ершенно сухими.

   Глава двадцать пятая
   ДЕНЕК ПОД ЗНАКОМ ШЕКСПИРА
   Самой простой проблемой из тех, что ей предстояло решить наутро, оказался
бойфренд Федя. Вернувшись ночью домой, Даша застала его почти в той же позе,
заботливо раздела, в два счета приготовила реквизит завтрашнего спектакля  и
улеглась рядом, почти сразу же провалившись в сон без особых кошмаров. Ночь,
как и следовало ожидать, прошла спокойно - никто не швырял бомб в  окна,  не
стрелял и не звонил в дверь. Она проснулась минут за  двадцать  до  трезвона
будильника, сварила кофе и принялась расталкивать любящего напарника.
   Он  проснулся  с  превеликим  трудом,  сел  в  постели,   обеими   руками
придерживая голову  -  явно  гудевшую.  Даша  присела  рядом  и  без  особых
угрызений совести погладила по голове:
   - Отличился, чадушко?
   - Это что ж  такое?  -  простонал  он,  собирая  мысли.  -  Полный  абзац
котенку...
   - Ты что последнее помнишь? - поинтересовалась она вкрадчиво.
   - Выпил - и отрубился.
   - Вот то-то, - покачала она головой.
   - Я ж одну-единственную рюмаху...
   - Это, милый, твое последнее  трезвое  воспоминание...  -  изо  всех  сил
сохраняя на лице  бесстрастие,  сообщила  она.  -  Остальные  рюмахи  прошли
соколом, ты развеселился,  воодушевился,  долго  мне  повествовал,  что  еще
найдешь их всех и по стенке размажешь, а то и в Шантаре перетопишь...
   Он покосился по сторонам,  стараясь  не  шевелить  головой.  Однако  Даша
постаралась на совесть - рядом, на столике, красовались две пустых  бутылки,
одна стояла, другая лежала, тут же на блюдечках - остатки  скудной  закуски,
кое-где живописно украшенные окурками. Картина была  обычной  для  России  и
весьма убедительной.
   - Я ж не курил...
   - Правильно, - сказала Даша. - Это я под конец была хороша... Красиво  мы
поплыли с двух пузырей - не поели толком, да еще перенервничали... Как  меня
прижимал под душем, помнишь? А как я на тебя кофе пролила?
   - Что-то такое в памяти всплывает... Слушай, я не особенно вчера...
   - Ладно, не переживай, - великодушно сказала Даша. - В общем,  все  было,
как в лучших домах. Главное, никто  нас  так  и  не  угрохал,  обидно  даже,
вопреки всем канонам жанра...
   Очень уж несчастный был у парня вид - и  Даша,  в  глубине  души  все  же
немного терзавшаяся угрызениями совести, поддалась извечной женской жалости.
Прилегла рядом, велела не шевелиться, чтобы не тревожить  гудящую  башку,  и
ублажила нехитрым способом, приведя в разнеженный  восторг.  После  кофе  он
окончательно пришел в себя, но машину ему вести Даша все же не доверила.
   Хвост обнаружился через пару кварталов от дома - серый "Паджеро" нахально
маячил сзади, соблюдая дистанцию и ничуть не  стараясь  притвориться  мирным
странником.
   Собственно говоря, это был не хвост, а нечто  вроде  вежливого  утреннего
привета:   убедившись,   что   Даша   намерена   остановиться   у   конторы,
преследователь  прибавил  газу  и  промчался  мимо,  исчезнув  с  глаз.   Ей
просто-напросто напомнили о  вчерашнем  разговоре,  чтобы  служба  медом  не
казалась...
   Галахов находился в своем кабинете - живехонький, не убитый,  и  даже  не
впавший в  крайний  пессимизм,  хотя,  конечно,  по  его  лицу  трудно  было
предположить, что он сейчас примется травить анекдоты, плясать "Калинку" или
на худой конец дирижировать оркестром, то есть совершать  те  действия,  что
стали в последнее время считаться исконно  русским  проявлением  прекрасного
настроения.
   - Как дела?
   - Дела прекрасные, - сказала Даша. - Вчера вечером в собственном подъезде
получила под вздох и лишилась дискеты. Отсюда непреложно вытекает, что  наша
вчерашняя поездка и копирование так и не были  засечены...  Есть  повод  для
некоторого оптимизма?
   - Пожалуй...
   - А это правда, что все  документы  касаемо  навороченного  вокруг  путча
исчезли из конторы?
   У него взлетели брови:
   - Вы-то откуда знаете поутру?!
   - Узнала вот...
   - А конкретно?
   - Мне звонили вчера  ночью.  Состоялась  интересная  беседа,  без  особых
угроз, но с категорическими предупреждениями.
   - Подробнее.
   - Разговор продолжался минут пять, - сказала Даша. -  Мне  было  любезно,
без единого матерного  слова  либо  обещаний  запихать  паяльник  в  задницу
сообщено: руки у нас связаны, поскольку при  любой  попытке  достучаться  до
столицы в министерстве наткнемся на законспирированных сообщников.  В  таком
ключе.
   - Что дальше?
   - А это практически и  все,  -  сказала  она.  -  Сказали  еще,  что  все
документы испарились... Действительно все?
   - Увы, - покривил губы полковник. - Сработано чисто и грамотно.  Люди  со
стороны такого ни за что не провернули бы.
   - Вы что-то предприняли?
   -  Нет,  -  сказал  он  хмуро.  -  Знаете,  поднимать  шум  и   назначать
расследование было бы этаким унылым мальчишеством, вам не  кажется?  Или  не
согласны?
   - Совершенно согласна, - сказала Даша.  -  В  нашем  положении  не  стоит
совершать нелепые телодвижения - нужно же сохранить лицо... Вы  как  в  воду
смотрели, когда велели скопировать...
   - Ну, предположим, не совсем в воду, - усмехнулся Галахов. - Вы ведь  мне
далеко не все рассказываете, а?  Кое-какие  детали  опускаете,  иные  каналы
информации  утаиваете...  Правда?  Посему  и  на  меня  не  надо  обижаться,
позвольте уж держать кое-какие подробности и связи в  тайне,  таковы  каноны
профессии...
   - Я понимаю, - кивнула Даша. - И не претендую ничуть...
   - Как вы расцениваете эти угрозы? Насчет "теплой" встречи в Москве?
   -  Блеф,  -  решительно  ответила  она.  -  Ну,  предположим,  отнюдь  не
стопроцентный,  кое-какими  возможностями  они,  бесспорно,  в  град-столице
располагают, но в жизни я не поверю, что мы с вами блокированы в глухую...
   - Знаете, именно такое  мнение  сложилось  и  у  меня.  За  вами  сегодня
следили?
   - Робко, как первоклассник за предметом страсти. Довели даже не до  самой
конторы - отвалились, не доезжая...
   - А как вы думаете, почему до сих пор живы? - спросил он вдруг.
   Она ответила без малейшего промедления:
   - Да потому, сдается мне,  что  у  них  практически  все  готово.  И  при
малейшей реальной угрозе механизм мгновенно будет приведен в движение. Я  на
их месте так себя и вела бы. Вывела танки задолго до десятого, едва прознав,
что героические сыскари собираются бурно реагировать...
   - Думаете, они держат под контролем наши каналы связи?
   - Я бы  не  удивилась,  окажись  все  именно  так.  В  конце  концов,  не
ограбление обменного пункта задумано и против нас - не ольховская блатата, а
профессионалы ведомств...
   - Но ведь нам пора попробовать достучаться до центра?
   - Самое время, - сказала Даша.
   -  Давайте  подведем  кое-какие  итоги.  Армия,  конечно  же,   выступит.
Отдельная бригада внутренних войск - тоже. Не надо  строить  иллюзии,  Дарья
Андреевна, вы же просматривали дискету... Один из потоков берет  начало  как
раз в той точке  на  карте,  что  отмечает  расположение  бригады...  Встает
вопрос: что им можно будет противопоставить? Давайте  проведем  нечто  вроде
штабной игры... Я играю за мятежников, вы - за федеральные силы.
   - СОБР, ОМОН, - сказала Даша.
   -  Нет  гарантии,  что  они  не  замешаны.   А   если   даже   и   чисты,
противодействовать не смогут. Даже при том, что две  трети  личного  состава
прошли Чечню. У них только легкое стрелковое оружие, на  них  пойдут  танки,
легкие самоходки десанта,  бронетранспортеры...  Ребят  просто  намотают  на
гусеницы.
   - Личный состав управлений и райотделов? - предложила Даша.
   -  То  же  самое.  Давайте  будем  реалистами.  Мы  с  вами   -   сугубые
профессионалы... Как себя поведет двадцатилетний десантник, в массе своей со
шпанистым  прошлым,  если  со  стороны  собственных   командиров   последует
недвусмысленный приказ: "Бей ментов и не бойся последствий!"?
   - Будет бить... - вздохнула Даша. - С  превеликим  удовольствием...  Люди
Бортко?
   - Горсточка. Плюс - одно только легкое стрелковое...
   - Спецназ Глаголева  мы  по  условиям  игры  считаем  играющим  на  вашей
стороне? - спросила Даша.
   - Черт его знает... Даже если нет, он ничего не изменит.
   - Остается МЧС, таможня, ФСБ, прокуратура...
   - Отметаем, - сказал Галахов.  -  Законы,  комментарии  к  ним  и  прочие
регламенты  в  такой  ситуации  перестают  действовать.  Остается  даже   не
средневековое -  первобытное  право  Сильного.  С  этой  точки  зрения  ФСБ,
прокуратура и  подобные  им  конторы  представляют  собой  лишь  пару  сотен
пистолетов - против боевых вертолетов и брони это  не  пляшет...  Арестовать
губернатора, Богданова или  Виноградова  мы  не  можем,  даже  если  удастся
убедить прокуратуру и ФСБ, что мы не сошли с ума. Причин три. Первая - могут
начать тут же. Вторая - исполнителей ареста перестреляет охрана... Третья  -
нас самих после такой попытки тут же усадят любоваться небом в клеточку.  Мы
до сих пор не знаем, кто именно  с  Черского  подвязан  с  путчем.  А  такие
подвязки должны быть, рубите мне голову... И в прокуратуре, и где-то  еще...
Обратите внимание: губернатор до  сих  пор  не  возмутился  оттого,  что  мы
посадили его любимого помощника.  Даже  не  позвонил  никто  из  управы,  не
пытался узнать детали... Нетипичнейшее поведение. Значит, они  считают,  что
нет нужды дергаться по пустякам. Камышан после десятого  выйдет  на  свободу
под гром оркестра, национальным героем... Знаете, что  мы  упустили?  Мы  не
проработали существеннейший аспект: как поведет себя  народ?  Массы,  демос?
Оно бы и не стоило так говорить, но у  меня  есть  грустное  убеждение,  что
народ в массе своей примет все с радостным визгом...
   - Уж это точно, - грустно усмехнулась Даша.  -  Как  шесть  лет  назад  в
бывших братских республиках. По тому же принципу. Всем тут же покажется, что
пришло элегантное и незамедлительное  решение  самых  тягостных  проблем,  а
похмелье - где-то за горами, отсюда не видать...  Губерния,  увы,  с  визгом
поддержит. Особенно если в первый день кинут  косточку,  позволят  разносить
ларьки и лупить инородцев. Я своих земляков люблю, но  бардак  стоит  такой,
что этот их Временный Совет тут же получит всенародное "одобрямс!" -  а  вот
мы получим по голове, если кинемся митинговать и убеждать, что  так  вопросы
не решаются...
   Галахов прищурился:
   - Отсюда вытекает нелицеприятный вопрос: а стоит ли в таком  случае  идти
супротив воли народной? Может, взять да и примкнуть, пока не поздно?
   - Нет,  -  сказала  Даша.  -  Потому  что  кончится  эта  затея  сплошным
безобразием...
   - Я чисто теоретически, - сказал он, не отведя взгляда. - Надеюсь, вы  не
считаете, что и я замешан?
   - Конечно, нет, - сказала Даш.а. - Будь вы с ними,  меня  давно  шлепнули
бы... или нет, не обязательно было бы доводить дело до крайностей. Вы  могли
бы изящно и ювелирно угробить любое расследование, едва только заметив,  что
оно повернулось в нежелательную сторону...
   - Значит, вы и меня просчитывали?
   - А вы меня - нет? - спросила она, глядя в глаза начальнику.
   - И я вас просчитывал, что греха таить... Извиняться  нечего  -  в  таких
играх лучше пересолить. Зато теперь вы  можете  доверять  мне  со  спокойной
душой, а я - вам... К чему же мы пришли? Теми  силами,  что  у  нас  имеются
здесь, оказать сколько-нибудь  серьезное  противодействие  операции  "Гроза"
попросту невозможно. Каналы связи со столицей использовать  нельзя  -  из-за
риска  перехвата  и  преждевременного  выступления  наших   друзей...   Сами
догадаетесь, что остается?
   - Какие тут догадки,  -  сказала  Даша.  -  Остается  поступать  согласно
классику...
   - Простите?
   - "Зачем он шапкой дорожит? Затем,  что  в  ней  донос  зашит.  Донос  на
гетмана-злодея царю Петру от Кочубея..." Пушкин.
   - Память у вас...
   - А я только эти строчки, стыдно признаться, и помню, - сказала  Даша.  -
Как имеющие некоторое отношение к секретной оперативной работе... Кого вы  в
курьеры наметили?
   - Вас. Возьметесь?
   - Приказ есть приказ, - сказала Даша. - А  вообще-то  делать  мне  уже  в
городе совершенно нечего - все, что нужно, у нас имеется, больше,  хоть  лоб
себе разбей, не накопаем...
   - Прекрасно, - с некоторым облегчением  вздохнул  Галахов.  -  Откровенно
говоря, я с самого начала полагал, что вы не станете отнекиваться, а  потому
диспозиция разрабатывалась в расчете на вас... Ознакомьтесь.
   Он бросил перед Дашей паспорт в синей обложке с полу стершимся  двуглавым
орлом. Она бегло пролистала странички, прочитала вслух:
   - Лымарева Ирина Федоровна... Кто такая?
   - Неделю назад взяли районщики. Одна из хат, где  торговали  "черняшкой",
ничего интересного - рутина... В розыск ее никто не объявлял  до  того,  так
что никаких накладок не предвидится. Возраст близкий - тридцать два. В  лице
есть немного схожести - а впрочем, предъявлять эту ксиву вам  придется  раза
два, не больше... Темный паричок найдем,  проскочит.  Уже  куплен  билет  на
десять тридцать, через полтора часа сядете в поезд... В фирменный "Кедр", на
Аюкан...
   - На юг?
   - Ага, - сказал Галахов  спокойно.  -  И  поедете  прямиком  в  Тохарскую
республику, каковая  после  отделения  от  нашей  губернии  есть  совершенно
самостоятельный субъект Федерации.  По-моему,  это  не  такая  уж  авантюра.
Наоборот. Вряд ли они держат под плотным наблюдением все  вокзалы,  особенно
южного направления, - что-то непременно просочилось бы, такое шило  в  мешке
не утаишь... Я рассчитал, смею думать, неплохо. До Аюкана - двенадцать часов
езды. Даже если учесть всякие задержки, к полуночи будете в Аюкане. А в  час
сорок ночи есть самолет на Москву. Четыре часа лету - а это означает, что  в
столице вы будете как раз в те же  самые  час  сорок,  но  уже  по-ихнему...
Найдете Дронова с Трофимовым  -  и  запускайте  механизм.  На  всю  катушку.
Микрофильмы  много  места  не  займут,  кто  вас  будет  досматривать?  Даже
аэропортовский рентген тут не страшен - заядлая фотолюбительница, вот и все.
Оружие на всякий случай возьмите с собой, удостоверение тоже,  но  в  Аюкане
сдадите пистолет вот этому человеку, -  он  показал  фотографию.  -  Он  вас
встретит на вокзале и обеспечит остальное. Если лететь в столицу со стволом,
придется  предъявлять  на  контроле,  проделать  все  формальности,  показав
документы на вашу настоящую фамилию, останется след...
   - Понимаю, - сказала Даша.
   - Какие-нибудь замечания есть? Или - предложения?
   - Нет, наверное, - сказала Даша.  -  Вашему  человеку,  ясно  и  ежу,  вы
полностью доверяете... Задумка хорошая. От авантюры и в  самом  деле  ничего
нет. Я одна еду?
   - Да. Можно, конечно, направить с вами и  вашего...  курсанта,  но  я  не
думаю, что имеет смысл. Если за  вас  возьмутся  всерьез,  он,  по  большому
счету, ничем не поможет. А с мелочами вы и сама справитесь. Возражений нет?
   - Ни малейших, - сказала Даша,  разглядывая  физиономию  Лымаревой  Ирины
Федоровны. - Я сама думаю точно так же...
   - Как вас доставят на вокзал, не спрашиваете?
   - Не могли же вы этого не проработать? - пожала плечами Даша.
   - Естественно, проработал. - Галахов потер глаза. - Мало я спал  сегодня,
зато все проработано без сучка, без задоринки...  На  вокзал  вас  доставят,
убедившись предварительно, что все хвосты срублены. Давать вам сопровождение
до Аюкана не стоит - по тем же причинам, во-первых, не нужно расширять  круг
посвященных, а во-вторых, если все же каким-то чудесным способом  засекут  и
примут решительные меры, никакое сопровождение не спасет...
   - Логично, - кивнула она.
   - Поезда сейчас ходят полупустые, это нам на руку -  легче  будет  засечь
явную слежку.
   - А если засеку?
   - Постарайтесь выйти на  первой  же  станции  так,  чтобы  они  этого  не
заметили. Сможете?
   - Смогу.
   - И возвращайтесь назад с первым же поездом обратного направления.  Будем
играть по запасному варианту. Есть такой,  даже  два...  А  сейчас  возьмите
бумажку и запишите мне все ваши размеры.
   - Зачем? - впервые удивилась Даша.
   - Быстренько сгоняю одного верного человечка в ЦУМ. Может, вы надо мной в
глубине души и посмеетесь, но я хочу, чтобы перед  поездкой  переоделись  во
все новое.  Могли  подсунуть  такую  крохотулечку,  которая  подает  в  эфир
сигналы, и тот, кому это крайне интересно, в два  счета  определит,  где  вы
находитесь...
   -  Зачем  же  смеяться?  -  серьезно  сказала  Даша.  -  Вполне  разумная
предосторожность... Плавки, пардон, тоже менять?
   Он столь же серьезно ответил:
   - Можете не менять - если уверены, что ни у кого не  нашлось  возможности
прицепить туда датчик.  Есть  такие  крохотульки  на  липучках,  Граник  мне
объяснял...

   ...Она критически обозрела свое отражение в зеркальной  двери  купе,  где
оказалась  единственной  пассажиркой.  Гражданка  Лымарева  Ирина  Федоровна
смотрелась чертовски  обыденно  -  синие  джинсы,  стандартный  пакистанский
свитерок, дешевые кроссовки, темные волосы до плеч,  помада  той  расцветки,
которую Даша  раньше  не  применяла.  Против  крутого  профессионала  играть
бессмысленно, а вот любителя с толку собьет...
   Расписание остановок висело в застекленной рамочке  рядом  с  титаном,  и
Даша успела все просчитать -  прошло  уже  полчаса  с  тех  пор,  как  поезд
тронулся (удивительное дело, стартовав практически по расписанию). Этого  же
времени хватило, чтобы убедиться: никто не вел за  ней  слежки.  Можно  было
порядка ради заподозрить  проводницу  из  аюканской  бригады,  но  на  такие
извращения не тянуло.
   Через десять минут - Краснореченская. Лучше и выдумать нечего. Собираться
пора...
   Она открыла об угол столика бутылку  "Пепси",  отхлебнула  пару  глотков,
поставила ее рядом со стаканом, положила тут же распечатанную пачку печенья,
помаду, немножко разворошила стопку  постельного  белья.  Оставалось  полное
впечатление, что  хозяйка  купе  по-прежнему  пребывает  где-то  поблизости.
Объемистая сумка стояла в ящике - и ничего в  ней  не  было,  кроме  большой
коробки из плотного картона, распиравшей сумку так, что у любого наблюдателя
оставалось впечатление серьезного багажа.
   Уставилась в окно на уныло серевший снег, покрывавший кое-где поля. Голые
березы, низкие сопки на  горизонте  -  уныло...  В  голову  почему-то  лезли
строчки из последнего шедевра покойного Кухарука:
   - В то утро бандитов гроза погибает,
   оставив жене скорбь и детям.
   Матерый бандит его жизнь обрывает
   в расцвете всех сил на рассвете.
   Угрозыск теряет орла-капитана,
   кто мог стать вполне генералом.
   Придет ли конец мафиозному клану,
   а также всему криминалу?
   Одно утешает, что улицу эту
   назвали теперь в честь героя,
   кто пал смертью храбрых нынешним летом
   в борьбе против банд под горою...
   Надо же, как впечаталось!  Увы,  Кухарук,  несмотря  на  свою  жутковатую
биографию - а может, как раз благодаря ей, - в пиитическом творчестве  своем
был неисправимым романтиком. Жди, как же. Назовут в твою честь улицу... Даже
переулок Цементный и то вряд ли переименуют...
   Она старательно вложила друг в друга два ярких полиэтиленовых  пакета,  а
уж туда спрятала сверток с кассетами - Галахов старался на  совесть,  кассет
было  до  известной  матери...  Поезд  уже  замедлял  ход,  справа  и  слева
потянулись пакгаузы с огромными  красными  надписями  НЕ  КУРИТЬ!,  грузовые
составы, какие-то мистически синие фонари, ярко горевшие вровень с рельсами.
Уже   слышно   было,   как   хрипит   станционный    репродуктор,    извещая
заинтересованных лиц насчет второго пути и трех минут стоянки.
   Даша упихала туда же шапку, накинула куртку, не застегивая,  прикрыла  за
собой дверь купе и направилась к тамбуру. Миновала три вагона,  остановилась
в  тамбуре  четвертого,  рядом  с  двумя  курившими  верзилами   и   пожилой
супружеской четой, явно намеревавшейся здесь и сойти. Вот уж  заг