ы, самый загадочный сотоварищ по
вагону  -  мужичонка  самого  невыразительного,  где-то  простоватого  вида,
рыжеватый и конопатый. С такой физиономией и простеньким костюмом  ему  было
самое место во втором классе, но, видимо, в деньгах не стеснен. Загадочности
ему придавал в первую очередь багаж - невысокий, но широкий ящик, с  которым
рыжий обращался  так,  словно  там  таился  тончайший  хрусталь.  В  стенках
-россыпь дырок, но рассмотреть через них содержимое не удается. И,  наконец,
почему он поперся курить в коридор, если едет в купе один-одинешенек?
   - Привет, парни,- сказал рыжий непринужденно.- Огоньку дадите? Бла-адарю.
Вы, ребята, часом, не шпионы?
   - А что? - осторожно спросил Кацуба.
   - Мое дело маленькое, каждый выдрючивается, как может,  только  вы,  если
что, заранее скажите. Чтобы я от вас подальше держался. Не  люблю  толкаться
рядом со Шпионами, в этих местах чревато...
   - А как насчет авантюристов? - поинтересовался Кацуба.
   - Эт дело  другое,  парень.  Я  и  сам,  если  прикинуть  нос  к  пальцу,
авантюрист... Эт ничего. Чем промышляете?
   - Научные клады ищем,- сказал Кацуба.
   - Тоже занятие. Лишь бы не шпионы. Одного такого лет пять назад в  Африке
поволокли шлепать, а я, надо же, ему за час до того помогал  колесо  менять.
Начали и меня мотать, еле отвертелся. Научные клады - эт бизнес... Фред,- он
энергично  сунул  руку  сначала  Кацубе,  потом  Мазуру.-  Фред   Сайкс   из
Коннектикута, янки высокой пробы. Бизнесмен. Современный антиквариат.
   - Интересно,- искренне удивился Мазур.- Антиквариат -  это  ведь  и  есть
нечто старинное, как же он может быть современным?
   - Мимо! - энергично ткнул в него пальцем янки из Коннектикута.- Вот и все
так думают... а потому бизнес процветает без особой конкуренции. Вы,  парни,
книжки читаете?
   - Иногда.
   - А надо часто,- наставительно сказал  м-р  Сайкс.-  Тогда  в  два  счета
черпанете хорошую идею. Читал я книжку одного парня, Лондона. И вез там один
деляга яйца на Клондайк. Сечете? Золота там навалом, а яиц нету, потому  что
нету куриц. Ну, в книжке яйца оказались стухшими,  но  это  ерунда,  идея-то
была  четкая!  Сечете?  Антиквариат,  парни,  это  не  обязательно  старина.
Антиквариат - это то, чего где-то нету. А раз  нету,  оно  и  стоит  -  выше
крыши... И получается- современный антиквариат.  "Фред  Сайкс  и  компания".
Насчет компании - для солидности, я один... Знаете, чего у меня там?  Кошки.
Кысы. Четыре кысы, одна к одной. Пушистые -  спасу  нет.  Про  Город  опалов
слышали? Тыща человек в глуши  копает  опалы.  Оружия  у  них  завались,  на
спиртном денег не заколотишь, до меня до-гадались, шлюхи  тоже  на  гастроли
катаются, а вот чего там нету, так это всяких  домашних  уютностей.  Знаете,
сколько там стоит домашняя кыса, не местная,  что  на  сушеный  сперматозоид
похожа, а настоящая, пушистая,  сытенькая,  из  Штатов?  Фью-фью!  -  он  не
свистнул, а выговорил по буквам.-  Четыре  кысы  -  уже  капитал.  С  руками
оторвут и хвастаться будут. Так  уж  человек  устроен  -  чем-то  ему  перед
соседями всегда нужно хвастаться. У Арни Шварца -личный самолет,  у  кого-то
еще - свой остров, у кого-то замок... а в Городе опалов ничего  этого  даром
не нужно, однакож чем-то таким перед другими хвастаться нужно,  аристократию
изображать... Я туда кыс третий раз вожу, дело знаю...  Ага!  А  вот  это  -
шпионы, верно вам говорю!
   Он неприязненно покосился на молодую пару,  вышедшую  в  коридор:  оба  в
шортиках  и  ярких  майках,  и  парень,  и  девчонка  высокие,  симпатичные,
по-американски белозубые. Вытащили по сигарете, покосились на  коннектикутца
(не могли не слышать его последних слов, орал на весь вагон), пожали плечами
и отвернулись.
   - Да почему? - спросил Мазур.- Милые ребята...
   Торговец кошками приподнялся на цыпочки, зашептал ему в ухо:
   - Точно говорю, парни - шпионы. Они тут мне давеча вкручивали, будто  оба
из Алабамы, ну прям урожденные, ничего слаще чю-юдного шта-ата Алабама и  не
видали... Только выговор-то у них ничуть  не  южный,  выговор  у  них  Новой
Англией отдает за три мили. Кого хотят  наколоть?  Янки  из  Коннектикута  и
пишется "янки"...
   "Интересно",- подумал Мазур. Те же в точности подозрения зародились у них
с  Кацубой  -  парочка  им  тоже  вкручивала  мозги   насчет   Алабамы,   но
новоанглийский выговор был стопроцентным...
   - Да ну,- сказал Мазур.- Это еще не говорит...
   - Это-то как раз и говорит,- заверил янки.- Кто притворяется,  что  родом
совсем из другого места? Шпионы! Вот вы откуда? Из России? Ну, а чего  ж  не
притворяетесь, что из Франции? Потому что не шпионы, ага! Я из Коннектикута,
вот и не  вру,  что  из  Арканзаса.  Потому  что  не  шпион.  А  это  Лэнгли
какое-нибудь,  еще  влипнешь  с  ними  в   неприятность...   Ну,   рад   был
познакомиться, парни, пойду кысок проверю...
   Он ловко выщелкнул окурок в щель меж планками, нырнул в купе и  склонился
над ящиком, нагибая голову вправо-влево, заглядывая  в  дырочки,  постукивая
пальцем, что-то воркуя. Гипотетические шпионы лениво пускали дым, слившись в
привычном объятии. Стандартная американская парочка, незатейливая  и  сытая,
излучающая спокойную уверенность подданных великой державы, привыкших, что в
любом уголке планеты они и есть номеро  уно.  Вот  только  вредной  привычке
предаются в открытую - у них сейчас бушует  антиникотиновая  кампания,  мало
чем уступающая отечественной борьбе с зеленым змием образца 85-го,-  но  это
еще ни о чем не говорит...
   Докурив, они почти синхронно выбросили чинарики за  окно  и  вернулись  в
купе.  Парень  тут  же  принялся  задергивать  плотные  шторы,  Мазур  успел
заметить, что девчонка, присев на краешек жесткого кресла, стягивает  майку,
обнажая кустодиевские перси.
   - А наш янки не дурак,- тихонько сказал Кацуба.
   - Ты про брехню насчет Алабамы? - спросил Мазур.- Я и сам  засек.  Только
вряд ли это по нашу душу. И потом, мало  ли  по  какой  причине  вашингтонец
может себя выставлять алабамцем...
   - Ну, во-первых, кто-то может и не знать, что мы с тобой  семи  пядей  во
лбу, с маху привязываем акцент к местности. А во-вторых... Есть  соображения
посерьезнее.  Хоть  это  и  считается  заезженной   истиной,   но   народец,
посвятивший себя определенному ремеслу, сплошь и рядом выдают именно  глаза.
Если истина насквозь заезженная, это еще не означает, что  она  бесполезная,
отнюдь. Глаза у этой сладкой парочки мне решительно не нравятся. Потому  что
оба  постоянно  демонстрируют  классическое  локаторное  обшаривание.   Вмиг
разбивают окружающее пространство на  некие  сектора  и  быстренько  изучают
взглядом каждый. Научиться нелегко,  а  отучиться  еще  труднее,  въедается,
непроизвольно получается...
   - Выходит, Кошачий Фредди прав?
   - Не знаю,- сказал  Кацуба.-  Вообще-то,  такой  тактике  учат  в  первую
очередь  не  разведчиков,  а  скорее  охранников...  Но  факт,  что  парочка
непростая. Гниловатая  парочка.  Вовсе  не  обязательно  по  нашу  душу,  но
приглядываться стоит. Не люблю непонятных людей в непосредственной близости,
когда отправляюсь на такие вот прогулки...
   Вернувшись в купе,  они,  к  нешуточному  удивлению,  узрели,  что  Ольга
преспокойно курит, умело выдыхая дым. Прежде ее с сигаретой не видели.
   Она, вот чудо, немного смутилась:
   - Извините, я кажется, переусердствовала...
   - В чем? - спросил Мазур.
   - В демонстрации дурного настроения. Простите, но эта ваша экспедиция и в
самом деле на меня свалилась, как снег на  голову.  Есть  отчего  фыркать  и
царапаться. Нет-нет,  коммодор,  не  нужно  напускать  на  физиономию  столь
понимающе-циническую ухмылку... Вы в мою  личную  жизнь  не  вторгались,  но
работу над довольно серьезным проектом пришлось из-за вас отложить.
   - Видит бог, мы этого не хотели,- сказал Мазур, радуясь самой возможности
непринужденно поговорить и слушать ее голос.
   - Я понимаю. Это все дон Себастьяно. Человек, изволите ли видеть, старого
закала. Работающая,  в  особенности  серьезно,  женщина  -  вздор,  нонсенс,
абсурд. Не может такого быть. Следовательно, нарушив ближайшие деловые планы
такой особы, словно бы и не чувствуешь серьезной вины...
   - Я понимаю,- сочувственно пробормотал Мазур.
   - Сомневаюсь,- строптиво бросила Ольга.- Иначе не кидали  бы  то  и  дело
столь иронические взгляды на мою пушку,- она дернула подбородком  в  сторону
кобуры с великолепной "береттой".- Если бы слышали краем уха, как  асиендадо
воспитывают детей на северо-западных равнинах...
   - Слышал,- сказал Мазур.- "Всадница под бледной луной"...
   - Убогий пример,- отрезала Ольга.- Кое-как  втиснутая  в  наши  декорации
классическая мелодрама... хотя, кое-какие верные наблюдения  взяты  прямиком
из жизни. Подозреваю, дедушка меня впервые посадил на коня в  пять  лет  как
раз оттого, что обожал это чтиво. Конь,  правда,  был  не  из  диких,  да  и
полдюжины гаучо верхами  сидели  наготове...-  Она  загадочно  прищурилась.-
Хотите положить себе яблоко на  голову?  Честное  слово,  я  его  непременно
собью, пистолет пристрелянный, я к нему привыкла.
   - Благодарствуйте,- сказал Мазур.- Лично я всегда считал, что историю про
Вильгельма Тел-ля швейцарцы выдумали для туристов...
   - Я серьезно.
   - И я. У меня аллергия на яблоки.
   - Можно заменить пачкой сигарет. Трусите?
   - Перед женщиной в данной ситуации - как бы и не стыдно...
   - Не  просто  трусите,  а  в  глубине  души  считаете,  что  девушка  зря
расхвасталась. Зря. Я хорошо стреляю, так что не ухмыляйтесь.
   - Да нет, я по другому поводу,- признался Мазур.- Жаль, что не дожил  Дон
Астольфо, побрекито... Вы и в самом деле были бы подходящей королевой...
   Ольга сузила глаза:
   -Ах, кто-то уже насплетничал? Конечно же, кроме Авилы,  и  некому...  Ну,
это к лучшему. Кто-нибудь другой на его месте мог и присовокупить ту  старую
выдумку, из-за которой я однажды аккуратненько  всадила  пулю  в  дерево,  в
дюйме от головы одного безответственного болтуна... Вздор. У  Дона  Астольфо
были свои пороки, но педофилии среди них не числилось. Вы со мной  согласны,
Лопес?
   - Конечно, сеньорита Ольга,- кивнул сержант.- Ничего подобного.  Дамы,  к
которым  он,  честно  признаться,  питал  слабость,  были,  как  бы  сказать
деликатнее,  соответствующего  возраста...  Между  нами,  сеньоры,  это  был
великий человек, что бы про него сейчас ни болтали...
   Ольга кивнула с самым серьезным видом.
   - Ага, особенно если вспомнить про  лагерь  в  Мапачильяно...-  проворчал
Кацуба.
   - Вам, большевикам, лучше бы  помолчать,-  заявила  Ольга.-  Вы  ведь  не
станете  отрицать,  что  расстреливали  слоями,   сословиями?   Когда   сама
принадлежность к определенному сословию служила основанием для расстрела.  У
нас ничего подобного не было, Дон Астольфо был тиран, согласна, но  при  нем
страдала  только  конкретная  личность,  а  не   абстрактный   представитель
сословия...
   - Согласен,-  признал  Мазур  не  без  неловко-сти.-  Вот  только  должен
напомнить, что мы с коллегой никого не расстреливали, более того,  по  моему
глубокому убеждению, большевиков в массе своей как раз и перещелкал Сталин в
тридцать седьмом...
   - Ну, я не имела в виду лично вас... Я о тенденциях. Что до Сталина - вам
лучше бы поговорить с одним моим знакомым, капитаном тигрерос,  вот  уж  кто
обожает вашего хефе как великого императора... Посмотрите, это еще что?
   Мазур  взглянул  в  ту  сторону.  Железная  дорога   и   автострада   тут
раздваивались - рельсы проходили над берегом неширокой спокойной  речушки  с
коричневой водой, а бетонка круто  сворачивала  влево,  тянулась  по  гребню
крутого откоса. Примерно метрах в четырехстах впереди  им  опять  предстояло
слиться, бок о бок пройти по железному решетчатому мосту.
   - В самом деле, любопытно...- вставил Лопес.
   Поезд давно уже сбавил ход перед мостом, тащился  по  старым,  изношенным
рельсам не быстрее велосипедиста, и странноватую картину удалось рассмотреть
во всех деталях.
   Почти перед самым мостом замерли два гигантских трака-лесовоза - задний с
нелепо вывернутой кабиной остановился на самом  краю  грязно-серой  бетонки,
заметно скособочившись, в состоянии  столь  неустойчивого  равновесия,  что,
казалось, ткни его хорошенько пальцем - и загремит под откос.  Наискосок  по
этому самому откосу,  по  сухой  глине,  улепетывали  навстречу  поезду  три
человека.  Оступались,  падали,  катились,   поднимая   тучи   серой   пыли,
вскакивали, перемазанные по уши, и вновь  бежали,  то  и  дело  оглядываясь,
что-то неразборчиво вопя.
   Поезд скрипел и погромыхивал сочленениями. Миновал троицу бегущих - Мазур
увидел раздернутые в крике рты, перекошенные лица. На душе  почему-то  стало
тревожно.
   - Да нет, глупости,- быстро сказал Лопес так, словно Мазур высказал  свою
тревогу вслух.- Выстрелов не слышно, по обеим сторонам моста  -  блок-посты,
там вроде бы все в порядке...
   Дернул поднимавший жалюзи шнурок, высунулся по плечи.  Мазур  примостился
рядом.
   Блок-пост, мимо которого поезд как  раз  проползал,  выглядел  нормально:
низкий бетонный домик с плоской крышей, окруженной аккуратным  парапетом  из
плоских мешков с землей, вокруг - стенка  из  таких  же  мешков,  по  колено
рослому человеку,  над  ней  виднеется  пулемет  на  треноге,  и  часовой  в
пятнистом комбезе стоит навытяжку, обоими  руками  прижав  к  груди  длинную
автоматическую винтовку...
   Их разделяло метра четыре. Мазур, еще ничего толком  не  понимая,  но  по
профессиональной привычке включать при любых непонятностях  волчью  тревогу,
лихорадочно стал соображать, что могло заставить  тренькнуть  в  подсознании
некий звоночек. Конечно, провинция, конечно, глушь... но чересчур  грязен  и
небрит, и взгляд скорее злой, встревоженный, напряженный,  ничего  общего  с
лениво-отрешенным взором скучающего часового, приставленного к затерявшемуся
в глубинке полустанку...
   Рядом Лопес громко втянул воздух сквозь зубы, издав то  ли  стон,  то  ли
рычанье...
   На грязно-серой бетонной стенке багровел широкий  веер  темных  подтеков,
еще совершенно свежий, мокрый, и это выглядело так, словно...
   В узком дверном проеме показалась перекошенная бледная физиономия - и под
кадыком у нее вдруг возникла чужая рука,  вмиг  сдавившая  горло,  втащившая
человека назад, донесся приглушенный стон...
   ...словно человек, получив в грудь то ли длинную очередь, то ли заряд  из
помповушки, со всего маху впечатался  в  бетонную  стену  и  сполз  по  ней,
запачкав кровью...
   И улепетывающие от грузовиков водители...
   Оттолкнув Мазура без всякого почтения, Лопес  отпрянул  от  окна  -  лицо
часового  стало  еще  более  злым,  он  невольно  дернулся,  но  поезд   уже
проскрежетал мимо - одним движением свалил  с  багажной  полки  свою  сумку,
ухитрившись расстегнуть ее на  лету,  выхватил  короткий  черный  автомат  и
ринулся в коридор, звонко передернув затвор, успев рявкнуть:
   - Герилья!!!
   Секундой позже поезд затормозил  так,  что  Ольгу  вынесло  из  кресла  и
швырнуло к противоположной стене. Мазур поймал ее на лету и  спиной  вперед,
отработанно, ловко завалился на пол, смягчив для нее приземление собственным
телом.
   В коридоре мелькнула спина Лопеса,  ногами  вперед  прыгнувшего  в  окно.
Поезд стоял, под потолком по-прежнему крутились  вентиляторы,  но  почему-то
стало очень жарко.
   Первые  очереди,  длиннющие,  на  полмагазина,  затрещали  на  мосту.  Им
ответили другие, скупее. На тепловозе солдаты, вспомнил Мазур,  пара-тройка,
кажется, и пулемет у них там есть...
   Новые очереди, в хвосте. В их вагон пока что не влепило. Извернувшись, он
выбрался из-под ошарашенной Ольги, метнулся к окну и осторожно, прижавшись к
стене, посмотрел назад.
   Над мешками торчали три плевавшихся огнем дула - неизвестные в три ствола
лупили  по  хвостовым  вагонам  излюбленными  здешним   народом   длиннющими
очередями. Похоже, проблемы экономии патронов перед ними не стояло.
   Краем глаза Мазур увидел, что Ольга, оказавшаяся совсем рядом, тянется за
своей кобурой.
   - Куда, амазонка? - рявкнул он, невежливо отшвырнул в кресло.- Не женское
это дело...
   Стреляли  с  обеих  сторон,  и  в  голове  поезда,  и  в  хвосте.  Сквозь
беспорядочный  треск  очередей  прорывались  слитные,  многоголосые   вопли,
кутерьма заворачивалась нешуточная.  "Ловушка  не  захлопнулась,-  сообразил
Мазур,- они рассчитывали нас прижать на  мосту,  но  Лопес,  похоже,  рванул
стоп-кран перед прыжком в окно. Все равно, при таком раскладе расчешут,  как
бог черепаху, вдобавок на тепловозе может начаться пожар, дизельное  топливо
вряд ли вспыхнет, но вот сухое, как порох дерево - а его в вагонах хватает -
займется так, что мало не покажется..."
   - Свали ее на пол и держи! - рявкнул он Кацубе так, что у самого заломило
в ушах.- Отвечаешь!
   Пусть напарник остается в тылу - контрразведывательных мероприятий в этих
условиях никаких не предвидится, а за Ольгой нужен пригляд...
   Выхватил  из  кобуры  пистолет,  обдирая  ногти,  выдернул  из   жесткого
неподатливого  кармашка  запасную  обойму  и  кинулся  в  коридор.   Недолго
раздумывая, выпрыгнул в  окно,  по  проторенной  Лопесом  дорожке.  Привычно
приземлился на полусогнутые, тут же завалился набок  и  прижался  к  твердой
сухой земле, оценивая обстановку.
   Он был на сравнительно безопасной стороне - блок-пост  от  него  отделяли
вагоны, а те, что хулиганили на мосту, сосредоточили огонь на тепловозе. Что
ж, его поведение никак нельзя назвать неприемлемым:  герильеро,  собственно,
стоят вне закона,  и  ясно  уже,  что  отсиживаться  под  лавкой  -  тактика
порочная,  пора  всерьез  подумать  о  самозащите.  Вряд  ли  кто-нибудь  из
нападающих будет столь любезен, что  посреди  всей  этой  катавасии  обратит
внимание на их дипломатические паспорта и устыдится...
   Прижимаясь к земле, Мазур пополз в хвост. Стрельба там немного приутихла,
но ад стоял кромешный - то и дело в окна, закупоренные пробками из вопящих в
слепом ужасе пассажиров, проскальзывал, выдирался какой-нибудь счастливчик и
стремглав улепетывал, куда  глаза  глядят.  Большинство  кидалось  вверх  по
откосу, но более рассудительные попросту влились наземь и  закрывали  голову
руками. Один такой едва не приземлился Мазуру  подошвами  на  голову,  Мазур
перекатился к самому рельсу и  то  и  дело,  ползя  по-пластунски,  опасливо
косился вверх: вряд  ли  есть  для  "морского  дьявола"  более  унизительная
смерть,  нежели  быть  раздавленным   насмерть   ополоумевшими   от   страха
аборигенами, вовсе даже не участвующими в веселухе...
   Не было ни растерянности, ни колебаний. Была его обычная работа,  которую
следовало в темпе откатать. Держа "беретту" так, чтобы  не  черпануть  дулом
земли, Мазур медленно двигался к последним  вагонам,  тщательно  рассчитывая
перемещения так, чтобы голова оказывалась за колесным диском -  идеальнейшее
укрытие от пули. Порой пули звонко шлепали в колеса, тут же рикошетировали с
визгом.  Аборигены  перестали  сыпаться  на  голову  -   видимо,   предпочли
отлеживаться в вагонах.
   Ага, вот он... Сержант Лопес, укрывшись  за  колесом,  время  от  времени
выпускал скупую очередь по противнику.
   Дззз-ззаннн! В рельсу рядом с  головой  Мазура  угодило  сразу  несколько
пуль. Он перекатился, окончательно изничтожая господский белый костюмчик  от
хорошего портного, одним рывком прополз на пузе с метр и  оказался  рядом  с
сержантом.
   - Одного завалил, сеньор! - гордо сообщил  тот,  вжимая  голову  в  плечи
после очередного металлического лязга.- В лоб влепил... Там еще двое...
   Он, завалившись на бок, перебросил рычажок на одиночный огонь -  запасных
магазинов не захватил, вояка...
   "Двое - это, собственно, как бы и семечки...-  сказал  себе  Мазур.-  Вот
только патронов у них немеряно..."
   Он поймал мушкой видневшуюся  над  верхним  мешком  пятнистую  кеп