сти бутылка водки. Не  остановлюсь,
думает, засада!
   - Значит, вас вызвали ночью в дом  мэра...  -  задумалась  Ева.  -  А
тогда, ночью, машину осматривали?
   - Едет он дальше!
   - Я Осматривал, - кивнул Илья Ильич. - Поверхностно.
   Ева села на маленький складной стульчик, вытирая руки тряпкой.
   - А на проезжей части стоят две бутылки!
   - Слушай, Груздь, сходи-ка ты, правда, за бутылкой. Загибаюсь. - Илья
Ильич наконец чихнул и вытирал слезы.
   - Сейчас. Он притормозил так...
   - А лучше коньячку, - сказала Ева, доставая пачку сторублевок.
   - Один момент! - Он убежал очень быстро.
   Ева обвела взглядом стоящую перед ней иномарку. Где это  может  быть?
Ведь Хмара не мог запрятать блок так,  чтобы  разбирать,  доставая  его,
машину на запчасти!
   - Ты почему в органах? - спросил вдруг Илья Ильич.
   - Больше ничего не умею делать, - вздохнула Ева.
   - Ничего себе!.. Больше ничего. Вот ты сейчас злишься?
   - Почему? Нет, не злюсь. Просто решаю задачку.
   - А если не найдешь, разозлишься?
   Ева повернулась к стоящему сзади  инспектору  и  посмотрела  на  него
внимательно. Илья Ильич аккуратно складывал платок.
   - А я как разозлился! Меня даже пот прошиб, вот как!  Куда  я  только
это не тыкал. Никуда не подходит! В силу неизвестности предмета я  решил
его пока конкретно не описывать и не применять в качестве  улики.  -  На
протянутой Еве ладони лежал небольшой, похожий на пейджер предмет.
   - Спасибо. - Ева встала, забрала блок и пожала горячую руку. - У  вас
температура. Хотите, вместе послушаем?
   - Упаси боже! - Илья Ильич  замахал  руками,  открыл  рот,  некоторое
время стонал, набирая воздух, потом оглушительно чихнул. - Два  года  до
пенсии. Да! Ты коньяк его не пей.  Гадость,  постарается  по  дешевке  в
киоске цапнуть. И на закуску обязательно принесет  икру.  Отвратительное
сочетание. Пошли лучше ко мне обедать.
   - В силу сложившихся обстоятельств... - начала Ева  и  засмеялась.  -
Времени  в  обрез.  Меня  дома  дети  ждут,  а  еще  с   этой   дамочкой
разговаривать.
   - Тебе спешить некуда. - Илья Ильич грустно кивнул, заметив удивление
Евы. - Аэропорт закрыт. Специальное распоряжение.  Вся  военная  техника
отбыла конкретно в военные части. Твой самолет тоже улетел. Он  приписан
к десантникам, его отправили в военную  часть  возле  Иликура.  Конечно,
если ты  до  Иликура  доберешься  и  покажешь  распоряжение  московского
начальника военного округа, тебе его отдадут.  Но  проще  подождать  два
дня. Будет гражданский самолет. С двумя пересадками авось доберешься.
   - А что это такое происходит?
   Военные отсоединяются, - коротко объяснил  инспектор,  опять  замахал
руками, набирая воздух, но не чихнул, - будут свободными и независимыми.
   - Это же бред!
   -   В   силу   сложившихся   обстоятельств   данным   словом    можно
охарактеризовать любое проявление политической активности.
   - А до Иликура - на поезде? Илия Ильич покачал головой:
   - Нет. Поезда не ходят, всесоюзная забастовка на  три  дня.  Часа  за
четыре, может, доберешься на телеге. Ты глазищи не  таращи,  у  меня  от
твоих глазищ мороз по коже.
   - Это не от глазищ, это от температуры! Где я возьму телегу?! Да  вот
же, автобусы ездят, машины!
   - Телегу я тебе найду, а на машине ты туда  не  проедешь.  Дожди  шли
сильные. Дорогу развезло. От Подпяток ничего не проедет,  кроме  телеги.
Ехать лучше на ночь, ночью местные боятся и не высовываются. А оружие  у
тебя есть.
   - Где я? - спросила на всякий случай Ева.
   В силу сложившихся обстоятельств, избегая ненормативной лексики, могу
сказать, что мы все в одном и том же.

***

   Длинная палочка сандалового дерева  тлеет  на  керамической  тарелке.
Удушающий запах от  тонкой  струйки  дыма,  спертый  воздух  с  примесью
дорогих духов в небольшой, заставленной мебелью комнате. Ирина  Акимовна
сидит в огромном кресле, как в пещере, завернувшись  в  атласный  халат.
Она обхватила и крепко прижала к себе  колени,  устроив  на  них  острую
мордочку с большими глазами. Ева сидит напротив.
   - Пьешь? - спросила вдруг Ирина, чуть пошевелив голыми пальцами ног.
   - Пью, - пожала плечами Ева, - сейчас не хочу. Хочу поговорить.
   Ирина вздыхает, закрывает глаза, отчего  ее  лицо  словно  гаснет,  и
надолго замолкает. Ева тоже не спешит с вопросами.
   - Куришь? - спрашивает Ирина.
   - Редко. Хорошую слабую травку.
   - Вот - бесконечная звезда. Она не светит, она тлеет. И загореться не
умеет. Судьба? Бессмертна навсегда... - Ирина открыла глаза и  спросила,
приглушив голос:
   - А ты из какого отдела?
   - Особо тяжкие, - с облегчением вздохнула Ева. Она перепугалась,  что
Ирина Акимовна впадет в  истерику  или  захлебнется  стихами,  изображая
накатившее вдохновение.
   - Странно. При чем здесь органы внутренних дел? Мой охранник из ФСБ.
   - Был, - уточнила Ева. Они помолчали.
   - Как ты отбиваешься  от  мужиков?  -  вдруг  поинтересовалась  Ирина
Акимовна.
   - По-всякому. Чаще - играюсь. В большинстве своем мужики предсказуемы
и логичны. Играть с ними - как сверяться с учебником.
   Ирина отпустила  коленки,  подняла  голову  и  посмотрела  на  Еву  с
пристальным удивлением.
   - Ты его видела? - спросила она шепотом. Ева кивнула и усмехнулась.
   - Полный улет, - сказала она. -  Подозрительно  хорош.  И  как  он  в
постели?
   Ирина Акимовна встала, нащупала на столике сигареты, не отводя от Евы
напряженного взгляда; закурила.
   - А он тебя видел? - спросила, глубоко затягиваясь.
   - Не знаю. - Ева пожала плечами. - Мне в двух словах рассказали,  что
он  появился  несколько  дней  тому  назад,  издатель,  богат,   устроил
показательные выступления при всех в опере.
   Ирина вдруг  резко  затушила  сигарету,  взяла  небольшое  настольное
зеркало, подошла к Еве и встала напротив.
   - Видишь себя?
   Ева почувствовала у нее приближающуюся истерику.
   - Ну и что?
   - Полный улет. Подозрительно хороша. Как ты в постели?!
   - Давай без сцен, - устало попросила Ева.
   - Никаких сцен. - Ирина опять закуривала. -  Все  банально.  Пошло  и
банально. Мы сговорились. Конкретно для оперы. Он  должен  был  устроить
этот спектакль с паданием на пол, признанием в любви, прокушенной губой.
Мальчик сыграл отлично.
   - А смысл? - Такого Ева не ожидала.
   - Смысл... Я умею режиссировать внимание и восторг к себе.
   - А ему это было зачем надо?
   - Спроси сама,  -  предложила  Ирина,  -  заодно  и  определим,  кого
выбирает мужчина. Такой неотразимый! - повысила  она  голос.  -  Нет,  я
серьезно. Ты, я - и он?
   - И если этот красавчик выберет тебя...  -  Ева  задумчиво  прикусила
губу,  -  ты  будешь  считать,  что  щелкнула  по  носу  такую,  как  я,
неотразимую, да? Тебя один мой внешний вид доводит до истерики. Хотя как
умная сорокатрехлетняя русская  женщина  ты  должна  понять.  Мужчина  -
примитивен и, как игрок, он почти во всех  случаях  заранее  оговаривает
условия игры или намекает! Мы станем  рядом  перед  зеркалом,  хочешь  -
разденемся наголо. Ты только что самоуверенно заявила,  что  он  выберет
тебя. А теперь ответь самой себе почему?!
   - Ну и милиционерки пошли! - Ирина сглатывала злые слезы.
   - Моя подруга  в  таких  случаях  предлагает  просто  оговорить,  что
получилось  в  конце.  А  в  конце  получился  труп  молодого   мужчины,
специалиста высокого класса, да ведь это случайность, да?  Разведчик  со
стажем,  с  отличной  боевой   подготовкой   убит   случайно   любителем
магнитофонов одним ударом в висок?! Просто сидел в машине и ждал,  когда
к  нему  подойдут  поближе  и  ударят?!  Ты  играешь  в  мелодраму,  так
выдерживай жанр! А  то  придется  срежиссировать  для  тебя  трагедию  -
тюремный роман за соучастие в убийстве.
   Ева уходила очень злая. Она ничего не узнала, кроме того что  женщина
готова к употреблению Димой Куницыным на пятый день его появления.

***

   - А вот скажите, что вы думаете насчет совпадений? -  поинтересовался
Миша Январь, натягивая бронежилет.
   - Совпадения - вещь опасная,  -  пробормотал  Карпелов,  складывая  в
дорожную сумку автомат и патроны.
   Полшестого вечера. Разбойное нападение на квартиру ювелира.
   - Так они есть или нет? - не унимался Январь. Он бежал по коридору за
Карпеловым.
   - Кто шофер? - крикнул в окошко дежурного Карпелов.
   Шофера не было. Шофера убили случайным выстрелом два  часа  назад  на
волнениях. Мирная толпа организованно перевернула две милицейские машины
вместе с милиционерами, орала лозунги и пела песни, бросалась  бутылками
от пива. В одной перевернутой машине запаниковал молоденький  лейтенант,
ему показалось, что бородач возле второго перевернутого "мерса"  достает
из кармана оружие. Он выстрелил сквозь переднее разбитое окно,  попал  в
шофера, а потом долго плакал.
   - Миша, садись с группой, я поеду сам! И скажи там поаккуратней  -  в
квартире дети.
   Январь с группой приехал раньше, он оглядывался, пробегая к подъезду.
Из открытой двери на них вывалился перепуганный толстяк, толкая  женщину
с размазанной косметикой на щеках.
   - Там... Там... - лепетал он, размахивая руками. - Вызовите  милицию,
помогите. Убили, господи, всех убили...
   - Какой этаж?
   - Второй. - Мужчина прижал  к  себе  женщину,  она  зарыдала  громко,
навзрыд, прижавшись к его животу лицом.
   -  Граждане,  пригнитесь.  Январь,  отведи  граждан   на   безопасное
расстояние!
   В который раз Январь почувствовал, что его берегут.  Он  толкал  пару
перед собой к гаражам, закрывая их спиной от окон квартиры.
   - Стоять, - возникший вдруг  впереди  Карпелов  с  автоматом  говорил
негромко.
   Тучный мужчина споткнулся и вскинул вверх руки.
   - Там убили всех, - заговорил он напряженно, а спрятавшаяся  за  него
женщина выстрелила из маленького пистолета, просто достав его из кармана
вместе с носовым платком.
   Карпелов падал, как в замедленном  кино,  выпустив  очередь.  За  ним
повалился вниз лицом  мужчина.  Женщина  продолжала  стоять  еще  секунд
двадцать, только схватилась руками за грудь и  удивленно  оглянулась  на
Января. Из-под ее растопыренных  пальцев  на  зеленую  траву  посыпались
блестящие камушки застывшими каплями вчерашнего дождя. Резко  взвизгнула
тормозами близкая машина, Январь, не веря глазам, повернулся на  звук  и
заметил дуло из окна тормозившей "альфы-ромео". Он  бросился  на  землю,
перекатился к Карпелову, вытащил из-под него автомат, передернул  затвор
и начал стрелять по машине, все еще плохо понимая, что  делает,  -  тело
сработало само. Машина начала разгоняться, Январь встал на одно колено и
прицелился, но блестящее рыло "альфы" ткнулось в дерево через  несколько
метров.  Сквозь  простреленные  окна  -  три  поникших  силуэта.  Январь
бросился  к  Карпелову.  Он  почувствовал,   что   сейчас   расплачется.
Расстегнув  плотную  джинсовку,  разрезал  ножом  футболку  и  удивленно
уставился на целехонький бронежилет. Карпелов приоткрыл глаза и  показал
себе на горло. Маленькая дырочка над воротником джинсовки.
   - Наклонись, - просипел он и подмигнул.
   - Я сейчас "скорую"! - Январь собрался бежать, его  схватили  крепкой
рукой за запястье.
   - Наклонись, чего скажу... Так просто, на всякий случай. Женщине моей
любимой не говори, если что. Позвони, скажи - обязательно приедет. Пусть
ждет, она - моя. И еще, не  дергайся.  Тогда,  цементный  раствор...  Ты
нашел оружие в бадье. Я соврал. Я  понятия  не  имел,  где  это  чертово
оружие может быть. Просто стало стыдно, что не догадался, - и соврал. Ты
молодец. Ты на своем месте. Хоть ты и разыграл  такой  анекдот  с  этими
бумагами из банка. Найдут ведь тебя, как пить дать, найдут!..
   - Молчите, - шептал Январь.
   Карпелова увезли свои же, не дождавшись "скорой". И Январь так  и  не
сказал, что отпечатки, взятые у больного бомжа, совпадают с  отпечатками
великого экспериментатора Гриши Покосова.

***

   До деревни Подпятки Ева Николаевна и Илья Ильич ехали на  милицейской
машине с мигалкой. Метров за триста до первых темнеющих  домиков  машина
стала буксовать, Ева и Илья Ильич вышли и толкали влажный  металлический
зад - моросил слабый дождь.
   Тяжело дыша и сморкаясь, инспектор еле поспевал за Евой.
   - Стой, - махнул он рукой, совсем запыхавшись, - Павлуша нас заметил,
не спеши.
   Ева, щуря глаза, всматривалась сквозь морось в приближающийся  силуэт
с удивлением. Ей навстречу шел второй Илья Ильич, только не в
   Длинном плаще, а в брезентовой рыбацкой накидке с капюшоном. Подойдя,
он осмотрел ее внимательно глазами Ильи Ильича и громко чихнул.
   - Будьте здоровы, - пробормотала она, не скрывая удивления.
   - Будем живы - не помрем, - ответил ей  Павлуша.  -  Где  взял  такую
девку красную? - спросил он у брата и  обнял  его,  растопырив  огромные
ручищи.
   - Вы - близнецы?! - догадалась Ева. - А я думала, что уже все - крыша
поехала. Как это сейчас говорят - мозгушником повредилась.
   - У нас тут говорят - головенкой приложился  и  скомкал  себе  мозги.
Стрелять умеешь? - На нее смотрели насмешливо.
   - Павлуша, она умеет стрелять, не беспокойся.
   - Не беспокойся? Пусть стрелит по банке. Если не умеет - я не повезу!
Волки лютуют. На прошлый четверг двух коров задрали за просто так  и  не
съели даже.
   - Какие еще волки? - улыбаясь, поинтересовалась Ева.
   -  Большие.  Лохматые.  Серые.  А  клычищи!..  -  сказал  Павлуша   и
подмигнул.
   Ева, не отводя от него взгляда, достала свой ТТ и спросила, где здесь
банка.
   - Ты свою цацку убери, ты из ружья попробуй! - вошел в азарт Павлуша.
- Пошли к телеге, пальнешь из ружья.
   - Павлуша, я поеду. И вам пора. Темнеет. - Илья  Ильич  протянул  Еве
руку:
   - Спокойной вам дороги, коллега.
   - Во дает, - восхитился Павлуша, - коллега! Катись  в  свой  городище
поганый А я вчера знаешь какую рыбину поймал!
   Илья Ильич обнял и расцеловал Павлушу в обе щеки.
   - Нет, ты подожди, ты что - не веришь? Во-о-она какую!
   - А где телега вообще? - огляделась Ева
   - Не верит. Никогда не верит.
   - Да верит он, ему просто грустно одному в город тащиться, он  болен,
насморк,  а  здесь   так   хорошо!..   Как   вас   можно   называть?   -
поинтересовалась Ева.
   -  Павлуша  я.  А  ты  не  скачи,  промокнешь,   иди   под   накидку,
поместимся...
   Ева пригнула голову, ее накрыли огромной полой, пахнущей дымком. Идти
было не очень  удобно,  через  несколько  шагов  Ева  выскочила  вперед,
разогналась на слабо видной  тропке  и  подпрыгнула,  сделав  в  воздухе
шпагат.
   - До чего хорошо-то! - крикнула она.
   - От же коза! - помотал головой Павлуша.
   А телега  дожидалась  во  дворе.  Светлела  мутным  пятном  спокойная
лошадка. Белая, в пятнах. Ева прыгнула в душистое  сено,  завернулась  в
брезент. На тряской неспешной  дороге  волнами  накатывали  пригорки,  а
вверху первыми звездами небо засасывало зрачки.
   - Павлуша, как вы с братом жили, когда маленькие были?
   - Так и жили. Он - старший, я - младший.
   - Как это?
   - Ну, как... Он на пять минут раньше родился.
   - А у вас насморк сразу у обоих случается
   - Ева закрыла глаза.
   - Насморк - болезнь заразная. Случается сразу у двоих. А вот что  мне
непонятно - как он про сны мои знает?
   - А он знает? - пробормотала Ева, засыпая.
   - Вот приснится, к примеру, белая мышь. Я иду к  соседке,  она  бабка
умная, говорит - это к тебе родня приедет. А у меня родня вся в деревне!
Известно, кто приедет, брат! Он один в городе.  И  точно,  приезжает.  Я
спрашиваю, чего явился? Мыши, говорит,  снятся  белые,  это  к  болезни,
приехал узнать, не заболел ли ты. Вот так.

***

   Москва июньские ночи, и так бледные, подсвечивала  щедро  фонарями  и
слепила звезды. Миша Январь прорывался  через  два  часа  после  ранения
Карпелова в больницу. Он узнал, что  майора  повезли  после  операции  в
палату, обещал пухленькой медсестре не говорить  больному  ни  слова,  а
только поприсутствовать рядом.
   - Поймите, - доказывал Январь, - он, как меня  увидит,  сразу  начнет
выздоравливать! Я же по-дружески, я же не на допрос!
   - Знаем мы, как вы допрашиваете! - льнула медсестра мягким телом. - С
пристрастием...
   Карпелов с трудом разлепил тяжеленные после наркоза веки  и  смотрел,
как Миша Январь отбивает чечетку на линолеуме  и  плавно  ходит  уточкой
рядом медсестра. Потом музыка стала громче, Январь  упал  на  пол  одной
рукой и крутился вокруг нее огромными шагами.
   "Черт шальной", - хотел сказать Карпелов и обнаружил, что  совершенно
не может издавать звуки.

***

   - Проснись, чудушка, - услышала Ева и открыла  глаза.  Она  несколько
секунд не  могла  понять,  что  происходит,  зарывая  пальцы  в  сено  и
оглядываясь.
   Лошадь бежала быстро, Еву трясло на рытвинах.  Павлуша  повернулся  к
ней.
   - Проснулась? Ты как, девушка нервная? - поинтересовался он. -  А  то
волки ведь.
   - Где? - Ева встала на колени и смотрела назад.
   - Сбоку смотри. Накатывают. Матерые.
   Ева смотрела и сбоку. Но ничего не видела. И вдруг  -  выплыла  луна,
заливая неестественным светом открытое  пространство,  словно  в  театре
дернули занавес. Чуть сбоку от дороги, красуясь, легко бежали волки.
   - Держись, я наподдам! - крикнул Павлуша и встал, захватывая вожжи.
   Ева удивилась, что спокойная лошадка умеет  так  быстро  бегать.  Она
вцепилась руками в край телеги и смотрела на бегущих зверей с восторгом.
   - Два, три.., пять, шесть, семь, восемь!..
   - Да, многовато. Не семья, стая! -  рядом  с  ней  садился  спиной  к
лошади Павлуша.
   - А как же?.. - удивилась Ева, показывая на брошенные вожжи.
   - Скотинка сама понимает, что к чему. Не убежит -  помрет.  А  вообще
она пуганая, мы с ней два раза уже уходили. Только этих  много.  Сколько
насчитала?
   - Двенадцать!
   - Ну и чего радуешься, дура!
   - Красиво же! - обиделась Ева.
   - Красиво будет сейчас, когда стрелять начнем. Доставай  свою  цацку.
Целься метче, а то патронов не хватит.
   - Восемь - мои, - сказала Ева.
   - Хвалилась гусарка гусю: "Я яйца в камышник носю!" Попади хоть  раз,
может, они бросят нас, чтобы сожрать подранка.
   Ева прицелилась и выстрелила три раза.
   Три волка кувыркнулись и упали.
   -  Я  забыла  спросить,  а  куда  стрелять  надо?  -  спросила   она,
повернувшись к открывшему рот Павлуше.
   - Ничё,  -  похвалил  он,  -  можешь.  Стреляй  как  попало,  видишь,
догоняют! - Долго целился и выстрелил из ружья, сшибая ближайшего волка.
   Ева сняла пятого. Волки у подстреленных братьев не оставались, бежали
упорно за телегой.
   - Стреляешь ты хорошо,  а  считаешь  плохо.  Еще  десять.  -  Павлуша
выстрелил и не попал.
   Ева выстрелила дважды. Два волка словно  исчезли:  луна  уходила  за"
небольшую тучку, все вокруг исчезало в темноте, только полоска света  от
оставшегося  кусочка  луны  двигалась  рядом,  и  те,  кто   попадал   в
неосвещенное пространство, становились невидимыми.
   Близкие волки были так  хорошо  различимы,  что  Ева  видела,  как  у
первого трясутся от бега мышцы на матерой груди летней  облезлости,  как
падают капли с завернутого набок  языка.  А  дальние  силуэты  светились
зажженными огнями глаз.
   Лошадь, совершенно не пугаясь выстрелов, неслась  по  дороге.  Телегу
трясло так, что  у  Евы  стучали  зубы.  Они  стреляли,  уже  не  считая
подбитых, потом и у Евы, и у Павлуши кончились патроны.
   Павлуша молча  протянул  Еве  второе  охотничье  ружье,  Ева  с  двух
выстрелов уложила еще двоих.
   - Плохо дело, - вздохнул Павлуша, наблюдая  оставшегося  преследовать
их волка, - лошадка устает. Догонит нас зубастый.
   - Как это - догонит?! Он что, прыгнет на нас?
   - Или на нас, или на лошадь. Ладно, не  бойся,  завалим  и  этого.  Я
сейчас лошадь потише уговорю, ты сиди и покрикивай помаленьку,  чтоб  он
не стал на лошадь идти, а на тебя готовился.
   - Как это - на меня?!
   - Вот так.  -  Павлуша  достал  кожаный  футляр  и  вытащил  из  него
охотнич