ыбору  самого  герра  капо  -  заключением  в
карцер,- он махнул стеком в сторону сортира,  накрытого  огромным  кубом  из
металлической сетки  и  оттого  напоминавшего  чудовищную  мышеловку,-  либо
незамедлительным и качественным мордобоем со стороны охраны, либо общением с
нашим  обаятельным  Тузиком\-  взмах  стека  в  сторону   кавказца.-   Особо
подчеркиваю: медицинская помощь нарушителям  данных  правил  оказываться  не
будет. Опять-таки спешу напомнить: я жажду, чтобы кто-то из  вас  постарался
побыстрее нарушить правила обращения с господами капо, что даст  повод  всем
остальным убедиться в серьезности  моих  намерений.  Понятно,  на  печальном
примере нарушителя. В-четвертых. Поскольку у нас  тут  не  парк  культуры  и
отдыха, бесцельные шлянья по территории лагеря запрещаю.  В  бараки  друг  к
другу не заходить, вообще не шляться без дела, тот, кому приспичит в сортир,
обязан двигаться  к  нему  по  прямой,  которая  есть,  если  вы  не  знали,
кратчайшее расстояние меж  двумя  точками,  при  этом  громко  и  непрерывно
возглашая: "Номер такой-то следует на оправку!". Каковые правила соблюдать и
на обратном пути.  По  нарушителям,  кроме  обычных  наказаний,  кои  я  вам
подробно обрисовал, будет открываться огонь  с  вышки  -  смотря  по  вашему
поведению...- он широко улыбнулся.- А в остальном - полнейшая  свобода.  Что
вы там будете делать в бараках, меня не касается. Лишь бы только не нарушали
вышеперечисленные правила. Хоть на голове ходите, хоть трахайте друг  друга,
хоть жрите друг друга. Ясно? Ну, кто посмеет сказать,  что  я  вам  не  отец
родной?  Найдется  столь  неблагодарная  скотина?  Нет?  Я  душевно  тронут.
Возможно, вы не столь уж и пропащие скоты, какими  мне,  признаться,  упорно
представляетесь. Вижу на некоторых мордах мучительные раздумья, а на иных  -
нечто, напоминающее недоверие. Вот последнее мне категорически не  нравится.
Повторяю, мне хочется, чтобы все присутствующие вдолбили в свои тупые мозги:
это все всерьез. Хватит, повыстебывались! - впервые он  сорвался  на  визг.-
Попыжились, повыделывались, покрасовались, хозяева жизни, мать  вашу  хреном
по голове? - Он даже стиснул перила, но быстро успокоился и продолжал  почти
нормальным тоном: - Все всерьез. Были - новые русские, а стали в одночасье -
новое дерьмо. И я с вами сделаю, что мне  только  взбредет  в  голову,  если
будете выделываться поперек моих правил! - Он  повысил  голос  так,  что  на
очаровательном личике  Маргариты  мелькнула  недовольная  гримаска.-  Отошла
малина! Отошла  лафа!  Вы  теперь  никто  и  звать  вас  никак!  Сомневается
которая-то гнида? Шарфюрер, продемонстрируйте наглядный  пример  номер  два,
будьте так любезны!
   Давешний эсэсовец, тот, что подходил к проволоке,  круто  развернулся  на
каблуках и принял от коменданта пестрый пакет - по виду один из тех,  откуда
обычно доставали хлеб с ливерной колбасой. Что-то там лежало, но на сей  раз
определенно не пайки - пакет выглядел довольно легким.
   В следующую минуту  стало  ясно,  для  чего  у  подножия  трибунки  лежит
железный лист,  которого  еще  вчера  не  было.  Черномундирник  старательно
принялся высыпать на него содержимое пакета - мелькнули несколько  паспортов
в  разномастных   обложках,   кучка   запаянных   в   пластик   водительских
удостоверений, еще какие-то  корочки  разной  величины  и  разных  цветов  -
темно-красные, бордовые, синие. Туда же сыпались какие-то  печатные  бланки,
вовсе уж непонятные бумаги, яркие импортные кошельки  для  ключей  и  связки
ключей на колечках с брелоками, бумажники, квитанции, еще  какая-то  мелочь.
Не спеша,  с  расстановкой  полил  кучу  бензином  из  некрашеной  канистры,
наклонился, поднес высокий огонек хорошей зипповской зажигалки и отпрыгнул.
   Взметнулось бледноватое пламя. Лично Вадима это ничуть  не  касалось,  он
никаких документов в конторе не оставлял, но все равно неприятно передернуло
- все это и впрямь перестало смахивать на шутку, даже трижды идиотскую...
   - Каз-злы! - взревел Браток, видимо, углядев  в  полыхающей,  коробящейся
куче нечто ему принадлежавшее, кинулся туда, задев локтем Вадима...
   Ему дали пробежать ровно половину расстояния до набиравшего силу пламени.
Охранник  с  длинной  неприятной   рожей   шагнул   вперед   без   малейшего
замешательства, как-то очень уж ловко крутнул в руках "Моссберг" с  покрытым
камуфляжными  разводами  прикладом  -  и  приклад  впечатался  в  физиономию
бегущего, послышался столь мерзкий чмокающий стук, что по телу  пошла  волна
отвратительной дрожи. Вадим ощутил, как под ложечкой у  него  самого  что-то
противно екнуло, да так, что слышно, наверное, было всем остальным.
   Потом загремели выстрелы - это второй палил по людям, кинувшимся к костру
вслед за Братком, стрелял только  он  один,  остальные  остались  в  прежних
позах. Крики, оханье, люди падают, катаются по земле,  крови  не  видно,  но
крики не утихают...
   Что-то больно ожгло ногу ниже колена. Вадим, не смея шелохнуться,  скосил
глаза - рядом с грязной босой ступней лежал черный,  слегка  деформированный
шарик размером чуть поменьше теннисного.  Резинка  от  кого-то  срикошетила,
резиновыми пулями лупит, гад...
   Потом перед сломавшимся строем вновь взлетели невысокие фонтаны  земли  -
это другие палили дробью. Как ни удивительно, порядок восстановился чуть  ли
не мгновенно, выровнялась двойная шеренга, только те, кого  задели  резинки,
корчились и охали в голос перед застывшими - руки по швам -  кацетниками  да
Браток стоял на коленях, зажав руками физиономию, охая и покачиваясь.
   - Ахтунг, хефтлинги! - заорал, надсаживаясь, комендант.- Буду считать  до
трех. Кто немедленно не  заткнется,  брошу  к  херам  на  проволоку!  Айн...
цвай... драй...
   Упала мертвая тишина, даже Браток унялся,  только  огромная  рыжая  псина
жутко рычала и рвалась с поводка, недовольная, что ей  ни  в  кого  не  дали
вцепиться.  Бензин  на  железном  листе  почти  выгорел,   там   поднимались
многочисленные  дымки,  удушливо  вонявшие  горелой  синтетикой,  шипели   и
пузырились кусочки пластика, налетевший ветерок  разбрасывал  черные  хлопья
пепла вперемешку с кусками  недогоревшей  бумаги.  "Это  же  уже  не  игра,-
беззвучно взвыл Вадим,- разве может быть такая игра? Разве  можно  играть  в
такие игры с господами, хозяевами жизни, теми, кто платил деньги за услугу?"
   От страха и непонятности происходящего пересохло во рту. Все  творившееся
вокруг было столь же диким и невозможным, как если бы взбесился  собственный
"Мерседес" или хлебо-печка "Панас",  если  бы  начал  тебя  шантажировать  и
грозить побоями ксерокс на фирме...
   И тем не менее это был не сон. Это была реальность, все творилось наяву.
   Послышался надрывный женский всхлип.
   - Ну-ну? - оживился комендант.- Кто там просится на проволочку?
   Воцарилось гробовое молчание.
   -  Послышалось,-  сговорчиво  протянул  комендант.-  Акустический   обман
слуха... А вы что тут валяетесь, господа хорошие? Ну-ка в  строй,  живенько,
ножками-ножками, тут нянек нету...  Ох  вы,  мои  хорошие,  какие  вы  нынче
дисциплинированные, я из  вас  еще,  смотришь,  людей  и  сделаю...  Ахтунг!
Господа капо! В темпе гоните свою скотину  получать  пайку,  а  потом  -  по
пещерам, милые, по пещерам! Первый барак, арш!
   Оживившийся Василюк браво выкрикнул:
   - Цу бефель, repp комендант! - чуть ли не бегом преодолел отделявшее  его
от соседей по бараку расстояние,  остановился  в  трех  шагах  и  прямо-таки
пропел, поигрывая дубинкой: - На-аправоо! На месте шагом арш!
   Они сделали поворот направо - без всякой слаженности,  как  бог  на  душу
положил. Вадим одной рукой поддерживал под могучий локоть  Братка-  тот  все
еще пошатывался, чуть ли не  вся  левая  половина  лица  набухала  опухолью,
кровянившей несколькими глубокими царапинами.
   - Хальт! - рявкнул комендант.- Герр капо, прошу обратить особое  внимание
на занятия строевой подготовкой. Это, по-вашему,  есть  "направо"?  Верблюды
беременные, а не образцово-показательные заключенные! Сегодня еще сойдет, но
после обеда начинайте-ка их гонять по-настоящему...
   - Цу бефель, герр комендант!
   - Гоните за пайкой!
   - Яволь, герр комендант! Ша-агом арш! - и после минутного  замешательства
Василюка осенило: - Ногу держать!
   Должно быть, в армии он не служил отроду и потому понятия  не  имел,  как
следует командовать, чтобы шеренга шагала в ногу, но его  правильно  поняли,
от отчаяния, должно быть, и кое-как пытались исполнять требуемое. Под ржанье
двинувшегося следом охранника дошагали до ворот. Остановились по команде.
   - Вольно! - скомандовал новоявленный капо.
   Вадим  прекрасно  разглядел,  что  лицо  чернявого  интеллигента   пылает
неподдельным энтузиазмом и, можно даже сказать, восторгом. Не  похоже  было,
чтобы этот испытывал страх или отчаяние.
   "Может, там, в большом мире, какой-нибудь переворот? -  от  безнадежности
пришла Вадиму в  голову  устрашающая  догадка.-  Взяли  власть  какие-нибудь
красные,  встали-таки  проклятьем  заклейменные,  объявили  вновь  классовую
борьбу, и началось?  Грабят  награбленное  и  восстанавливают,  изволите  ли
видеть, справедливость? Должно же быть  хоть  какое-то  объяснение?  Другого
вроде бы и нет... Но ведь вчера вечером все еще было нормально?  Правда,  со
вчерашнего вечера столько воды утекло".
   - Попались, засранцы? - вывел его из  тягостного  раздумья  бодрый  вопль
тетки Эльзы.
   Она стояла по ту сторону проволоки, благоразумно отступив от нее не менее
чем на метр, передвинулась, встала напротив отверстия в воротах, куда только
и просунуть буханку хлеба - или кошке протиснуться.  Уперев  руки  в  жирные
бока, разглядывала "полосатиков" с  жадным  наслаждением.  На  поясе  у  нее
обнаружилась расстегнутая кобура с наганом - полное впечатление, настоящим.
   - Приплыли, соколы сраные? -  тянула  она,  прямо-таки  слюни  пуская  от
удовольствия.- Шо-то вы  такие  понурые,  как  будто  с  утра  толком  и  не
просрались... Что приуныли? Не нравится?
   Ворота были  хлипкие,  одно  название,-  два  квадрата  из  тонких  плах,
крест-накрест пересеченных досками еще поуже и потоньше, а все пустое  место
меж ними хоть и оплетено колючкой,  но  она,  конечно  же,  не  соединена  с
оградой. И еще не особенно внушительный железный засов снаружи. Если  дружно
напереть всем скопом...
   Судя по сузившимся глазам Синего, его посетила та же мысль. Судя по тому,
как  он  слегка  ссутулился,  пришел  к  тому  же  выводу,  что  и   Вадим,-
бессмысленно. Охрана успеет подбежать и расстрелять  из  десятка  стволов...
стоп, это что же выходит? Я совершенно серьезно допускаю, что  охрана  будет
стрелять на поражение? Любопытно, а что другое  в  этой  ситуации  прикажете
допускать,  если  в  окружающем  мире  вдруг   все   шизофренически,   жутко
перевернулось с ног на голову?
   По ту сторону валялась  немаленькая  куча  досок  и  тут  же  сколоченные
квадратом толстые  брусья  -  ага,  на  скорую  руку  мастерят  нечто  вроде
караулки, вон и ящик с гвоздями,  пила,  молотки...  Что  же  -  всерьез?  И
надолго? Господи, да что же тут творится?
   - Лови, быдла! - тетка Эльза ловко пропихнула внутрь буханку хлеба, глухо
шлепнувшуюся наземь.- А больше, извиняйте покорно, вам на завтрак  ничего  и
не полагается, не графья, перебьетесь. Ладно, знайте мою доброту...
   Рядом с буханкой плюхнулись две  консервные  банки  с  яркими  импортными
этикетками - ананасный компот и сосиски. Обе банки наглухо запечатаны.
   - А ключ? - машинально подал кто-то голос.
   - Клю-уч? - осклабилась  тетка  Эльза.-  Может,  тебе  еще  и  шампанское
прикажешь? С какавой? Не хотите, не  берите.  Другие  подхватят...  Ну,  что
стали? Шагайте!
   Синий первым вышел из строя,  подобрал  буханку,  аккуратно  сдув  землю,
рассовал по карманам банки. Поодаль кто-то громко заорал, привлекая внимание
капо и охранника,- это появился еще один незнакомый эсэсовец, подталкивавший
прикладом в спину взлохмаченного и злющего Эмиля. "Ну да, он  же  в  карцере
куковал,- подумал Вадим.- Я  и  забыл..."  Под  глазом  у  старого  приятеля
наливался немаленький синяк, руки у него были  связаны,  а  лицо  еще  более
ошарашенное, чем у остальных, уже получивших кое-какую ясность.
   Его втолкнули в ворота, так и не развязав рук, заставили встать в  строй,
и Василюк заорал:
   - Налево! Кр-ругом! Шагом  марш!  Они  двинулись  к  бараку,  старательно
пытаясь шагать в  ногу.  Навстречу  столь  же  неуклюже  маршировала  другая
бригада - две шеренги разминулись, отчего-то старательно избегая встречаться
взглядами.
   - Слушай, что тут творится? - шепотом спросил  Эмиль,  морщась,-  видимо,
запястья стянули веревкой на совесть.
   - Понятия не имею,- не поворачивая головы,  таким  же  шепотом  отозвался
Вадим.- Кто-то  умом  подвинулся...  Ты  радио,  часом,  не  слушал?  Может,
революция? Переворот?
   -  Какое  радио?  Утром  вломились  двое,  абсолютно  незнакомые,  начали
излагать новые правила. Я поинтересовался, не рехнулись ли ребятишки, тут  и
началось... Одного я успел обидеть качественно, но и меня  со  знанием  дела
вырубили...
   - Разговорчики! - взвизгнул Василюк, взмахнул дубинкой, но  промахнулся.-
Шагом марш!
   - Стоять! - послышался сзади совершенно противоположный по смыслу приказ.
   Их вприпрыжку догнал эсэсовец, придерживая правой  болтавшееся  на  плече
дулом вниз ружье. Мгновенно выдернул за шиворот  из  строя  Столоначальника,
бросил Василюку, как своему:
   - Приказано - на допрос. Гони козлов в стойло.
   И погнал Столоначальника  к  воротам,  подталкивая  кулаком  в  поясницу.
Третья бригада и женская половина заключенных в полном  составе  еще  стояли
навытяжку перед трибункой, но герр  комендант  уже  не  обращал  на  них  ни
малейшего внимания, о чем-то, полу  отвернувшись,  беседовал  с  Маргаритой.
Вадим так и не понял - то ли в самом деле  перехватил  полный  ужаса  взгляд
Ники, то ли примерещилось и она смотрела в другую сторону.
   Глава пятая. Вопросов больше, чем ответов
   Вернувшись  в  барак,  обессиленно  плюхнулись  на  нары  и  полезли   за
сигаретами. Новоявленный капо прохаживался  от  двери  до  окна  и  обратно,
украдкой  зыркая  на  столь  неожиданно  вверенных  его  попечению  узников.
Особенно часто его взгляд задерживался на Синем  и  Визире  -  взгляд,  надо
сказать, ничего приятного не обещавший. Не нужно быть титаном  мысли,  чтобы
сообразить:  неожиданно  взлетевшего  на  вершины  власти  чернявого  педика
прямо-таки распирало от желания пустить эту власть в ход немедленно,  но  он
еще не освоился со своим новым положением, и фантазия работала скверно...
   Лежать Вадим не смог - только теперь стала ощущаться тупая боль в  спине.
Остальные, обнаружилось, тоже украшены кое-где синяками, морщатся при резких
движениях, на Братка вообще жутко смотреть, опухоль достигла предела.
   - Не лезь лапами, не лезь,- сказал ему Синий.- Растревожишь только.
   - Еще и зубы ломит, бля...
   - Перетерпи.
   - Бля буду, скулу сломал...
   - Ничего подобного. У меня глаз наметанный,  знаешь  ли.  Дней  несколько
походишь в уродском виде, а через недельку опухоль сойдет...
   - Если только в чьем-то  распоряжении  имеется  пресловутая  неделька...-
бросил в пространство Василюк, постукивая себя дубинкой по ладони.
   - Нет, ну это черт знает что,- громко заявил  Борман.-  В  конце  концов,
здесь собрались люди, занимающие определенное положение и посты.
   Василюк одним движением оказался рядом и,  уперев  конец  дубинки  повыше
бровей Бормана, процедил:
   - Как насчет карцера, человек с положением? Говнецо ручками пособирать?
   Борман молчал,  зло  посапывая.  Физиономия  чернявого  вдруг  прямо-таки
осветилась в  приливе  озарения,  он  покосился  на  Синего:  коротко,  зло,
многозначительно. Тот напрягся.
   На веранде загрохотали уверенные шаги, в дверь просунулся охранник:
   - Вова, давай в темпе на инструктаж, комендант всех собирает...
   Посторонился, пропуская Василюка, с широкой улыбкой записного  весельчака
воззрился на примолкших узников:
   - Ну что, толстые? Звиздец нечаянно нагрянет, когда его совсем не  ждешь?
Х-ха!
   И удалился, нарочито погромыхивая сапогами, насвистывая нечто бравурное.
   - Реформы...- протянул Синий.- В стиле эпохи...- Достал ножик и  принялся
кроить буханку.- Как бы там ни было, а поесть треба. Силы  нам  понадобятся,
чует мое исстрадавшееся сердце...
   - Банки вскрой,- попросил Красавчик.
   - Не годится. Увидят вскрытые, догадаются, что их чем-то острьм как раз и
взрезали...
   - Да это уже несущественно,- пришло вдруг в голову  Вадиму.-  Этот  пидер
знает, что у тебя нож.
   - И точно. Ситуация осложняется... Ладно,  подай-ка  сначала  сосиски.  В
самом деле, моментально вспомнит, гнида... Орлы, у кого-нибудь есть идеи? Не
знаю, как насчет вас, но лично я этакое дерьмо на хохломском подносе в жизни
не заказывал. Разве что в нашу теплую компанию мазохист затесался... .
   - Господи, да кто ж заказывал?  -  в  сердцах  сказал  Визирь.-  Подобные
выкрутасы происходят исключительно в карцере и сугубо  по  желанию  клиента.
(Красавчик смущенно опустил глаза, хотя никто на него особо и не таращился.)
А нынешняя фантасмагория  задевает  абсолютно  всех.  Или  я  преувеличиваю,
господа?
   - Да что уж там...
   - Послушайте,- сказал Вадим.- Что, если это какой-то переворот? Я  вполне
серьезно.   Грянула,   наконец-то,    предсказанная    антикапиталистическая
революция? И обрадованный плебс ринулся мстить? Они же спят и видят, как  бы
нас раскулачить на старый манер... Что анпиловцы, что гайдаровцы, гайдаровцы
даже сильнее - красным попросту хочется, чтобы вернулись прежние времена,  а
гайдаровцам еще вдобавок невероятно обидно, что никто их советов не  слушает
и сладким пирогом не делится. Насмотрелся, учен. Последнюю сессию  областной
думы помните? Этот поганый доктор Айболит,  что  предлагал  вздуть  арендную
плату за офисы втрое, как раз не красный, а местный главный гайдаровец...
   - Рычков?
   - Он, пидарасня очкастая...
   - Ну это же несерьезно,- протянул Визирь.- Слышал я о нем краем  уха.  Из
медицины его как раз и турнули за то, что забыл салфетку в  чьем-то  животе.
Куда такому податься? Только в думу.
   - Господи, дело совершенно не в том! - огрызнулся Вадим.- Про салфетку  я
и сам знаю. И про триппер, которым он санитарку наградил.  Не  в  том  дело,
Элизбар... Вдруг и правда переворот?
   - Вечека, Вечека приласкала Колчака?
   - Что тут необычного? Выплеснулось наконец...
   - Не знаю, как насчет переворота, но документики  они  всерьез  спалили,-
вмешался Браток.- Без  балды.  Я  свои  корочки  сразу  опознал.  У  меня  и
водительское, и свидетельство на "мерсюк" были зашпандорены в золотые рамки.
На водительское пошло двадцать грамм, а на регистрационное аж сорок два...
   - И зачем тебе это понадобилось,  дит„  уродливой  экономики?  -  грустно
улыбнулся Доцент.
   - Чтоб гаишники охреневали,- простодушно пояснил Браток.- Золотыми цепями
и гайками нынче никого не удивишь.
   - Сам придумал?
   - А что я, полный чурбан? Ничего придумать не в состоянии? У меня и талон
в золото заделан, только я его дома забыл... Мои корочки горели, зуб даю,  а
золотишко так и не содрали, видел же...
   - Переворот? Ну, не  знаю...-  сказал  .Доцент.-  Лично  мне  эта  версия
кажется фантастикой дурного пошиба.
   - В ваших ученых заведениях проблемы не ощущается,- огрызнулся Вадим.
   - Ох... Признаюсь вам, Вадик, я уже давно  не  в  научном  учреждении,  а
самом что ни на есть коммерческом.  Отсюда  и  денежки  на  предосудительные
развлечения. И понимание тех самых проблем. Они стоят, вы правы. И  довольно
серьезные. Но в вашу внезапную революцию я отчего-то не верю. Не потому, что
так легче и не столь страшно, а в силу объективных причин. Не могу  поверить
в революцию, развернувшуюся таким вот  образом.  Все-таки  не  в