а  вновь  станет
пусто. Набрал номер.
   -  Приемная  аналитического  отдела,  -  послышался  казенно-сухой  голос
Митрадоры.
   - Это прораб Степанко, - сказал Данил. Голос верной  сподвижницы  остался
столь же бездушным:
   - Вам, товарищ Степанко, в конторе появляться совершенно незачем.  Запись
в  трудовой  книжке   можете   оспорить   в   суде   согласно   действующему
законодательству.
   Молодец бабка, подумал Данил. Значит, они уже в конторе. Началось.
   - А что там слышно под деревьями?
   - Шумят постоянно, - ее голос отдалился, словно обращалась  к  кому-то  в
приемной. -  Опять  этот  алкаш,  никак  не  поймет,  что  тут  ему  не  при
социализме... Товарищ полковник, вы  на  меня  зря  так  глазами  сверкаете,
хотите, послушайте сами, если он еще трубку  не  бросил...  Данил  аккуратно
повесил трубку и быстро направился к выходу.

   Глава двадцать седьмая
   Беседы напоследок
   Фирмочка "Ясень", именовавшаяся на жаргоне посвященных  "под  деревьями",
размещалась, подобно многим собратьям,  в  подвале,  выходящем  на  одну  из
главных  улиц.  Как  водится,  пристроили  лестницу,  оснастили   уродливыми
перилами, обложили  фасадик  плитками  под  мрамор,  присобачили  вывеску  -
получилась вполне приличная по нынешним временам контора.  По  документам  с
Данилом ее никак нельзя было  связать,  а  занималась  она  главным  образом
мелкооптовой торговлей чем попало, от бананов до колготок - и, как  положено
фирмам-крошкам, исправно платила  дань  местному  бомбардиру  Куте  (который
помер бы со страху, узнав, с кого на самом деле ежемесячно  сшибает  налог).
Прибыль кое-какая  исправно  капала  -  потому  что  девять  из  одиннадцати
трудившихся в фирме свято полагали ее настоящей и пахали соответственно.
   Данил спустился в подвал. Никто не обратил на  него  внимания  -  клиенты
толпились у прилавка-витрины - прошел  направо,  в  незаметный  проходик  за
грудой картонных коробок, мимо крохотной комнатушки, где  зарылась  в  ворох
бумаг  девочка  с  накрашенной  недовольной   мордашкой.   В   самом   конце
обнаружилась дверь. Прежде чем войти,  Данил  повернул  черный  выключатель,
красовавшийся на бетонной стене вроде бы в качестве  украшения,  оставшегося
от прежних владельцев, ни к чему на первый взгляд не подсоединенный.
   В столь же крохотной, как первая, клетушке сидели двое - усатый  охранник
в дешевом камуфляже и человек лет сорока, являвший воочию  образ,  осмеянный
десятками кинокомедии - типичный советский бухгалтер в уродливых  очечках  и
помятом отечественном костюме, разве что черных нарукавников не хватало  для
комплекта (Данил их запретил в свое время, сочтя дешевым перебором), сутулый
и невероятно растяпистый на вид. Штирлиц эпохи неразвитого капитализма...
   - Здорово, орлы, - сказал Данил, достал из  ящика  зрелый  банан  и  стал
распеленывать. - Как коммерция? Как наезды?
   -  Кутя,  сволочь,  поднял  процент,  -  сказал  "бухгалтер".  -  Никакой
утонченности в человеке, одна ненасытная хавалка. Хлопнуть его, что ли?
   - Ну, не надо нарушать экологическое равновесие в околотке, -  отмахнулся
Данил. - Пусть себе играется...
   - Да ясно. Шучу от скуки.
   - Стареешь, капитан, - сказал Данил. - Помню я твои шуточки в  Камдешском
ущелье, там они веселее были...
   -  Это  когда  вы  фальшивую  китайскую  границу  соорудили?  -  оживился
"охранник".
   - Да нет, границу делали южнее, - сказал Данил. - А в ущелье этот деятель
посадил пакистанского шпиончика на гранату с  выдернутой  чекой  так,  чтобы
прижимал, паразит, задницей скобу.
   - А этого  он  мне  не  рассказывал,  -  обиженно  кивнул  "охранник"  на
"бухгалтера". - И что?
   - А ничего, - сказал Данил ностальгически. - Три часа  просидел  в  самой
неудобной  позе,  жить-то  хотелось...  Потом  мьшщы   устали,   задница   и
соскользнула. А может, граната вывернулась.  Главное,  был  пакистанец  -  и
нету.
   - Садисты, - сказал "охранник". - Все поколение у вас  такое.  Мы,  когда
сцапали в Вендорах литовскую сучку с  немецкой  снайперкой,  пальцем  ее  не
тронули - казак  баб  не  забижает.  В  окно  выкинули,  и  только  -  пущай
полетает...
   - А этаж-то какой был? - поинтересовался Данил.
   - Девятый вроде. Помню, что шибко нечетный... Данил  показал  глазами  на
потолок:
   - Там а?
   - Да уж давно.
   - Ну ладно, - сказал он. - Прибыль в этом месяце есть? Молодцы. Выписываю
премию. Быть сегодня в Двадцать два ноль-ноль на углу Парковой  и  Гагарина.
Со стволами. Будет вам развлечение, чтобы от безделья на бедного Кутю  зубом
не цыкали... Открывай лестницу.
   "Охранник" подошел к стене и  сильно  потянул  за  черный  кованый  крюк,
служивший  вешалкой.  Плита   из   прессованных   опилок,   обитая   красным
кожзаменителем под цвет остальных стен, поехала на роликах в сторону, открыв
узенькую металлическую лесенку, уходившую куда-то вверх. Данил  поднялся  по
ней, нажал кнопку в потолке.
   Примерно через минуту поднялся люк.  Он  уперся  руками  в  края,  рывком
бросил тело вверх - и оказался в однокомнатной  квартире  на  первом  этаже,
расположенной как раз над фирмочкой. Ростислав, как всегда, подошел с  самой
неожиданной стороны, пряча пистолет. Рядом с люком лежал скатанный в  трубку
ковер.
   -  Вылезай  уж,  нелегал,  -  сказал  столичный  гость.  -  Ты  ведь   на
нелегальном, как я понял?
   - Это с какой стороны смотреть, - ответил Данил, отряхивая колени. - Есть
у меня самый взаправдашний польский паспорт, где я  хоть  и  Черский,  но  -
Дариуш...
   - Сколько стоил?
   - Пять.
   - Что-то дешево...
   - Так по знакомству,  -  признался  Данил.  -  К  тому  же  прапрадедушка
кандалами гремел во имя вольности и неподлеглости...
   - Где он у тебя гремел-то? В губернской управе?
   - Вообще-то там, - сказал Данил. - До восьмого  класса  дослужился,  один
орденок в петлице, второй на шее... Но это уже детали. Сослать-то сослали.
   - И поможет тебе этот паспорт?
   - Как зайцу "Гербалайф".
   - Вот то-то. Держи, - Ростислав подал  ему  красную  книжечку.  -  Здесь,
конечно, и это тебе не поможет, поскольку ловят не  документ,  а  конкретную
физиономию, но в прилегающих областях  можешь  помахать  при  необходимости.
Разрешено. Но если запорешься, милый, никто тебя знать не знает, мало ли кто
может свою фотографию приклеить "Моментом" на чистые  корочки  да  заполнить
коряво на свои данные...
   - Ого... - Данил, не раскрывая удостоверения, прочитал про себя не  столь
уж короткую, тисненую золотом надпись, сопровождавшуюся двуглавым орлом. - В
провинции, конечно, навытяжку встанут...  -  раскрыл  корочки.  -  Вальяжная
подпись стала у бывшего сослуживца, гляжу... Соответствующая.  Интересно,  а
он сам-то знает?
   -  Тебе  совершенно  незачем  гадать,  кто  и  сколько  знает,  -  сказал
Ростислав. - Твоя задача - чисто и аккуратно взять  клад.  И  доставить  все
пятьдесят... или там сорок пять ящиков сюда.  Под  "блицы"  и  объективы.  И
крайне  желательно,  просто  жизненно  необходимо,  чтобы  к  ним   в   виде
словоохотливого  экскурсовода  был  присовокуплен  Логун.  Клад  без  Логуна
значительно теряет в цене. Значительно... Понял?
   - Любопытное совпадение, - усмехнулся Данил. - Глаголев пару часов  назад
мне предлагал ту же самую прогулочку. Сулился даже подослать пару вертушек с
десантом, и навязал своего мальчика в напарники.
   Ростислав достал красивую авторучку, синюю с золотом:
   - Как говаривал почтальон Печкин, я принес посылку для вашего мальчика...
Не бойся, не циан. Но вырубает хорошо. На часок.
   - Значит, не осталось никаких неясностей... - протянул Данил.
   - Какие тут могут быть неясности? Все пятьдесят... или сорок пять  ящиков
должны попасть не в кабинеты глаголевского ведомства, а сюда, в  этот  милый
старинный город. И принести их должен  в  клювике  ты.  Это  великолепнейшим
образом укладывается в простую и  ясную  картину  происшедшего:  героическая
частная  охрана  честнейшей   фирмы,   видного   члена   Гильдии,   приложив
титанические усилия,  но  ни  разу  не  нарушив  законов,  возвратила  нации
бесценные сокровища, которые  шайка  коррумпированных  политиканов  пыталась
контрабандно  вывезти  за  рубеж  для  финансирования   своей   предвыборной
кампании. Глаголевские дружки, если клад попадет к ним, будут играть  ту  же
мелодию по той же партитуре, но они будут преследовать свои цели, вести свои
торги и шахматные партии. Стратегические наши цели совпадают, но  в  тактике
расходимся чуть ли не в каждом пункте... Никто не одалживает  своих  козырей
попользоваться, если может выиграть с их помощью сам, и немало. -  Ростислав
невесело улыбнулся. - В скверном романе я бы тебе угрожал ржавым  кольтом  с
кривым дулом. И пугал, что в случае  неудачи  тебя  за  каждым  углом  будут
поджидать хмурые снайперы. Глупости, конечно...  Просто  тебе  некуда  будет
податься, если завалишь дело. Разве что на историческую родину,  корпеть  на
скромную ренту... Если тебе не удастся взять клад, или он уйдет к Глаголеву,
фирму из ее нынешних неприятностей вытащить  вообще-то  удастся,  но  вы  из
баронов превратитесь в мелких лавочников, и это  еще  не  самое  скверное  -
здесь, как я понимаю, есть немало народу, который боялся вас сильненьких, но
на слабых обязательно постарается выместить все обиды...
   - Сам знаю, - угрюмо сказал Данил.
   - Я тебе не могу помочь людьми. Большая группа непременно обратит на себя
внимание, ты же профессионал, прекрасно понимаешь...
   - Да понимаю, чего там...
   - Единственное, что мы сможем сделать - обставим так, чтобы Кучин не смог
перебросить туда дополнительные части. Которые, скажем,  срочно  потребуются
где-то еще... У него там не больше батальона...
   - Я знаю.
   - Тем лучше. Причем тамошние власти, учти, в игру не посвящены.  Конечно,
у местного управления ФКГЗ есть и люди, и техника, но немного...
   - Больше всего меня беспокоит вертолет,  -  сказал  Данил.  -  На  каждой
стежке посты не поставишь, группы у них  распылены,  постараюсь  обойти.  Но
вертолет - это уже опаснее.  Ты  с  такой  техникой  дела  не  имел,  а  мне
случалось. Засекает, сволочь, даже одиноких пешеходов.
   - Милок, ну нет у меня  ни  "Стингера",  ни  "Стрелы",  -  развел  руками
Ростислав. - И вообще, если бы признали более целесообразным направить  туда
парочку взводов, я бы к тебе в  гости  не  прилетал...  Играть  придется  по
тексту пьесы, без отсебятины.
   - Сколько у меня времени?
   - Мы не знаем, когда они закончат  копать...  А  тебе  еще  нужно  оттуда
выбираться... Журналистскую банду я, конечно,  привезу  заранее,  дня  через
три. Замотивировано все убедительно. Большинство из писак не ангажированные,
так  гораздо  лучше  -  неподдельные  эмоции  и  детская  непосредственность
гарантированы. Интеллигента лучше всего  не  покупать,  а  оставить  у  него
сладостное убеждение, будто он прикоснулся  к  тайнам  и  причастен  к  ходу
Истории...
   - Интересно, чем ты их заманил?
   - Неким платиновым прииском, обнаружившимся в тайге  под  самым  носом  у
властей, - самым невинным тоном сказал  Ростислав.  -  Материал  богатейший.
Тайный рудник в сибирских дебрях,  таинственный  налет  под  покровом  ночи,
автоматы с глушителями, мафия, о которой все слышали, но  которой  никто  не
видел, завлекательные  пейзажи  сибирской  Швейцарии  -  это  для  парней  с
видеокамерами,  милицейский  генерал  с  усталым  взглядом  и   благородными
сединами... а самое главное - ни единого гаврика, взятого с поличным,  то-то
простору для версий и домыслов... Если они тут  не  просидят  неделю,  готов
слопать тысячу баксов однодолларовыми купюрами.  Хочешь  посмотреть  список?
Один звезды, патрон решил не мелочиться. И если  в  разгар  этой  суходрочки
вдруг появишься ты с пятьюдесятью... или сорока  пятью  ящиками,  импрессион
будет еще почище, чем если бы мумия  Ульяныча  вдруг  продрала  глазыньки  и
попросила водочки...
   Данил мрачно усмехнулся:
   - А можно, я буду королевским жестом расшвыривать в толпу золото?
   - Пару пригоршней, не больше, - серьезно сказал Ростислав. - Да и  то  не
раньше, чем заметишь, что камеры включены. И золото заранее  отбери,  зубной
пастой почисть, чтоб  блистало...  Не  надо  такой  похоронной  физиогномии,
майор. Никто тебя палкой не загонял за карточный стол...
   - А я и не скулю, - сказал Данил, глядя в стену.
   - Вот и отлично. А чтобы ты себя смертником не ощущал, дам  я  тебе  один
контакт, и если тебе его не хватит, не знаю уж чем и угодить...
   ...Это был частный питомничек, разводивший кавказских овчарок -  товар  в
последние годы очень ходкий, незалежные украинцы даже заложили кучу  "ферм",
работавших исключительно  на  экспорт,  в  Турцию.  Турки  отчего-то  питали
стойкое пристрастие к лохматым волкодавам.
   Слева тянулись зарешеченные клетки,  откуда  грозно  рыкали  разномастные
псины с теленка размером. Один такой, черно-серый,  разгуливал  на  свободе,
величаво обходя копошившихся на бетонированной  площадке  щенков.  Данила  с
сопровождающим он окинул издали нехорошим  взглядом  янтарно-желтых  глаз  и
пошел  следом  в  отдалении,  бесшумно  переставляя  лапы.  Данил  особо  не
беспокоился (кавказец в противоположность сложенным  о  нем  байкам  зря  не
брешет и не бросается, умеет прокачивать ситуацию и как раз в тот миг, когда
это необходимо, делает прыжок), но все равно спине было  чуточку  неприятно.
Он, правда, ни разу не оглянулся, для чего потребовалось  некоторое  насилие
над собой.
   - Порядок, - успокоил сопровождающий. - Дело знает, зря не будет...
   Данил присмотрелся к вольерам -  примерно  к  половине  дверей  подходили
совершенно непонятного назначения провода. Ага, вот и коробочки...
   - Именно, - сказал парень, перехватив его  взгляд.  -  Как  в  штатовских
тюрьмах. Жмешь кнопочку, отпираются замки -  и  вылетает  орава,  в  которой
любая штурмовая группа завязнет...
   Последний раз, когда Данил его  видел  (в  несущемся  по  бездорожью  под
пулеметным огнем "Мерседесе") он был одет, как лондонский денди.  Сейчас  на
нем красовалась вытертая до белизны вохровская форма с кубарями в петлицах и
скрещенными винтовочками, но ряженым тем не менее он ухитрялся не выглядеть.
   От кирпичного домика несло чуть подгоревшим супом. Данил вошел  вслед  за
парнем. Справа, за дверным проемом без двери, на покрывавшем четыре  газовых
плиты стальном листе булькало варево  в  огромных  кастрюлях,  и  толстенная
бабища в грязном халате лениво бродила вокруг  с  огромной  поварешкой.  Под
столом рыжий щенок неуклюже ворочал сырую  кость  с  него  самого  размером,
неумело обрывая лоскутья мяса.
   Слева, за дверью, оказалась  типичная  для  такого  заведения  комната  -
продавленный диван, выцветший календарь на стене, обшарпанный стол, покрытый
стеклом, там и сям валяются ошейники. Парень вышел, и вскоре появился Фрол -
в вохровской же форме, только поновее, офицерских  сапогах  и  нахлобученной
набекрень форменной фуражке.
   - Видел бы Батенька, ревнитель устоев... -  хмыкнул  он,  пожимая  Данилу
руку. - Воплей было б дотемна... Форма?!
   - Как он, кстати?
   - Помер к вечеру, согласно расчетам...  А  я  сижу  тут,  весь  в  песьей
шерсти... Не сказал бы, что особо  скверно,  однако  когда  вокруг  творятся
непонятные вещи, лучше отсидеться пару дней  в  тихой  хатке,  пока  ребятки
носятся  по  городу,  агентуру  тревожат...  Ты  тоже,  как  я  понимаю,  на
нелегалке? Видел в окно твою тачку, "Антилопу-Гну". - Значит, вы ничего  еще
не знаете?
   - Кое-что, тихо сказал Фрол. - Кто-то  из  унтеров  захотел  одним  махом
скакнуть в господа офицеры, это азбука.
   -  Это  Принц,  -  сказал  Данил.  И  встретил  спокойно  убойный  взгляд
сузившихся серых глаз.
   - Уверен? За такие заявки шкурой отвечают... Данил  усмехнулся,  полез  в
карман и вытащил крошечный диктофончик:
   - Одну кассетку я презентовал Ведмедю, только у меня в кармане еще и  эта
машинка лежала...
   Фрол долго слушал,  заткнув  левое  ухо  безымянным  пальцем,  полузакрыв
глаза. Когда запись кончилась, положил "Сони" на стол и улыбнулся. На  месте
Принца  Данил  после  такой  улыбки  чувствовал  бы  себя  спокойно  лишь  в
Антарктиде, не ближе.
   - Беда с этими звучными кликухамн, - сказав Фрол совершенно безмятежно. -
Злой рок какой-то, что ли? Как назовут парнишечку Князем  или  Графом,  рано
или поздно жди от него хлопот и выкрутасов с половецкими плясками. Был такой
Лорд, так беспокойства от него  пришлось  столько,  что  до  сих  пор  байки
рассказывают...  Ну,  Принц,  тихоня...  В  короли  захотел?  Беда  с  этими
принцами, вечно у  них  задница  свербит,  о  престол  потереться  жаждет...
Благодарю, майор. Умеешь ты работать, что ни говори. Интересно, сколько тебе
Ванька платит?
   - Мне хватает.
   - Да ладно, я ж не переманиваю... Комиссия, говоришь, уже летит?
   - Боюсь, уже прилетела, - сказал Данил.
   - Эх,  майор,  плохо  мы  осваиваем  опыт  предшествующего  исторического
периода. В семьдесят  девятом  летела  одна  такая  комиссия  на  севера,  к
приискам, так "Тушка" взяла и упала.  Хоронили  их  здесь,  в  Шантарске,  я
помню. Восемь человек, все при погонах, а одному замазали на фото и  погоны,
и петлицы, но и без того ясно по физиономии, что - генерал...
   - Ну, такие штучки сходили с рук только предшественникам, - пожал плечами
Данил. - У них свои система и порядок, десять кланов меж собой не  грызлись,
а пресса в наморднике сидела, и депутаты слюной не брызгались.
   Вот то-то и оно. Поневоле позавидуешь. Одно неудобство: при  той  системе
мы с тобой были шестерками.
   - Получается второе неудобство,  -  сказал  Данил.  -  Корону-то  и  дело
отстаивать приходится.
   - А что поделаешь? Ну, придется созывать заседание Политбюро.  И  ставить
вопрос  об  антипартийном  поведении  иных  волюнтаристов...  с  дворянскими
кличками, - Фрол мечтательно усмехнулся. - Сейчас бы поднять в  седла  дикую
дивизию... но нельзя. Во-первых, Принц теперь сидит за семью  запорами,  как
Кощеева смерть.  Во-вторых,  при  наличии  в  городе  этой  сучьей  комиссии
деликатнее треба. Будешь на толковище?
   - Нет, - сказал Данил. - Я нынче же вечером уезжаю.
   - Далеко?
   - В соседнюю область.
   - Ах, в Байкальск... - Фрол смотрел с  хитроватым  прищуром.  -  Я  и  не
подумал  сначала...  Будете  играть  вокруг  монгольского  жмурика,  могилки
осквернять?
   - Так вы знали?
   - Ох ты боже мой, - сказал Фрол. - Майор, ты  ж  умный.  Вокруг  таежного
золотишка подняли такую  волну,  что  через  недельку  знали  бы  и  красные
следопыты, да вот штука, разогнали пионерию... Слышал достаточно. Только  не
люблю я вмешиваться в такие дела, где выгода сомнительна,  а  суетня  вокруг
переходит все границы, и  каждый  третий  из  органов,  а  каждый  второй  -
политик. Это ж все равно, что  пытаться  трахнуть  Мерилин  Монро  прямо  на
приеме, где два десятка глоток комментируют, а еще две дюжины тебя за  штаны
стащить пытаются, чтобы самим залезть... Нет, я и без таких брейков на жизнь
не жалуюсь. Конечно, вольному воля, если  тебе  без  этого  нельзя,  тут  уж
ничего не попишешь и  не  отсоветуешь.  Тебе  удастся  притопить  эту  сучью
компанию, если сгребешь рыжевье в мешок?
   - Не просто притопить, - сказал  Данил.  -  Там  и  пузырей  на  воде  не
будет...
   - Чем помочь? Людьми?
   - Я сейчас никому и не верю, - сказал Данил. - Обойдусь  тем,  что  есть.
Вот разве что... Пулемет найдется?
   - Может, тебе пушку? - усмехнулся Фрол.  -  Двадцать  три  миллиметра,  с
истребителя, лупит, зараза, так, что от гашетки оторваться не можешь... Я ее
вообще-то обещал Гусейну,  но  если  тебе  нужно...  Габариты,  в  принципе,
портативные, в "Уазик" присобачить можно.
   - Не стоит, - сказал Данил. - Это ж возни с лафетом, да и не умею я с ней
обращаться... Мне пулемет нужен. Обычный ручняк.
   - Когда?
   - Вчера. Или - через пару часов.
   - По