услышал шаги где-то в коридоре. Все, что он мог предположить, - это  еще
один полицейский в доме. Не опасаясь шуметь,  отстрельщик  снял  с  себя
огромную сумку, которая была надета на спину на манер  рюкзака,  и  стал
укладывать тело. Ноги пришлось согнуть,  отчего  сумка  не  закрывалась.
Отстрельщик обнаружил, что женщина была без туфель, но  удивляться  было
некогда. Отрезанную голову он положил на живот, на голову - руки.  Сумка
оказалась очень тяжелой.
   Он выбежал в коридор, почти волоча сумку по  полу.  Открывая  защелку
замка на двери, все время ждал, что зажжется  свет  и  начнут  стрелять.
Хлопнул дверью, не таясь, взял сумку на руки, прижав к себе у  груди,  и
побежал, задыхаясь от странного запаха увядших пряных  цветов,  которыми
пахла одежда и тело убитой.
   - Ну что, танцорка, - шумно дыша, сказал охранник  и  остановился,  -
отстрелялась? - Он медленно опустил сумку на землю.
   Ему очень не хотелось доставать тело и отделять руки и ноги.
   Тонким воем завыли полицейские сирены. Внизу  поднимались  по  дороге
несколько машин с красно-синими мигающими огоньками.
   Отстрельщик  оглянулся.  Кромешная   темень.   Разделкой   заниматься
некогда, надо было срочно уходить. Он решил бросить машину и  спуститься
к морю.

***

   Ева обнаружила разбитое окно и залезла в  него,  не  раздумывая.  Она
хрустнула  разбитыми  стеклами  и  вспомнила,  что  не  отдала  Леше  ее
маникюрный ножичек и на данный момент не имеет вообще  никакого  оружия,
не говоря уже о фонаре.
   Ева шла на ощупь в открытые двери, пока не попала в коридор.
   Затаила дыхание и  закрыла  глаза,  прислушиваясь.  Пошла,  осторожно
переступая с пятки на носок, на слабые звуки возни где-то впереди.
   Пройдя несколько шагов, услышала, как кто-то шумно вышел  в  коридор,
волоча что-то тяжелое. Это не могла быть Леша, потому что ясно слышалась
тяжелая поступь широких шагов в обуви. Ева прижалась к стене и стояла не
шевелясь еще несколько секунд после того, как хлопнула входная дверь.
   - Леша! - позвала она громко и в испуге закрыла рот рукой.
   Тишина.
   Ева  пробежала  к  двери  в  гостиную,  осторожно  заглянула.  Пошла,
выставив  руку  с   растопыренными   пальцами,   на   слабоугадывающиеся
прямоугольники окон. Споткнулась и больно ударилась  обо  что-то  ногой.
Опустившись, нащупала на полу ящик из комода, потом ощупала  сам  комод,
пустое пространство на месте ящика и пол внутри. Она встала  на  колени,
открыла ножичек и поддела небольшую щель. Несколько  паркетин  выскочили
крышкой, как на  пружине.  Ева  пошарила  внутри  небольшого  тайника  и
вытащила тетрадь. Положила ее  на  пол,  защелкнула  крышкой-паркетом  и
засунула на место ящик.
   В этот момент услышала полицейские сирены. Провела рукой  по  полу  в
поисках тетради и почувствовала, что ее руки и тетрадь выпачканы  чем-то
липким. Ева застыла. Провела испачканными пальцами еще дальше  по  полу.
Поднесла руку к лицу, понюхала и лизнула. Ей пришлось ухватиться  другой
рукой за комод, чтобы не упасть. Это была кровь. Она стояла на коленях в
луже крови.
   Сердце застучало в висках. Ева ненавидела страх, она от него цепенела
и теряла способность двигаться.
   - Леша... - сказала она очень тихо, только себе.
   Во входную дверь стучали. Ева встала  с  пола,  засунула  тетрадь  за
резинку рейтуз  под  свитер,  выставила  руки  вперед  и  быстро  обошла
комнату, как слепая. Она убедилась, что на полу никто не лежит. Выбежала
в коридор и побежала, касаясь стены, к кухне и разбитому окну.
   Она вылезла и успела отползти к кустам,  прежде  чем  из-за  поворота
дома показались двое разговаривающих полицейских.
   У  "кадиллака"  тоже  стояли  полицейские  и  светили  внутрь  машины
фонариками.
   Ева  спустилась,  прячась,  к  дороге  и  сразу  обнаружила   красную
спортивную машину. Она подошла осторожно. Машина была пустая и открытая.
Ева убрала тормоз, попрыгала на сиденье, но машина  стояла.  Она  вышла,
уперлась руками, толкая ее сзади, скривив лицо  в  натуге  и  моргая  от
заливавшего глаза дождя. Машина двинулась нехотя, Ева успела добежать до
открытой дверцы и схватить руль  прежде,  чем  пошел  резкий  поворот  и
спуск.
   Когда она смогла завести мотор и включить фары,  то  обнаружила  себя
вцепившуюся в руль с такой силой, что пальцы онемели. Коленки дрожали  и
жили как бы сами по себе - Ева пробовала бить их кулаком, стискивать, но
дрожь не проходила.
   Выехав на оживленную улицу, Ева заметила рядом  с  собой  на  сиденье
что-то вроде телефона, схватила его обрадованно, но не  нашла  кнопок  с
цифрами. Она вытащила антенну и услышала треск.
   "Вот почему ты все время был рядом, отстрельщик..." - Ева поняла, что
не  ориентируется  в  городе.  Она  не  знала,   куда   ехать,   поэтому
остановилась  в  первом  же  попавшемся  тихом  и  безлюдном   переулке,
тщательно вытерла все, к  чему  прикасалась  руками,  своей  трикотажной
шапочкой, скрывавшей ее  новую  прическу.  Вышла  в  дождь  и  задумчиво
посмотрела на задник машины, раздумывая, стоит ли вытирать его  в  такой
дождь. Бросила в урну шапочку и пошла ловить такси.
   Она назвала таксисту отель, где встречалась с Лешей, потом  от  отеля
показывала   пальцем,   куда   ехать.   На   знакомой   улице   сказала,
расслабившись:
   - Дэвид Капа, адвокат, конфиденциально и быстро.
   Когда такси подъехало к знакомой двери, Ева  приподнялась,  протянула
руку к рулю через плечо шофера и  давила  на  клаксон,  переполошив  все
стоящие рядом дома, пока из двери  с  табличкой  не  выскочил  китаец  с
огромным зонтом.
   - Заплати, - сказала она ему и  пошла,  еле  волоча  ноги,  к  двери,
проигнорировав зонт.
   Она стала снимать мокрую одежду сразу в прихожей. С  лестницы  в  это
время медленно спускался адвокат.
   - У тебя неприятности, - сказала ему Ева. - Пришлось бросить машину у
особняка Слоника, это где-то за городом, у моря, в машине  мои  туфли  и
юбка, еще песцовый жакет и пальто из капрона с золотыми цветами. На руле
- отпечатки пальцев Светы Кошкиной, супермодели, которую, скорей  всего,
убили где-то там, рядом.  -  Ева  стащила  рейтузы,  облегающий  свитер,
скинула лодочки Светы  Кошкиной,  потом  размотала  длинный  шарф.  -  И
великолепная шляпа тоже там! - сообщила она  с  грустью,  стоя  в  одних
трусиках и глядя на адвоката снизу вверх. - Вопросы есть?
   - Что, ради всего святого, ты сделала со своими волосами?! -  Адвокат
в ужасе показал рукой.
   На  голове  Евы   висели   мокрыми   прядями   плохо   окрашенные   в
желтовато-белый цвет и завитые ядреной химией мерзкие волосы.
   -  Конспирация,  -  сказала  Ева.  -  Наркотики  везу?  Ну   так!   Я
разрабатываю  специфический  имидж.  Мне  вообще  надо  срочно   бежать,
адвокат, подсуетись, пока я погреюсь, сообрази паспорт и билет, а?
   - Твоя экипировка готова, а билет можно заказать сейчас  по  телефону
на первый же рейс. Но мы же не можем вот так расстаться? Ты  мне  должна
все рассказать!
   - Конечно, не можем! Принеси мне в ванную выпить, мне очень  хреново,
мне никогда  не  было  так  хреново,  будь  добрым  дедушкой!  А  насчет
рассказать, так завтра прочтешь все в газетах, придумай, как выкрутиться
с машиной, я выкинула твоего шофера где-то на дороге.
   -  Света..,  как  ее?  Это  девушка  из  морга?  -  спросил  адвокат,
протягивая Еве через две минуты крепкий коктейль и садясь на край ванны.
   Ева молча  кивнула.  Из  белой  пены  торчала  ее  голова  с  нелепой
прической.
   - Кто ее убил?
   - Я думаю, отстрельщик. Туда приехала полиция почти сразу,  наверное,
сработала сигнализация, когда он разбил окно. Я  еле  выбралась  на  его
машине, я ее протерла. Еще я думаю, какого черта он ее убил?
   - Да, - сказал адвокат, - бежать надо срочно. Отстрельщика  доставили
сегодня ночью в публичный дом. Я  не  думаю,  что  он  хотел  убить  эту
девушку. У тебя прошел шок? Мне надо уехать на полчаса. Я прикажу никому
не открывать дверь, но на всякий случай... У меня  в  ночном  столике  в
спальне лежит револьвер. Попробуй поспать эти полчаса.
   Адвокат Дэвид Капа поехал на такси в сомнительный  квартал,  поднялся
по темной лестнице на второй этаж убогой квартирки над хлебопекарней. Он
не успел постучать, как горбун открыл дверь. Вероятно,  прислушивался  к
шагам на лестнице. И адвокат окунулся в золотое свечение  Далилы,  сразу
ослабев.
   Есть разговор, - сказал он, не в силах отвести глаз от лица женщины.

***

   Отстрельщик приехал в аэропорт и  позвонил  из  автомата  Хамиду.  Он
хотел говорить только с секретарем Феди.
   - Не теряй время, - настырно  сказал  Хамид.  -  Получилось  или  так
звонишь, отметиться?
   - Я все сделал, только одна неувязочка вышла.  Было  темно,  я  очень
спешил, и шесть частей не получилось. Так что, если есть время, съезди к
особнячку Паши Закидонского и отсоедини руки и ноги. Умеешь?
   - Я с тобой, шестерка, препираться не собираюсь и отбросами, как  ты,
не занимаюсь. Ты ее убил?
   - По крайней мере, голову я отрезал.
   Наступило молчание. Отстрельщик слышал шумное дыхание  Хамида,  потом
стук трубки. Через несколько секунд трубку взял Никитка.
   - Ты отрезал ей голову,  -  не  спрашивал,  а  грустно  констатировал
секретарь, - и она тебя не покалечила?
   - Слушай, секретарь, я сижу в аэропорту возле камер хранения. У  меня
с собой несколько  монет  мелких,  и  все.  Пришлешь  человека  с  моими
документами и деньгами. Подбери небольшую дорожную  сумку,  положи  туда
бритву, пару рубашек,  любых,  лучше  в  размер,  носки,  еще  кое-какую
мелочевку,   журнальчики,   свитер,   шарф,   можно   кинуть    упаковку
презервативов. Короче, мужик оттянулся пару недель  на  отдыхе  и  летит
домой, понял? Человек  должен  подойти  к  ящику  номер  тридцать  семь,
подергать дверцу. Пока она закрыта, там чьи-то вещи. Если  так  и  будет
закрыта, пусть постоит и почешет себя за ухом, я подойду  к  нему,  если
открыта - пусть поставит туда сумку и быстро уходит. И не шути со  мной,
секретарь. Я свою работу сделал. Ты  обещал  мне  жизнь.  Если  у  этого
человека хоть слегка оттопырится пиджак или брючина  внизу  у  носка,  я
тебя найду, секретарь. Сегодня же найду. А сегодня у нас кончается через
полтора часа.
   - Не нервничай, - сказал Никитка. - Все сделаю,  как  ты  сказал.  Мы
тебя поблагодарим, когда все подробно узнаем. Я найду тебя в Москве.
   - У меня грязная одежда, - сказал отстрельщик, - нужна еще куртка.
   - Прощай, - сказал Никитка.
   - Прощай, секретарь.
   Отстрельщик после звонка пошел в туалет и с наслаждением вымыл  лицо,
шею и даже голову, заливая джинсовку водой. Он причесывал растопыренными
пальцами волосы назад, когда заметил на  руках  небольшие,  но  глубокие
царапины.  Отстрельщик  застыл,  вспоминая,  откуда  это.  Потом  потряс
головой. "Вспомню потом, сначала - нож". Он крепко обхватил  рукоятку  и
ловил великолепным лезвием отсветы ламп. Вздохнул с сожалением, вошел  в
кабинку и положил нож на сливной бачок.
   В туалет ввалилась большая компания молодежи. Они шумно разошлись  по
кабинкам, переговариваясь между собой. Когда ушли, отстрельщик  вошел  в
кабинку. Ножа не было. Отстрельщик удовлетворенно кивнул.
   Есть ему не хотелось, он начинал есть после убийства обычно только на
второй день, а женщину мог захотеть  не  раньше  чем  через  пять  дней.
Поэтому отстрельщик ходил  от  киоска  к  киоску  еще  с  полчаса,  тупо
разглядывая журналы и не реагируя  на  предложения  мелких  торговцев  с
лотками на шее.
   Через полчаса он сидел у камер хранения и боялся задремать. Ячейка 37
была пустой. Еще через полчаса к ней подошел невзрачный старый  турок  и
поставил туда дорожную сумку. Не закрывая ячейку и  не  оглядываясь,  он
быстро ушел, а отстрельщик забрал сумку. В его паспорте лежала  записка:
"Билет на самолет на шесть десять заказан на твое имя". Денег  секретарь
выделил достаточно, не поскупился. И куртку положил не новую, а ношеную,
как и полагалось. Отстрельщик надел ее и  пошел  к  кассам,  кривясь  от
чужого запаха: бывший владелец куртки курил.
   Получив  билет,  он  нашел  место  поспокойней  в  зале  ожидания,  с
удовольствием  вытянул  ноги,  поставил  сумку  на  колени  и  устроился
подремать. Он не разрешал  себе  думать  о  деле.  Нужен  был  временной
отрезок часов в пять-шесть, чтобы успокоились нервы и расслабилось тело.
Потом - сожаления и предположения, как  можно  было  бы  сделать  лучше.
Потом.

***

   Адвокат вернулся домой только через три  часа.  У  входа  стояли  две
огромные сумки. Пока адвокат медленно снимал пальто, по лестнице сбежала
совершенно незнакомая женщина.
   - Шо ж ты мне нервы портишь, а? Ты ж сказав, шо будешь через полчаса,
опять по бабам шлялся, старый пень? -  визгливо  и  быстро  затараторила
она, уставив руки в бока и гордо выпятив ужасающих размеров грудь.
   Адвокат застыл,  открыв  рот.  Пока  он  осматривал,  начиная  снизу,
кроссовки, толстые вязаные рейтузы с начесом, свитер в  тон  рейтузам  и
нелепую стеганую дутую безрукавку поверх свитера, китаец стянул  с  него
пальто. Адвокат дошел  до  лица  женщины  и  вздрогнул,  как  будто  его
ударили. Лицо женщины было смуглым и раскрашено самым  нелепым  образом,
глаза подведены так, что казались круглыми и  удивленными.  Рот  намазан
яркой лиловой помадой, рисунок  -  бантиком.  Брови  подведены  нарочито
сильно,  наклеенные  ресницы  схлопывались  с  прилипанием.   Но   самым
примечательным были волосы. У корней они призывно темнели,  не  сдаваясь
никакому обесцвечиванию, к концам - почти сожжены до белого цвета. Такой
пуделястой  химической  завивки  адвокат  не  видел  со   времен   своей
молодости.
   - Хрустный Олень, - сказала тем временем женщина,  -  у  тебя  хозяин
сейчас шмякнется, так он удивился. Ну шо, адвокат, как я тебе, а?
   - Ева? - Адвокат действительно нащупывал рукой позади себя пуфик.
   - Шо-то я тебя не понимаю, я лечу или не лечу?  Рассевся  тут,  давай
баксы и вызывай машину! До самолета три часа!
   - Минутку, позволь...
   - Не, то ты позволь, ты ж мне так и не  сказав,  куда  я  эту  шмотку
должна привезти! - Ева потрясла на себе безрукавку.
   - Принеси мне выпить, - попросил адвокат слугу,  а  когда  тот  ушел,
поманил Еву к себе и взял за руку.
   - Девочка, к тебе придут. Тебя найдут, ты ни о чем не беспокойся. Все
заберут. На следующий день. Завтра. Будь вечером  дома.  Я  привез  тебе
документы. Ты Пономарева Катерина из Краснодара, как и  просила.  Ничего
не бойся. Машина ждет тебя на улице, ты великолепна.
   - Будем прощаться или досвиданькать-ся? - спросила Ева своим голосом.
   - Прощаться, - сказал адвокат, не отпуская ее руку. Он  поднес  ее  к
губам, чтобы поцеловать, споткнулся взглядом о нелепо раскрашенные ярким
красным лаком короткие ногти.  Ева  потянула  руку  на  себя,  обхватила
адвоката за голову и с чмокающим звонким звуком поцеловала в губы.
   - Ну, прощавай тогда!
   - Давай серьезно попрощаемся, Ева, - попросил  адвокат,  не  отпуская
ее, уже повернувшуюся к двери.
   - Еще чего! - весело сказала Ева и освободила руку.

***

   Дверь осталась открытой, адвокат слышал, как  стукнула  автомобильная
дверца и завелся мотор. Китаец принес на  маленьком  серебряном  подносе
бокал.
   - Я не буду пить, - устало сказал адвокат. - Запри дверь и  приготовь
мне постель. Лягу. До чего же я устал от этой женщины!
   - Она не женщина, - неожиданно сказал китаец.
   - Вот как? Впрочем, тебе видней. Кто же она?
   - Судьба.
   Адвокат задумался, уставясь перед собой.
   - Она приказала, и я делать ей, как это?.. Клизма.
   - Что ты сказал?  -  Адвокату  показалось,  что  он  слышит  странный
разговор-бред, где-то рядом разговаривают совершенно незнакомые люди.
   - Я делать ей клизма.
   - Ты делал ей клизму? - Адвокат внимательно осмотрел,  словно  только
что увидел, почтительно застывшего с подносом в руке китайца.
   - Если она попадаться, ее вывернут на-переизнанку. Залезут везде. Она
хотеть быть в форме. Она говорит, что знает, как работают полицейские на
перевозчиков. Как их осматривать, когда они попадаться. Во всех местах.
   Адвокат встал, потом опять сел.
   - Я пойду все же в спальню, - сказал он решительно и встал.
   - Она говорить, что попадет в муху на стене, если станет вон  там.  -
Китаец шел за адвокатом по лестнице шаг в шаг. - Я не верить, тогда  она
спорить, если она попадать в муху,  я  -  делать  ей  клизму.  -  Китаец
остановился  на  минуту,  потому  что  адвокат  внимательно  разглядывал
аккуратную дырочку на стене у лестницы. - Я говорить, что вы  не  хотите
дырочку, она говорить - это память. Тогда я  говорить,  что  у  меня  не
бывает мухи, она говорить, что надо рисовать. Я рисовать муху, она в нее
попадать вот оттуда и туда. - Китаец показал рукой.
   - Замолчи! - закричал жалобно адвокат уже у двери своей спальни. - Ты
только послушай, это же бред, бред!
   - Но она попадать! - настаивал слуга, поставив  поднос  на  столик  у
кровати и откидывая одеяла. - Поэтому я делать клизму.
   - У меня горячка или я делаю что-то не то?  -  Адвокат  с  силой  тер
виски. - А! Я понял. Грустный Олень, ты не должен говорить по-русски.
   - Я плохо говорить, я это знать.
   - Слушай, да она тебе понравилась! - Адвокат направил в слугу длинный
указательный палец.
   Китаец надолго задумался.
   - Я хотеть ее побить, - сказал он честно и улыбнулся.
   - Побить?
   - Йес! - Китаец улыбнулся еще шире, открыв розовые десны.
   - Все! Уходи, а то я сойду с ума. Уходи! - Адвокат хотел  запрятаться
под одеяла,  но  слуга  стал  раздевать  его,  не  обращая  внимания  на
отталкивающие руки.
   - Она стрелять только раз и попадать. - Китаец стаскивал брюки.
   - Это невыносимо, - стонал адвокат, перестав сопротивляться. - Почему
я вообще с тобой говорю? Ты же не знаешь русского  языка!  Ты  хотел  ее
побить?!  Хотя  чего  тут  удивляться,  ей-Богу?!  Она   тебя   обмотала
лейкопластырем, потом сблевала  на  тебя,  потом  еще  заставила  делать
клизму...
   - Я проигрывал. - Китаец  поднял  ноги  хозяина  и  укладывал  их  на
кровати. - Я сразу говорить, что не должен  делать  клизмы  гостям.  Она
сказала, что попадать в муху, а я сказал...
   - Заткнись, - жалобно попросил адвокат, -  мне  тоже  жаль,  что  она
уехала. Я хотел бы с ней жить, просто видеть ее по утрам, как она ест на
моей кухне. Или залазит ко мне на постель и пьет вино ночью.  Она  очень
красива, но еще больше опасна, понимаешь? Она просто притягивает к  себе
смерть! Ее нельзя держать возле себя.
   - Она уехать, и ее могут проверять  туда,  где  я  делать  клизму,  -
сказал с укором китаец.
   - Она сама выбрала свою жизнь. - Адвокат закрыл глаза. - Убирайся,  я
только что попрощался с женщиной, которая может только  сниться,  ее  не
существует, вот тебе еще один урок: нельзя  придумывать  женщин,  потому
что, когда ты вдруг встречаешь похожую,  каждое  несоответствие  выдумке
заставляет мучительно  страдать.  Я  сам  ее  выгнал,  она  тоже  улетит
сегодня. Они даже встретятся в самолете, она, моя выдумка, и  Ева,  хотя
кто может узнать это страшилище с жжеными волосами?..
   - Я рисовать самую маленькую муху на свете, - сказал китаец, -  какую
такую только уметь.

***

   Ева Курганова - по паспорту Екатерина Пономарева - собралась стукнуть
по стеклянной двери ногой, потому что обе руки были заняты  сумками.  Но
двери сами распахнулись, как только она подняла ногу.
   - От техника! - восхищенно сказала она  чинной  паре,  выходившей  из
зала аэропорта. Ева купила  в  буфете  яблоко,  внимательно  пересчитала
сдачу, шевеля губами, закусила  яблоко  зубами  и,  держа  его  во  рту,
прошла, волоча сумки, к сиденьям в зале ожидания.
   Зал был полупустой. Ева быстро осмотрела сидевших, выбирая жертву,  и
вдруг замерла: на одном из сидений дремал отстрельщик.
   "Попался, специалист,  -  подумала  она,  -  сейчас  и  проверим  мою
оберточку