Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Боевик
      Ахманов Михаил. Крысолов 1-2 -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  -
во-первых, из посредников меня разжаловали в информаторы, а во-вторых, надули с генералом. То есть генерал присутствовал, и даже не просто генерал, а сам Зубенко, куратор Косталевского, но - бывший. Отставной! Не эфэсбэшный генерал, а кагэбэшный. И какое, спрашивается, он имел отношение к делу? Да, нелегкий выдался денек! Можно сказать, ревизия всех аксиом и постулатов? Две команды, и обе - перевертыши! Зубенко похлопал ладонью по крышке стола: - Материалы, Дмитрий Григорьевич! Кажется, вы что-то нам принесли? - Принес, - выдавил я. - Но прежде хотелось бы прояснить ситуацию. - Дмитрий Григорьевич не любит блуждать в потемках, - проворковал остроносый. - Такой уж он человек? Предпочитает определенность. С этими словами Скуратов поднялся, на пару секунд приоткрыл дверь в приемную и продемонстрировал мне стражей - три зеленых вместительных шкафа на белокуром фоне секретарши Эллочки. Для полной, так сказать, определенности. Изображая нерешительность, я вытащил конверт, покрутил в руках и положил на колени. Затем уставился на экс-генерала. - Вы, Георгий Саныч, не из ФСБ. И здесь не Управление аналитических исследований. Он коротко хохотнул: - Какая проницательность! Так вот, мой дорогой, такого управления больше не существует. Упразднено! Лет этак семь тому назад. Управление не существует, структура исчезла, а люди, заметьте, остались? И этот ваш Косталевский, и другие, а среди них - Скуратов Иван Иванович, мой прежний помощник. Вот он - действительно из ФСБ! Начальник отдела. Трудится на обновленную державу, но помнит о старых друзьях и начальниках. И старые друзья его не забывают, содействуя в меру сил и средств. Общие деловые интересы, Дмитрий Григорьевич! Деловые интересы плюс патриотизм! Вы ведь, надеюсь, тоже патриот? И этот о деловых интересах, подумал я, вспомнив о Бартоне. Деловые интересы, дьявол их побери, да еще с патриотическим уклоном! В какую только сторону, в левую или в правую? Затем я мысленно принес свои извинения ФСБ. Справедливость есть справедливость, хоть Скуратов и относился к этому ведомству, работал он все-таки на прежних начальников и друзей. Экс-генеральская ладонь нетерпеливо хлопнула по столу. - Так что же, Дмитрий Григорьевич? - Вы - не из ФСБ, - упрямо повторил я, стиснув конверт побелевшими пальцами. - Я - из КГБ, - с любезной улыбкой сообщил Зубенко. - Такой организации больше не существует. - Вы уверены? Вы в этом абсолютно уверены? Как в торжестве российской демократии? Может, вам мнится, что прошлое кануло в вечность, что Политбюро ЦК - смутный сон, что не осталось в живых ни одного секретаря обкома, что миллионы членов партии - руководители, офицеры, ученые, специалисты - все как один ушли на покой или перекрестились в либеральных демократов? - Он выдержал паузу, разглядывая меня, словно какое-то мелкое диковинное насекомое. - Все не так, Дмитрий Григорьевич, все не так. Я ведь сказал вам: структура исчезла, а люди остались. Люди, кадры! Те, которые трудятся и верят, и те, которые следят; ну и, конечно, те, которые руководят и платят. А раз платят, значит, рассчитывают на окупаемость вложенных средств. Вы спросите - каким же образом? Какую прибыль мы надеемся извлечь? И я вам отвечу: прежний Союз. Прежнюю нашу державу, в прежних ее границах или, быть может, продвинутых на запад и на юг. Великую страну, достойную великого народа! Ответьте, Дмитрий Григорьевич, разве это не патриотично? - Этот патриотизм пахнет большой кровью, - возразил я, и ладони Зубенко тут же взлетели над столом, как два боевых вертолета. Их пальцы-орудия были нацелены в мои виски. - Нет, нет и еще раз нет! Есть множество способов для достижения цели, и одно из них - в ваших руках, Дмитрий Григорьевич! Вы можете гордиться тем, что? Он говорил о моей высокой миссии информатора-стукача, а мне опять вспоминался Бартон. Какое совпадение! С той, бартоновской, стороны тоже знали о множестве способов для достижения цели, о средствах предпочтительно бескровных, тайных и тихих, но эффективных, как петля на шее? Еще я думал, что Зубенко прав, посмеиваясь над нашей российской демократией: да, прежняя структура исчезла, но кадры остались, а значит, бессмертные традиции живы. Живы, хоть ФСБ сменило КГБ, хоть правят страной не генсеки, а президент с премьером, хоть прежний Верховный Совет теперь называется Думой. И что с того? Как говорят британцы, а bad penny always comes back - фальшивая монета всегда возвращается. Экс-генерал Зубенко продолжал говорить. Сейчас ни тоном, ни манерами он не был похож на бесшабашного полковника Гошу; он казался убедительным, где надо - обтекаемым, где надо - ласковым, где надо - строгим. Он напоминал мне кривую Пеано, проходящую через каждую точку плоскости: ни один момент не был упущен, ни один довод - позабыт; он обо всем побеспокоился и все учел. Кроме, вероятно, амулета на моем запястье. - Не упорствуйте, Дмитрий Григорьевич, не упрямьтесь. Вы математик, интеллигентный человек, вы понимаете ситуацию. Волею случая вы узнали то, чего не должны были знать, и теперь перед вами альтернатива: или преданное служение, или бесславный конец. Бесславный и безвестный, что было б трагично для столь молодого человека? Подумайте! Я не хотел бы на вас давить? - (взгляд в сторону дверей), - я надеюсь, что ваш выбор будет правильным, объективным и свободным. Свободным в смысле убеждений: вы должны быть внутренне уверены, что встаете на правильный путь и отдаетесь в надежные руки. А чтобы ваша решимость окрепла, поговорим о другом, о том, кем вы были и кем вы стали. Вспомните, Дмитрий Григорьевич, вспомните! Вы были ученым, уважаемой личностью, доверенным из доверенных, в каком-то смысле избранником - и вы потеряли все. Все! Работу, почет, материальную обеспеченность, защиту государства? да и само государство тоже? Вы - нищий! И кто же в этом виноват? Не я и не полковник Скуратов? Вы знаете, кто! Но я не призываю к мести, я призываю к тому, чтобы бороться, чтобы трудиться над изменением ситуации, для вас и для прочих россиян. Ибо она позорна, нетерпима, и потому? А ведь он меня гипнотизирует, мелькнула мысль. Без всяких там научных выкрутасов, без гипноглифов и хитро закодированных текстов, даже без пресловутого стеклянного шарика? Именно так, как говорил Косталевский: все работает, все ведет к определенной цели - слова, ритмика фразы, порядок ударных и безударных слогов, чередование согласных? Двадцать-тридцать минут, и разум настроен на подчинение; затем команда - и кранты! Будешь чесать левое ухо правой рукой? Я так и сделал, чтобы разрушить наваждение: хмыкнул, почесался и нерешительно пробормотал: - Есть, однако, моральный аспект проблемы? этическая, так сказать, сторона? Мы с Косталевским считали, что документ предназначен властям. Точнее - Федеральной службе безопасности, которая курировала проект и в данном случае олицетворяет власти. А теперь выясняется, что исследования финансировались частным порядком, и вы, Георгий Саныч, - частный предприниматель, желающий использовать гипноглифы в личных своих интересах. С той, вероятно, целью, чтобы влиять на президента и его окружение, на политиков и облеченных властью лиц. Немного слишком, вы не находите? Зубенко обернулся и посмотрел на карту Союза, сверкавшую на стене полированным деревом. Потом, будто почерпнув в этом зрелище решимость, он подмигнул остроносому: - А Дмитрий Григорьич соображает! Аналитик! Голова! Влиять на президента? Именно так, мой дорогой, - это уже относилось ко мне. - Но кое в чем вы ошиблись. Я-не частное лицо; как было отмечено ранее, есть люди, которые руководят и платят. И они, эти люди, тоже власть. Хотите доказательств? Ну, что ж? - Экс-генерал откинулся на спинку кресла, и черты его приняли задумчиво-отрешенное выражение. - Я не стану касаться имен, Дмитрий Григорьевич: многие вам знакомы, а незнакомые лучше не вспоминать. Давайте используем доводы логики - чистой логики, в которой вы, бесспорно, профессионал. Представим, что я хочу влиять на президента? с помощью вот этого, - он показал на конверт, лежавший на моих коленях. - Но как это можно практически осуществить? Помилуй бог, я ведь не пью с президентом коньяк и не отдыхаю в Испании! Меня к нему и близко не подпустят! Я - здесь, а он - тут! - Зубенко хлопнул одной ладонью по столу и приподнял другую, отмерив изрядное расстояние. - Однако есть люди, которые рядом с президентом, которым он доверяет, к которым прислушивается - и будет доверять безоглядно, не так ли? И раз эти люди близки к президенту - да и не только к нему - значит, они - это власть! Более реальная, чем все депутаты Думы и чем кабинет министров. Вы следите за ходом моих размышлений, Дмитрий Григорьевич? Вы понимаете, что мы, - он подчеркнул это ?мы?, - такая же власть, как и любая государственная структура? Или назвать вам пару имен? Я покачал головой. В именах, пожалуй, не было необходимости, как и в использовании черного гипноглифа. Главное мне поведали и так, а что опустили, то не представляло трудов домыслить. В родной тайге российского истеблишмента я все-таки ориентировался лучше, чем в политических заокеанских джунглях. Иными словами, людей, упомянутых Бартоном, я большей частью не знал, а вот о неназванных экс-генералом мог догадаться. Кто были эти загадочные ?мы?? Личности, не раз мелькавшие на телеэкранах, по разным поводам, в различных ракурсах и позах. Министр Икс, стяжатель и взяточник; лидер парламентской фракции Игрек, болтун со склонностью к авантюризму; генерал Зет - мракобес и хам, прямолинейный, как штыковая атака. Были, конечно, и другие: свора алчных парламентариев, тосковавших по прежним временам, а в нынешние не обижавших себя зарплатой; партийные боссы, что набивали карман, попутно горюя о бедах народных; служители закона с подмоченной репутацией, губернаторы - уголовники и аферисты, мэры - лихоимцы и разбойники, и, само собой, генералы, кабинетные полководцы, обожавшие играть в войну, будто гибли в ней не живые люди, а валились с глухим могильным стуком оловянные солдатики. Все - при погонах и должностях, в орлах и звездах; иные - ближе к власти, иные - дальше, но все, подобно нанимателям Бартона, спаяны деловыми интересами и круговой порукой. Плюс, разумеется, патриотизмом. Нет, я не нуждался в амулете, чтоб выведать их имена. Они меня, в общем, не интересовали; проблема заключалась в другом. Собственно, в двух вопросах: чего добивается Зубенко, и уберусь ли я отсюда на своих двоих. Иными словами, живьем. Последнее не исключалось: Скуратов раньше говорил, что я ему не интересен, но ведь зачем-то он меня сюда привез! А экс-генерал уламывал с таким упорством и настойчивостью! Хотя они могли бы вызвать стражу и вмиг изъять мой драгоценный документ? Однако не изъяли! Привезли и теперь уговаривают, хотят, чтоб я отдался, как невеста-девственница в первую брачную ночь? Значит, что-то им надо! Либо сейчас, либо в отдаленной перспективе. Откуда им знать, что век у наших перспектив короткий: до той секунды, пока они не прочитают документ. Решив, что время пришло, я вытащил пачку листов и дискету и разложил их на столе. - Хватит, Георгий Саныч. Вы меня убедили. Предположим, что убедили? Вам хотелось, чтоб я передал документ по доброму согласию, без принуждения и страха - и вот я его отдаю. Владейте, распоряжайтесь, и будем считать, что мой долг перед грядущим поколением исполнен. Но есть еще договоренность с Косталевским, если вы в курсе? почетный пенсион, грамота с виньетками и все такое прочее. Не знаю, какой теперь в том смысл, раз Косталевский трудился не на ФСБ, но все же? - Он трудился на меня, - внушительно произнес Зубенко. - И раньше, и теперь. Я ему платил! И я договоренность выполняю. Хотя предпочел бы, чтоб Александр Николаевич лабораторию не покидал. Может, вы его убедите? Косталевского не просто заменить? Последние фразы повисли в воздухе - вместе с листком бумаги, украшенным подписями и печатями, который протягивал мне генерал. Я принял его из рук в руки и ознакомился. Все в порядке, все о'кей, все по высшему разряду? Такие люди подпись приложили! Такие высшие чины! Этот и тот? тот и этот? и даже!.. Мать моя родная!.. Вероятно, я изменился в лице, так как Зубенко сказал с покровительственным смешком: - Читайте, Дмитрий Григорьевич, читайте! Этот документ я привез с собой. Теперь вы понимаете, что я не обманываю ни вас, ни уважаемого профессора Косталевского? Мы имеем неплохие контакты - и с ФСБ, и с Министерством обороны, и - как вы могли убедиться - даже с Российской академией наук. Все, как я вам объяснял: структура исчезла, люди остались. А люди - решающий фактор? Затем они с остроносым углубились в мой меморандум, просматривая его по диагонали, мельком, как делал Бартон, то есть в безопасном режиме. Листая страницы, Георгий Саныч с одобрением бормотал: ?Кажется, все в подробностях? прекрасная работа? инициирующий модуль описан в деталях? частоты? где тут частоты?.. Так, в таблице? ну, формулы пропустим, это для специалистов? а вот этот график любопытен? оч-чень любопытен!..? Судя по репликам, экс-генерал был более в курсе разработки, чем полковник, и не оставалось сомнений, что оба они изучат мой манускрипт с начала и до конца. Ну а потом - легкая лоботомия, и эти листки с дискетой отправятся дальше. В столицу. Все дальше и выше? Возможно, прямиком к министру Икс, политику Игрек и полководцу Зет? Шуршали страницы, а я, прислонившись затылком к мягкой кожаной спинке кресла, вспоминал Испанию, теплый вечерний воздух, звездные андалусийские небеса и гостеприимный отель ?Алькатраз?. Но на фоне этих красот маячило мертвое лицо Бори-Боба и слышался его хрипловатый, будто простуженный после бассейна голос: "Вот она, справедливость? Одни отчизне служили, кровь проливали, а нынче топают на костылях? Другие жрали-пили и набивали карман, и теперь им все позволено - и та же выпивка, и бабы, и брехня о драчках, где задницы их отродясь не бывало. И власть опять же у них?? У них! Знал ли майор Чернозуб, кому он действительно служит? Известно ли это другим - Леониду и Льву, Лиловой Рубахе и Джеймсу Бонду и прочим моим топтунам? Или они подчиняются дисциплине и лишних вопросов не задают? Приказано следить - следят, велят убить - убивают? Где тут правда? А главное - где вера и любовь? Все так непросто в мире, а особенно в нашей стране, веками бредущей из ночи в туман, а из тумана в ночь? Все тут переплелось, проросло друг в друга и намертво сцепилось - истина и ложь, алчность и бескорыстное служение, жестокость и доброта, маразм и великий взлет творческой мысли? И каждый из нас должен найти свою дорогу в этих дебрях, сообразуясь со своими понятиями о честности и достоинстве; каждый решает, чему служить, за что бороться - или не бороться вовсе. Экс-генерал закончил просматривать описание и ткнул пальцем в дискету: - Что здесь? - Копия, Георгий Саныч. - Хм? Предусмотрительно? Надеюсь, себе не оставили? - Если оставил, сдайте меня в утиль вместе с компьютером. Зубенко соизволил улыбнуться. - Может, и сдадим. Главное условие нашего плодотворного сотрудничества, мой дорогой, - искренность. А также преданность. Не забывайте об этом, и вас не забудут. В смысле поддержки, защиты и благ земных? - Он повернулся, спрятал бумаги в сейф и произнес начальственным тоном: - Когда поступит второй документ? Теоретическое обоснование? - В самом ближайшем времени, - доложил я. - Например, тринадцатого, в понедельник. - Хорошо. Иван Иванович, - кивок в сторону Скуратова, - будет держать ситуацию под контролем. В наблюдении больше нет необходимости, однако никаких шуточек и фокусов, Дмитрий Григорьевич! Сидите на месте, никуда не уезжайте. Двенадцатого, в воскресенье, вам позвонят, условятся о встрече. Скорей всего здесь. - Он хлопнул ладонью по столу, потом начал приподниматься как бы для прощального рукопожатия, но вдруг снова сел и заговорил таким тоном, словно оставалась еще одна, позабытая за важными делами мелочь. - Увидитесь с Александром Николаевичем, скажите, чтоб перестал дурить, вышел из подполья и взялся за работу. Все прощено и забыто, никто его не обидит, и все - а прежде всего я, - он ткнул пальцем в грудь, - все понимают, что Косталевский - человек незаменимый. Труднозаменимый, скажем так. И нам бы его заменять не хотелось. Он ученый, так пусть работает! Он, кажется, вам доверяет, Дмитрий Григорьевич. Так что вы постарайтесь донести до него мое мнение в самой? гм? лестной форме. Очень постарайтесь, мой дорогой! - Слушаюсь! - Я поднялся, щелкнул каблуками и принял в обе руки широкую экс-генеральскую ладонь. Потом сказал: - Позвольте один вопрос, Георгий Саныч? Какого черта вы ездили в Испанию? Сами, лично? Там ведь были три таких орла? верней, орел и два подорлика? Вам-то зачем беспокоиться? - В серьезных делах стоит побеспокоиться всегда, и всюду нужен хозяйский глаз и присмотр, - прищурившись, произнес Зубенко. - Взять ту же Испанию? Помните негра, который к вам в приятели набивался? Того, которого наш Чернозуб потешил ?веселухой?? Помните, вижу? Так вот, он ведь и номер Чернозуба обшарил и кое-что там нашел? еще один футлярчик, коричневый? Нашел и увез с собой, своим, значит, специалистам - чтоб поглядели, разобрались? Ну, пусть глядят! Пусть изучают! Вещица-то редкостная - парализатор. Вам Александр Николаевич о нем не рассказывал? Я, в полном ошеломлении, смог лишь помотать головой да припомнить - вроде бы был момент, когда Косталевский засмущался. Точно, был! Когда обсуждались возможные потенции - гипноглиф страха, например, и прочая жуть и ужас. Что же он еще сотворил, почтенный наш профессор?.. Зубенко с остроносым переглянулись. - Значит, не рассказывал? постеснялся? А это, Дмитрий Григорьевич, такой предмет, который редуцирует ментальную активность. Проще говоря, отключают мышление. Но не сразу, не сразу? Кто месяц продержится, кто - целый год, но рано или поздно тихий кретинизм обеспечен. Профессор наш Александр Николаевич сделал такую штучку, одну-единственную, в порядке эксперимента. Давно еще, в самом начале? Вот и пригодилась. Пусть разбираются, пусть! Он засмеялся, а я, почтительно выдавив: ?О!..? - шмыгнул за дверь. Волосы у меня стояли дыбом, а по спине струился пот. Спускаясь на лифте (конечно, в сопровождении охранника), я размышлял над тем, успеет ли Ричард Бартон дать фотографию в ?Плейбой? - ту самую, с лунными розами, на фоне какой-нибудь топ-модели. Может, и успеет, но завести свой садик в Калифорнии ему, похоже, не судьба. Ну, тут ничего не поделаешь. Не should have a long spoon that sups with the devil - кто обедает с дьяволом, должен запастись длинной ложкой. *** В этот день я вернулся домой попозже Дарьи, что было событием редкостным и чрезвычайным. Пережитое и передуманное зашторило лик мой чадрою грусти и притушило блеск очей; а если говорить без выкрутасов, то был я голоден, грязен, мрачен и утомлен. Любимая мной, однако, не пренебрегла - обняла, утешила, приголубила. Пахло от нее розами, и я, прижимаяс

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору