якому
мужику азарт, и Данил остановил  их  бесцеремонными  тычками.  Рев  могучего
дизеля вдруг утих, танк застыл на месте, и  сквозь  медленно  расплывавшееся
марево проступили нелепо дергавшиеся фигуры - они ногами вперед сползали  по
борту, зажимая лица, слепо метались, налетали на гусеницы, держась за горло,
перегибаясь  пополам,   пытались   выбраться   из   тяжелого   тумана,   уже
разлохмаченного по краям порывами ветерка...
   В ушах словно застряли тугие пробки. Данил потряс головой, будто  пытаясь
вытряхнуть воду, рявкнул своим, и они бросились в атаку под возникшее где-то
далеко зудение милицейских сирен.
   ...Когда минут через десять возле танка остановилась штатская  "Волга"  и
оттуда полез массивный, как медведь  на  дыбках,  незабываемый  подполковник
Бортко, площадь перед особняком напоминала какую-нибудь банановую республику
в ее самые суетливые времена. Семеро в кожаных куртках (один так и остался в
шлемофоне времен Отечественной) лежали лицом вниз на покореженном  асфальте,
все  еще  перхая  и  дергаясь  всем  телом,  но  старательно  держа   ладони
сцепленными на затылке  -  потому  что  при  первой  же  попытке  разомкнуть
пальчики  прилетало  под  ребра  прикладами  от  стоявших   вокруг   кольцом
"зондеркомандовцев". Кое-где меж  ребят  Данила,  усиленно  самоутверждаясь,
вклинились омоновцы  с  короткоствольными  автоматами  под  мышками.  Вокруг
суетился  милицейский  майор  без  фуражки,  пытаясь,  решительно   загрести
ситуацию в свои руки, но его команды были крайне невразумительны,  а  потому
их не спешили выполнять и милиционеры.  Вторым  кольцом  стали  разномастные
милицейские машины, третьим - цепочка  патрульных,  оттеснявшая  растущую  в
геометрической  прогрессии  толпу  зевак,  где  Данил  боковым  зрением  уже
несколько   раз   отмечал   отливающие   фиолетовым   линзы   видеокамер   и
фотоаппаратов. Судя  по  всему,  кое-кто  из  журналистов  был  предупрежден
заранее... Слава Аллаху, хоть с Дервишем не будет проблем -  парень  тертый,
едва завидев столпотворение на  площади,  подастся  к  гаражу,  маскирующему
въезд в туннель, код вызова знает...
   Данил, стараясь не дышать носом (в воздухе еще стояло  амбрэ  германского
полицейского газа, въедливого и стойкого), пошарил взглядом, нашел  Степашу,
знавшего персидского гостя в лицо, поманил и шепнул:
   - Дуй в  туннель,  там  Дервишу  пора  появиться...  Да  возьми  с  собой
кого-нибудь, ушами не хлопайте...
   С прибытием Бортко и парочки его орлов  в  цивильном  ситуация  приобрела
некую осмысленность - суетившийся майор перестал дергаться и принялся путано
докладывать,  а  омоновцы  взялись  надевать   наручники   на   "танкистов",
бесцеремонно вздергивая их на ноги.
   Бортко прошелся вдоль шеренги, словно мимо почетного караула:
   - Какие люди, какие люди... Чинарик, у тебя что, гены взыграли? Так  твой
дед фрица давил, что ж ты, его столь хамски пародируешь? О, Быча...  пушечку
в коллекцию, не было у выблядка времени пальчики стирать... Барон,  ай-яй...
Волоките-ка эту танковую роту до самоходов... А эти вот все,  что  торчат  с
импортными  "плювалками"  наперевес,  быстренько  приготовили  разрешения  и
прочие бумаги,  если  у  кого  не  будет,  разотру  по  стенке  и  заберу  к
танкистам... Пан Черский, вы б хоть фамилию сменили, а то  получается  сущее
Похабство - как на службу ни топаешь, вас  поневоле  вспоминаешь...  А?  Как
писал умученный царизмом поэт Шевченко, славных  прадедов  великих  правнуки
поганы...
   Данил хладнокровно сказал:
   - Ну, коли уж зашла речь о генеалогии, то славный путешественник  Черский
мне не прадедом приходится, а, насколько знаю, четвероюродным дедом...  А  я
ведь, между прочим, и не просил царя вашего  москальского,  чтобы  он  моего
прадеда в Сибирь ссылал.
   - Тю, хлопче! - столь же хладнокровно пожал  Бортко  скошенными  могучими
плечищами. - Щож ты потомственного хохла  упрекаешь  за  москальского  царя?
Моему диду тоже было сладко на Вкранни жити... А  мне  вот  бейся  теперь  с
вами...
   Он похлопал Данила по  боку  широченной  ладонью  -  безошибочно  угодил,
стервец, по кобуре:
   - Пидемо, хлопче, побалакаем трохи?
   Данил отошел следом за ним к крыльцу. Зевак прибывало, у танка уже  ходил
кругами какой-то  озабоченный  лейтенантик  в  общевойсковом  френчике  а-ля
бундесвер, с танками на лацканах и ореликом на фуражке.
   - Откуда они танк сперли? - спросил Данил.
   - С "Точмаша". Там  стояли  три  штуки,  Институт  Леса  собирался  их  в
пожарные бульдозеры пересобачи-вать... - Бортко уже  говорил  серьезно,  без
малейшего украинского акцента. - Вам, голубчик, не  кажется  -  в  последнее
время что-то слишком много  вокруг  вас  суеты?  Я  не  о  вас  персонально,
понятно.
   - У меня тоже такое впечатление, - печально вздохнул Данил. - В  толк  не
возьму, чем мы такую напасть заслужили...
   - Это все - шуточки на уровне первоклассников, -  кивнул  подполковник  в
сторону танка. - Самое большее  тянет  на  хулиганку,  адвокат  вытащит  или
сведет к условному.
   - А ствол?
   - А ствол они в танке  нашли,  когда  ехали.  Нажрались,  потянуло  перед
телками пофорсить... и ведь не докажешь обратного, правда?
   - Не докажешь, - сказал Данил зло.
   - А вам - сплошные нервотрепки. Пресса, ТВ, астральные  послания,  Москва
чего-то на вас взъелась со страшной силой...
   - Да ну?
   - Точно тебе говорю, -  ухмыльнулся  Бортко.  -  Генерал  только  что  из
белокаменной, так его там приглашали в кабинетики с отделкой из дуба,  поили
кофеем и толковали ласково, мол, не  мешало  бы  кое-кого  и  приструнить  с
соблюдением всех формальностей...
   - Который генерал-то?
   - Правильный генерал, дружок, правильный... Те кабинетики, как бы это  по
деликатнее, в общем-то и не начальство, да нынче так все  запутано,  что  не
знаешь, кому и услужить надлежит со всем рвением, а кого послать. И генералы
- оне разные бывают, пан Черский, один службу несет, а другой, прямо скажем,
услужает... Не углядишь вовремя - он, охальник, тебе бяку и замастырит...
   - Укорачивать охальников-то надо бы, - сказал Да нил. - Чтобы  мундир  не
позорили.
   - Так и я говорю, хлопче... Только разница большая:  со  стороны  ли  кто
попытается, или свои окоротят.
   - Главное - было бы желание, - сказал Данил.
   - Желания, хлопче, мало...
   - Резонно, - сказал Данил.
   -  Жизнь  наша,  как  говаривал  мой  ротный  старшина,  богата  нюансами
оттенков. Вовсе не обязательно  заводить  на  человека  папочку  под  жутким
названием "Уголовное дело". Можно еще и мешать, да  так  тонко,  что  ему  и
жалобы-то свои  нельзя  будет  сформулировать  четко.  Если  станет  гордыню
ломать, на жалобы размениваться...
   - Говорят, настоящий гешефт - это когда баш на баш...
   - А что, слушал плохо?
   - Да нет... - сказал Данил.
   - Скучно мне что-то стало последнее время. И  побеседовать  толком  не  с
кем. Ты-то счастливец, разговоры ведешь сплошь  интересные  и  замысловатые.
Мне завидно. Поделился бы кто товаром, хоть и подпорченным поцарапанным...
   - А дарителю такая щедрость боком не выйдет?
   - Не все же в папочку-то идет...
   - Я подумаю.
   - Только недолго, хлопче, а?
   - По рукам, - сказал Данил.
   Дипломатия была не столь уж и замысловатая. Медведь  тонко  намекал,  что
генерал Стекольщиков против Кузьмина не попрет ни за  что,  а  вот  Скаличев
способен на сюрпризы.  О  том,  что  Бортко  мечтает  схарчить  Скаличева  с
косточками, в иных милицейских  подразделениях  знали  и  служебно-розыскные
собаки. И Бортко недвусмысленно требовал Липатова.
   Данил прикинул, что он теряет и что приобретает.  Выгоды  от  дальнейшего
обладания Липатовым были, честно скажем, сомнительные - тот и в самом  деле,
похоже, был пешкой. А вот с Бортко отношения портить в  нынешней  зыбковатой
ситуации никак не следовало.
   - Ты за что меня уважаешь? - спросил Бортко, возвышаясь над ним.
   - За четкое знание пределов. И рубежей ссученности.
   - А еще?
   - За способность железно держать слово.
   - Вот то-то, - сказал подполковник значительно. - Между прочим, я тебя за
то же самое уважаю... - самую чуточку, - добавил он тут же,  явно  заботясь,
чтобы Данил не возомнил о себе чрезмерно. - А то иной  разойдется,  на  басы
берет, бульдозера танцует... Дотолковались?
   - Дотолковались, - сказал Данил.
   - Парня зачем покалечил?
   - Покалечить - это значит руку оторвать, - сказал Данил. - Или ногу. А то
и голову - в веселой неразберихе кавказских гор. Рука заживет, а  голову  не
приставишь.
   - Ну-ну... - Бортко похлопал его по плечу. - Ладно. Вон там стоит паренек
в красной куртке, он с тебя сейчас показания снимет насчет танковой атаки на
недвижимое имущество - и гуляйте себе, пан  Черский,  да  не  забывайте  про
уговор...
   ...Ирадж Казеран, выполнявший при иранских партнерах Кузьмича примерно те
же функции, что и Данил здесь, мало  походил  на  классического  "восточного
человека", каким его представляют никогда не бывавшие южнее Каспия люди.  Он
не носил буйной черной боро-дищи, да и волосы были скорее каштановые,  глаза
серые, а нос - отнюдь не орлиный. На Востоке, между прочим,  не  редкость  и
голубоглазые блондины, виной  всему  и  древний  генотип  времен  Александра
Македонского и Рустама,  и  сотни  тысяч  пленников  с  севера,  разбавившие
туранскую кровь славянской... В обычном  европейском  костюме  Ирадж  вполне
сошел бы и за русака-мешанца.
   Данил не спешил, как и полагалось по восточному этикету, терпеливо  ждал,
когда гость допьет чай и попробует всего понемногу. Угадав момент неуловимой
перемены атмосферы в сторону дела, спросил:
   - Почему не сообщил? Встретили бы...
   - Так решили, - кратко ответил Ирадж. - Со старшими спорить не принято. Я
летел с тремя пересадками, хвоста не было, ручаюсь. Вас пробовали обижать?
   - Мелкие споры, - сказал Данил. - Справимся, тебя это не должно удивлять.
   - Кого удивит невооруженный танк на улице? - пожал плечами Ирадж. - У нас
порой бывает и  серьезнее...  Ты  был,  знаешь.  Правда,  у  нас  давно  уже
спокойно, а о вас заносят от  соседей  довольно  жуткие  россказни,  у  дяди
Маш-Касема руки подрагивали, когда держал надо  мной  Коран...  (У  набожных
иранцев принято,  отправляясь  в  дальнюю  дорогу,  проходить  под  Кораном,
который над ними держит кто-нибудь из родственников.  -  Прим.  ред.)  -  он
мгновенно убрал улыбку. - Меня к вам поспал доктор Мортазави.  Считает,  вам
нужно знать. Соглашение подписано вчера.  Я  привез  все  нужные  документы,
можете поставлять электронику хоть завтра. Нужны дополнительные переговоры?
   - Нет, - сказал Данил. - Шефа сейчас нет в России, но  все  подготовлено.
Завтра утречком пойдем к Розовскому, вручишь ему грамотку...
   - Грамотку?
   - Документы, - сказал Данил. -  Идиома...  Но  ты  ведь  не  из-за  этого
прилетел? Можно было и обычным путем...
   - Конечно. У тебя можно говорить... надежно?
   - Разумеется, - кивнул Данил. - В твою честь дополнительно проверили...
   - Люди  из  вашего  посольства  в  Тегеране  распространили  в  очередном
пресс-релизе  материал,  где  вашу   корпорацию   однозначно   связывают   с
организованной  преступностью.  Особый  акцент  сделан  на  вашей  связи   с
поставщиками наркотиков. Коварство  очень  тонкое:  ты  знаешь,  как  у  нас
относятся к наркотикам и как борются с их поставщиками...
   - Да уж, - сказал Данил.
   Причастных к наркотикам в Иране без особых нежностей вздергивали. А то  и
отпускали на волю с недочетом конечностей.
   - Две или три газеты это уже подхватили. Наши  люди  не  установили  еще,
произошло ли это естественным образом, или  журналисты  получили  деньги.  В
любом случае,  вам  создают  имидж  предельно  мафиозной  структуры.  Доктор
Мортазави  обеспокоен.  Могут  возникнуть  сложности...  Вы  наблюдаете   за
конкурентами?
   - Наблюдаем, конечно, - сказал Данил. - Главные сражения уже отшумели, не
стали бы конкуренты пакостить таким образом, да и возможностей у них не было
бы... Посольство - это серьезно.
   - Это серьезно, - согласился Ирадж. - Если скандал наберет  обороты,  это
будет означать задержку с поставками... от вас, а то  и  вообще.  Ведь  ваши
конкуренты, потеряв контракт, производства не развертывали?
   - Нет, насколько нам известно, - сказал Данил.
   -  Доктор  Мортазави,  посовещавшись  с  компаньонами,  считает:   версий
существуют две. Либо  известная  тебе  разведка  пытается  все-таки  сорвать
поставки, либо у вас здесь начались неприятности,  хоть  и  не  связанные  с
нашими делами, но опять-таки способные задержать поставки...
   - А вы не думали, что существует гибрид обеих версий?
   - У вас есть данные?
   - Нет.
   - У нас тоже, - сказал Ирадж. - Значит, у вас серьезные неприятности?
   - Я бы их серьезными не назвал, - сказал Данил. - Скорее хлопотливые, - и
для верности повторил по-английски, подобрав подходящий  эквивалент.  -  Нам
причинили некоторые неудобства, но я не думаю, что поставки сорвутся...  Кто
в посольстве пустил эту утку?
   - Подожди пару дней, - сказал  Ирадж.  -  Скоро  придет...  посылка.  Там
микропленка, все материалы, какими мы располагаем. Я не рискнул везти  ее  с
собой, можно было, как у вас говорят... спалить и себя, и вас.
   - Понятно...  То,  что  ты  видел  -  пустяки.  Идиотские  шуточки  дурно
воспитанных юнцов. Ты у нас не впервые, должен разбираться.
   - Я разбираюсь, - кивнул Ирадж. - Смею думать... - встал  и  прошелся  по
кабинету. Выглянул в окно.
   Танк давно уже  укатил  под  управлением  того  лейтенанта,  но  рубчатые
полосы,  следы   распоровших   асфальт   траков,   создавали   первоклассное
абстрактное полотно. Внизу  позвякивало  железо,  вполголоса  переругивались
рабочие, заменявшие кусок поврежденной ограды.
   - Меня все это беспокоит даже больше, чем  доктора  Мортазави,  -  сказал
Ирадж, садясь. - Я профессионал. Возможно, для тебя при  неудаче  все  будет
обстоять успешнее, но я... Меня не будет. Понимай, как хочешь. Любой вариант
одинаково плох... Я в свое  время  поверил  именно  вам  и  приложил  немало
усилий, отстаивая свою точку зрения. Простой менеджер мог бы уйти мирно,  но
я не менеджер, я - секьюрити...
   - Хочешь поговорить с Розовским?
   - Извини, нет. Мне кажется, дело находится в таком положении,  когда  все
зависит не от высокопоставленных менеджеров, а от людей  нашего...  калибра?
Покроя?
   - Пошиба?
   - Пошиба,  да,  -  кивнул  Ирадж.  -  Прекрасно  понимаю,  ты  не  вправе
раскрывать секреты, да и говорить серьезно, пока  не  пришли  материалы,  не
стоит... Я только хочу, чтобы ты понял: мне очень тяжело. Мы с тобой  хорошо
поработали, и мне казалось, неплохо понимаем друг друга...
   Данил обошел стол и положил ему руку на плечо:
   - Я тебе обещаю: все будет нормально. Есть сложности, есть, не скрою,  но
тут, высокопарно выражаясь, на карту  поставлена  наша  честь,  -  он  криво
усмехнулся. - А то и жизнь... Мне тоже  не  хочется,  чтобы  меня  вдруг  не
стало... - помолчал. - Этот поганый  пресс-релиз  опирается  на  официальное
мнение каких-то наших ведомств?
   - Нет, пожалуй...  все  сформулировано  несколько  туманно,  но  выражено
достаточно ясно, чтобы не осталось двусмысленности.
   Данил зло подумал: "Мать твою так, майор, если уж ты убивал в свое  время
мусульман, то обязан и помочь одному-единственному мусульманину, потому  что
он хороший парень, а на карту и в самом деле поставлена не одна честь..."
   - Сделаем так... - начал он, но,  услышав  мягкое  курлыканье  городского
телефона, снял трубку.
   - Господин Черский? - раздался  спокойный  мужской  голос.  -  Это  некто
Гордеев вас беспокоит. Не могли бы вы подскочить? К харчевне? Желательно бы,
не оттягивая...

   Глава двадцать вторая
   О пользе Африки для сибирской истории
   "Гордеевым" для посвященных в  данный  момент  был  Фрол,  а  "харчевней"
именовалось одно из его пристанищ в центре города, домик из желтого  кирпича
в виде плоской коробочки  с  кубической  надстроечкой.  В  надстроечке  были
задернутые занавесками окна, а одна стена "коробки" - целиком стеклянная.  С
год назад тут еще обитала студенческая столовая (о чем и до сих пор  гласили
укрепленные над входом высоченные  буквы  с  давно  отключенными  неоновыми,
фигурно гнутыми трубочками). Потом половину  столовой  отвели  под  магазин,
торговавший подержанными японскими машинами. Еще через пару месяцев  куда-то
испарились  и  половинка  столовой,  и  автомагазин,  а  на   освободившееся
пространство после наведения должного макияжа въехал салон импортной  мебели
с простым  и  доходчивым  названием  "Орхидея".  В  эпоху  увлечения  самыми
неожиданными названиями, гармонировавшими с профилем фирмы не более,  нежели
французская комбинашка с бегемотом, в этом не было ничего странного, все так
живут... Бывает и хуже. Метрах в пятидесяти  от  последней  квартиры  Данила
красовался коммерческий киоск  под  гордой  вывеской  "Вакханалий".  Хозяин,
парнишечка лет двадцати, оказавшийся рядом при установке  павильона,  честно
объяснил лениво задавшему вопрос  Данилу:  что  такое  "вакханалий",  он  не
знает, но слово красивое, слышал где-то, вот и понравилось...
   Мебельное заведение, конечно, стояло на пару порядков выше "вакханалиев".
Рекламные щиты у входа были  исполнены  на  общеевропейском  уровне,  внутри
красиво расставлена умопомрачительная мебель,  девочки-продавщицы  упакованы
соответственно.  Даже  охранник,  мгновенно  вычисленный  Данилом,  был   не
мордатый дебил в камуфляже вроде архангела из  "Лунной  долины",  где  Данил
иногда покупал печенье, - тот сверлил покупателей бдительным  взглядом  так,
что поневоле пропадала всякая охота приближаться к прилавкам...
   Парень в сером костюме и темно-вишневом галстуке в горошек приблизился  к
нему мягким кошачьим шагом - вроде бы не спеша, а  на  деле  в  три  секунды
оказавшись рядом, слегка склонил голову:
   - Вас ждут. Прошу туда.
   Данил прошел к светло-коричневой  двери  без  таблички  в  глубине  зала,
потянул ее на себя. За дверью...
   Он мгновенно справился с собой, так что сторонний наблюдатель  ничего  не
заметил  бы.  Но  оформлено  было  мастерски  прямо  против  двери  укреплен
огромный,  во  всю  стену  фотоснимок.  Верзила  в   камуфляже,   в   полный
человеческий  рост,  целится  в  вошедшего  из  короткого  автомата,  фон  -
полутемный, уходящий вдаль коридор. Иллюзия  живого  стража  великолепная  -
многоцветная печать, кажется, даже объемная...
   Настоящий коридор под неожиданным углом сворачивал влево, вел  на  второй
этаж. На площадке стояли два крепыша при галстуках и глазели  на  него  чуть
разочарованно.
   - Развлекаетесь? - спросил он, поднимаясь к ним. Один пожал плечами:
   - На подрасстроенные нервишки  действует...  Наработочка,  между  прочим,
британская, там же и опробованная. Господин Гордеев вас ждет, прошу.
   Еще  одна  светло-коричневая   дверь,   еще   один   добрый   молодец   с
продолговатой, матово отблескивающей рацией в руке. Данил усмехнулся - рация
была не рация, а раскладной автомат-крошка из арсенала  спецслужб,  впрочем,
не зря говорится: кто что охраняет, тот то  и  имеет...  Точнее  -  кто  что
мастерит...
   В свое время, когда Данил еще не  ушел  из  Конторы,  среди  посвященного
народа широко  распространилась  одна  фантасмагорическая,  но  невыдуманная
история,  анекдот  времен  поздней  перестройки.  Бдительные  патрульные  из
экипажа   вытрезвительской   машины   повяза-яи   пьяненького    пролетария,
пытавшегося раздобыть Деньжат на продолжение веселья путем  продажи  некоего
загадочного    агрегата,     больше     всего     напоминавшего     солидный
рюкзак-параллелепипед,  к   которому   толстым   резиновым   проводом   была
примастрячена  загадочная  фиговина,  напоминавшая  то  ли  флейту,  то   ли
подзорную трубу в шикарном исполнении (дело было в одном старом промышленном