пот. Охранник чертыхался.  Наконец
он открыл замок. Слоник вышел, охранник закрыл замок.
   Другой  охранник  с  противоположной   стороны   двора   видел,   что
заключенного вывели с прогулки и увели под конвоем.
   - Вертолет или прачечная? - спросил "мохнатый" у Слоника.
   Слоник смотрел, не понимая.
   - Прачечная! - сказала Ева быстро. - Он вертолет не потянет.
   - Тогда свободна, я веду его в прачечную, ты что  так  уставилась?  -
сказал охранник, удивившись.  -  Эй,  ты  же  просто  выпустила  его  на
свидание, что тут происходит?
   - Нет, Федя сказал, что все делаю я. - Ева услышала свой голос как со
стороны.
   - Тогда прощевайте. Пятый стиральный автомат с краю. В пакете. Я уйду
с крыши. Из прачечной сразу звони Феде. - Он быстро побежал по лестнице,
стараясь ступать бесшумно.
   Ева развернула Слоника спиной к себе и подтолкнула.  Они  прошли  еще
два коридора, теперь  надо  было  пересечь  метров  пятьдесят  открытого
двора.  Еву  охватило  странное  равнодушие,  она  видела  перед   собой
стриженый затылок  Слоника,  отвисшую  складками  шею,  чуть  шевелились
пальцы  в  наручниках.  Он  был  маленького  роста,  не   больше   метра
шестидесяти.
   - Налево, - сказала она шепотом. - Теперь направо... Заходи в дверь и
спускайся в подвал. Налево. Стоять.
   В большом помещении прачечной стояли стиральные  автоматы.  Цементный
пол, почти под потолком  небольшие  окна  с  решетками,  но  света  было
достаточно. У запертой двери стояли металлические решетчатые  контейнеры
с бельем. Белье было засунуто в сетки. Сетки завязаны узлом.
   Ева открыла дверцу одного из контейнеров, достала сетку  и  развязала
ее. Она выпотрошила оттуда серое белье. Расстелила на полу простыню. Все
это время она старалась не смотреть на Слоника, боялась, что он  заметит
что-то в ее взгляде, что насторожит его.
   Ева сжала и разжала пару раз правую ладонь, резко выдохнула и нанесла
быстрый и сильный удар ребром по шее - чуть пониже уха и наискосок.
   Слоник медленно  опустился  на  колени,  потом  упал  лицом  вниз  на
простыню. Ева осторожно  подошла  сзади,  достала  веревку  и  тщательно
намотала ее концы на обе руки, потом закинула веревку Слонику на  горло,
упершись коленом ему в спину.
   - Встречай, Николаев! - Ева закусила губу до крови, в  голове  у  нее
словно  помутилось.  Она  вспомнила,  что  еще  хотела  сказать  Слонику
прощальную речь. - Попрощайся со своей системой! -  сказала  она  вместо
этого, сев ему на спину и сдерживая судорожное подергивание тела.  Когда
Слоник обмяк, еще перестраховалась с минуту, прислушиваясь и  задерживая
дыхание.
   Пошатываясь, Ева подошла к автоматам для стирки,  отсчитала  пятый  с
одной стороны, ют-крыла его круглый люк. Там ничего не было.  Подошла  к
другому.   В   полиэтиленовом   пакете   лежали   аккуратный   маленький
радиотелефон и противогаз. Еве надо было удивиться  противо-,  газу,  но
все у нее словно застыло внутри.
   Она замотала Слоника в простыню вместе с телефоном и противогазом, не
обращая внимания на промокшие штаны Слоника и резкий запах экскрементов,
потом еще в тряпки,  засунула  этот  тюк  в  сетку,  сетку  подтащила  к
контейнеру. Здесь она заметила, что у нее  дрожат  руки.  Сцепила  их  с
силой и закрыла глаза на несколько секунд. Перекидами забросила сетку  в
контейнер, завалила другими сетками. Оказавшееся  лишним  грязное  белье
рассовала в другие сетки. Закрыла контейнер. И только  тогда  посмотрела
на часы и обнаружила, что Волков должен был приехать пять минут назад.
   - Ну что, приступим? - спросил сам себя Федя и сказал секретарю:
   - Начали!
   В  тюрьме  один  из  надзирателей  посмотрел  на  часы  и   пошел   к
прогулочному двору. Он постоял немного, оглядывая гуляющих, но никто  не
подошел к решетке. Он посмотрел на  вышку,  она  была  пуста.  Он  пожал
плечами, подождал еще на всякий случай пять минут, еще раз посмотрел  на
часы и ушел. Ему заплатили за десять минут, которые один из  заключенных
- он должен был подойти к решетке в назначенное время - хотел провести с
женщиной в прачечной. "Если этот болван передумал, тем лучше,  деньги-то
заплачены..." - подумал надзиратель и решил, что он  не  заметил  пустой
вышки.
   Волков подъехал к пропускному пункту  тюрьмы  на  "мигалке",  выбежал
оттуда и спросил заинтересованного его шумным появлением  охранника,  не
приезжал ли фургон в прачечную. Фургон  еще  не  приезжал.  Волков  чуть
отогнал "мигалку" и стал смотреть то на часы, то на дорогу.
   У него очень болела голова, и эта боль не  давала  ему  паниковать  и
испугаться  до  потери  соображения.  Он  ничего  не  понимал,  но  имел
некоторую информацию, которой раньше не было.
   "Все будет хорошо, - уговаривал он сам себя. - Два охранника  садятся
в машину уже на выезде из тюрьмы. Не  будут  же  они  просматривать  все
белье! Его уже просмотрели в прачечной, его уже просмотрели, они закатят
контейнеры и уедут, мое присутствие и не нужно... Что же это творится  в
самом деле?.."
   На дороге показался фургон.
   Подсадной
   "мохнатый" поднялся на крышу, пробежал по ней согнувшись и  спустился
в другой люк, оказавшись в административном отсеке тюрьмы.
   Ему показалось, что он услышал легкое стрекотание  вертолета  вверху,
над крышей.
   "А если краля не позвонила? - Он остановился на секунду. - Ладно, это
не моя забота, - уговаривал он себя, чувствуя, что начинает  нервничать.
Это именно он должен был привести бегуна в  прачечную.  -  Но  ведь  она
сказала, что Федя..." - здесь "мохнатый"  остановился  еще  раз,  словно
споткнувшись. Он вспомнил, что первый назвал ей имя Феди.
   "Мохнатый" решил успокоить себя тем, что никогда не видел эту женщину
в тюрьме, иначе бы запомнил. Значит, она пришла специально на  побег,  и
что ей еще здесь делать, как не побег. И дергаться тогда нечего, а  надо
быстрее сматываться, в аэропорту в  камере  хранения  его  ждут  вещи  и
билет.
   Фургон проехал ворота тюрьмы и подъехал к  хозяйственному  двору.  Он
остановился, вышел раздосадованный шофер - у него пропали накладные -  и
стукнул как следует по покрышке ногой. Подошли двое охранников,  открыли
дверь прачечной. Шофер открыл двери фургона и спустил  трап.  Он  каждый
раз с интересом наблюдал, как контейнеры с бельем затаскивают  снизу  по
трапу в машину.  Он  этот  чертов  трап  таскал  только  из-за  тюремной
прачечной.
   Погрузка закончилась.
   За воротами тюрьмы Волков, не находящий себе места,  нервно  ходил  у
поста. Он видел, как фургон,  не  доезжая  до  ворот,  вдруг  свернул  к
большому металлическому ангару, въехал  туда.  Через  минуту  из  ангара
вышел шофер, закурил и присел на корточки. Шоферу уже  давно  объяснили,
что в ангаре груз проходит спецосмотр. Охранники, которые должны были  с
ним ехать, стояли неподалеку. Шофер в который раз представил, как тюки с
бельем протыкают острыми и длинными лезвиями или дают обнюхать  страшной
собаке.
   Охранник  у  пропускника  подошел   к   решетке   и   заинтересованно
рассматривал разбитое лицо Волкова.
   - Фургон приехал, -  объяснил  Волков  свою  нервозность,  кивнув  на
ангар.
   - Да ты так не переживай, если кого ловишь, расслабься. Никого живого
в  этом  фургоне  остаться  не  может.  Газ!  -   Охранник,   довольный,
усмехнулся. - И быстро, и эффективно! Так что можешь ехать без проблем!
   - Нет, - сказал Волков одеревеневшими губами, - я провожу.
   Шофер с охранниками прошел в ангар, фургон выехал за ворота.
   - Это вертолет, - сказали Феде в ухо с хрипами и сильными помехами. -
Сколько мне еще тут болтаться? Чего не звоните?
   Федя, застыв, еще раз посмотрел на часы.
   - Крутись еще немного. А что там происходит внизу?
   - Да все нормально, тихо, никакой возни. Фургон  выезжает  из  ворот,
милицейская мигалка
   Стоит неподалеку.  Одна  прогулочная  вышка  пустая.  Все  нормально,
непонятно только, что я тут делаю до сих пор?
   - Еще пять минут, ну, четыре,  -  сказал  Федя,  уже  чувствуя  остро
неприятности, и отложил телефон. - Фургон уехал, на крыше его тоже  нет,
- сказал он секретарю.
   - Подожди, Федя, не суетись... Что тут может быть? Если  он  пошел  в
прачечную, должен был позвонить наш подсадной.
   - Он не позвонил.
   - А если не пришел надзиратель?
   - Тогда подсадной не должен был спускаться с вышки!  -  заорал  Федя,
теряя спокойствие окончательно. - Либо их взяли в коридорах, либо  нашли
телефон и противогаз, что опять-таки обозначает, что их взяли.
   - Федя, - спросил секретарь, - почему ты оставил  ребят  смотреть  за
подставной машиной и никого не послал перехватить настоящую? - Секретарь
говорил тихо и медленно.
   - Почему, почему! Потому! Очень умный, да?
   - Нет, это я только что придумал.
   - Если контора знала про машину из прачечной, что тут делать? У  меня
голова пухнет, я ничего не понимаю!
   Пискнул телефон.
   - Я  сворачиваюсь!  -  сказал  вертолет.  -  Все  спокойно,  прогулка
закончена.
   Федя сидел в оцепенении еще минут десять. Не  двигаясь,  рядом  сидел
его секретарь. Он первый не выдержал:
   - Федя, чего мы ждем?
   - Мы ждем, когда начнутся неприятности. Когда что-нибудь  прояснится,
сразу станет легче.
   В кресле дремал, посапывая, курьер. Телефон. Движения у Феди словно в
замедленном кино.
   - Але! Это "мохнатый". Она позвонила?
   - Кто она? - спросил Федя, сразу успокоившись.
   - Ну, эта красотка, которую ты послал? Мне некогда, объявили посадку.
Я сказал ей, где телефон в прачечной, она позвонила?
   - Как она выглядит?
   - Отпадная блондинка из "Плейбоя" в спецодежде.
   Федя уставился перед собой, не мигая.
   - Контора послала своего человека на  побег,  а  меня  наняла,  чтобы
подставить, как я и  думал  раньше,  -  сказал  Федя  секретарю,  убирая
телефон. - Позвони ребятам, пусть бросают фургон и делают отбой. Поехали
домой, у меня большие планы на сегодняшний вечер.
   Ева прошла спокойно и не спеша по коридору  к  тому  месту,  где  она
оставила пакет со своей одеждой. Он была почти уверена, что его  там  не
окажется, но пакет был на месте. А рядом -  туалет  для  персонала.  Ева
зашла в кабинку, быстро сняла форменную одежду  и  повесила  на  дверцу.
Тщательно оделась, уговаривая себя не спешить.
   - Не получилось с допросом? - спросили Еву на контроле при выходе.  -
Прогулка окончилась, а вы как раз уходите.
   - Что? А, да... Да, - ответила она. На дороге подняла руку и шла так,
не оглядываясь. Частник  нашелся  почти  сразу.  Ева  назвала  больницу.
Частник стал рассказывать, как в этой больнице умерла его невестка.  Ева
заснула под его рассказ на несколько минут, как будто провалилась в яму.
   В больнице она нашла прачечную и осмотрела  доставленные  контейнеры.
Взгляд ее, как будто  помимо  сознания,  безошибочно  определил  длинную
сетку. Ева протянула руку  сквозь  решетку  контейнера  и  пощупала  эту
сетку. Потом пошла по коридорам больницы, пока не нашла каталку.
   Вокруг нее ходили люди из персонала, ей даже задали какой-то  вопрос,
но Ева только отмахнулась. Силы ее были на исходе. Она вытащила  Слоника
и с большим трудом уложила его  на  каталку,  подтащив  сначала  на  нее
верхнюю  часть  туловища.  Ее  стало  мутить,  когда  на   каталке   она
отстегивала наручники, потом разрезала одежду и сдергивала  эти  клочья.
Голого Слоника накрыла замаранной простыней и перевезла через  несколько
коридоров и два лифта в подвал, где был морг.
   - Опять везут! - крикнула ей старая санитарка, елозившая  шваброй  по
полу. - Уже местов тут  нет,  а  все  везут!  К  родным  ставить  или  к
неопознанным?
   - К неопознанным, - проговорила Ева с трудом, ей показали куда.
   Она постояла несколько секунд у шеренги накрытых каталок, потом сняла
с чьей-то ноги бирку с номером и привязала ее Слонику на большой палец.
   На  улице  повалил  крупный  снег,  словно  где-то   вверху   открыли
переполошенный  курятник,  город  за  несколько  минут  стал   белым   и
торжественным. Ева поехала в управление, убедив себя, что  спать  сейчас
нельзя: надо  было  быстрей  показаться  Волкову,  пока  он  не  наделал
глупостей. На остановке она бросила в мусорный контейнер пакет с кусками
одежды Слоника, противогазом и телефоном.
   У двери своего кабинета она чуть задержалась, а когда протянула руку,
Волков распахнул дверь. Глаза у него были  вытаращены,  волосы  торчали,
рот открыт.
   - Ты жива! - крикнул он первым делом на весь коридор. Оглянулись все,
кто там был.
   Ева толкнула его в комнату и закрыла дверь.
   - Волков, - сказала она строго, - я тоже  рада  тебя  видеть,  мы  не
виделись со вчерашнего дня, но так орать все равно не надо. Что  у  тебя
произошло?
   - Полный маразм, понимаешь, когда я ехал в машине  из  прачечной,  на
меня напали двое в камуфляжной форме, отрубили меня и забрали документы.
- Он метался по комнате, размахивая руками. - Да! Они  еще  облили  меня
спиртом! Меня хотели отвезти в вытрезвитель.
   - Волков, - спросила Ева, подкрашивая губы перед маленьким зеркальцем
от пудреницы, - какого черта ты делал в машине из прачечной?
   - Ну как же, - забормотал Волков, всмотревшись в Еву повнимательней и
почуяв неладное. - Это, конечно, была не настоящая машина из  прачечной,
это я ее так. Я должен был приехать. У нас сегодня  побег  должен  быть,
Ева Николаевна, помните?
   - И куда мы сегодня бежим  на  машине  из  прачечной?  -  Теперь  Ева
припудривалась.
   - Ева... Николаевна, Курин!.. Он сегодня должен был сбежать. - Волков
вдруг побледнел, Ева испугалась, что он упадет в обморок.
   - Волков, ну что за бред? Какой побег? Курин расслабился, когда убили
этого.., как его, футбольного босса, ждет суда спокойно в изоляторе.
   - Ты не могла меня так подставить, - глухо проговорил  Волков,  потом
схватился за виски руками. - А! Я понял! Ничего не получилось, да?
   - Волков, мне надоели твои фантазии, давай работать  наконец,  у  нас
уже три дела висят просто в воздухе.
   Волков, не отрываясь, смотрел на Еву. У него дрожали руки.
   - Если ты вывезла Курина, - сказал он глухо, - то он труп, потому что
машину из прачечной обрабатывают газом в специальном боксе.
   - Я тебя уже просила говорить мне "вы". Это раз. Ты мне надоел с этим
Куриным. Это два. Если тебе нужна помощь психолога, то ее зовут  Далила,
помнишь Далилу, красавицу? Она работает этажом ниже. Это три. Постарайся
заткнуться и помолчать с полчасика, я соберу бумаги.
   Волков посидел пять минут, потом, спотыкаясь, опрокинув стул, выбежал
из кабинета  и  понесся  бегом  по  лестнице  в  дежурную  часть  узнать
происшествия по городу.
   Через час по городу объявили  тревогу.  Из  Бутырской  тюрьмы  сбежал
особо опасный преступник, Паша Закидонский, он же Слоник. Он не вернулся
после прогулки в камеру, обнаружен открытый люк на крышу тюрьмы,  пропал
один охранник с вышки, что предполагает организованный побег.
   Ева с трудом дождалась пяти часов. Волков убежал, опрокинув  стул,  и
больше в кабинете не появился. Ева быстро замкнула дверь  и  постаралась
спуститься с лестницы не спотыкаясь.
   На  улице  ее  ждал  Володя.  Он  стоял  с   большим   букетом   роз,
припорошенных снегом. Над розами светилась его  улыбка.  На  него  падал
снег, свисая кое-где сосульками с волос.
   - Давно стоишь? - Ева не могла  никак  засунуть  ключи  от  машины  в
дверцу.
   - Часа два, - сказал Володя, отбивая дробь зубами. - Это тебе  цветы!
- напомнил он на всякий случай.
   - Отличные цветы, - сказала Ева безо всякого выражения.
   - Если ты  изображаешь  полное  раскаяние  по  поводу  наших  близких
отношений, - говорил Володя, усаживаясь, -  если  ты  решила  немедленно
прекратить нашу только родившуюся любовь, -  он  снимал  мокрый  снег  с
головы и стряхивал это на пол, - если ты такая  мрачная  и  злая,  чтобы
побыстрей и подальше меня оттолкнуть!..
   - Ну хватит уже! - устало сказала Ева.
   - Если ты не  понимаешь,  что  зажгла  меня  огромным  и  неугасающим
костром!..
   - Прекрати, где ты нахватался этого! - Ева наконец улыбнулась.
   - Подожди, я должен договорить, в конце самое  интересное.  Если  ты!
Будешь изображать из себя добродетельную женщину, которой  я  недостоин,
то тебе надо приготовиться.  Я  тебя  просто  изнасилую,  немедленно,  в
машине.
   Ева посмотрела на непрерывные потоки машин рядом, они еле ползли. Час
пик.
   - Но если ты благоразумна, добра и честна так же, как и прекрасна, ты
пригласишь меня к себе домой в постель, не зря же я потратил ползарплаты
на розы!
   - Я не могу! - сказала голая Ева. - Ты не понимаешь, я сегодня  убила
человека!
   Володя стоял перед ней на коленях, он снимал с нее последнюю одежду -
трусики с колготками и ботинки.
   - Наверное, - сказал он, начав раздеваться, - это был ужасный  бандит
и убийца!
   - Какая разница, как ты не понимаешь, я вдруг подумала... Я подумала,
что он -  чья-то  первая  любовь!  -  Еву  трясло,  она  быстро  достала
постельное белье и завернулась в одеяло. - Я - чудовище, -  сказала  она
шепотом в зеркало.
   - Это я - чудовище! - зарычал Володя и прыгнул к ней на тахту.
   Ночью, когда за  окном  затихли  почти  все  звуки  города,  Ева  шла
бесшумно по цементному полу прачечной. На веревках везде  висело  белье,
задевая ее лицо и мешая смотреть на пол. Ей  показалось,  что  все!  Она
нашла! Но опять отвратительное  прикосновение  чужого  мокрого  белья  к
лицу! Ева закричала и резко села, прижав к груди одеяло.
   Она тяжело дышала. Пошевелился рядом Володя и приподнял голову.
   - Удавка!.. - сказала Ева. - Я ее потеряла там.
   - Какая удавка? - спросил он сонно.
   - Которой я его задушила, - сказала Ева с отчаяньем в голосе. - Я  ее
потеряла... Я не воин.
   - Ну хватит уже, правда, сколько можно, я уже понял, что ты работаешь
не в бухгалтерии, давай спать, а? Иди сюда, я тебя запрячу,  тебя  никто
не найдет до утра.
   Федя выбрался из машины у своего дома сердитый  и  злой.  Он  смерчем
пробежал по двору, вызвав дружный лай  двух  доберманов.  Увидев  его  в
окне, перекрестилась и запряталась Матрешка.
   - Жена! - крикнул он и затопал  ногами.  -  Снять  сапоги,  поставить
самовар!
   - Каки таки сапоги, ну каки сапоги, -  тоненько  тренькнула  из  угла
Матрешка. - Ботинки у тебя, а чай давно готов.
   - Где она? Я так решил, если сейчас не встретит - все.
   - Ну что такое - все, что - все?
   - Умолкни. Найти Наталью  и  привести  ко  мне,  -  сказал  Федя  уже
спокойней подбежавшей на шум охране.
   - На лугу она, лошадь гостю показыват! - заверещала Матрешка громко.
   - Нет у меня лошади, нету! - опять заорал Федя что есть мочи.
   - А я и говорю, нету тут никакой лошади,  а  он  говорит,  покажи  да
покажи! С самого утра - покажи  и  покажи!  Ну  она  и  говорит,  пошли,
говорит! На луг, говорит!.. По  первому  снегу  и  покажу,  -  закончила
Матрешка шепотом, видя перекосившуюся ненавистью физиономию хозяина.
   Федя выбежал на крыльцо и приказал притащить во  двор  скамью.  Потом
сбегал, тяжело дыша, к сараю и принес две плетки, сочно стеганул себя по
ногам, споткнулся и матернулся.
   На улицу понемногу вышли все из дома.
   Сколько раз потом ни вспоминал Стас то, что произошло дальше, столько
раз покрывался гусиной кожей и цепенел. Он так и не понял, сон  это  был
или реальность. С каждым первым снегом  ему  мерещилась  скамья  желтого
дерева, еще зеленая трава в  снегу  и  легкий  парок  от  горячего  тела
Натальи, разложенной на скамье.
   Наталья шла с телохранителями, улыбаясь Феде, счастливая, с  румянцем
во всю щеку, подметая  снег  длинным  пальто  с  меховой  опушкой.  Федя
смотрел на  нее  напряженно,  помахивая  плетками,  и  понемногу  улыбка
Натальи угасла. Стас семенил за ней, путаясь ногами  в  длинном  халате,
запрятав мерзнущие руки в длинные рукава телогрейки.
   Когда Наталья подошла к Феде, все затихли.
   - Ложись на скамью, - сказал Федя тихо. Наталья оглянулась.
   - Это ты мне приготовил, муж? - спр