а...
   Он произнес все это со страшной серьезностью, так веско, что Мазур  понял
звериным чутьем: за этим столом  многое  можно  себе  позволить,  распускать
язык, как угодно - но угодишь, пожалуй, к медведю в яму за малейшие сомнения
в личности "Громова"... Определенно. И потому Мазур  не  дрогнул  ни  единым
мускулом лица, чуть подтолкнув под столом ногой Ольгу - но она тоже сидела с
вежливо-каменным лицом, молодчина...
   Хозяин испытующе смотрел на них. Массивная орденская звезда,  бог  ведает
от кого перешедшая по наследству, заметно оттягивала полу  поддевки,  и  над
левой  ключицей  виднелась  светло-коричневая  кожаная  полоса   подмышечной
кобуры. Мистер Кук вдруг завозился, не поднимая головы и не  открывая  глаз,
громко забормотал  что-то  по-английски,  кажется,  извещал,  что  заседание
совета менеджеров считает открытым - потом в голос заорал:
   - Ептыть, водки! Козьлы, с-суки, пейдорасы...
   Нашарил предупредительно подсунутый хозяином высокий  стакан,  полный  до
краев, вытянул, как воду, опять-таки не открывая глаз, вновь успокоился.
   - Каков?- спросил хозяин, честное слово, с нежностью.- Вот так  и  делают
человека  из  цивилизованного  заморского  жителя...  Угощайтесь,   господа,
угощайтесь. Вас я, в отличие  от  Кука,  вовсе  не  собираюсь  напаивать  до
изумления, так что сами наливайте себе по мере потребности  и  закусочки  не
забывайте. Все свежее,  без  консервантов  и  канцерогенов...  Вы,  господин
майор, не иначе как служили  в  десанте  или  иных  крайне  зубодробительных
войсках? Слышал я про вашу Берлинскую бригаду... Ну, не стесняйтесь.  Бедный
Мишаня был ухайдокан вполне профессионально, да и из кандалов вы, по слухам,
выскальзываете, что твой угорь... Все-таки десант?
   - Десант,- кивнул Мазур после короткого раздумья.
   - Замечательно. И курс выживания проходили, конечно?
   - Был грех.
   - Ну что вы так, не грех,  а  достоинство...  И  для  вас,  и  для  меня.
Признаюсь честно- вас-то нам, милейший майор, и не  хватало.  Вы  же  видели
ваших соседей по нарам - ну, дрянь людишки, я  вам  скажу,  слякоть,  слизь,
горожане балованные...
   - А позволено ли мне будет осведомиться...
   - Прохор Петрович,- мягко прервал его хозяин.
   - А позволено ли мне будет осведомиться, Прохор Петрович,  что  стоит  за
столь  неожиданным  приглашением  в  гости?  Ваши  люди   разводят   столько
таинственности и напускают такого тумана...
   - Как им и велено было, вы уж их простите. Что  же  вы  икорку  вниманием
обходите? По второй, быть может? За приятную встречу мы уже  выпили,  теперь
самое время - за удачную забаву,-он не отрывал взгляда от Мазура,  пока  тот
не наполнил  свою  чарочку  водкой,  а  Ольгин  бокал  -  шампанским.-  Ваше
здоровье! Так вот, милейший майор, что касается приглашения в гости,  тут  я
был не оригинален, простите великодушно. Вы  же  человек  местный,  слышали,
быть может, как развлекались в царские времена наши миллионщики?  Вздумается
загулять, велит натянуть  канат  поперек  дороги,  вышлет  молодцев-  и  нет
прохода и проезда ни конному, ни пешему, невзирая на чины и звания... Вот  и
решил я возродить старую традицию. Только народишко плыл в сети на удивление
убогий, узнав о вас, я прямо-таки душою воспрянул...- улыбка  у  него  стала
хитроватой.- Ну, не буду вас далее томить. Пригласил я вас, чтобы вы и  ваша
очаровательная супруга приняли вместе с нами участие в охоте. Вот вам и весь
секрет, других не держим...
   - А на кого будем охотиться? - спросил Мазур.
   - Это мы, простите, будем,- с мягкой улыбкой поправил Прохор.-  Я  и  мои
гости. А вам выпадает несколько иная роль  -  потому  что  на  охоте  всегда
бывает, если можно так выразиться, две стороны. Одна охотится, а на  другую,
соответственно,  охотятся.  Без  этих  двух   сторон,   согласитесь,   охота
бессмысленна, необходимы и охотник, и дичь...
   - Это что, шутка? - спросила Ольга.
   - Как по-вашему, все, что вы здесь видели, напоминает хоть немного шутку?
   - Не особенно.
   - Вот видите. Поверьте, все здесь делается всерьез. Даже  мой  эскулап  и
орел в золотых погонах нисколечко не  играют.  Им  невероятно  хочется  жить
именно так, и быть именно теми, кого они в данный момент собой представляют.
Так что для них это - серьезнее некуда. А уж когда речь заходит об охоте, не
ищите в ней ни малейшей несерьезности. Нет там и призрака игры...
   - Очень мило,- сказал Мазур.- И как все это, простите, должно выглядеть?
   - Вот это уже деловой разговор,-  кивнул  Прохор.-  Выглядеть  все  будет
предельно просто. Послезавтра, а может быть, уже и завтра  вас  забросят  на
вертолете в тайгу. Вертолет немедленно улетает, и вам дают час форы. А через
час мы начинаем охоту. Разумеется, если вы будете себя вести, как и подобает
приличной дичи, забава затянется не на час и не  на  сутки...  Без  минимума
снаряжения я вас  не  оставлю,  не  беспокойтесь-  дам  ножи,  немного  еды,
спички... Компаса, простите, дать не могу- вы  когда-нибудь  видели  медведя
или оленя с компасом? Я тут, пока летел, кое-что обдумал... Персонально вам,
майор, я даже дам наган с патронами. В последнее время дичь  нам  попадалась
трусливая и ленивая, так  что  не  помешает,  право,  добавить  пикантности,
пощекотать нервы, чтобы для охотника это стало не просто безопасной забавой,
а обрело определенный риск для жизни...
   - Я ж могу рассердиться,- сказал  Мазур.-  И  влепить  из  вашего  нагана
кому-нибудь между глаз...
   - И прекрасно! - воскликнул Прохор.-  Не  думайте,  бога  ради,  что  вам
подсунут пустышки. Настрого прослежу, чтобы патроны были боевыми. Вы, должно
быть, сами понимаете: охота,  где  нет  для  охотника  ни  малейшего  риска,
превращается в  совершенно  убогое  развлечение  вроде  стрельбы  по  пустым
бутылкам... Я вам не просто разрешаю воспользоваться оружием-  я  настаиваю,
чтобы вы его пускали в ход при первой же удобной возможности!
   - А вы?
   - Простите, майор?
   - Вы будете с оружием?
   -  Естественно.  Мы  же  охотники.  Все  должно  быть  честно.  Если  вам
разрешается стрелять в охотников, они должны отвечать тем же.
   - А потом?
   - Когда - потом?
   - Ну, чем эта ваша охота должна закончиться?- спросил Мазур.
   - Помилуйте! Чем заканчивается приличная охота?  Неужели  вам  еще  нужно
объяснять?
   - Так это что, всерьез? Казалось, Прохор огорчился:
   - Бог ты  мой,  а  мне-то  казалось,  я  вам  все  растолковал  быстро  и
недвусмысленно... Конечно,  майор.  Все  всерьез.  Как  настоящая  испанская
коррида- я умолчу о португальской, это сущая профанация, там с быком  просто
играют... Все всерьез. Если вас  настигнут,  все  для  вас  кончится  крайне
печально- уж простите, я не намерен золотить  пилюлю  и  предпочитаю  внести
ясность сразу. Это же охота...
   - Это же убийство! - сказала Ольга.
   - Простите, вы ошибаетесь,- вежливо поправил Прохор.- Это все-таки охота,
древнее и благородное занятие настоящих мужчин. Не думаете же  вы,  будто  я
настолько лишен благородства, что выпущу вас в тайгу в кандалах?  Что  вы...
Никаких кандалов. У вас будет свой шанс. Признаюсь откровенно, зыбкий  шанс,
невеликий согласно теории вероятности-но он будет. Настоящий охотник никогда
не потребует, чтобы оленя для него привязали к дереву. Мы, я и  мои  друзья,
до таких пошлостей никогда не опускались. Любим настоящую охоту...
   Мазур аккуратно налил себе водки  и  выпил.  Опустив  взгляд  в  тарелку,
работал вилкой. Мысли не растекались по древу, он как-то сразу поверил,  что
розыгрышем не пахнет. Столь гнусно начавшееся предприятие чем-то подобным  и
должно было закончиться...
   - Замечательно,- сказал  Прохор.-  Рад,  что  в  вас  не  ошибся.  Вы  не
поверите, но до  вас  попадалась  сплошная  слякоть.  Мне  рассказали,  этот
иркутский докторишка долго визжал  что-то  насчет  того,  что  мы  не  имеем
права...
   - А вы имеете?- небрежно спросил Мазур, подняв глаза.
   - Естественно. Право сильного - вам это что-нибудь  говорит?  Изначальное
право рода человеческого, впоследствии  немного  пришедшее  в  упадок  из-за
преобладания  слабых,  выдумавших  для  защиты  от  сильных  так  называемые
законы... Но вы же- сильный человек, майор? Надеюсь, не станете пугать  меня
прокурором? И  прочими  страшилками  цивилизованного  мира?  Впрочем,  сразу
уточню,  вы  вправе  жаловаться  любому  прокурору...  как  только  до  него
доберетесь.  Воля  ваша.  Я  же  сказал,  вы  будете  без  кандалов,  дорога
открыта...
   - И она тоже? - Мазур кивнул на Ольгу.
   - Конечно. Разлучать вас было бы слишком жестоко, не так ли?  Кузьмич  на
моем месте обязательно процитировал бы что-нибудь из Писания - насчет  того,
что жена обязана повсюду сопровождать мужа своего... Но я, скажу по совести,
не особенно крепок в вере. Вы оба, что-то мне  подсказывает-тоже.  Просто  я
предпочитаю играть честно. Ну не брать же вашу очаровательную жену в рабство
или отдавать на потеху Кузьмичевым дикарям? Справедливости ради  ей  следует
предоставить тот же шанс, что и вам. "Едина плоть", как-никак, если  все  же
вернуться к Писанию...
   Мазур переглянулся с Ольгой.  Глаза  у  нее  были  испуганные,  но  собой
владела - принужденно усмехнувшись,  потянулась  к  бутылке  шампанского.  И
горлышко всего лишь раз звякнуло о край бокала.
   - А где тут подвох? - спросил Мазур.
   - Нет здесь никакого подвоха. Абсолютно честная игра. Перед вами  открыты
все дороги, бегите, как японцы выражаются, на восемь сторон света...
   - А вы - следом?
   - А мы- следом. Как охотникам и положено. Нет, майор, вы мне положительно
нравитесь.  Мало  того,  что  не  кипятитесь,  еще  и   ведете   себя,   как
джентльмен,-"и единого грубого слова, ни единого  неприглядного  эпитета...-
Прохор созерцал его с рассеянной улыбкой.- И даже, я бы сказал,  повеселели.
Тайга вас не пугает,  а?  Ну  и  великолепно.  Заранее  предвкушаю  поистине
царскую охоту...  Угощайтесь,  прошу  вас.  Нам  нет  никакой  необходимости
смотреть друг на друга зверьми, право. То, что мы оказались в этой  игре  по
разные  стороны,  еще  не  означает,  будто  необходимо  скалить   клыки   и
плеваться... Давайте останемся благородными людьми, идет?
   Мистер Кук открыл один глаз и хрипло промычал:
   - Янки Дудль был в аду,  говорит  -  прохлада...  И  умолк.  Мазур  играл
массивной вилкой. Пожалуй, и зорко следивший за ним пес не  успеет  помешать
полету этой  вилочки  по  немудреной  траектории-  прямо  к  глотке  Прохора
Петровича. А что потом? Даже если удастся нейтрализовать и пса-  что  потом?
Да тот же бег по тайге- если повезет. Без обуви,  без  еды...  нет,  слишком
много здесь стволов и лошадей.  Не  дадут  пересечь  долину.  Гораздо  проще
подождать денек  -  и  играть  по  тем  правилам,  какие  предлагают,  но  с
неизмеримо большими шансами...
   - Вы мне положительно нравитесь, майор,- повторил Прохор.- Вообще-то,  вы
мне начали нравиться заочно - как только я узнал, что Кузьмич вас  форменным
образом возненавидел. У этой  старой  паскуды  нюх  потрясающий.  Слабаки  и
слизняки у него вызывают  не  более  чем  тихое  презрение  -  а  вот  чтобы
заслужить его ненависть, нужно быть личностью...
   - А он в охоте будет участвовать?-с надеждой спросил Мазур.
   - Нет, к сожалению. Мне и самому интересно  было  бы  взглянуть,  как  вы
попытаетесь  друг  до  друга  дотянуться  -  но  Кузьмич  мне  нужен  здесь.
Редкостная сволочь, верно? Всерьез подозреваю,  что  он  и  меня  втихомолку
ненавидит, но это особой роли не играет- лишь бы боялся, как надлежит...- он
посмотрел на Ольгу.-У вас великолепная жена, майор.  Ни  малейших  признаков
истерики, а ей ведь страшно... Она в вас верит, а?
   - Представьте себе,- неприязненно бросила Ольга.
   - Замечательно,- сказал Прохор без тени издевки.- Бога ради,  не  сочтите
за оскорбление или насмешку, но вы, я уверен,  будете  сущими  звездами  как
прошлого, так и нынешнего охотничьих сезонов. На сей раз гости у меня  будут
исключительно  иностранными,  и  вы  уж  покажите  им,   на   что   способна
Сибирь-матушка...
   - Иностранцы? - поднял брови Мазур.
   -  Ну  да,-  безмятежно  сказал  Прохор.-  Мое  предприятие,  знаете  ли,
международное. Интернациональное, как выражались в прежние времена. Они там,
за бугром, пресыщены, как рождественские гуси в мешочках, и мне приятно, что
российская земля всех иноземцев снова обогнала и показала, что  умом  ее  не
понять... Если вы подстрелите кого-нибудь из залетных жирных гусей, я ничуть
не обижусь. Правда, сердце мне подсказывает, что беречь  патроны  вы  будете
для меня, я ведь отсиживаться в кустах не стану...  Сделайте  одолжение.  По
секрету признаюсь, мне в последнее время стало  очень  скучно  жить,  и  вы,
майор, прямо-таки вливаете в меня жизненные силы. Надеюсь, я не  кажусь  вам
чудовищем?  Или  безумцем?  Смелее,  я  обещаю,  что  никаких  наказаний  не
последует...
   - Есть у меня впечатление...- сказала Ольга.
   - Ну-ну,- любезно сказал Прохор.
   - Нет уж,- сказала она с обаятельной улыбкой.-  До  сих  пор  задница  от
плетки болит. Я не боюсь, просто сидеть неудобно...
   - Заверяю вас, никаких репрессий...
   - А вы правда не сумасшедший?
   - Вряд ли я псих,-сказал Прохор серьезно.-Если даже и сумасшедший,  то  в
нашем мире, где столько безумцев, я вряд ли буду так уж бросаться в глаза...
И потом, что вы нашли безумного в охоте? Мысля  масштабно,  война  -  та  же
охота на человека, вы у мужа вашего  спросите...  Только  обставлена  иначе.
Никаких религиозных препятствий в данном случае нет. Что до моральных... Ну,
не смешите, Ольга Владимировна. Все зависит от точки зрения. Вы попали не на
ту сторону, только и всего. Вот вам и не нравится  затея.  Повернись  иначе,
могли и оказаться на той стороне,  где  в  приятном  предвкушении  смазывают
ружья, кормят собак... Я  не  любитель  философствовать,  как  мой  Кузьмич.
Всего-то навсего отношусь к жизни раздумчиво. Даю вам честное слово:  я  вас
немедленно отпущу с мужем вместе, если отыщете сейчас убедительные аргументы
для такого решения. Я понимаю, вам "не хочется". Но перед  правом  силы  это
чрезвычайно слабый аргумент. У вас есть другие? Нет? Вот видите... А что  до
"чудовища"... Монстр вас пытал бы, насиловал, издевался -  по-моему,  ничего
подобного не наблюдалось.  Я  пытаюсь,  как  могу,  компенсировать  вам  все
будущие неудобства. Что, цепи? Снимут, как только выйдете, я бы прямо сейчас
распорядился, но ваш  благоверный  может,  признайте,  что-нибудь  отчаянное
выкинуть... Смерти я не боюсь - боюсь глупой смерти.
   - Я постараюсь,- пообещал Мазур, глядя ему в глаза.
   - Я тоже, майор,-  кивнул  Прохор.-  Ешьте,  ешьте,  осетринки  положите,
замечательного копчения, с можжевельником...  Рекомендую  кедровую  наливку,
вон тот графин. Да, так вот, Ольга Владимировна, мораль- штука  прихотливая.
Меняется, проституточка, вместе с бегом времени. Если только на этой веселой
планете мало-мальски цивилизованная жизнь продержится еще  лет  двести,  мы,
все трое, даже в этнографические курьезы не попадем, не  говоря  уж  о  суде
истории. Ну какой такой суд истории?  Какая  боль  за  предков?  Вот  вы  из
Петербурга, как я помню. Очаровательный город, ассоциации  возникают  сплошь
почтительные: Кваренги, Росси, Фальконе, фонтаны петергофские...  А  сколько
там косточек, милейшая Ольга Владимировна, под этими дворцами и фонтанами? И
не одни русские - Петрушка, реформатор припадочный, в эти болота еще и сорок
тысяч пленных шведов положил. Вы не знали? Есть у меня знакомый профессор из
Упсалы, он мне про своих несчастных земляков подробно  растолковал,  и  даже
цифирку, как позже другие объяснили,  чуточку  преуменьшил,  чтобы  русского
гостя не травмировать... Так вот, к чему это я - вы же,  Олечка,  над  этими
костями цокотали каблучками столько лет, на свидания бегали, за мороженым, и
ни разу у вас в  сердце  ничего  не  закопошилось,  кроме  любви  к  родному
великому городу. Правда? Вот и над нашими косточками то же будет через  пару
веков - и при чем тут мораль? Мораль ваша - все равно, что огонек, по  шнуру
бегущий. Сверкнул, пшик -и погас... Я  не  прав,  майор?  -  он  внимательно
глянул на Мазура и улыбнулся Ольге.- Муж ваш практичнее на эти вещи смотрит.
Его философия тоже не интересует ничуточки,  уже  прикидывает,  как  бы  ему
половчее и ноги унести, и меня предварительно зарезать...
   Мазур старательно накладывал  себе  на  тарелку  той  самой  копченой  на
можжевельнике осетрины, гусиную лапу с хрусткой  золотистой  корочкой,  клал
икру ложками. Конечно, он самую чуточку работал на публику, сиречь на Ольгу,
внушая ей спокойствие и уверенность таким поведением  -  но  игра  игрой,  а
пренебрегать таким столом тоже не  стоило.  Определенность  была  полная,  и
потому он не  считал  нужным  зря  дергаться.  Добраться  до  тайги,  а  там
посмотрим...
   - Во всем этом есть только одна недоработочка- сказал  он,  плеснув  себе
ароматной водочки- Предположим, мы  наотрез  откажемся  участвовать  в  этой
вашей охоте? Хоть режьте, хоть насилуйте. Сядем сиднем под елкой и  с  места
не  сдвинемся.  А?  Встретим,  так  сказать,   смерть   лицом   -   но   без
предварительной беготни?
   Прохор усмехнулся не без загадочности и промолчал.  Мазур,  долго  буравя
его взглядом, но так и  не  дождавшись  ответа,  пожал  плечами  и  принялся
уплетать за обе щеки все, что лежало  на  тарелке.  Мистер  Кук  громогласно
храпел, совсем по-русски.

   Глава седьмая
   ПЕЙЗАЖ ПЕРЕД БИТВОЙ
   Прохор свое слово держал - едва они  с  Ольгой,  ощутимо  отяжелевшие  от
съеденного и выпитого, покинули гостеприимного  (чертовски  гостеприимного!)
хозяина, кандалы сняли с обоих. Правда, охранник вместо прежних  двух  шагов
держался от них не менее чем в пяти метрах, и Кузьмич старался не  подходить
близко. Прекрасно понимая код мыслей старика, Мазур решил немного поиграть у
него на нервах - благо был, как-никак, несколько хмелен - и бодро окликнул:
   - Кузьмич, старче божий! А знаешь что? Сердце мне вещует:  если  я  тебя,
паскудника старого, сейчас пришибу, же за это ничего и не будет- я ж  нынче,
как прима-балерина!
   - Тьфу на тебя! - отплюнулся Кузьмич, но осторожность удвоил.
   И  в  тюрьму  уже  не  зашел,  остался  около  крыльца,  предупредительно
распахнув дверь. Охранник тоже не пошел в глубь коридора, встал возле двери.
Зато караульный, несший службу  возле  камеры,  вел  себя  крайне  беспечно:
мельком глянув на входящих, вновь приник к окошечку, похохатывая и  ухая  от
избытка  чувств.  Из  камеры  доносился  шум  нешуточной   свалки.   Карабин
караульного оказался прислонен к стене, в пределах  досягаемости,  но  Мазур
бросаться к нему не стал: изучил уже здешнюю  методику,  карабин,  вероятнее
всего, опять без патронов, а даже если и  заряжен,  жизнь  этого  усатого  и
жизнерадостного болвана предметом серьезного торга ни за  что  не  станет  -
стоит вспомнить, как легко  списали  в  тираж  незадачливого  Мишаню,  будто
костяшку на счетах перебросили... Поэтому  Мазур,  хладнокровнейше  скрестив
руки на груди, рявкнул:
   - Мне что, в коридоре стоять?
   Караульный нехотя  оторвался  от  окошечка.  Внутри  кричали,  послышался
женский визг, хлесткие удары, что-то со стуком разлеталось по полу- и  всему
этому аккомпанировал неумолчный звон железа. Догадаться было немудрено.
   Ну так и есть - в камере увлеченно дрались. Эскулап и толстяк возились на
полу, сплетясь в невообразимую фигуру, молотя друг друга как попало и по чем
попало. Похоже, они бы и рады  выйти  из  клинча,  но  надежно  перепутались
цепями и распутаться уже не могли.  Виктория  ошалело  металась  вокруг,  то
пыталась помочь благоверному выпутаться-в  прямом  смысле  слова-то  наудачу
проезжалась извечным женским оружием, ногтями, по физиономии  толстяка,  уже
украшенного по щекам и лбу несколькими влажно-алыми полосами.
   Мазур, обогнув дуэлянтов, запрыгнул на н