился
таким нескладехой?.. Говоришь людям правду - ноль внимания, врешь - верят за
милую душу? Вроде бы мать меня в детстве не роняла? И все же,  все  же?  Тут
подошла Дарья, обняла и пожалела меня. Потом спросила, кто эти милые молодые
люди, и я сказал, что лесники. Она прижала  к  моей  щеке  свою  зардевшуюся
щечку и прошептала:
   - Ты не шутил, что я - твоя невеста?
   - Святым не шутят, дорогая.
   Клянусь, в этот момент я не лгал!

Глава 16

   Как и было намечено, мы вернулись домой  в  воскресенье,  на  электричке,
часам к восьми. Дарья посвежела, порозовела и после активного дачного отдыха
с такой силой излучала женские  флюиды,  что  попугай  учуял  их  и  тут  же
завопил:
   - Прр-любодеяние! Порр-рок! Порр-ка мадонна! - Но бытовые  обстоятельства
перевесили, и он тут же принялся клянчить:
   - Жррать! Петрруша хочет жррать! Прр-ровиант! Дай прр-ровиант!
   - Скажи: прошу простить покорно, - велел я. - Не то даже банановой шкурки
не получишь.
   Но Дарья, добрая душа, уже тащила ему бананы,  яблоки,  булку  и  чищеные
орехи. Затем мы отужинали и сели в гостиной у телевизора. Вернее, сел  я,  а
Дарья устроилась у меня на коленях.
   Шел фильм  (разумеется,  американский)  о  нежной  страсти  миллионера  и
красотки-куртизанки. Собственно, по  складу  характера  куртизанкой  она  не
была: ее толкнули на панель тяжкие жизненные обстоятельства, а также  дурной
пример подруги. Миллионер был у нее всего лишь пятым или десятым, и к  концу
фильма они выяснили отношения и собрались пожениться.  Затем  мы  посмотрели
новости, и я уже готов был переключить канал, но тут началась  петербургская
криминальная хроника. Пейзаж оказался до боли знаком: автомобильный мост над
Вуоксой, ревущий поток внизу, проломленные перила  и  битый  джип  ?Чероки?,
который вытягивали на мост подъемным краном. Дарья, разглядев джип, ахнула:
   - Димочка! Это же тот катафалк, который Паша  обогнал!  Помнишь?  Или  не
тот?
   Наверное, есть и другие такие машины?  Как  ты  думаешь?  Я  думал,  что,
конечно же, есть - город большой,  богатых  много.  А  диктор  тем  временем
вещал:
   - В ночь с четверга на пятницу, в районе  станции  Лосево,  автомобиль  с
тремя пассажирами пробил заграждение и рухнул с моста в реку. Все  пассажиры
мертвы  и  сильно  искалечены.  Среди   погибших   опознан   Клим   Таценко,
криминальный авторитет по кличке Танцор, рецидивист, неоднократно отбывавший
наказание  в  местах  лишения  свободы;  по  мнению  сотрудников  УБОП,   он
возглавлял  купчинскую  группировку.  Двое  остальных  -  шофер   и   личный
телохранитель Таценко. Начато следствие. Наиболее вероятная  версия,  что  в
данном  случае  правоохранительные  органы  столкнулись  не  с   результатом
разборки между мафиозными структурами, а с трагической случайностью. В крови
всех трех погибших обнаружен алкоголь; это дает основание предполагать,  что
нетрезвый водитель не справился с управлением, и машина на большой  скорости
врезалась в ограждающие мост перила. Возможно также.  что?  Обещал  мормоныш
позаботиться о ?союзниках? - и позаботился, промелькнуло у  меня  в  голове.
Дал хлебнуть для бодрости и спустил с моста в речку? Ну, что ж,  Сергей  был
отомщен, а я мог приплюсовать три трупа к той рамочке на  своей  схеме,  где
фигурировали  гаммики.   Как   говорится,   их   дружный   коллектив   понес
невосполнимые утраты? Однако не по моей вине.
   Мы легли спать, а утром Дарья ушла в одиннадцать, чмокнув меня в  щеку  и
предупредив, что вернется поздно: у нее намечались переговоры с  немцами,  а
после них - фуршет. Я позавтракал, сунул в клетку Петруши банан,  перебрался
в свою квартиру, выглянул в окошко и выяснил,  что  сегодня  дежурят  Джеймс
Бонд и Итальянец. Затем натянул  свитер  (погода  стояла  прохладная),  взял
сумку и совсем уж собрался отправиться в институт, в родимый свой Промат, да
призадумался. После произошедших событий сейф в Промате уже не  казался  мне
идеальным тайником. Пусть команда бета до него не  доберется,  рассуждал  я,
равно как и лишенные руководства гаммики; но  можно  ли  считать,  что  сейф
недоступен сотрудникам ФСБ? Разумеется,  нет.  Остроносый  Иван  Иванович  -
человек неглупый и быстро сообразит, где  спрятаны  объекты  государственной
важности. Собственно, таких мест всего лишь три: мое жилище, моя  фазенда  и
моя работа. Фазенда сгорела: кто-то (люди  Скуратова?..  вряд  ли  Танцор  с
мормонышем?) учинил квалицифированный обыск и разыскал коробку. Может  быть,
и в квартире искали, в моей и  в  Дарьиной,  да  ничего  не  нашли.  Значит,
остается работа. Есть, разумеется, и другие варианты, но этот явно  обладает
приоритетом. Пошарят опытные умельцы в моей  проматовской  лаборатории  -  и
амулеты будут найдены, а мне предъявят обвинение и закатают в  Соловки.  Ну,
не в Соловки,  так  в  другое  место?  куда  там  сейчас  закатывают  всяких
неблагонадежных типов? Отсюда следовал вывод,  что  гипноглифы  лучше  всего
держать при себе - как средство защиты и как товар для возможных переговоров
с  достижением  взаимного  консенсуса.  Консенсус,  правда,  оставался   под
вопросом, а вот оборонительная функция была вполне  очевидной.  Пусть  я  не
знал, не ведал, на что годится черный амулет, пусть я лишился  белого,  зато
приобрел красный, превращавший меня в супермена, что  являлось  определенной
гарантией безопасности. Если успею взглянуть на  него?  Серж,  например,  не
успел? Надо успеть! Насколько  я  помнил,  действие  всех  гипноглифов  было
стремительным и необоримым, но лезть в карман за патрончиком, открывать его,
вытряхивать гипноглиф на  ладонь  -  слишком  длительный  процесс,  чреватый
потерей темпа. Я представил его во всех подробностях и сморщился от  досады:
за это время  меня  могли  раз  десять  пристрелить  и  раз  пять  повязать.
Требовалось что-то иное, какой-то другой способ, сравнимый с той  скоростью,
с которой палец давит на спуск, а кулак бьет в челюсть.
   К счастью, я вспомнил, что алый амулет имеет форму диска, и тут же  полез
в письменный стол, разыскал старые часы на металлическом браслете,  разобрал
их, вытряхнул механизм и сунул  вместо  него  гипноглиф.  Затем  катализатор
ярости устроился на моей руке, надежно скрытый под рукавом свитера - готовое
к бою оружие, которым можно воспользоваться за  полсекунды.  Ощутив  себя  в
безопасности, я собрался, уложил в сумку бумажник, сигареты,  пустой  футляр
из-под алого гипноглифа и пару  нечитанных  газет,  спустился  по  лестнице,
бросил призывный взор на Джеймса Бонда с Итальянцем и неторопливо зашагал  к
метро. По дороге в институт мысли мои кружились  вокруг  загадочных  свойств
черного амулета.  Желтый  и  золотистый  исчезли,  но  пять  остальных  были
испытаны, вольно или невольно, на собственной шкуре. Полученный опыт  служил
необходимой  пищей  для  анализа,  для  генерации  гипотез  и   всевозможных
любопытных выводов; размышляя на эти темы,  я  ощущал  себя  котом,  который
резвится в стайке разноцветных мышек. Четыре уже пойманы, две убежали, а вот
пятая, черненькая, никак не давалась в лапы? Если верить Косталевскому,  эта
мышка была опасной - может, не мышкой вообще, а  дьяволом,  принявшим  облик
маленького хвостатого зверька. Патрон Сергея говорил: не открывайте красного
и черного футляров? Я убедился, что его предупреждение -  отнюдь  не  пустой
звук: ведь алый катализатор ярости, увиденный несколькими людьми, привел  бы
к неизбежному побоищу. А черный? Может быть, посмотрев на  него,  я  овладел
каким-то неведомым даром? Скажем, гипнотизировать на расстоянии?
   Чуть-чуть повернув голову, я уставился  на  Джеймса  Бонда  и  Итальянца,
маячивших в пестрой толпе пассажиров, и приказал им спустить  штаны.  Дохлый
номер! Оба и бровью не повели. Тогда я начал  внушать  полной  даме  средних
лет, сидевшей рядом, что у  нее  расстегнулся  ремешок  на  босоножке.  Дама
поднялась, наступила мне на ногу, отдавив ее своим немалым  весом,  и  гордо
выплыла в дверь на остановке ?Горьковская?. Я, прихрамывая, юркнул  за  ней:
мне тоже полагалось выходить, так как Промат находится неподалеку, на  улице
Мира, справа от Австрийской площади.
   Добираясь туда, я думал уже о Косталевском.  Воображаемый  белый  лист  с
квадратиками и овалами  мерцал  передо  мной  компьютерным  дисплеем,  будто
предлагая изобразить новые линии, стрелочки,  пунктиры,  а  над  центральной
рамкой  с  фамилией  Косталевского  торчала  голова  -   лысая,   с   мощным
академическим лбом и и маленькими  хитрющими  глазками.  Голова  подмигивала
мне,  ухмылялась  и  беззвучно  шевелила  губами,  как  бы  спрашивая:   ну,
догадался, крысолов? Допер, чем мы повязаны? Все еще  нет?  Ну,  так  шевели
рогами, недоумок!
   Я шевелил, и постепенно в конце тоннеля моих рассуждений начала  брезжить
истина.  Вероятная  истина,  поскольку  абсолютной  не   существует,   а   в
трансцендентную я, как праведный атеист, не  верю.  Итак,  предположим,  что
Косталевский скрывается и делает это гораздо  успешней,  чем  Серж  Арнатов;
его, конечно, ищут - ищут  всеми  силами  команды  альфа,  однако  профессор
неуловим. О причинах неуловимости Косталевского тоже стоило поразмышлять, но
не сейчас, потом; главное - ищут и не могут  найти.  Он  тоже  ищет  -  ищет
амулеты, оставшиеся у Сергея; цель поисков - неясная, однако след привел  ко
мне. И было сказано: никому не отдавайте!.. Ждите и не волнуйтесь!..  Я  вас
навещу? Навещу! Не в этом ли суть  вопроса?  Иными  словами,  кто  же  такой
Дмитрий Григорьевич Хорошев? Последняя  надежда  ФСБ,  луч  света  в  темном
лабиринте и путеводная ниточка к профессору Косталевскому? Не так  уж  мало,
но и не так уж много? Зато профессор - это дичь! Во всех отношениях  крупная
и подходящая для высших чинов ФСБ.
   Но почему он с ними  не  поладил?  В  конце  концов,  Федеральная  служба
безопасности - не мятежное графство Тулузское  в  средневековом  французском
королевстве; ФСБ - одна из государственных структур, над ней - правительство
и президент, а сбоку  тоже  всякого  понаверчено,  от  Думы  до  генеральной
прокуратуры. Не поладил с ФСБ - значит, не поладил  с  властью.  Отчего?  По
каким таким соображениям?
   Оставив этот вопрос  без  ответа,  я  нырнул  в  проматовскую  проходную,
миновал в надлежащей очередности первый, второй и третий посты и добрался до
своей лаборатории. Там оставалось все по-прежнему: Борис Николаевич, мой шеф
и начальник, играл с компьютером в  шахматы,  зевал  и  пробавлялся  крепким
чайком.
   Увидев меня, он энергично помахал рукой:
   - Дмитрий!.. Что-то вы к нам зачастили? Когда же я вас видел? Вроде бы  и
трех недель не прошло?
   - Ровно двадцать дней, - сказал я.
   - Непогрешим и точен, как настоящий математик? Но я ошибся  на  день,  то
есть в пределах квадратичной погрешности. Ну,  неважно.  Двадцать  дней  или
двадцать один - какая разница? Ничего не изменилось.
   "Борис,  ты  не  прав?,  -  мысленно  возразил  я.   Восприятие   времени
субъективно, и если ничего не изменилось для тебя, то всяких прочих двуногих
разумных смололи жернова судьбы или осыпал дарами капризный рок. Кто-то умер
и кто-то родился, кто-то погиб под пулями, кто-то взошел на вершины  власти,
а кто-то сверзился вниз, кто-то женился, кто-то развелся, кто-то уверовал  в
бога, а кто-то предался дьяволу. Со мной провидение тоже наигралось всласть.
Кто я был? Крысолов с компьютером вместо волшебной дудочки. А  кем  я  стал?
Надеждой ФСБ, хранителем секретных государственных объектов. Вот извлеку  их
сейчас из сейфа? В сейфе, кстати, тоже ничего не изменилось -  сейф,  как  и
Борис Николаевич, был  неподвержен  влиянию  времени.  В  дальнем  его  углу
валялась старая мыльница, а на  полке  лежал  абсолютно  секретный  отчет  о
Чернобыльской катастрофе. Гипноглифы, к счастью, были на месте. Я, не глядя,
перебазировал амулет любви в красный футлярчик и  бросил  его  в  сумку,  на
самое дно, под газеты; черный спрятал в карман, а пустой голубой  оставил  в
мыльнице, на память будущим поколениям. - Чайку хотите, Дмитрий? - предложил
Борис Николаевич. - ?Липтон?,  с  яблочным  ароматом?  Заодно  и  в  шахматы
сыграем.
   Мы выпили чаю, сыграли в шахматы, и я  отправился  домой,  но,  выйдя  на
Австрийскую площадь, вспомнил о завтрашнем  семейном  торжестве.  В  прежние
времена я, случалось, проскакивал площадь, не озираясь и не  оглядываясь,  а
между тем тут было несколько шикарных магазинов - парфюмерный, компьютерный,
галантерейный и что-то еще, с двумя просторными витринами,  где  за  стеклом
сверкали яркие пестрые краски  тропической  флоры.  Я  сунулся  к  ним;  как
оказалось, то  был  салон  с  вычурным  названием  ?Орхидиана.  Экзотические
цветы?. За прилавком - две миленькие девушки, брюнетка и блондинка, а вокруг
- горшки и кадки, букеты и  гирлянды,  а  также  воздух,  сдобренный  такими
ароматами, что кружится голова  и  начинается  дрожь  в  коленках.  От  цен,
кстати, тоже.
   Если не считать меня, посетителей  в  этой  лавке  не  имелось.  Я  начал
озираться по сторонам, задумчиво морщить лоб,  чесать  затылок,  не  забывая
поглядывать на Джеймса Бонда с Итальянцем. Они остались на улице, у витрины;
их фигуры смутно маячили сквозь плотный полог зелени, но все же  можно  было
разобрать, что они с восторгом изучают какой-то  кактус.  Девушки-продавщицы
ринулись ко мне, но тут вошел  еще  один  потенциальный  покупатель,  рослый
мужчина в пиджаке и с сумкой через плечо. Пиджак был из натуральной кожи,  и
блондинка (она казалась пошустрей и постройней) бросилась к рослому на  всех
парах. Ну а мне досталась брюнетка.
   - Могу я вам чем-то помочь?
   - Разумеется, моя милая. Как обстоят дела с экзотикой?
   Она улыбнулась, кокетливо стреляя глазками.
   - Превосходно. Наш магазин как раз для таких мужчин, как вы.
   - А я какой?
   - Ну-у? - она изобразила в воздухе параболу, - вы  тоже  экзотический.  И
хотите купить букет для экзотической женщины. - Да вы просто прелесть!  -  с
энтузиазмом воскликнул я. - Прямо как в воду глядели?  Так  что  тут  у  нас
самое экзотическое?
   - ?Одонтоглоссум гранде?,  ?дендробиум  нобиль?  и  ?катлея  лабиата?,  -
доложила моя брюнеточка.
   О, польза чтения словарей! О, тайный клад энциклопедий!  Я  с  изяществом
повел бровями, бросил взгляд на второго клиента (он,  похоже,  интересовался
не цветочками, а блондинкой) и небрежно произнес:
   - ?Катлея лабиата?? А ?брассокатлеи? у вас  не  найдется?  Я  люблю  сорт
?олимпия альба?. Такая, знаете ли, нежная, беленькая, с резными лепестками и
с желтоватым  нацветом  внутри.  Из  бразильских  орхидей.  Брюнеточка  была
потрясена, но, к великому несчастью, ?олимпии альбы?  у  нее  не  оказалось.
Зато была ?голубая луна? - только для вас, монсеньор,  только  для  истинных
знатоков,  для  ценителей  и  фанатов!  Прямо  из  Англии,  в  кувшинчике  с
питательным  раствором  и  в  герметичной  упаковке.  Каждый  цветок  -   по
отдельности, каждый - по сорок  долларов,  и  всего  их  осталось  пять.  Не
плебейские орхидеи, а уникальные розы потрясающей красоты! Нет, здесь мы  их
не держим, прошу вас в служебное помещение? Сами  понимаете,  редкий  товар?
Меня повели к служебной дверце, что вела  в  темноватую  комнатку.  Мужчина,
флиртовавший с блондинкой, вдруг встрепенулся  и  сказал,  поворачиваясь  ко
мне:
   - Вам покажут что-то особенное? Не возражаете, если я  тоже  взгляну?  Он
пристроился за мной в кильватер, да так ловко, что блондиночка отпала сразу,
а брюнетка оказалась впереди. В дверях я почувствовал, как его дыхание греет
мое ухо. Затем раздался шепот:
   - Из этой комнаты есть выход во двор, Гудмен. Там стоит голубой ?БМВ?.
   Садитесь и ни о чем не беспокойтесь. Отвезут туда, где вас рады видеть.
   Мои губы чуть заметно шевельнулись:
   - Я не один.
   - Знаю. Я же сказал, не беспокойтесь! ?Голубая  луна?  была  изумительна:
рядом с ней обычные розы казались посудомойками, коих не пристало сравнивать
с принцессой. Изящный цветок, в общем-то, белый, но  с  несомненным  налетом
голубизны: небольшой, довольно плоский и  в  самом  деле  похожий  на  луну,
мерцающую за голубыми облаками.  Края  лепестков  имели  более  интенсивный,
почти  сиреневый  оттенок,  а  сердцевина  сияла  снежной  белизной.   Очень
загадочно и романтично! Я забрал все розы, а вместе с ними - массу улыбок  и
комплиментов темноволосой продавщицы.
   Мой спутник  тоже  даром  времени  не  тратил  и  из  мужчины  в  пиджаке
преобразился в мужчину в свитере. Пиджак отправился в  сумку,  откуда  перед
тем был извлечен свитер, а сумка повешена за спину - точь-в-точь как у меня.
Вдобавок этот тип не уступал мне ростом, и свитер вроде был похож, и  брюки,
и эта самая сумка, и башмаки, не говоря уж о волосах; завершив  метаморфозу,
он кивнул, вернулся в  зал  и,  встав  спиной  к  окну,  продолжил  флирт  с
блондинкой Не мешкая, я подхватил свои розы  в  кувшинчиках  и  выскочил  во
двор. Любопытство терзало меня голубой ?БМВ?,  подпольная  кличка  Гудмен  и
таинственность  обстановки  распаляли  воображение.  Юркнув  в   машину,   я
посмотрел на часы  (было  14.10),  бросил  водителю:  ?Едем!?  -  но  он