импортных гусей. Так  что  никакой
тоски они тогда не испытывали  -  вместо  прилива  ностальгии  а-ля  Штирлиц
хотелось примитивно заехать землячкам по морде....
   Он поднялся, подхватил сумку и кивнул  Джен.  Та  быстро  поднялась,  они
вышли в тамбур, где уже дымил  скверной  сигареткой  длинновязый  акселерат.
Пришлось подождать, пока докурит и смоется.  Поезд  все  еще  полз  довольно
медленно,  пересек  улицу  с  оживленным   автомобильным   движением,   стал
подтормаживать, потом опять двинулся с невеликой скоростью.  Поставив  сумку
на пол, Мазур  повозился  с  замком.  Нажал  ручку,  чуть  приоткрыл  дверь.
Скорость была смешная - для него. Не стоило рисковать и заставлять  девчонку
прыгать  на  ходу.  Даже  если  чуть  подвернет  ногу,   хлопот   прибавится
несчитанно...
   - Эй, вы это куда? - раздался за спиной склочный голос.
   Обернувшись, Мазур узрел субъекта лет пятидесяти, в  синем  тренировочном
костюме, с физиономией профессионального и последовательного правдолюбца. Из
тех, похоже, что в старые времена обожали строчить письма в  газеты,  именуя
свое личное мнение не иначе как "советский народ  требует".  Кажется,  Мазур
его уже видел пару раз - из соседнего вагона, точно.
   Он мгновенно придал лицу  некоторую  пьяную  расслабленность  и  сообщил,
хмыкая:
   - Куда-куда... Вокзал проехали, а дом  мой  во-он,  за  тем  кирпичным...
Сходить пора.
   - Ты мне это брось,- категорическим тоном заявил субъект.- Порядок должен
быть. Подожди разъезда, там и сходи, как все люди. Нажрался с утра, еще  под
колеса вместе с бабой...
   Некогда было разводить плюрализм. Удар ногой швырнул любителя  порядка  к
противоположной двери. Мазур, возвращаясь в прежнюю  позицию,  правой  рукой
что есть силы рванул красную дужку стоп-крана.
   Система сработала безукоризненно, как  в  былые  времена:  вмиг  отчаянно
заскрежетали тормоза, Мазура с Джен швырнуло к стене. Он самортизировал удар
рукой, распахнул дверь, спрыгнул, бросив предварительно сумку. Подхватил  на
лету Джен - и, вновь взлетев на ступеньку, хозяйственно захлопнул дверь.
   Оба бегом припустили в переулок, застроенный с одной стороны  деревянными
двухэтажными домами, с другой - длинным рядком кирпичных гаражей.  Никого  в
переулке не было, и никто за ними, естественно, не погнался -  не  будет  ни
погони, ни особого разбирательства,  поматерятся,  и  поезд  пойдет  дальше,
чтобы не  выбиваться  из  графика  и  не  блокировать  путь,  правдоискатель
обязательно настучит - ну и хрен с  ним,  вряд  ли  успел  запомнить  точные
приметы...
   - Оп-па...- выдохнул Мазур.- Шагом, шагом... Она  послушно  остановилась,
пошла шагом. Мазур показал взглядом вправо - там возле зеленого двухэтажного
домика стояли две бело-синих  милицейских  машины,  подъехал  мотоциклист  в
белом шлеме и белоснежных ремнях.
   - Полиция? - тихо спросила Джен.
   - ГАИ,- сказал Мазур.- Дорожная полиция. Нам они  совершенно  не  опасны,
ибо мы пешеходы... но все равно, не беги, а то еще подумают черт-те что... А
лучше всего - посидеть и покурить. Вон лавочка.
   Они уселись на лавочку метрах в двухстах  от  штаб-квартиры  ГАИ.  Мазур,
доставая сигареты, спросил:
   - Что на вокзале?
   - Я же говорю, сыщики везде одинаковы,- сказала  Джен.-  Вокзал  был  под
наблюдением. Как минимум - четыре человека, у выхода и на перроне.  Довольно
профессионально построили "конверт". Наблюдали за поездом, никаких сомнений.
У одного даже кобуру заметила - видно было ремешок меж  воротником  и  полой
пиджака...
   - Вообще-то, это не обязательно по нашу душу,-  сказал  Мазур.-  Мало  ли
что... Но будем считать, что ищут нас,- чтобы не расслабляться. Послушай,  а
тебе  не  приходило  в  голову,  что  твой  здешний  связник  мог  вульгарно
провалиться? Не успев вывесить сорок восемь утюгов на подоконнике.
   - Какие еще утюги?
   - На подоконнике висели сорок восемь утюгов, и разведчик сразу понял, что
это сигнал провала...- сказал Мазур.- И возьмут тебя там, как  котенка.  Или
кутенка.
   - Он не  мог  провалиться,-  сказала  Джен.-  Он  здесь,  можно  сказать,
официально. С ведома ваших соответствующих организаций.
   - Бог ты мой,- сказал Мазур.- Ну, это еще  хуже...  С  ведома  тех  самых
организаций,  которые  нас   гоняют,   как   волков   поганых?   Ты   вообще
соображаешь...
   - Не кричи, пожалуйста. Ты же сам говорил, что вся организация  не  может
быть в курсе. Что охоту за нами ведет какое-то высокопоставленное  лицо  или
группа лиц, используя свой аппарат в качестве пешек...
   - Все равно.
   - Давай не будем? - сказала Джен упрямо.- У меня недвусмысленный  приказ,
и я его должна выполнять. Ты все равно  будешь  на  улице,  в  отдалении,  и
сможешь смыться. На все четыре стороны. Что ты, в конце концов, вообразил?
   - Что ваши фильмы, где сыщика то и дело подставляют его  продажные  шефы,
все же худо-бедно отражают жизнь,- сказал Мазур.- Только и всего... Ладно, я
и не стремлюсь тебя переубедить. Но смотри там в оба...
   - Слушай, давай сначала поищем аптеку?
   - А что такое?
   Она сделала гримаску, без всякого смущения сказала:
   - Понимаешь, начинаются женские дела. Нужны тампоны.-  И  чуть  удрученно
призналась: - У меня первый день  всегда  тяжело  проходит,  особенно  когда
работы выше крыши и переутомишься. Валяюсь, как разломанная кукла...
   "Только этого мне не хватало",- подумал Мазур. А  вдруг  в  ее  импортном
организме что-нибудь разладится после всего пережитого?  Импортный  организм
нежный, к России не приспособлен, как не годятся для наших проселочных дорог
"мерседесы" и "тойоты"...
   - Может, оставить тебя на явке и все  дела?  -  спросил  он  озабоченно.-
Самое неподходящее время, чтобы валяться разломанной куклой...
   - Если получу такие инструкции, останусь,- сказала она.
   ...Город был не такой уж и маленький, тысяч сто населения, а  Потому  мог
похвастать всеми атрибутами цивилизации - в  том  числе  и  такси.  Побродив
немного,  присмотревшись  к  коловращению  жизни,  купив  по  дороге   пачку
пресловутых "Тампаксов" и темные очки, Мазур  принялся  отлавливать  машину.
Остановился седоватый толстяк на  синей  "шестерке",  подрабатывавший,  надо
полагать, в дополнение к пенсии.
   Джен, во исполнение  строжайших  инструкций,  прилежно  молчала,  не  без
любопытства поглядывая вокруг. Хорошо, что она  не  поняла  ни  словечка  из
того,  что  Мазур  сказал  пенсионеру,-   иначе   непременно   возникли   бы
сложности...
   Шоферюга, как частенько случается, попался общительный - но заготовленную
Мазуром  легенду,  не   особенно   и   сложную,   заглотал   без   малейшего
сопротивления. Ну, были в гостях. Ну, хотят  забросить  вещички  и  съездить
попрощаться еще с одним  знакомым.  Что  до  молчания  "жены",  смирнехонько
сидевшей  на  заднем  сиденье...  Мазур,  устроившийся  рядом  с  водителем,
изобразил глазами и мимикой недвусмысленный намек на некую ссору.  Пенсионер
понимающе похмыкал и больше этой темы не поднимал.
   Джен узнала вокзал в самый последний момент. Мазур видел в зеркальце, как
она непроизвольно встрепенулась, но  промолчала,  только  положила  руку  на
карман куртки, пытаясь нащупать револьвер.  Сделав  ей  успокаивающий  жест,
Мазур надел темные очки, подхватил сумки и  выпрыгнул  из  машины.  Шагая  к
камере хранения, он на миг ощутил себя огромной подвижной мишенью  в  чистом
поле - но не собирался менять  решения.  Слишком  много  населенных  пунктов
"соседям"  пришлось  взять  под  наблюдение,  слишком  много   непосвященных
оперативников втянуто в игру - а ведь есть еще и  повседневная  рутина,  так
что  новое  поручение  останется  очередной  прихотью  высокого  и  далекого
начальства, которое обычно выполняют спустя рукава. Вряд  ли  они  постоянно
патрулируют сам вокзал - гораздо рациональнее пасти лишь  перрон,  следя  за
прибывающими и отъезжающими. Да и инструкции у них неминуемо туманны - то ли
два человека, то ли полдюжины, то ли появятся здесь, то ли нет...
   Все отняло минут пять. Он вприпрыжку  вернулся  к  машине,  плюхнулся  на
сиденье и сказал:
   - А теперь на Ленина, батя, там мы тебя и отпустим... Отпустили, конечно,
домов за десять от нужного. Не спеша пошли по широкой улице.
   - Ты с ума сошел? - тихо спросила Джен.
   - Ничего подобного,- сказал Мазур.- Это называется -  под  свечой  темнее
всего. Не сталкивалась с подобной аксиомой?
   - Вообще-то смысл есть,- признала она.- Но как подумаю, что  все  кассеты
лежат в примитивнейшей камере хранения...
   - То-то и оно. От нас ждут нечеловеческих хитростей, а мы им -  примитив.
Хорошо срабатывает.
   - А если пожар?
   - Напряги память и подумай хорошенько,- сказал  Мазур.-  Ты  когда-нибудь
слышала про пожар на железнодорожном вокзале?
   Она добросовестно задумалась. Мазур остановил ее,  отошел  к  бело-синему
киоску и купил обоим  мороженое.  Вернувшись,  сунул  ей  красивый  пакет  и
поинтересовался:
   - Ну как, вспомнила?
   - Ты  знаешь,  как  не  бьюсь,  припомнить  не  могу...-  сказала  она  с
удивленной улыбкой.
   - То-то,- осклабился Мазур.- Горят дома, бензохранилища, леса и отели.  А
железнодорожный  вокзал  -  нечто  незыблемое   и   с   пожаром   никак   не
ассоциируется. Если и загорится, раз в сто  лет.  И  потом,  есть  еще  один
нюанс... Мы сейчас совершенно слились с толпой - никуда не  спешим,  никакой
поклажи не имеем. Если нас каким-то чудом и засекут, брать тут же ни в  коем
случае не будут. Станут следить,  справедливо  рассудив,  что  сокровища  мы
куда-то запрятали. Ты не видела слежки, когда отъезжали от вокзала?
   - Не было никакой слежки. И за тобой, когда ты возвращался, никто не шел.
   - Вот  видишь,-  сказал  Мазур.-  Честно  говоря,  у  меня  было  желание
отправить кассеты обыкновенной посылкой. На шантарский адрес кого-нибудь  из
знакомых. В советские времена я  бы  рискнул  -  но  сейчас  почта  работает
похуже, чем у вас лет сто назад на  Дальнем  Западе.  Впрочем,  в  советское
время мы бы с тобой в жизни не встретились и такую операцию не крутили бы...
Постой  здесь,  долижи  мороженое.   Если   пристанут   знакомиться,   гордо
отворачивайся.
   Он взбежал по ступенькам  к  двери  в  торце  панельной  пятиэтажки,  над
которой висела вывеска "12-е почтовое отделение". Минут через пять  появился
на улице. Джен с презрительным видом смотрела на поток машин,  а  возле  лее
вертелся сын кавказских гор в своей национальной одежде - замша,  золото  на
пальцах и во рту, сизая трехдневная щетина- и  уныло,  без  особой  надежды,
тянул:
   - Дэвушка, правда нэ хочешь в рэсторан, да? Мазур дружелюбно похлопал его
по плечу:
   - Дарагой, это не ты на лестнице стодолларовую бумажку потерял?
   - Какой лестница, да? - встрепенулся сын гор.
   - А вон, где почта,- сказал Мазур.- На лестнице лежит, и президент на ней
такой солидный... Вроде тебя такой.
   - Разыгрываешь, да?
   - Канэчно, да,- сказал Мазур, взял Джен  под  руку  и  направился  прочь.
Оглянувшись, увидел, что бог весть какими ветрами занесенный сюда горец  все
же философски озирает лестницу - вдруг да и в самом деле  залежался  зеленый
президент?
   - Ну что? - спросила Джен.
   - Как в старом анекдоте,- ответил Мазур.- Есть одна плохая новость и одна
хорошая. Телеграмму я отправил. Отметился, теперь генерал будет  знать,  где
мы. Эта новость, понятно, хорошая...
   - А плохая?
   - Не такая уж плохая, но все-таки... Междугородный телефон у них только в
одном месте - на центральном телеграфе. Раньше была еще  парочка  отделений,
но в последние годы, как водится, навели экономию. Идя навстречу  пожеланиям
населения.
   - Как?
   - Тебе этого не понять... Это только мы понимаем. В общем,  все  почтовые
отделения они вряд ли возьмут под контроль - это им не прежние времена, да и
невозможно просмотреть абсолютно все телеграммы, идущие в  Шантарск,  моя  к
тому же вовсе не зашифрована, просто условный сигнал... А вот  поставить  на
телеграфе постоянный пост - вполне реально. Но идти туда  придется  -  иначе
как получить дальнейшие инструкции? Та же  ситуация,  что  и  у  тебя...  Не
следовало  бы,  но  приказ  недвусмысленный.  Ага,  вот  и  твой   семьдесят
девятый... Пару кругов вокруг сделаем для надежности?
   - Обязательно.
   - Может, и номер квартиры наконец выдашь?
   - Ну зачем тебе?
   - Чтобы осмотреть все подходы. Вдруг тебе в окно прыгать придется?
   - Третья,- неохотно сказала она.
   -  Так,-  присмотрелся  Мазур.-  Первый  этаж,  значит.   Постой,   а   я
рекогносцировочку проведу...
   Он не спеша подошел к подъезду, где сидели на лавочке три бабки, и  возле
них  крутилась  беспородная  желто-рыжая  собачонка.  Присел  на   корточки.
Собачонка - еще щенок,  сразу  видно,-  тут  же  радостно  кинулась  к  нему
поласкаться. Почесав ее за ухом, Мазур спросил:
   - Бабушки, а однокомнатные квартиры в подъезде есть?
   Они воззрились на незваного собеседника  довольно  подозрительно.  Мазур,
изобразив самую простецкую улыбку, поторопился сообщить:
   - Если бы я был вор - замками бы  интересовался...  Мне  б  однокомнатную
снять.
   - С женой разводитесь? - поинтересовалась одна.
   - Нет,- сказал Мазур.- Офис хочу открыть. То бишь - контору.
   - Во-о! - закивала самая старая с недоброжелательным  видом.-  И  до  нас
добрались. Офис ему понадобился. А потом  девки  пойдут,  пьянки,  за  тобой
следом и рикитеры явятся... Размечтался! Вон, в  семьдесят  седьмом  пустили
одного такого, теперь по лестнице пройти жутко...
   - Да я-то рэкетирам не нужен,- сказал Мазур.- Доходы больно уж маленькие.
Я аптеку открыть хочу.
   И угодил в точку - бабульки моментально оживились, преисполнившись  самых
добрых чувств.
   - Аптеку? - переспросила самая худая.- Слышали, подруги? Вот это дело,  а
то пока дойдешь до Камышинской, сто раз помрешь... А не врешь? Тот армян  из
семьдесят седьмого тоже сначала наобещал...
   - С места не сойти,- сказал Мазур.- Место бойкое, улица центральная  -  в
самый раз для аптеки. Повесить вывеску побольше и покрасивее, чтобы издалека
видели...
   Отношение к нему переменилось кардинальнейшим образом.
   - Однокомнатную? - сказала самая старая уже заинтересованно.- Так  у  нас
на всех пяти однокомнатные. Третья, над ней, значит...
   - Седьмая,- беззвучно пошевелив губами и воздев глаза к небу,  подсказала
сидящая  рядом.-  Седьмая,  потом  одиннадцатая,   за   ней,   на   третьем,
пятнадцатая...
   - Нет, мне бы на первом  этаже,-  сказал  Мазур.-  Каково  больным  будет
наверх карабкаться?
   - Я ж говорю - третья. Только этот коммерсант, может, и не сдаст?
   - Семеновна, да с чего ж он коммерсант?
   - А говорили - из этих?
   Меж старушками  вспыхнула  оживленная  дискуссия.  Мазур  не  вмешивался,
навострив уши. Скоро выяснилось, что старушки здесь сидят, словно на  боевом
посту, с рассвета до заката, если нет дождя, и знают всех, кто в их подъезде
обитает.  Жилец  из  однокомнатной  третьей  коммерсантом  был  окрещен   по
некоторым чисто внешним признакам: подъезжал на новеньких "Жигулях",  входил
и выходил нерегулярно, что позволило бабулькам сделать в общем-то логичный и
верный вывод - где бы ни работал,  строгим  распорядком  дня  не  связан.  А
вдобавок ходит в кожаном пальто, пиво в авоське не таскает, и к  нему  порой
захаживают такие же, как он, хорошо одетые, трезвые. Точно,  коммерсант  или
мафиози, вон как вежливо здоровается...
   -  А  дома  он,  интересно?  -  спросил  Мазур,  когда   старушки   стали
повторяться.
   - "Жигули"-то вон стоят,- она показала на белую "семерку", в  самом  деле
новенькую.
   Ничего не поделаешь, придется идти. Мазур вошел в подъезд -  хорошо  еще,
дверь закрывается, со двора не видно, покурил меж первым  и  вторым  этажом,
преспокойно вышел. Развел руками:
   - Не открывает что-то, спит, видимо. Через часок  еще  зайду,  больно  уж
место хорошее...
   И  побыстрее  свернул  за  тот  же  угол,  из-за  которого  вышел.   Джен
нетерпеливо кинулась навстречу:
   - Где тебя носит?
   - Погоди,- сказал Мазур, озираясь.
   Окна выходят на запущенный парк,  место  тихое.  Первый  этаж  расположен
довольно высоко, вон тот балкон, судя по всему, как раз третьей  квартире  и
принадлежит. Положительно, явку выбирали тщательно: при необходимости ничего
не стоит, прыгнув с балкона, уйти через парк... Балконная дверь приотворена,
но за плотными занавесками ничего внутри не видно.
   - Иди уж,- сказал он.- Только, я тебя очень прошу... Сверим  часы.  Ровно
через пять  минут,  если  все  пройдет  гладко,  выгляни  на  балкон.  Якобы
любуешься диким ландшафтом. И обо мне ничего не говори, идет? Скажи, что вас
из тайги выбралось целых шестеро, и старший группы оказался настолько предан
идее братского сотрудничества, что благородно отпустил тебя на явку,  усадив
в такси...
   - Хорошо,- нетерпеливо сказала она, переступая на  месте.-  Я  постараюсь
побыстрее...
   Мазур отошел  поглубже  в  парк,  уселся  на  облюбованную  скамейку  под
высоченным тополем с облетевшими  листьями.  Листья  толстым  слоем  усыпали
потрескавшиеся бетонные дорожки, неподалеку уныло возвышается чаша фонтана -
на первый взгляд,  бездействующего  со  сталинских  времен.  Три  фигуры  на
постаменте посреди широкой чаши облупились настолько, что не  разобрать,  то
ли пионеров когда-то изображали, то ли трех поросят.
   Пять минут. Шесть. Семь. Светло-коричневые занавески с еще более  светлым
узором не шелохнулись.
   Он ждал еще минуту -  учитывая  непредвиденные  случайности  и  накладки.
Однако в толк  не  мог  взять,  что  за  накладки  могут  помешать  человеку
непринужденно выйти на балкон или хотя бы выглянуть,  находясь  в  гостях  у
земляка и собрата по профессии. Либо засада, либо...
   Вообще-то он мог и уйти. У него не было прямого приказа  бросать  Джен  в
подобной ситуации, но был другой приказ: спасать в первую  очередь  кассеты.
Выводы сделать нетрудно. И все же...
   Можно оказать,  он  к  ней  привязался.  А  можно  сказать  -  не  привык
бросать...
   Решительно встал, быстрыми шагами приблизился к углу дома и направился  к
балкону. Напрягся, подпрыгнул,  ухватился  за  ржавые  вертикальные  прутья,
сделал парочку махов - и перебросил тело через перила, бесшумно, как  учили.
Оглянулся вокруг - ни зевак, ни прохожих. Достал пистолет, держа  его  дулом
вверх, сделал глубокий вдох, выдох...
   И ворвался в комнату сквозь узкую щель в приотворенной двери, левой рукой
отбросив занавеску, держа пистолет в полусогнутой правой. Тот, что  связывал
руки лежащей ничком Джен, еще успел поднять голову - в следующий  миг  Мазур
угодил ему твердым носком кроссовки по болевой точке меж шеей и плечом, сбил
на пол, добавил еще. Вихрем пронесся в  кухню  -  никого.  Туалет  и  ванная
пусты. Дверь заперта изнутри и заложена на стальную щеколду.
   Вернувшись в комнату, он быстренько развязал Джен руки  и  справедливости
ради той же веревкой спутал запястья  бесчувственному  хозяину.  Отмотал  от
валявшейся тут же довольно  объемистой  бухточки  нейлонового  канатика  еще
кусок, связал ноги, накинул на шею скользящую петлю и другой конец  привязал
к лодыжкам - теперь хозяин при резком движении сам себе  надежно  перехватил
бы дыхание. Наклонился над Джен, похлопал по щекам. Нигде не видно  газового
баллончика или шприца - похоже,  просто-напросто  вырубил  приемом,  сволочь
такая...
   Зажал ей нос, приподняв за плечи. Вскоре Джен, не  открывая  глаз,  стала
фыркать и слабо вырываться. Медленно разлепила веки.
   - Привет,- сказал Мазур.- Говорил я тебе? Встать можешь?
   - Сейчас...- она приподнялась,  села,  потирая  левой  рукой  висок.-  Ты
откуда...
   - Шел мимо,- нетерпеливо сказал Мазур.- Что, поссорились?
   -  Он  меня  встретил,  предложил  выпить...  Я  пошла  к  окну...  чтобы
занавеску... дальше не помню,- охнула, потерла шею.- Болит, и плечо...
   Мазур повернул ее голову:
   - Он сам из этой бутылки пил?
   - Ага.