распластавшись поверх Марселы и ее лужи. Не угадай я момент  -  эти  негодяи
успели бы ворваться в комнату и сделать из меня великолепное решето.  Однако
я угадал и бросил свою гранату как  раз  тогда,  когда  пятнистые  собрались
вломиться в комнату. От взрыва наконец-то рухнул горящий балдахин, и кровать
заполыхала так, что мне стало ясно - если меня не  убьют,  то  мне  придется
превратиться в уголечки. От кровати уже занимался паркет, и  мог  получиться
совсем неплохой пожар. Дыму тоже было  вполне  достаточно,  и  мне  пришлось
оторвать от  простыни,  в  которую  завернулась  Марсела,  довольно  длинный
лоскут, пропитанный мочой. Обмотав его вокруг  морды,  я  получил  некоторую
отсрочку
   Пропадать очень не хотелось. Сейчас  мне  требовался  хотя  бы  небольшой
танк, чтобы отодвинуть пылающую кровать чуть-чуть подальше, но танка у  меня
не было.
   Но тут выяснилось, что дом Лопеса - или бункер, черт  его  знает!  -  был
неплохо оборудован в противопожарном отношении.  Из  каких-то  автоматически
открывшихся щелей хлобыстнул целый поток пены, который был столь мощным, что
разом задавил огонь и резко изменил освещенность  в  помещении.  Перспектива
сгореть сменилась  не  менее  реальной  перспективой  утонуть,  ибо  пена  в
считанные секунды заполнила помещение почти до  потолка,  а  мы  с  Марселой
оказались в кромешной тьме, заполненной липкой и приторно-вонючей дрянью,  в
которой было пара пустяков захлебнуться. Воздух в пене, конечно, был,  кроме
того, она постепенно оседала, уплотнялась и, как я понял, с журчанием лилась
в открытый проход на лестницу. Видимо, это не входило в планы атакующих, ибо
я тут же услышал знакомое гудение - похоже, что они  поднимали  щит.  Где-то
работала аварийная вентиляция, отсасывающая дым и  угарный  газ.  Внизу  под
ногами было уже по колено воды и, похоже, она прибывала. Марсела, закутанная
в простыню, поднялась с пола и, мокрая как  мышь,  держалась  за  мой  левый
локоть, мелко дрожа и стуча зубами.
   Водичка тем временем журчать  перестала,  гудение  щита  прекратилось.  Я
держал автомат на изготовку, вжавшись в угол между зеркалами, и  внимательно
вслушиваясь во все шорохи. Пена оседала, воздуху прибывало,  но  зато  снизу
вода уже дошла до пояса. В шорохе лопавшихся пузырей никаких иных звуков  не
прослушивалось.  Пока  еще  было  время  подумать,  я  прикинул,  что  могут
придумать  мои  противники  и  чего  следует  опасаться.  Кроме  того,  меня
интересовало, как там за стеной мои приятели. Я вытащил  рацию,  проверил  и
убедился, что вода вывела ее из строя. Впрочем, она вряд ли помогла  бы  мне
связаться с Капитаном, даже если бы работала.
   Но тут внезапно и стена и пол  тяжко  вздрогнули,  будто  пьяный  великан
хватил по ним многотонной кувалдой. Меня вместе с Марселой  бросило  вперед,
словно бы в спальне, на четыре фута  залитой  водой,  начался  шторм.  Волна
швырнула нас  через  обломки  кровати  к  противоположной  стене,  а  затем,
отхлынув, потянула обратно. Я уцепился, однако, за какое-то вцементированное
в стену бра, а Марсела - за меня. Темноту  прорезала  полоса  яркого  света.
Обернувшись,  я  увидел,  что  зеркало,  дверь  в  столовую  и  часть  стены
отсутствуют, а вода потоком льется в рыцарский зал, унося с собой  обгорелые
и переломанные пуфики, столики и обломки кровати. Нас  не  унесло,  и  слава
Богу. Из столовой сразу же ворвался звук пальбы, который  после  сильнейшего
взрыва казался стрекотанием кузнечиков. В  грохоте  перестрелки  я,  однако,
все-таки уловил звук опускаемого щита,  который  теперь  находился  от  меня
всего в полуметре слева. Отцепившись от бра, я отпрыгнул в  ближний  угол  и
утащил с собой Марселу, которая смотрелась  в  своей  простынке,  как  некая
античная богиня. Сделал я это очень вовремя и вовремя же залег с Марселой на
еще не освободившийся от воды и  пены  пол.  Щит  опустился,  и  семь-восемь
головорезов в пятнистом, выскочив из проема, дали несколько очередей веером.
Я промолчал, потому что стреляли они по моему прежнему убежищу и к  тому  же
очень торопились. Все они, шлепая по лужам воды и пены, бросились к пролому.
Там, в столовой, судя по воплям, уже шла рукопашная. Будь я уверен, что  мой
автомат, побывавший в месиве из воды и  пены,  нормально  сработает,  я  бы,
наверное, угостил бы их очередью в спину. Но я этого, слава Богу, не  сделал
и тем спас себе  жизнь.  Следом  за  первой  группой  пробежало  еще  десять
человек, и уж они-то наверняка изрешетили бы меня снизу доверху, если  бы  я
не проявил благоразумие.
   В столовой  палили,  но  чаще  оттуда  слышались  дикие  вопли  атакующих
каратистов, мордобойно-зубодробительные удары, звон разбитого стекла,  хруст
фарфора и лязг повалившихся рыцарских доспехов. Идти туда мне  не  хотелось.
Судя по тому, какое количество пятнистых ворвалось  в  столовую  -  а  я  не
сомневался, что там и до этого их было порядочно - мое вмешательство в  этот
конфликт существенных изменений не внесло бы. Разве только количество  жертв
прибавилось бы, ну и разрушений, естественно, тоже.  Общая  статистика  этой
битвы меня не волновала, меня беспокоило только одно: не  попасть  в  реестр
убитых. Поэтому я как можно теснее прижимался  к  мокрому,  воняющему  пеной
полу и прижимал к нему  Марселу,  которая,  впрочем,  попыток  вырваться  не
делала.
   Я даже начал подумывать, не нырнуть ли мне в проем, который вел к  лифту,
но, вспомнив, что там никуда не денешься без лопесовского пульта управления,
от этой идеи отказался. Справа от меня находилась  большая  часть  обгорелых
обломков кровати и рухнувшего балдахина - то, что не  смог  унести  с  собой
поток воды. Как выяснилось, кровать в целом была привинчена к полу.
   В это время какая-то шальная пуля влетела в спальню из столовой. Куда она
попала - я не видел,  но  от  этого  произошло  сразу  несколько  любопытных
событий.
   Во-первых, зажегся свет. Этого я никак не ожидал, потому что был убежден,
что в спальне после пожара, гранатных  взрывов  и  стрельбы  зажигаться  уже
нечему.  Однако  где-то  в  потолке  были  вмонтированы  хорошо   защищенные
бронестеклами лампы, которые разом залили спальню ярким светом.
   Второе событие оказалось  еще  более  неожиданным.  Избитая  и  сожженная
кровать, точнее, ее остов с закопченными  пружинами,  покрытый  серебристыми
хлопьями пены, вдруг стронулась  с  места  и  вместе  с  огромным  квадратом
прожженного и исковерканного паркета выехала на середину комнаты.  При  этом
открылся здоровенный люк, в который можно было запросто погрузить танк.
   Но я даже не успел удивиться. Правду говорят, что если  гора  не  идет  к
Магомету, то Магомет идет к горе. Я не собирался вмешиваться  в  рукопашную,
но рукопашная переместилась из столовой в спальню. Как  раз  в  тот  момент,
когда кровать переехала на новое место, в спальню через пролом ввалились  из
столовой Малыш,  Пушка  и  Капитан.  Следом  за  ними  влетела  целая  свора
пятнистых верзил - человек  пятнадцать,  не  меньше.  Видимо,  боезапас  обе
стороны уже расстреляли и  действовали  только  холодным  оружием,  так  как
перезаряжать в этой свалке то, что стреляло, было невозможно.
   Капитан орудовал ножом. Он увернулся от удара штыком и очень ловко вскрыл
одному из пятнистых брюхо. Малыш отмахивался прикладом  пулемета.  Пользуясь
своим ростом, он бил своих противников по головам, вминая им их  собственные
каски в черепа. Пушка, благодаря своей расе, очень похожий  на  откормленную
гориллу, прыгал, как козел, и поминутно влеплял пятнистым  сильнейшие  удары
руками и ногами. Следом за дерущимися приполз на четвереньках Китаец  Чарли.
Он не был ранен и даже не контужен. Он просто собирал  мелочь,  выпавшую  из
карманов дерущихся.
   Пользуясь тем, что у  меня  было  чем  выстрелить,  я  не  преминул  этим
воспользоваться.  Стараясь  не  угодить  в  своих,  я  саданул  в  пятнистых
несколькими экономными очередями. Пятерых  я  свалил  тут  же,  а  остальные
бросились  в  столовую.  Пинком  отшвырнув  Китайца,  о  которого  чуть   не
споткнулся, я пустил им вслед еще  десяток  пуль.  Повалилось  еще  трое,  а
остальные юркнули в какую-то дверь в дальнем конце зала.
   В столовой было чуть получше, чем в  спальне,  но  тоже  все  перевернуто
вверх дном, переломано и перебито. Пятнистых здесь валялось штук  сорок,  не
меньше. Здесь же лежали три наших носильщика, обильно нашпигованные свинцом,
нечто дымящееся и окровавленное, похожее на  недожаренную  баранью  тушу,  а
также месиво из костей  и  мяса,  чем-то  напоминавшее  Комиссара.  Бараньей
тушей, судя по всему, мог быть только Камикадзе, так как на остатках  черепа
были  заметны  волосы,  напоминавшие  по  кондиции  каракуль,  а  элементом,
роднившим месиво с Комиссаром, были странным образом уцелевшие очки.
   - Да,  это  Комиссар,  -  Капитан  сплюнул  кровью,  -  немного  поспешил
взорваться. Камикадзе рванул взрывчатку у двери, но  не  слишком  осторожно.
Носильщики оказались орлами, даже убили кого-то, прежде чем их  перещелкали,
а Лопес... Вон лежит.
   Дон Паскуаль выглядел вполне прилично, если не считать того, что во лбу у
него было две лишних дыры, а затылка не имелось вовсе.
   - Это ты его шлепнул? - спросил я у Капитана.
   - Нет, он вел себя прилично. Это работа вот этих, - Капитан  пнул  носком
ботинка одного из пятнистых мертвяков.
   - Ну и влепит же им  Лопес  за  убийство  братца!  -  предположил  Малыш,
лихорадочно набивая патронами пулеметную ленту.
   - Не думаю, - мотнул головой Капитан, - если бы я был диктатором, то рано
или  поздно  прикончил  бы  брата-близнеца...  Малыш,  ты  остаешься   здесь
наблюдателем.
   Малыш залег  с  пулеметом  на  небольшой  баррикаде,  которую  мы  спешно
соорудили в столовой из обломков мебели и трупов, заодно перетащив в спальню
все оружие и патроны,  которые  валялись  в  столовой.  Пушка  тем  временем
приглядывал за ходом, ведущим на маисовое поле, но никто оттуда вылезти  уже
не мог.
   Наконец-то обратили внимание на  Марселу,  которая  во  время  рукопашной
упала в глубокий обморок и неподвижно лежала там, где я ее покинул.  Капитан
даже подумал, что ее убило.
   Мы перевернули ее на спину, пошлепали по щекам. Надо сказать, что  вид  у
нее был несколько легкомысленный, и  чтобы  не  отвлекать  наших  бойцов  от
службы, Капитан велел мне ее одеть. Поскольку майка и брюки сгорели во время
пожара. Марселе пришлось нацепить заскорузлый от крови комбинезон, который я
содрал с одного из пятнистых.
   Только тут мы смогли обратить внимание на люк. Зная здешние нравы,  лезть
в него без размышлений было рискованно.
   - Там какая-то лестница, - сообщил я Капитану, осторожно заглянув вниз, -
может, попробуем спуститься?
   - И получим лазерный душ? - скривил губы Капитан. - Надо проверить....
   - Хорошо, - согласился я и, подобрав валявшуюся неподалеку  каску  одного
из пятнистых, бросил вниз. Каска  благополучно  брякнулась  о  ступеньку  и,
тарахтя, покатилась вниз.
   - Нет, этого мало,  -  заметил  Капитан,  -  тут  может  быть  ловушка  с
термолокатором. О такой штуковине мне рассказал Лопес  совсем  незадолго  до
нападения этих мерзавцев. Там датчик реагирует только на тепло человеческого
тела, в неживое не стреляет... Правда, он говорил не об этом люке,  но  черт
его знает... Эй ты, корова!
   Он явно обращался к Марселе.
   - И не жалко ее тебе? - спросил Малыш от баррикады.
   - Не отвлекайся! - обрубил его Капитан. - А ты, шлюха, шагай вниз,  живо!
Не то спихну!
   - Подчиняюсь силе, - пролепетала Марсела, посмотрев  на  меня,  словно  я
обязан был как джентльмен взять это дело на себя. Тут  она  ошибалась,  ведь
джентльмен, насколько я помнил из литературы, всегда обязан пропустить  даму
вперед.
   Подталкиваемая автоматом, Марсела  на  подгибающихся  коленках  вошла  на
верхнюю ступеньку лестницы и схватилась рукой за что-то напоминающее перила.
И тут...
   Нет, лазеры не заработали. Просто что-то щелкнуло, заурчало,  и  лестница
вместе с Марселой быстро заскользила вниз.
   - Черт побери! - взревел Капитан. - Держи ее! Я закинул автомат за  спину
и прыгнул следом за Марселой. Промчавшись десять-двадцать ступенек, я сцапал
ее за плечи  и  начал  было  тащить  обратно.  Она  не  упиралась,  но  сами
понимаете,  как  удобно  взбираться  вверх   по   эскалатору,   стремительно
скользящему вниз. И это было еще не все. Наверху что-то лязгнуло, и  участок
пола, который сдвинулся вместе с кроватью, когда люк открылся,  по-видимому,
решил вернуться на прежнее место. Снизу этот участок, оказывается,  держался
на бронированной плите толщиной в два фута. Капитан, чертыхаясь, пытался  ее
чем-нибудь заклинить, но неудачно. Свет померк, крышка захлопнулось.
   Еще одно подземное путешествие
   Темно было какую-то секунду, может быть, - две, потом  зажегся  свет.  Мы
ехали вниз по узкой бетонной трубе, освещенной пунктиром  из  ламп  дневного
света, нижний конец которой терялся  во  тьме.  Одновременно  горело  только
десять ламп, освещавших  примерно  сто  футов  лестницы.  Постепенно  лампы,
которые оставались позади, гасли, а  впереди  зажигались  новые.  Хотя  угол
наклона эскалатора был лишь немногим больше тридцати градусов, у меня все же
оставалось неприятное  ощущение,  что  меня  везут  в  преисподнюю.  Марсела
уселась на ступеньку и выбивала зубами канкан, бормоча  что-то  о  Пресвятой
Деве. Я уселся рядом, положив на колени автомат и пытаясь предположить, куда
нас вывезет эта дурацкая лестница.  Понемногу  я  начал  находить  некоторые
преимущества в своем положении. Во всяком случае,  мне  оно  казалось  более
выгодным, чем то, в каком очутились Капитан, Малыш, Пушка  и  Китаец  Чарли.
Меньше чем через час по моим прикидкам их должны были перестрелять или взять
в плен. Последнее, вероятно, было  много  хуже  первого.  Пока  я  оставался
наверху, мне  грозила  та  же  участь.  Теперь  совершенно  реальная  угроза
отодвинулась, и все опасности носили чисто предположительный характер.
   Некоторое время я сидел молча, потому что не знал, о чем нужно беседовать
с малознакомой шлюхой. После Вьетнама, где  бледные  спирохеты  меня  обошли
стороной, но стоили здоровья немалому числу моих приятелей,  я  относился  к
шлюхам весьма осторожно и старался пореже прибегать к их услугам, хотя и  не
знал, что перспектива  подцепить  у  них  СПИД  или  сифилис  намного  менее
вероятна, чем у какой-либо любительницы. Обычно  я  просто  расплачивался  и
уходил. Сейчас, когда платить мне было не за что, тему для беседы я найти не
мог. К тому же Марсела выглядела теперь совсем не так, как  несколько  часов
назад, когда демонстрировала свои прелести и почти соблазнила. Смуглые щечки
были  перемазаны  копотью  и  размытой  косметикой,  волосы  опалены,  носик
поцарапан, а мешковатый комбинезон хайдийского коммандос сделал  ее  похожей
на крупную симпатичную жабу.
   Пока я размышлял, Марсела достала из  кармана  комбинезона  почти  полную
пачку "Кэмела"  и  прозрачную  зажигалку.  Это  был  посмертный  подарок  от
убиенного мной пятнистого.
   - Ты куришь? - спросила она, предлагая мне сигарету.
   - Редко, - сказал я, принимая ее дар. Щелкнула зажигалка в руке  Марселы,
и пламя соединило на секунду наши сигареты, которые одновременно  затлели...
Стало как-то теплее, хотя здесь, в подземелье, было довольно прохладно,  тем
более, что одежда у нас была насквозь мокрая.
   - Ты сегодня здорово напугалась? - спросил я, затягиваясь.
   Марсела смущенно потупилась, очевидно, вспомнив о луже, и проворчала:
   - Все мужчины идиоты. Им не живется спокойно. Обязательно нужно стрелять,
убивать, делать революции, играть в политику... Я как только вспоминаю  все,
что сегодня произошло... Даже сказать не могу. А теперь  вот  едем  куда-то,
может быть, вообще к дьяволу в зубы.
   - Ты веришь в черта?
   - Не знаю... Конечно, в ад я когда-нибудь попаду. Хотя  я  исповедываюсь,
хожу в церковь, и наш падре Анастасио сказал, что милость Господа не обходит
даже закоренелых блудниц,  если  они  искренне  каются.  Магдалина  когда-то
покаялась и вошла в Царство Божие. Может, и мне повезет.  Но  я  на  это  не
очень надеюсь. А уж тебе, коммунисту, туда прямая дорога.
   Я не стал ее разубеждать, это было бы слишком долго и  сложно.  Наверное,
поэтому она спросила:
   - А ты русский или кубинец?
   - Я здешний, - ответил я, поскольку такова была официальная легенда.
   - А откуда ты? - испытующе прищурившись, продолжала допрос Марсела.
   - Из Сан-Исидро, - ответил я. На случай, если я буду захвачен в плен, мне
еще при подготовке к операции  дали  определенный  набор  сведений  о  себе,
который я должен был сообщить службе безопасности перед тем,  как  она  меня
прикончит.
   - Надо же! - недоверчиво усмехнулась она. - Что-то я тебя не припомню...
   - В Сан-Исидро двести тысяч жителей, - хмыкнул  я,  -  неужели  все  друг
друга знают?
   - Ручаюсь, что ты будешь говорить, что жил в районе Мануэль Костелло!
   По легенде было именно так, ибо этот район столицы Хайди отличался  своим
жаргоном, который мне особенно удавался.
   - Да, - сказал я, пожав плечами, - я жил именно там, на Боливаро-норте.
   - Ха-ха-ха! - покатилась Марсела. - Ой, не могу! Я ж знаю  там  всех,  от
старика  до  грудного  младенца!  Я  даже  знаю,  за  кого  ты  будешь  себя
выдавать... Ха-ха-ха-ха!
   Вот это было неожиданно. Я несколько опешил, но все-таки спросил:
   - И за кого же, интересно узнать?
   - За Анхеля Родригеса, разумеется, моего родного братца!
   Это был точный и внезапный удар - чистый "иппон"! Я  быстренько  пробежал
по своей памяти и вспомнил, что у моего прототипа была  сестра  и  звали  ее
действительно Марсела!
   - Знаешь, девочка, - вздохнул я, - если окажется,  что  ты  работаешь  на
своего дружка Хорхе дель Браво, то мне придется тебя ликвидировать. Уж очень
много ты знаешь...
   Это вышло у меня слишком мрачно, и бедная Марсела перепугалась.
   - Если б ты знал, кто такой мой братец, ты бы не стал  так  сердиться,  -
пролепетала она. - Он хороший парень,  но  два  года  назад  его  застрелили
полицейские, когда он вступился за одного паренька, обвиненного  в  торговле
марихуаной. У нас и правда ходили слухи, что он жив и  убежал  на  Кубу.  Но
я-то знаю, что чудес не бывает. А ты на него и правда чуть-чуть похож.
   - Вот-вот, - буркнул я. - Так  что  ты  мне  еще  расскажешь,  сестренка?
Все-таки я тебя два года не видел?
   - Зачем тебе это?
   - Просто,  чтобы  убить  время.  Этот  дурацкий  эскалатор,  может  быть,
закончится где-нибудь в Китае.
   - Чего там рассказывать? Как я стала супершлюхой?
   - Хотя бы...
   - Отца, как  ты,  наверное,  знаешь,  у  нас  не  было,  мать  сбежала  с
пароходным официантом в Штаты. Присылала по пятьдесят долларов на меня...  и
на тебя, - при последних словах Марсела криво усмехнулась.
   - В неделю?
   - В год... К Рождеству Христову...
   - Она живет в Оклахоме, во всяком случае, мне так говорили.
   - Да, где-то там. Но все деньги забирал  ее  братец,  наш  дядюшка  Рамон
Мартинес, владелец сувенирной лавки, Боливаро-норте, 15, - припомнил я  свою
легенду.
   - А про то, что он старый скряга и сводник, ты тоже знаешь?
   - Догадываюсь...
   - Пока Анхель был жив, он побаивался  меня  обижать.  Анхель  был  крутой
парень и мог при нужде свернуть ему шею. Может  быть,  он  был  и  не  такой
здоровый, как ты, но мог справиться с любым. Его  все  уважали.  Анхель  жил
отдельно, он работал в порту и был заводилой  у  докеров,  говорят,  он  там
какой-то подпольный профсоюз устроил. Но  когда  его  убили,  дядька  совсем
обнаглел. Я помогала ему в лавке, и он заметил, что многие туристы  на  меня
засматриваются... Дела и так шли неплохо. Лавка у нас была в двух  шагах  от
порта.  Как  приходит  круиз,  так  сразу  толпа.  Туристы  хотят  сувениры.
Отделанные ракушки дядька брал у мальчишек по тридцать-пятьдесят сентаво,  а
заго