имитируя работу дворника.
И  при  каждом  таком  взмахе  разнообразный сор,  покрывавший  пол  лесопилки,
бесследно исчезал, словно проваливаясь в иное измерение.
     Стоявший впереди Синякова солдатик,  по  виду  старослужащий,  выхватил из
кармана листок  с  рукописным текстом и  принялся громко декламировать какое-то
заклинание,  начинающееся со слов: "Изыди, тварь кромешная..." Другие нестройно
поддержали его.
     - Это  вы  обо мне?  -  огорчился Соломон.  -  Неблагодарные!  А  я  ведь,
признаться,  хотел избежать насилия.  Что  нам,  спрашивается,  мешало провести
небольшой философский диспут?  Поговорить о  небесах и преисподней.  О смерти и
бессмертии.  О коварстве и долготерпении. О вампиризме и вегетарианстве... А вы
сразу: "Тварь кромешная". Нехорошо.
     Продолжая помахивать метлой,  он вплотную приблизился к линии,  которую не
сумел преодолеть еще ни  один из  бесов.  И  хотя Соломон был похож на человека
гораздо  больше,   чем  некоторые  из  тех,  кто  искал  сейчас  защиту  внутри
магического многоугольника, от него тянуло таким холодом, что у Синякова заныли
недолеченные зубы.
     - Мы тебя не боимся!  - выкрикнул тот из солдат, который пытался отпугнуть
беса заклинанием.  -  Сейчас нас защищают силы,  куда более могущественные, чем
ты.
     - Неужели?  -  Соломон небрежно взмахнул метлой,  и  всю полынь как ветром
сдуло.
     Еще взмах -  и  пропал смельчак,  посмевший вступить в  перепалку с бесом.
Димка,  в арсенале у которого не было ничего, кроме фляжки с чесночным настоем,
столь  же  малоэффективным против бесов высшего класса,  как  горчичники против
саркомы легких,  хотел наброситься на Соломона, но Синяков силой удержал его на
месте.
     А  вконец  распоясавшемуся бесу  даже  этого  показалось мало.  Перевернув
метлу,  он  взмахнул ею  так,  словно собирался очистить от  пыли  потолок,  до
которого  отсюда  было  метра  три-четыре.   В   мгновение  ока   вся   кровля,
превратившаяся в хаотическую груду стропил,  балок,  досок, рубероида и шифера,
унеслась прочь,  да так стремительно,  что внутрь здания не упало ни щепки,  ни
ржавого гвоздя.
     Снаружи  раздался торжествующий рев  бесов,  воспринявших это  событие как
разновидность победного салюта.  Во  всех  окнах  и  дверях возникли скалящиеся
волчьи морды и нахально дыбящиеся псевдочеловеческие хари.
     - Ну как?  -  поинтересовался Соломон у беззащитных людишек. - Впечатляет?
Что же мне теперь с вами делать? Отдать этим архаровцам на растерзание? Кстати,
вы такой участи вполне заслуживаете.  Вот только претят мне их кровавые забавы.
А  что,  если  создать из  вас  ударный отряд,  который проложит дорогу бесам в
срединный  мир?  Конечно,  для  этого  придется  изрядно  поработать над  вашей
природой.  Бесами в чистом виде вы, естественно, не станете, но лишитесь многих
недостатков, свойственных человеческому роду. Добровольцы есть?
     - Есть!  -  срывающимся голосом  выкрикнул Димка.  -  Только  он  запоздал
немного! Сейчас здесь будет! А мы уж все после него!
     Холеная  рука  Соломона уже  протянулась было  в  сторону Димки,  которого
Синяков изо всех сил пытался оттащить в  глубь толпы,  но быстро приближающийся
треск мотоцикла отвлек его.
     - К  нам,  кажется,  и  в  самом деле пожаловали гости,  -  произнес он  с
фальшивым восторгом и отшвырнул прочь свою метлу.
     Тем   временем  среди  бесов,   оставшихся  снаружи,   произошла  какая-то
заварушка.  Сначала они злорадно взвыли, словно заметили добычу, саму идущую им
в руки.  Однако это преждевременное торжество закончилось переполохом,  который
обычно случается на птичнике в  момент визита туда лисы.  Бесы дружно отпрянули
от  окон  лесопилки,  а  один зазевавшийся волчара кувырком влетел внутрь.  Его
хвостом,  оторванным по корень,  поигрывал Дарий, загородивший своим квадратным
торсом весь дверной проем.
     - Всем привет, - сказал он обыденным голосом. - Что за базар, граждане?
     Держался Дарий подчеркнуто безучастно.  Можно было подумать, что, проезжая
мимо,  он случайно заглянул на лесопилку и еще не успел составить мнения о том,
что происходит здесь.
     Однако Синяков,  успевший достаточно хорошо изучить своего несостоявшегося
свояка,  ясно видел,  в  каком напряжении душевных и  физических сил тот сейчас
находится.  Лицо  Дария  превратилось в  сплошную  окаменевшую маску,  которую,
наверное, и пулей нельзя было прошибить.
     - Не   ты  ли  будешь  командиром  этой  трусливой  мелюзги?   -   спесиво
поинтересовался Соломон.
     - Вроде  того,   -   буркнул  Дарий.   -   Только  с  выражениями  попрошу
поосторожней. Если что надо - спроси культурно.
     - А ничего мне не надо!  Уж извините покорно!  - Соломон отвесил глумливый
поклон.  -  Вот только никак не придумаю,  что мне с  твоими героями делать.  С
потрохами их сожрать?  Или одну кровь выпить?  А может,  их в верблюжью колючку
превратить? А тебя, соответственно, в верблюда?
     - Я,  между  прочим,  из  твоих  бесов тоже  умею  веревки вить.  -  Дарий
откашлялся в кулак.
     - Это ты к чему? - со зловещим весельем в голосе поинтересовался Соломон.
     - Просто так.  - Синяков мог поклясться, что в кулаке, который Дарий так и
не убрал от лица, что-то зажато.
     - Намекаешь, что и со мной можешь справиться?
     - А ты никак напрашиваешься?
     - Так  оно  и  есть!  -  Соломон принял картинную позу циркового борца.  -
Померяемся силушкой?
     - Ладно,  получай  первую  затрещину!  -  Дарий  не  заставил  себя  долго
упрашивать.
     Он  разжал кулак и  дунул на  него во всю силу своих необъятных легких.  В
сторону Соломона полетел стебелек травы с двумя остроконечными,  уже подвядшими
листиками.  Летел он  не  очень быстро (ведь это вам не  камень и  не свинцовая
гирька), но бес почему-то увернуться не смог, хотя и пытался.
     Едва только стебелек коснулся его,  как раздалось глухое - хрясь! - и тело
Соломона с  ног  до  головы  покрылось глубокими продольными трещинами,  словно
древесина переспелого дерева.
     - Наша взяла! - Димка от восторга захлопал в ладоши.
     Однако радость его  была преждевременной.  Вновь раздался магический звук,
но на этот раз сочное -  чмок!  - и Соломон приобрел свой прежний облик, только
по-заячъи раздвоилась его верхняя губа, да один ус уполз куда-то к уху.
     - Ничего не  скажу,  удар достойный,  -  произнес он  голосом,  еще  более
писклявым, чем раньше. - Не думал я, что эта травка где-то еще сохранилась.
     - У меня в одном укромном местечке целая плантация имеется,  - заверил его
Дарий. - Если понадобится, на всех бесов хватит.
     - Вот тут ты заврался,  -  перебил его Соломон.  -  Такая травка вырастает
одна-единственная на целый лес,  да и то не каждый год. Впрочем, мы отвлеклись.
Очередь за мной. Ты готов?
     - Всегда готов.  -  Дарий сплел из  пальцев какую-то замысловатую фигуру и
прикрылся ею.
     - На здоровье не жалуешься? - Соломон явно не торопился.
     - Только на аппетит.
     - В  таком случае на  последствия не обижайся.  Бесу не было необходимости
.производить пассы или бормотать заклинания.  У него все получалось само собой,
с естественностью змеи, впрыскивающей жертве свой яд.
     Дарий все еще продолжал держать пальцы в  защитном замке,  однако лицо его
внезапно приобрело синюшный оттенок,  а  изо  рта,  носа и  ушей хлынула кровь.
Казалось, еще чуть-чуть - и он рухнет словно подкошенный. Однако прошла минута,
потом другая, и Дарий, с трудом переведя дух, промолвил:
     - Будем считать,  что первый инфаркт я перенес на ногах... Спасибо, что не
добил...
     - Пробовал. Не вышло, - Соломон развел руками.
     - И  не  пробуй больше...  В  следующий раз такой номер не пройдет...  Тем
более что для тебя следующего раза не будет.
     Дарий утер  с  лица черную кровь,  вперил свой взгляд в  беса и,  почти не
разжимая губ,  стал произносить короткие,  звучные слова, явно не принадлежащие
ни к одному из ныне существующих языков.
     Каждое такое слово таило в  себе  некий грозный запредельный,  недоступный
человеческому пониманию смысл.  Выстроенные в  определенной последовательности,
они могли влиять не только на живые существа,  но и на неодушевленные стихийные
силы.   Знаменитые  "мене,  текел,  упарсин..."  были,  наверное,  из  того  же
грамматического ряда.
     Шум сражения на флангах сразу затих,  а бесов,  во множестве собравшихся у
лесопилки,  уже и след простыл.  Даже на Синякова,  которому эти слова вовсе не
предназначались, они действовали как тяжелые и размеренные удары бича.
     Именно  при  помощи  таких  слов  жрецы  допотопных культов усмиряли своих
кровожадных богов,  а  ветхозаветные пророки останавливали светила.  Откуда эти
слова-мечи, слова-булыжники, слова-молнии попали в человеческий лексикон, можно
было только догадываться.
     Первое  время  Соломон  еще  крепился  и  даже  отпускал по  адресу  Дария
издевательские замечания,  но вскоре Синяков стал замечать,  что с каждым новым
словом в бесе что-то меняется,
     Сначала пошел на убыль прежний апломб,  потом сгорбились плечи,  а  фигура
утратила молодецкую стать.  В конце концов дело дошло до того, что Соломон стал
терять  свою  материальную  сущность,   постепенно  превращаясь  в  бестелесный
призрак.
     Нужно  было  последнее  усилие,  од  но-единственное завершающее слово,  и
владыка бесов  перешел бы  в  разряд  эфирных созданий,  чье  зловещее естество
представляет опасность лишь для них самих, но тут силы вдруг покинули Дария.
     Из его горла вдруг фонтаном хлынула кровь, и со стоном: "Все!" - он рухнул
на корявые доски пола.
     - Нельзя употреблять такие заклятия всуе,  - произнес Соломон, мало-помалу
приобретая былой облик.  -  Это то же самое,  что баловаться с огнем. Если и не
сгоришь дотла, то крепко обожжешься.
     Хотя в поединке с Дарием он формально одержал верх, даже самому туповатому
из  солдат было ясно,  какой дорогой ценой куплена победа.  Если бы  речь шла о
человеке,  а не о бесе-оборотне,  то можно было бы сказать,  что он в одночасье
постарел лет на двадцать.
     Погрозив кулаком толпе  людей,  сгрудившихся в  центре лесопилки,  Соломон
доковылял до Дария и стал кружить возле него, как шакал возле раненого буйвола.
     - Имей совесть, - с трудом вымолвил тот. - Следующий удар за тобой, но дай
мне время очухаться.
     - Какая может быть совесть у бесов, если ее и у людей-то давным-давно нет,
- ответил Соломон.  - Ты причинил много вреда нашему племени, а потому обречен.
За твою жизнь даже объявлено вознаграждение.
     - Цистерна крови? - попытался усмехнуться Дарий.
     - Нет, мое благорасположение. Поверь, это не так уж и мало.
     - Верю. Любой мелкий бесенок только об этом и мечтает... Но ты, как видно,
своим благорасположением зря не разбрасываешься, а потому решил расправиться со
мной самолично. Так?
     - Я постараюсь, чтобы ты не мучился понапрасну, - пообещал Соломон.
     В  это  время  снаружи  раздался  простуженный голосок,  заслышав  который
Синяков выпустил Димку из рук.
     - Семечки!  Кому  семечки!  -  нараспев приговаривала Дашка  (не  хотелось
верить,  что  это  проделки какого-нибудь очередного беса).  -  На  любой вкус!
Тыквенные! Подсолнечные! Жареные! Не жареные! Соленые!
     - А это кто еще? - удивился Соломон.
     Воспользовавшись всеобщей заминкой,  Димка подхватил стебелек травы,  едва
не погубивший могущественнейшего из бесов,  и  тут же растворился в толпе,  вне
зоны досягаемости Синякова.
     А  тот этого события даже не  заметил,  потому что во все глаза пялился на
Дашку,  уже  проникшую вовнутрь лесопилки.  Как  и  прежде,  она  была  одета в
коротенькие шортики и безобразную старушечью кофту. За плечами Дашка имела туго
набитый  рюкзачок,  а  в  руке  -  полиэтиленовый пакет  с  изображением Джулии
Роберте,  которую  Ричард  Гир  (видный лишь  со  спины)  употребляет прямо  на
фортепьянных клавишах.
     Бесцеремонно  оттолкнув  Соломона,  оказавшегося  у  нее  на  пути,  Дашка
бросилась к брату, корчившемуся в луже крови.
     - Господи,  что с тобой?  - воскликнула она, роняя свой пакет, из которого
обильно посыпались семечки.
     - Надорвался... - хмуро ответил Дарий. - А ты откуда взялась?
     - Потом расскажу... Ах жаль, я никаких зелий с собой не прихватила! Чем же
тебе помочь?
     - Не лопочи...  Мы здесь не одни.  - Появление сестры скорее удручило, чем
обрадовало Дария.
     - Действительно,  -  поддержал своего врага Соломон. - Ты бы, девочка, шла
своей дорогой. Не мешалась у взрослых под ногами.
     - Это ты кому говоришь,  чучело гороховое?  -  Дашка положила рюкзачок под
голову Дария,  а сама приняла позу, характерную для уличных скандалисток - руки
в бока и хищный наклон вперед.
     - Хотел бы знать,  с кем имею честь... - Жестокий и лукавый бес на сей раз
демонстрировал удивительную кротость,  которую нельзя было объяснить ни  полом,
ни возрастом собеседницы.
     - А сам разве не видишь? - Похоже, Дашка обнаглела вконец.
     - Ты ненастоящая... -заявил Соломон не очень уверенно.
     - Настоящая, - заверила его Дашка, но потом, правда, уточнила: - Почти...
     - Не  понимаю...  -  Соломон переминался с  ноги на  ногу,  как часовой на
морозе.  -  Ты же рискуешь. Эту вылазку тебе не простят. Свои же и проклянут...
Никто из прибывших оттуда так и не смог вернуться назад.
     - А может, я туда и не собираюсь! - расхохоталась Дашка. - Нет, не поймешь
ты меня, нечистый! Даже и не старайся.
     Из этого странного диалога Синяков понял только одно -  употребляя термины
"туда" и "оттуда", Соломон и Дашка подразумевали вовсе не срединный мир,  нечто
совсем иное.
     - Хихоньки свои брось,  -  обиделся Соломон. - Молодая еще... Если надо, и
на  тебя  управа найдется.  Но  ты  попробуй войти  в  наше  положение.  Мы  не
претендуем ни  на  срединный,  ни  тем более на  верхний мир.  Упаси боже,  как
говорят люди.  Просто нам деваться некуда.  Верните нас в  преисподнюю,  и  все
распри сразу прекратятся.
     - В общем-то это не моего ума дела.  -  Дашка чихнула и утерла нос рукавом
кофты.  -  По-своему ты, конечно, прав. Но тот, кто не хочет видеть вампиров на
пороге своего дома,  прав стократ.  Больше мне  сказать нечего.  В  нижнем мире
случайностей не бывает. Ищите того, кто является первоисточником вашей беды.
     - В общем-то,  тут нет никакой тайны.  Но не все зависит от воли бесов,  а
тем  более  людей.  Иногда  разрушительные  лавины  порождает  самая  ничтожная
причина. И уж если такое случилось, остается лишь посыпать голову пеплом. Никто
не в силах одолеть предначертания судьбы...  Возьми,  к примеру,  хотя бы этого
человека,  -  Соломон  кивнул  на  беспомощного  Дария.  -  Еще  вчера  хозяева
преисподней трепетали перед ним, а сейчас он валяется у меня в ногах.
     - Ничего...  еще  посмотрим,  кто  где будет потом валяться,  -  прохрипел
Дарий.
     - Значит,  это ты его изувечил,  поганка! - И без того осипший голос Дашки
перешел в зловещее шипение.
     - Но,  но!  Грабли-то убери,  сикуха! - Соломон отшатнулся назад, но Дашка
почти неуловимым движением мазнула его всей пятерней по лицу.
     - Прими это клеймо от меня на память,  - сказала она. - И носи его в любом
облике, зримом и незримом, во все времена и во всех мирах.
     В ответ раздался такой вой,  что,  если бы не сорванная крыша и не выбитые
окна,  у людей, наверное, полопались бы барабанные перепонки. Прежнего Соломона
уже не  было.  Его внешность менялась ежесекундно,  но  какой бы новый облик ни
приобретал разъяренный бес -  каменного идола или медного змея,  - на его шкуре
горели пять глубоких параллельных царапин.
     Напоследок Соломон превратился в  тучу  бешено мельтешащей черной паутины,
попытавшейся запеленать Дашку в  непроницаемый кокон,  из  которого она,.  надо
полагать, уже никогда бы не вырвалась.
     Однако девчонка извернулась и с криком:  "Изы-ди!" -  показала бесу четыре
кукиша сразу.
     - Изыди! - харкая кровью, поддержал ее Дарий.
     - Изыди! - Синяков вложил в этот крик столько силы и страсти, что его душа
на  мгновение потеряла связь  с  телом и  вернулась обратно,  только совершив в
свободном пространстве нечто вроде сальто-мортале.
     - Изыди!  -  Димка очертя голову бросился вперед и  хлестанул беса стеблем
волшебной травы.
     Такого  дружного отпора  Соломон,  конечно же,  не  ожидал.  Туча  паутины
сжалась до  размеров футбольного мяча,  который выкатился к  двери  и  прыжками
понесся прочь.  Пять  красных полос  на  черном  фоне  напоминали товарный знак
какой-то спортивной фирмы.
     Преодолев таким манером метров пятьдесят, Соломон попытался превратиться в
крылатое существо,  но  так и  не смог оторваться от земли.  Дальнейший путь он
продолжал в  жалком облике дождевого червя,  длинного и толстого,  как пожарный
шланг. Форма клейма, оставленного Дашкой, при этом не изменилась, только теперь
это были фиолетовые полосы на розовом.
     Однако,  прежде чем исчезнуть окончательно,  ползучая тварь сделала стойку
на хвосте и голосом, срывающимся от ненависти, пригрозила:
     - Знайте,  что власть бесов простирается гораздо шире,  чем вам кажется. И
за  это надо благодарить вас,  людей.  Поэтому очень скоро мы встретимся опять.
Жаль, конечно, что не все доживут до этого момента...
     - Кого я  вижу!  -  Дашка перевела взгляд с  Синякова на Димку,  корректно
отвалившего в сторону сразу после того,  как стало ясно,  что между его отцом и
неизвестно откуда  взявшейся юной  ведьмой  существует взаимная симпатия.  -  А
сыночек-то в папашу уродился. Только поотчаянней будет.
     - Ничего не поделаешь,  -  развел руками Синяков.  - Зачем отец, когда сам
молодец!
     - Ты себя в старики не записывай. Осталась еще силушка?
     - Есть немного.
     - Тогда лови меня! - Разбежавшись, Дашка прыгнула в объятия Синякова.
     - Эй,  кончайте там  лизаться!  -  буркнул Димка.  -   Комбату никак конец
приходит...
     - Как ты себя чувствуешь?  - допытывалась Дашка у брата. - Жить будешь али
нет? Любой колдун свою смерть загодя чует.
     - Если почую,  сразу скажу...  Таить не стану,  - пообещал Дарий, которому
каждое новое слово давалось с видимым усилием.  -  Ты лучше объясни, как попала
сюда.
     - Я для всех буду рассказывать,  можно?  -  Под "всеми" Дашка имела в виду
Синякова и Димку, примостившихся поблизости.
     Дарий  обвел  мутным  взором сначала юного  штрафника,  не  убоявшегося ни
подневольной службы, ни бесов, а потом и его настырного папашу, вопреки всему в
одиночку выжившего в Пандемонии,  однако ничего по их поводу не сказал, еле-еле
выдавив посиневшими губами:
     - Можно.
     - Тогда надо издали начинать...  Когда вы меня одну бросили,  я  поплакала
немного и в город вернулась.  Получила по квитанции чемодан и осталась ночевать
на вокзале.  Если человек при чемодане,  его милиция не трогает.  Утром чемодан
опять в  багаж сдала и на то самое место вернулась,  где тебя ждать обещала.  -
Она без всякого стеснения чмокнула Синякова в щеку.  -  День впустую просидела.
Какие-то  алкаши ко мне клеились,  но я  их быстро отшила...  Ночевать на базар
поехала.  Хотела  новости узнать.  Там  купила  полмешка сырых  семечек.  Часть
зажарила,  часть  так  оставила.  Многие ведь,  особенно старики,  сырые любят.
Теперь я  на той проклятой окраине уже не просто так ошивалась,  а вроде бы при
деле была.  Навара,  правда почти никакого.  Больше сама налузгала, чем продала
Потом смотрю,  братец мой катит на  своем драндулете.  Обматюкал он меня самыми
последними словами и назад стал гнать.  Я для вида согласилась да еще и семечек
ему в карман насыпала. Знаю ведь, какой из карманов у него дырявый. Сколько раз
зашить хотела только он не давал... Мотоцикл, думаю, будет бросать на кочках да
колдобинах,  вот семечки и  посыплются.  Вы их,  кстати,  кушайте,  зачем добру
пропадать...  Ну а потом подождала немного и пошла вслед за братцем.  Как нитка
за